Цена вечности: Беспокойная зима

В комнате светлело медленно — зимнее солнце поднималось неохотно, превращая плотную темноту в густой сумрак, который ничуть не мешал ведьмачьему зрению, а потом уже в светло-серую зыбь, наполнявшую крепость весь краткий день. Каэр Морхен купался в неверном свете зимы, чтобы ранним вечером снова уйти в глубокую тьму. Лишь главный зал, всегда наполненный светом огромного камина, казался средоточием жизни и тепла. Только там можно было согреться и напомнить себе, что рано или поздно придет весна, а за ней и жаркое лето. Ламберт почти не спал. Когда комнату окутала ночь, по просьбе Айдена он закрыл глаза, но так и не заснул, прислушиваясь к дыханию рядом. А как только начало казаться, что это дыхание лишь плод воображения, снова открыл глаза и долго вглядывался в темноту, стараясь различить очертания тела рядом. Потом переложил руку так, чтобы чувствовать чужой локоть, и долго ждал позднего рассвета, чтобы удостовериться, что рядом с ним именно Айден. Они почти не разговаривали вечером. Потрясение от встречи оказалось столь глубоким для обоих, что никто не произнес ни слова о прошедших месяцах, сосредоточившись на темах, обычно поднимаемых ведьмаками, только прибывшими в крепость. Как добрались? Насколько взлетели цены на запасы? Кметы дерут втридорога за ночлег. Сырой снег почти завалил перевалы. Последний заказ оказался дрянью, за которую заплатили копейки. Ламберт отвечал бездумно, едва прислушиваясь к размеренной речи Эскеля, и не отрывал глаз от рук Айдена, сцепленных на столе в замок. А когда разговор заглох окончательно, они собрались разойтись по своим комнатам, и неожиданно выяснилось, что Айден занял комнату Ламберта. Перед сном, лежа на одной кровати, подальше друг от друга, они опять ни о чем не говорили. Ламберт молча наблюдал, как Айден неловко снимает рубаху с перетянутой бинтами груди, и чувствовал, что не может преодолеть неожиданно возникшую стену. Он представлял их встречу как угодно, но только не так. Он не был готов, что слова застрянут в горле, мысли спутаются, а чувства враз онемеют. Он не знал, как встретить воскресшего друга, потому что никто и никогда в его жизни не воскресал. Тусклое солнце все же добралось до лица Айдена, высветлив размытый профиль. Ламберт повернул голову, чтобы лучше его видеть и поймать момент, когда за миг до пробуждения дрогнут ресницы. Но ресницы лежали плотными тенями, подчеркивая круги под глазами, причину которых Ламберт не знал. Все черты Айдена казались заострившимися, а кожа — истончившейся, натянутой на скулы. Отчего-то стало больно дышать. Ламберт отвел взгляд, стараясь вернуть самообладание, и пропустил миг пробуждения, который ждал. — Эскель сказал, это твоя комната, — голос Айдена звучал непривычно хрипло. — Моя, — кивнул Ламберт, уставившись в потолок. Так было легче разговаривать, так он привык разговаривать, воскрешая Айдена в своем воображении. — Почему ты не приехал в деревню, как мы договаривались? Айден ответил не сразу, позволяя ощутить переданное чувство вины, наполнившее грудь Ламберта. Совсем как раньше, когда каждую ночь они просыпались бок о бок. Ламберт всматривался в древесный узор над головой и ждал ответа, смиряя пробуждающееся волнение. Он не был уверен, что дождется, и почему-то не был уверен, что имеет право требовать ответа. — Я встретил ведьмаков из Школы Кота, — медленно и как-то неуверенно начал Айден. — Они рассказали про Гейра… телохранителя Зэмистокльза, — уточнил он. — Рассказали, что он уехал со своим хозяином на Спикероог, а весной собирался следовать за ним дальше. Они не знали, куда. Я боялся, что не успею застать их там, боялся потерять след. — А потом? — Ламберт старался говорить ровно, не пуская на поверхность гнев, обиду и сожаление, рвущиеся наружу. — Как ты нашел Зэмистокльза? — В деревне Сворлаг мне указали на пещеры Мелюзины, — покорно продолжил Айден. — Там Зэмистокльз устроил портал. Он ждал меня. Знал, что мы его ищем. — Он запнулся, будто не решаясь что-то сказать, но все же произнес: — Если бы