Рассвет

В голове у Кристины почти полноценная картотека. Она может в любой момент вытащить необходимую ей информацию на свет, а ненужную удалить дешевым шредером. Все идеально, упорядоченно, так как и должно быть. Как было всегда. Но один эпизод ярким пятном все чаще выбивается из привычного уклада жизни. Далекий и забытый, он путает все карты, зовёт посмотреть на него, вспомнить в мельчайших подробностях. Режет размеренный поток мыслей своей неправильностью, стучит во все доступные места черепной коробки, отдаёт ноющей болью в висках. Она еще совсем ребенок, чистые голубые глаза, наивный взгляд и волосы заплетены в две нелепые светлые косички. Женщина, которую она смутно помнит, бережно расчесывает её, тихонько напевая навязчивый мотив. Целует девочку в макушку и нежно треплет по плечу: "Готова?" —Всегда готова, — воинственно отвечает, будто ждала этого всю жизнь. С маленькой Кристиной никто не хочет общаться. Дети сторонятся девочку и думают, что незаметно тыкают пальцем, пока та стыдливо стоит в стороне, носом ботинка ковыряя пол тренировочного центра. Сердце гулко бьётся, глаза упрямо смотрят в одну точку, только бы не слезились. Плакать нельзя. Иначе загрызут. Но легче не становится и обида накатывает с новой силой. —Захарова, в строй! — гулкий голос отскакивает от стен зала и шушуканье разом прекращается. Все взгляды направлены на неё. Кристина не хочет туда идти. Ей вообщем-то не хочется ничего. Вернуться бы домой и забиться под одеяло, спрятавшись ото всех. Но она дала обещание и нарушить его никак нельзя. — Для неполноценных повторить ещё раз? — на этот раз громче и злее. Тихие смешки заполняют помещение. Сердце замирает. Ком в горле исчезает, а нарастающая злость заставляет отмереть. Она же Захарова в конце концов, а это что-то да значит. Расправляет плечи и уверенно идёт навстречу своим глупым страхам. Приподнятый подбородок и лёгкое превосходство во взгляде не смущают её. Она покажет им, кто здесь главный. До цели остается каких-то жалких несколько шагов, но неожиданная подножка выбивает девочку из колеи и она, не успевая среагировать, падает, обдирая колени, ладони, щеку. Боль обжигает тело, теплая кровь тонкой струйкой заливает пол под ней. Слёзы текут по лицу горячей солью, а смех взрывной волной откидывает её назад. Чаша терпения переполняется и лопается в один момент. Лицо обидчика удивительно быстро и четко оказывается перед ней. Маленький кулачок бьет прямо в переносицу, и этого достаточно, чтобы мальчишка, закричал, закрывая хрустнувший нос. Кристина не успевает насладиться своей маленькой победой, как её валят обратно, пинают ногами по ребрам уже всей кричащей и озлобленной оравой. —А ну успокоились, мать вашу! — тренер появляется рядом из ниоткуда, гаркает и дети испуганной стайкой рассыпаются в разные стороны. — Вы что устроили здесь?! Кристина жмурится и шипит сквозь сцепленные зубы. Она их убъет. Всех до единого. Неважно сколько пройдёт времени, пусть месть займет весь остаток ее гребаной жизнь, они будут страдать. Как она сейчас. Боль неприятно прошивает от пяток до макушки, организм вяло сигналит о том, что сознание скоро ее покинет. Сверху нависает чья-то тень и в плохо соображающей голове проскакивает, что ее пришли добить. Больше сил отбиваться нет и она смиренно ждёт, но ничего не происходит. Смотрит из- под ресниц и удивленно выдыхает. Протянутая рука будто мираж посреди пустыни. Видимо сильно приложили, зрительные галлюцинации не ее конек. Но человек над ней так не считает. Карие глаза смотрят с сочувствием и лёгким любопытством. —Долго лежать будешь? — спокойный голос резко выделяется на фоне общего шума и гама. Захарова слабо фыркает. Вставать нужно сейчас или хуже будет, поэтому собрав остатки воли в кулак, хватается за руку. Пальцы на удивление крепко держат, дергают на себя, приобнимают за плечи, чтобы не упала. —Ты, типа, мать Тереза в этом гадюшнике? — Кристина не ждёт ответа, говорит почти утвердительно, — Не надо, сожрут. Я сожру. Уверенность после потасовки растёт в ней с космической силой и она насмешливо улыбается, чуть сильнее сжимает пальцы новой знакомой. Неважно, что она еле стоит на ногах, что разбитые колени саднят как сто открытых ран, а часть лица постепенно немеет. Странная эйфория молекулами распыляется в воздухе и Захарова чувствует себя богом. —Да ты что, — девочка не отводит взгляд, наоборот, упрямо сверлит темными омутами в ответ, — В таком случае буду ждать. Они одновременно смеются, будто услышали глупую шутку, и приступ хохота накрывает обеих с головой. Незримая нить понимания натягивается, когда Кристина наконец выпутывается из чужих рук и молча кивает. Своеобразно благодарит. После тренер уводит её, голоса смазываются, события путаются и перемешиваются. Она ни о чем не жалеет. Кроме того, что так и не узнала имя странной спасительницы.

