Цена вечности: Беспокойная зима

Ламберт уже который раз за вечер бросил взгляд на мрачную Цири, сидевшую в кресле у огня. Кроме них троих в зале никого не было, только камин тихо гудел, согревая колючий воздух замка. Цири неотрывно глядела на пламя. Оно отражалось в ее зеленых глазах, мерцало и переливалось россыпью изумрудов. — Не понимаю, в чем дело, — раздраженно повторила она. — Почему не получается? Я же там бывала не раз. — Пробовала переместиться подальше? — спросил Айден. Последний час он один поддерживал беседу, вновь идущую по кругу. — Пробовала, — кивнула Цири, не глядя на него. — Только никто мне не может ничего толком объяснить, будто все разом сошли с ума. — И что они говорят? — осторожно поинтересовался Айден. — Что такой деревни не существует, — Цири на миг поджала губы, — и никогда не существовало. Но вы же сами там были, год назад! — Там остались только развалины, сложно назвать их деревней, — проворчал Ламберт. — Неважно, — отмахнулась Цири. — Не могла же она стать такой через день. А про нее уже никто ничего не помнит! — И тебе стоит забыть, — посоветовал Ламберт. Однообразие разговоров начинало его утомлять. Вот уже третий день Цири пыталась вернуться в покинутую ими деревню, чтобы спасти ее от ужасной участи безвыходной ловушки, и ни разу не смогла. Ламберта это не сильно волновало, но девчонка переживала не на шутку. — Не могу, Ламберт! — воскликнула Цири, поворачиваясь к нему всем телом. — Ты видел, сколько там людей? Они же все погибнут! — Они уже погибли, — возразил он. — Много лет назад. И тут ничего не поделаешь. — Я должна попытаться, — упрямо проговорила она, уставившись на него огромными зелеными глазами. — Неужели ты не понимаешь? — Ты пыталась несколько раз, — напомнил он. — Если ничего нельзя сделать, нет смысла и переживать. — О, если бы я знала больше, когда попала туда, — Цири опять отвернулась. — Мы и сами не узнали деревню, — успокоительно произнес Айден. — Но вы нашли причину убийств, — с горечью сказала Цири. — Вы разобрались с чародейкой, поняли, кто виноват. А я нет. Потому что я не ведьмак. — Ну наконец-то ты признала, — усмехнулся Ламберт. Давным-давно они растили ее как воительницу, женщину, которая могла бы защитить в первую очередь себя. И даже Весемир, рассказывая Цири о чудовищах, не рассчитывал всерьез, что эти знания ей пригодятся. Тогда они делали все возможное, чтобы отвлечь от страшного прошлого девочку, потерявшую дом и всех родных. Айден бросил на него укоризненный взгляд, и Ламберт пожал плечами. Он всего лишь указывал на очевидное. — А что еще остается? — голос Цири подозрительно звенел. — Да, я недостойна носить два меча, недостойна называться ведьмаком, потому что никого не могу защитить. Как бы ни старалась. Ламберту хотелось поспорить насчет достойности звания ведьмака, но он сдержался. Разговор уходил в неприятное русло. Всю жизнь ее преследовал страх. Страх потерять близких и просто знакомых снова оживал. Когда-то говорили, что по ее следам идет смерть. Ламберт не верил в это, как и все, кто знал Цири лично, и ему было плевать на досужую болтовню кметов. Но Цири верила. Смерть Весемира летом только укрепила ее в этой мысли. — Я не могу защищать людей, как вы, ведьмаки, — прошептала она. — Тогда, может, и не стоит пытаться? — так же тихо спросил Айден. — Не надо защищать людей как ведьмак. Защищай их как человек. — Что ты имеешь в виду? — Цири чуть повернула голову в его сторону, не желая показывать лицо, но Ламберт заметил мокрую дорожку на ее щеке. Плохой из него был утешитель. Оставалась надежда только на Айдена. — Ты отлично владеешь мечом, управляешь особой магией перемещения, — принялся перечислять тот, — так делай то, что можешь, и не пытайся прыгнуть выше головы. Тебе это не нужно. Ты не смогла спасти деревню. И мы не смогли. Никто из нас не может достать звезду с неба, но мы и не пытаемся. С тем же