ты поехал со мной, мы оба оказались бы в ловушке. И кто-то из нас мог не выжить. — Или мы могли действовать осторожнее, прикрывая друг друга, — резко ответил Ламберт и глубоко вздохнул. Он считал, что в случившемся была и его вина — он не сумел отговорить Айдена, ослепленного местью, от одиночной поездки, не сумел настоять на своем. Они оба были виноваты. — Я думал, что ты мертв, — глухо добавил он, чувствуя отголоски боли, с которой сжился за это лето. — Эскель рассказал, что сделал Зэмистокльз, — совсем тихо сказал Айден. — Это была иллюзия. Он их любит и умеет создавать. — А я уже отомстил за тебя, — горько усмехнулся Ламберт. Кровать заскрипела, когда Айден развернулся к нему лицом и приподнялся на локте. — Что с твоими ребрами? — не удержался Ламберт, поворачивая голову так, чтобы видеть собеседника. Знакомый взгляд пробирал до глубины души, вытаскивая на поверхность давно забытые чувства, успокаивая гнев и разочарование от первой встречи. — Зэмистокльз постарался, — быстро ответил Айден, обеспокоенно глядя на него. — Кому ты отомстил? — То еще было отребье, — поморщился Ламберт. Вспоминать не хотелось, но он сдался под требовательным взглядом. — В твоей смерти обвинили банду Таулера. Знаешь такого? Бертрам Таулер. Или Роланд Тройггер. Айден нахмурился, вспоминая, и покачал головой. — Ты убил его? — напряженно спросил он. — Нет, — ответил Ламберт. — Я убил двоих из его банды — продажного чиновника и хозяйку борделя. Геральт убил еще одного, работорговца. Не думаю, что кто-то будет сожалеть об их гибели. Кроме тебя, конечно. — А Таулер? — Айден все еще не спускал с него взгляда. — Жив он, говорю же, — Ламберт нахмурился. Он не считал, что Таулер был достоин жалости. — Геральт не позволил его убить. Таулер обзавелся женой и детишками, направляя часть своего дохода от работорговли на благие дела, отчего сразу стал в Новиграде уважаемым человеком. — Твой брат поступил умно, — одобрил Айден. На его лице медленно проступало облегчение. — Убийство уважаемого человека Новиграда поставило бы тебя вне закона, а если у этого уважаемого человека остались связи в Школе Кота, ты нажил бы врагов еще и среди ведьмаков. Ламберт фыркнул, но промолчал. Все же в словах Айдена был смысл, и сейчас его больше беспокоил другой вопрос, от которого зависело очень многое. — Что с тем чародеем? — он с напряженным ожиданием взглянул в лицо Айдену. — Эскель вчера упомянул, что он мертв. Уверены, что убили его? — Будь он жив, мы бы не выбрались, — Айден задумчиво потер лоб. — Я мало что помню — дело пришлось заканчивать Эскелю, даже умирающий Зэмистокльз оказался опасен. — Он мельком коснулся повязки на груди и повторил: — Будь он жив, не дал бы нам уйти. — Ублюдок, — выплюнул Ламберт и замолчал. Хотелось расспросить, что происходило там, в плену у чародея, но он не собирался выпытывать малоприятные подробности сейчас. У них еще будет время поговорить. У них впереди целая зима. Он почувствовал, как осознание этого потихоньку пробирается в его нутро, разгоняя царивший там сумрак и напряжение. Айден согласно кивну в ответ и вдруг неуверенно улыбнулся уголками губ. — Знаешь, на самом деле, мне есть за что поблагодарить этого ублюдка. — Он встретил недоверчивый взгляд Ламберта и снова кивнул, подтверждая твои слова. — Пока я сопротивлялся его вторжению в мой разум, пришлось немало покопаться в своих воспоминаниях, и единственным, что держало меня от падения в безумие, оказался Эмрас. Я видел его… слышал, как живого. И это были не просто воспоминания. Айден запнулся, пытаясь подобрать слова. Его взгляд затуманился, будто вновь вокрешая пережитое. Ламберт ждал, нахмурившись. Он плохо понимал, за что тут можно благодарить, но надеялся найти смысл в услышанном. Он помнил, как остро переживал Айден невозможность отомстить за смерть учителя, как внутри него все время пылало отчаянное желание добраться до убийцы. Сейчас, прислушиваясь к его ощущениям, Ламберт находил только спокойствие и удовлетворение. — Мы говорили о многом, — медленно продолжил Айден. — О том, о