***

Кира молится, чтобы взяли трубку. Она не верит в бога, но других вариантов катастрофически нет. Врачи из нее и Вилки определённо хуевые, хотя татуированная как-то упоминала, что их учили оказывать первую помощь и раны она зашивала. Медведева даже не хочет представлять при каких обстоятельствах ей понадобились эти умения. Но на данный момент обстановка вполне подходящая, чтобы продемонстрировать все свои невъебенные навыки. Поэтому, пока Кира звонит единственному человеку, которому может довериться, Виолетта носится по квартире в поисках иголки и ниток. Мучительно долгие гудки и наконец короткое "да?" на том конце провода. —Тань, срочно, выручай, — Кира кивает Вилке и убегает в соседнюю комнату. —Да, я знаю, но это вопрос жизни и смерти, блять... я не преувеличиваю... Бурая, еб твою... хорошо, — доносится оттуда, и Малышенко скрещивает пальцы вместе с ней. Она абсолютно не уверена в том, что собирается делать. Им крупно повезло. Лизе повезло. Жизненно важные органы не задеты, но крови все равно ушло много. Слишком много для того, чтобы шансы на хороший исход превышали хотя бы процентов пятьдесят. Похуй, погнали. Время стремительно утекает, хуже не станет, поэтому рука Вилки не дрогает. Лизино счастье, что вид крови ее не пугает, и она в состоянии заштопать этот пиздец, в надежде, что Кира скоро договорится со своей знакомой. Малышенко не обращает внимания на лёгкий укол ревности где-то в районе груди. Вообще не до этой хуйни. Но в голову все равно закрадываются глупые мысли, пока она действует на автомате, абстрагировавшись от процесса. "Возлюбленная" Андрющенко на соседнем диване тоже не вызывает доверия. Виолетта не глупая, давно заметила убийственную химию между этими двумя. И по этой же причине удержала Медведеву от удушения бессознательного тела. Внезапное благородство врядли сыграет им на руку, но Малышенко чувствует, что Лиза не простит такое. Если выживет, конечно. "— Ну и дуры, блять. В следующий раз останавливать не буду. Перебьют друг друга, зато счастливо умрут в один день. Как Ромео и Джульетта. Хотя скорее как Джульетта и Джульетта." Внутренний монолог относительно помогает взять себя в руки и закончить дело. Виолетта бессильно выдыхает и оседает на пол, смахивая капли пота со лба. Кира заходит практически бесшумно, хриплым голосом тихо говорит: —Поехали. Ободряюще сжимает плечо, и Вилка, словно кот, трется о теплую руку. Она подумает об этом позже. Малышенко уже зависима от любого мимолетного проявления заботы от человека противоположного этому слову. Поэтому сейчас не упускает возможность и безнаказанно ей пользуется, пока дают. Они снова едут. Та же машина, дорога, кажущаяся бесконечной, Кира за рулем, Лиза на заднем сидении и Кристина в багажнике. Настолько хреново, что комично. Виолетта на мгновение представляет, что они все самая обыкновенная компания друзей, которые прошлой ночью накидались в богом забытом клубе (кроме Киры, естественно, она же за рулем), а сейчас возвращаются домой. Забавная хрень. Здесь даже нет места, которое она могла бы назвать домом, не говоря уже о их странном составе Пинк Флойда. —Почти приехали, — Медведева нетерпеливо сжимает пальцами руль и заворачивает в какую-то подворотню. Обшарпанная больница предстает во всей красе и Виолетта верит, что внутри она выглядит лучше. Перевозка полутрупов из одной дыры в другую не самая лучшая идея, но может хоть помощь здесь окажут исправную. Дальше все как в тумане. Незнакомая черноволосая девушка, по всей видимости та самая Татьяна Бурая, санитары с носилками, часы нервного ожидания возле операционной, сгрызенные под мясо ногти. Кира откуда-то приносит кофе и Виолетта слабо улыбается, забирая из рук картонный стаканчик. Отпивает горячий напиток, морщится и дует на него, пытаясь остудить. —Жить будет ваша Елизавета, — Таня появляется внезапно, находу стягивает перчатки с рук, выкидывая их в урну. — Последний раз помогаю, мне нахер не упало отсюда вылететь. —Поговорим? — кивает Кире головой и они отходят, пока Виолетта пытается переварить навалившуюся информацию. Первое, с Лизой все хорошо. Второе, благодарить за это надо Бурую. Вилка почти преисполняется к ней искренним обожанием. Третье, неизвестно, что теперь делать с Кристиной, которую часами ранее поместили в одиночную палату с решеткой на окнах. Было бы замечательно оставить ее там, но проблемы это не решит. И полномочий на это тоже нет. Печально. Малышенко с силой трет лицо и оттягивает волосы. Развязка скоро, хочется ей этого или нет. Не смогут они бесконечно гонятся друг за другом, и финал не за горами. Вопрос в том, каким он будет. Ответ на него она, к сожалению, не знает.