успехом ты сейчас можешь укорять себя за то, что живешь меньше, чем эльфы, или выросла выше краснолюда. В этом нет смысла. Ламберту казалась, что слова Айдена справедливы, но плечи Цири оставались все такими же напряженными, а руки по-прежнему сжимали подлокотники кресла. — Ты не понимаешь, — медленно проговорила она, — я могла быть другой. Чародейкой. И при должном обучении смогла бы противостоять Изунне. Но я отказалась от своей силы. Давно. И с тех пор не могу ничего. Это был мой выбор. Перед глазами Ламберта невольно всплыл давний вечер: пятеро ведьмаков за столом и рыжеволосая чародейка, девочка, танцующая перед огнем в беспамятстве. Трисс называла ее Истоком, и если Ламберт правильно слышал, Йеннифэр когда-то обучала ее магии. Хотя все ведьмаки считали это невозможным — в Цири не было ни капли магии, ничего, кроме безумных пророчеств, большинство из которых окружающие не могли разгадать. — Из-за этого выбора теперь гибнут люди, — продолжала Цири. — Те, кому я могла бы помочь. — Лишенный руки мечник уже не может фехтовать правой рукой, но может научиться пользоваться левой, — сказал Айден. — Ты еще можешь им помочь, людям, которых встретишь на пути, по мере своих возможностей. Уверен, ты отказалась от своей силы не просто так. Цири все же обернулась, посмотрела на Айдена серьезным взглядом. Ламберт вдруг понял, что ей нужно. Кто ей нужен. Он кашлянул. — Мне кажется, — произнес он, когда она взглянула на него, — тебе стоит навестить кое-кого. Там тебе лучше расскажут о магии и, возможно, найдут решение. — Ты о ком? — нахмурилась Цири. Ламберт вздохнул. Он очень не любил произносить это имя и тем более вспоминать о его носительнице, но сейчас следовало признать, что с утешением Цири лучше справятся действительно близкие ей люди. Те, кого она признала своими родителями. — О Йеннифэр, конечно. — А ты прав, — лицо Цири мгновенно просветлело и на нем отразилось удивление, будто она сама не понимала, как не додумалась до такого простого решения. — Пожалуй, я отправлюсь сегодня же. — Не забудь книгу, — напомнил Ламберт. — И возьми еще кое-что, — попросил Айден, одновременно с Цири поднимаясь из кресла. — У меня есть свиток, о котором я хотел бы узнать как можно больше. Если получится, покажи его своей чародейке. — Конечно, — впервые с возвращения на лице Цири мелькнула улыбка. Сразу и отправлюсь. — Она помедлила, глядя на Ламберта. — Я скоро вернусь. — Опять куда-то собралась? — в дверях появился Эскель. — Ужина не подождешь? — Не могу, — чуть виновато улыбнулась Цири. — Мне кажется, я теряю время. — Тебе ли об этом беспокоиться, — усмехнулся Ламберт. При виде ее воодушевления у него мгновенно стало легче на душе. Цири усмехнулась в ответ и отправилась следом за Айденом. — Даже не попрощалась нормально, — проворчал Эскель, усаживаясь на ее место. — Незачем, — беспечно ответил Ламберт. — Уверен, скоро мы увидим ее снова. — Опять лезет в какое-то дерьмо? — проницательно глянул на него Эскель. — Как обычно, — кивнул Ламберт. — Ничего опасного на сей раз. Ей нужно навестить Йеннифэр. — Ничего опасного, говоришь? — усмехнулся Эскель. Он развернул кресло к столу и потянулся за кувшином с выпивкой. — Для нее, — уточнил Ламберт, пододвигая свою кружку. — Долго еще будет возиться Гвил? Жрать охота. — Черт его знает, — пожал плечами Эскиль. — В гвинт? — Идет, — согласился Ламберт. После уныния трех дней хотелось развеяться. — Только побрякушки не ставь, — поморщился Эскель. — С меня Гвила хватит. — Что ты у него выиграл? — заинтересовался Ламберт. — Кольцо и два браслета, — буркнул Эскель. — Если он так продолжит, я уеду отсюда нагруженным купцом. — Ну и сдашь все в какой-нибудь лавке, — предложил Ламберт. — Если бы. — Эскель достал с камины карты для гвинта. — Одно не продавай, второе не раньше, чем через полгода, а то хозяин найдется. Ладно, всучу ему обратно, как отыгрываться будет.