чем не успели поговорить. И смогли попрощаться. Ламберт недоверчиво взглянул на него, и Айден поспешил объяснить: — Я не понимал, насколько мне не хватало именно этого. Эмрас ушел слишком неожиданно. Был рядом несколько десятилетий и вдруг исчез. Я оказался не готов отпустить его. — Ты же понимаешь, что это было только твое воображение? — осторожно спросил Ламберт, не сводя с него глаз. — Конечно, понимаю, я еще не сошел с ума, — улыбнулся Айден. Привычной улыбкой, по которой так скучал Ламберт. — Прощание нужно было мне, и я его получил. В заточении у проклятого Зэмистокльза. Хоть какая-то польза. Он осторожно потянулся и отвернулся к окну, за которым серели зимние облака. Воздух выстуженной за ночь комнаты пах морозом и сырым камнем. — Пора вставать. — Айден спустил ноги на пол, покидая теплую кровать, нагретую двумя телами. — Эскель обещал, что я смогу найти себе мечи. Поможешь? — Угу, — отозвался Ламберт, нехотя откидывая теплое одеяло. Тело немедленно охватил холод, заставив вздыбиться волоски на руках. — Так он этим тебя сюда заманил? — Почти, — кивнул Айден, — а еще спокойствием и теплом очага. Он принялся натягивать рубаху, и Ламберт уже без прежней скованности потянулся помочь ему с рукавами. А следом подал стеганку, без которой было слишком холодно. Айден благодарно кивнул, одарив уже по-настоящему теплым, открытым взглядом. — С последним он тебя обманул, — проворчал Ламберт, застегивая куртку. — Здесь не бывает тепла. На глаза попался плащ, который он вчера бросил на старый кованый сундук. На горловине висела подаренная Айденом год назад фибула. Бесконечно далекое время. Ламберт на миг поднял плащ, провел пальцем по свернувшейся змейке, раздумывая, стоит ли ее возвращать, и решил оставить. Только благодаря ей он достоверно узнал, что Айден жив. Нельзя было так просто отдать эту нить, которая неожиданно оказалась куда полезнее, чем их эмоциональная связь. Ощущение чужого взгляда заставило поднять голову. Айден выжидательно смотрел на него. У Ламберта на миг мелькнула мысль, что не он один чувствует себя неловко после долгой разлуки. — Дождемся завтрака? — предложил Айден. — Эскель не любит торопиться, — усмехнулся Ламберт. — Как раз успеем подобрать тебе что-нибудь. Еще не был в оружейной? Он толкнул дверь и поежился от пронизывающего холода коридора. Воздух в комнате хоть немного был согрет их дыханием и теплом тел, по крепости же вовсю гулял ветер. Некоторые башни давно обвалились, открывая непогоде доступ во внутренние помещения, а после битвы с Дикой Охотой они лишились и части стен. Каэр Морхен действительно умирал. — Мне говорили, их здесь несколько. — Айден пошел рядом, так близко, что Ламберту захотелось его коснуться, окончательно увериться в реальности происходящего. — Удивительно хорошая сохранность замка и его содержимого. — Не удивляйся. — Ламберт направился к малому складу, который располагался этажом ниже. — Почти все оружейные сейчас под завалами. Особенно после этого сезона. — Дикая Охота, да? — кивнул Айден. — Помню. Не расскажешь? — Ты откуда знаешь? — Ламберт на миг нахмурился, удивляясь вопросу — он не думал, что кто-то будет говорить про нападение на Каэр Морхен. — Эскель упоминал, — коротко ответил Айден, чем окончательно удивил Ламберта — Эскель вообще не отличался словоохотливостью, а уж тем более откровенностью перед первым встречным. — Он не стал вдаваться в подробности. — Я тоже не могу рассказать, — отозвался Ламберт. — Это не моя тайна. Она вряд ли имеет значение сейчас, но пусть уж рассказывают те, кого она касается. Если ваши пути пересекутся, в чем я сильно сомневаюсь. — Дай угадаю, это связано с Геральтом? — в голосе Айдена отчетливо послышалась улыбка. Ламберт согласно хмыкнул, чувствуя, как стремительно улучшается настроение. Чем больше они говорили, тем отчетливее он понимал, что между ними ничего не изменилось. Малая оружейная комната представляла собой склад тренировочного оружия, но после того, как главную оружейную завалило прогнившей крышей и частью обветшавшей стены, все