***

Они выходят вместе на крыльцо. Ночь вступила в свои права и одинокий фонарь мерцает, едва освещая пустую улицу. Острое чувство дежавю накрывает Киру. Вспоминает как, точно так же, бежала в клуб, надеясь, что еще не поздно. Сейчас она подкуривает сигарету, закрывая рукой огонек от слабого ветра. Виолетта рядом молчит. Стоит почти расслабленно, но напряжение витает в воздухе. Им стоит поговорить обо всем произошедшем за последнюю неделю, внести ясность в происходящее. Медведева уверена — стоит чуть поднажать и брюнетка сразу расколется. Расскажет ей все, до последней капли, ничего не утаивая. И Кира накричит, возможно ударит и так же быстро ей прилетит по лицу в ответ. А потом они выдохнутся, успокоятся, сядут и будут старательно подбирать ключи, искать лазейки, делать что угодно, лишь бы найти выход. Она уже, вроде как, слишком сильно увязла в дерьме. И так просто не отступит, совесть не позволит уйти. Хотя двигает ей не только это. Было бы похуй, никакая совесть не остановила бы. Значит, причина в другом. Стоит в метре от неё. У Вилки мысли идут в другом направлении. Но связаны с тем же человеком. Страх перманентный, впитался в кожу и точит изнутри. Усиливается с каждой минутой, проведенной в компании Киры. Но боится не за себя, она давно положила на это хуй. Возможная смерть не пугает ни капли, и девушка устала бегать от неё, попутно теряя все, что ей дорого. Она хочет уберечь Киру, спрятать от этого чужого холодного мира, и не знает как, с каждым разом все глубже затягивая её в болото бесконечного пиздеца. Виолетта готова подставить свою и Лизину полумертвые души, пусть только Медведева выживет. И еще лучше, забудет обо всём. Кроме одной вещи. О которой Вилка думает с тех самых пор, как увидела её за барной стойкой в том сраном клубе. Осторожно поворачивает голову в сторону Киры. Вопрос давно вертится на языке, поэтому вырывается сам собой. —Бывшая твоя? — спрашивает непринужденно, будто о погоде говорит. Медведева так и замирает с сигаретой в зубах, чуть не давится никотином. Переводит настороженный взгляд на скучающую Виолетту. —Было пару раз, — отвечает тяжело и зачем-то добавляет: — Уже в прошлом. Вилка кивает головой, мол поняла, опять замолкает. Киру это категорически не устраивает, и она переводит внимание на другую щекотливую тему: —Что насчёт записки? Виолетта моментально понимает о чем речь и поджимает губы. Зачем только оставила её тогда. Предполагала, что больше не увидятся? Или на эмоциях написала всё, что пыталась держать в себе? —Хотела попрощаться нормально. На всякий случай. —"Буду думать о тебе до гроба" тоже на всякий случай? — Кира старательно сдерживает смех, маскируя его под кашель. —Но это правда, — Вилка пожимает плечами и неловко переминается с ноги на ногу. —Тогда уж лучше "Буду думать о тебе всю жизнь", — серьёзно говорит Медведева, затягиваясь сигаретой. Виолетта кивает невпопад, шестеренки бешено крутятся, выбрасывая безумные порывы. Она знает, что делать. Её последнее желание перед тем, как убраться отсюда. Большего она дать не сможет. Да и не хочет. Бесполезно давить в себе эгоистические желания, когда они так отчаянно рвутся наружу. Нужно только немного смелости и времени. Запечатлеть историю, так сказать. Тянется вперёд, вырывая сигарету из пальцев девушки, делает затяжку сама и недокуренную кидает на землю. Медведева обескураженно хмурится, уже готовится сказать что-то явно неприличное про нерациональную трату её драгоценных ресурсов и наглое поведение, но Виолетта прерывает её: —Любовные письма явно не моё, — выдыхает дым в лицо и накрывает ее губы своими. Ладонями крепко обхватывает шею, чтобы не вырвалась, прижимается ближе. Фонарь мигает над головами в последний раз и погружает их в темноту.