полезное приносили сюда. Ламберт еще помнил, как во времена его ученичества вдоль стен громоздились ящики с деревянными мечами, плохонькими кинжалами и старыми арбалетами. Теперь все они были сдвинуты в один угол, а их место заняли полки, заваленные мечами, седельными сумками и сундучками, давно потерявшими своих хозяев. Окно, сквозь которое когда-то проникал свет, давно разбилось, и ради сохранности оружия его просто-напросто заколотили досками. Ламберт зажег несколько лучин, наполнивших склад теплым оранжевым светом, и Айден с интересом подошел к полкам. Казалось, будто он не решается протянуть руку и примериться к лежавшему здесь оружию, принадлежавшему чужой Школе. Нерешительностью веяло от всей его фигуры. Сам Ламберт равнодушно смотрел на многочисленные ящики, заваленные старым, никому не нужным барахлом. Сам он редко приносил сюда что-то, продавая все, что стоило хоть монету. Деньги всегда были нужнее, и тащить с собой на зимовку ненужный груз он не видел смысла. Но Эскель и Весемир с удовольствием оставляли здесь все, что имело в их глазах ценность. Особенно этим отличался последний. Ламберт был склонен списывать такую сентиментальность на возраст. В самом дальнем углу он вдруг заметил нагромождение однообразных потемневших от времени мечей, и не веря собственным глазам, подошел ближе. Ящик был забит учебными мечами, выкованными из самого низкосортного железа. Во время обучения ими заменяли деревянные, когда приходило время драться всерьез. Впервые получив такой меч, Ламберт принял его за настоящий. Даже попытался спрятать в расщелине между замковых камней, куда сносил запасы для задуманного бегства. Чем старше он становился, тем изощреннее делалась подготовка к побегу во внешний мир. Конечно, его всегда раскрывали, Весемир тяжело вздыхал и снова лупил хворостиной, с каждым разом берясь за все более крепкую. — Бери, что хочешь. — Ламберт вспомнил, зачем они сюда пришли, и отошел к двери, чтобы не мешать. — Владельцы этого оружия мертвы, никто за них не спросит. — Как оно вообще сюда попало? — Айден вытащил из ножен все еще блестящий меч, судя по украшениям, принадлежавший какому-нибудь странствующему рыцарю, погибшему лет двести назад. — Я всегда считал, что мечи остаются рядом со своими хозяевами. — Иногда их кто-нибудь находит — мародеры, воры или мы, — усмехнулся Ламберт. Он быстро окинул взглядом полки, высматривая, не появилось ли что-нибудь интересное за время его отсутствия. — Тебе не приходилось натыкаться на мечи в разрушенных гробницах или схронах разбойников? — Я никогда не обыскивал разрушенные гробницы, — Айден покачал головой, рассматривая меч. — Раньше не было нужды, а потом… У меня был свой меч, зачем мне чужое? — Продать, например, — Ламберт недоверчиво взглянул на него. — Ты правда никогда не обыскивал заброшенные строения? — Сначала я был слишком увлечен стремлением следовать своему новому пути, а потом это вошло в привычку, — усмехнулся Айден, мельком посмотрев на него. Он отложил меч и прошелся вдоль полок, рассматривая лежавшие там предметы. Ламберт внимательно следил за ним, узнавая движения, поворот головы, неторопливую походку, которые уже не надеялся увидеть вновь, и с каждым мигом сердце наполняло тепло, переплавлявшееся в уверенность, что Айден в самом деле жив и находится совсем рядом, стоит только протянуть руку. Но что-то останавливало от последнего действия, будто он мог наткнуться на пустоту, которую неизменно видел рядом с собой все долгие последние месяцы. Оружия здесь осталось не так много, но Айден внимательно рассматривал его. Ламберт понимал, почему он так придирчив, — потеряв пару клинков, с которыми прошел долгие годы сражений, непросто было привыкать к новым. Все сразу казалось неудобным, неправильным, начиная от ощущения перевязи и заканчивая чувством рукояти в ладони. За свою ведьмачью жизнь Ламберт лишился клинка лишь единожды, в битве с големом, и хорошо помнил то неприятное чувство, словно он лишился руки. — Отличная работа, — его мысли прервал негромкий голос Айдена, взявшего в руки очередной меч. — Тоже из какого-нибудь святилища? Ламберт присмотрелся к паре настоящих ведьмачих мечей, и в груди заныло. Такой комплект был здесь единственным. Что-то похожее могло храниться только в Большом оружейном зале, давно погребенном под грудой камней. Но именно эта пара была не похожа ни на какую другую, потому что Ламберт помнил, как она появилась здесь. Он покачал головой. — Ты удивишься, но эти мечи привез друг погибшего. В память о нем. — Взгляд невольно скользил по двум окованным ножнам, чей узор дополнял друг друга, вплетая в себя ветви неведомых растений и головы птиц. Судя по длине рукояти и клинков, их хозяин сильно походил телосложением на Айдена. — Его другом был Грифон? — Айден погладил легко узнаваемую гравировку на крестовине и положил мечи обратно на полку. — Он и сам был из Школы Грифонов. Провел с нами всего две зимы. Отличный был парень. — Подавляя неожиданно вспыхнувшее чувство потери, Ламберт отвернулся к арбалетам, прикинул один на руке. — Этот хорошо сохранился. Подойдет? — Был? — Айден не позволил сменить тему, пристально глядя на него. Ламберт чувствовал этот взгляд всем телом. — Был, — снова кивнул он. — Погиб в одной из войн с Нильфгаардом. Вы бы с ним нашли общий язык… — Ламберт помедлил и взглянул в глаза Айдену, чувствуя его сомнения. — И он был бы рад, если бы ты взял эту пару. Так что насчет арбалета? Айден шагнул ближе и накрыл его руку, сжимающую гладкое деревянное ложе, делясь теплом ладони. — Я доверяю твоему выбору. В янтарных глазах мелькнуло мягкое приглашение. Ламберт застыл, боясь обмануться в неверном свете лучины. Ладонь на его руке обжигала. Она была живой. Настоящей. Она прогоняла прочь сомнения и страх. Он глубоко вздохнул, напитываясь ощущением близости, которое почти забыл. Инстинкты и тело вспоминали быстрее разума. Он мгновенно сделал шаг навстречу, еще ближе, ловя горячее дыхание, погружаясь в чужой разум, и мгновенно утонул в жажде, с которой его ждали, в одуряющей волне тепла и доверия. Легкий смешок заставил осознать, что он так и застыл в дюйме от прикосновения, подтолкнул, поторопил. Они ловили губами улыбку друг друга, вспоминая уже вместе, делились тоской и горечью, пробуждались для мира и для себя. Ощущая до боли знакомый вкус, Ламберт отбросил арбалет, обеими руками хватаясь за Айдена, чувствуя под слоями плотной ткани живое тело, удостоверяясь наконец, что перед ним действительно не призрак, не злобное существо, принявшее чужой облик, а тот, кого он многие месяцы считал окончательно потерянным. Айден охнул, разрывая поцелуй, и поморщился. По его лицу разлилась едва заметная бледность, и Ламберт запоздало вспомнил о ранении, но не смог заставить себя отступить, лишь ослабил хватку и прислонился лбом к плечу Айдена. — Поверить не могу, — прошептал он, закрывая глаза и глубоко втягивая знакомый запах. — Я тоже, — совсем тихо ответил Айден. — Не думал, что выйду оттуда живым. Зэмистокльз хорошо за нас взялся. — Жалею только о том, что не видел его кончины, — не удержался Ламберт, подавляя гнев, вспыхнувший при упоминании ненавистного имени. Стена, разделявшая их со вчерашнего вечера, пала, вмиг вернув к зиме, проведенной в тесной землянке. Если бы не ребра Айдена, можно было бы представить, что все случившееся потом лишь кошмарный сон. — Если тебя это немного утешит, я тоже мало что помню, — усмехнулся Айден. Ламберт пожал плечами. В конце концов, это было уже неважно. Молчание, окутавшее их, казалось уютным и успокаивающим. Оно прогоняло сомнения из сердца и наполняло сверкающим счастьем, которое при встрече уничтожило потрясение. В голову отчаянно лезли мысли, которые не подходили не только месту, но и состоянию одного из них. Ламберт коротко кашлянул и все же отодвинулся, напоследок легко скользнув ладонью по талии Айдена. — Так что насчет арбалета? — он нагнулся и подобрал брошенное оружие. — Возьмешь? — Посмотрим, — неожиданно уклончиво ответил Айден. — Давай поищем лук. Нам еще охотиться всю зиму. Судя по кладовым, никто не побеспокоился о запасах.