***

Огромные сугробы, окружавшие Каэр Морхен, пришлось пробивать пламенем Игни, и уже через полчаса Ламберт решил, что идея выбраться на рыбалку была несусветной глупостью. Айден, ничего не говоря, шел следом. От него исходило успокаивающее тепло, и Ламберт не понимал, является ли оно физическим или моральным. В любом случае, оно не действовало на Ламберта, чье раздражение росло с каждой минутой. Они выбрались из заваленного снегом замка через пролом в стене, оставшийся еще с нападения Саламандр, и почти напрямик спускались к озеру. По всем расчетам выходило, что уже пора к нему приблизиться, но снежные завалы существенно замедляли путь. — Скоро придем, — проворчал Ламберт, хотя Айден его не торопил. — Там должны остаться не заваленные снегом пещеры. — Пустые? — уточнил Айден. — Зачистили прошлым летом, — кивнул Ламберт. Он начал изрядно замерзать, а поскольку все вокруг скрылось под снежным одеялом, на костер надеяться не приходилось, и это удручало по-настоящему. Озеро замерзло чистой, сверкающей гладью, с которой ветер заботливо сметал снежную крупу. Ламберт осторожно ступил на лед, проверяя его прочность. Тихий хруст под ногой заставил остановиться, но трещин не появилось. Он двинулся дальше, готовый в любой момент отпрыгнуть прочь. Айден следовал правее, на некотором отдалении, чтобы не создавать дополнительного давления. — Далеко до пещер? — вполголоса спросил он. — Они на другой стороне, — не отрывая взгляд ото льда, махнул Ламберт. В середине идти стало проще — здесь снег исчез окончательно, позволив перейти на легкий шаг. Наверстывая упущенное время, они пошли быстрее, и только в одном месте, в двадцати шагах от берега, под ногой Ламберта появилась вода, просочившаяся сквозь узкую трещину. — Обычно замерзает лучше, — посетовал он. — Ты каждый год ходишь на зимнюю рыбалку? — поинтересовался Айден. — Я каждый год хожу на охоту, — фыркнул Ламберт. — А заодно делаю дыры во льду, чтобы рыба к весне не задохнулась. — Предусмотрительно, — Айден улыбнулся одними глазами. — Только я не вижу у тебя в руках ничего пригодного для пробивания льда. Ламберт покосился на него, криво усмехнулся и достал простую бомбу. Универсальное средство на рыбной ловле. — Если взорвешь лед, нам придется возвращаться вкруговую, — предостерег его Айден. — Не придется, — возразил Ламберт. — Озеро большое, маленькая бомба не расколет весь лед. И я не собираюсь бросать ее в середину. А вот и пещеры. Он указал на горы снега, предлагая Айдену расчистить вход. Аард для этой цели подошел идеально. Не теряя времени, Ламберт угнездил бомбу в небольшой ямке в десяти шагах от берега и поджег фитиль. Приглушенный взрыв действительно проделал небольшую лунку, от которой лучами побежали многочисленные трещины. Пока он устанавливал удочки с приманками и крепил их, Айден уже справился с одной снежной горой, открыв уютную сухую пещеру. Он не стал полностью убирать завал, оставив только небольшой проход. Ламберт подумал, что в заснеженной пещере должно быть теплее, чем на открытом озере, и сразу же полез внутрь. Айден устроился подальше от входа, в густых сумерках, почти граничивших с темнотой пещерного жерла. Здесь было гораздо теплее, чем снаружи, но изо рта по-прежнему вырывался пар. — Неплохое местечко, — оценил он и отпихнул ногой два дочиста обглоданных коровьих ребра. — Кто здесь жил? — Никто, — отозвался Ламберт. — Когда-то прилетали грифоны, но мы от них быстро избавились. Это первое, с чего начинается осень. А сейчас можно не беспокоиться, еще летом со всеми справились. — Цири тоже в этом участвует? — поинтересовался Айден. — В зачистке? Нет, конечно, — усмехнулся Ламберт. — Она вообще зимует здесь впервые за много лет. А летом ей было не до того. Но в бою она хороша, не думай. Не хуже ведьмака, чтобы она там ни плела. — Она сильно расстроилась, — заметил Айден. — У нее всегда много поводов расстраиваться, — поморщился Ламберт. — Так много, что незачем придумывать еще. А сейчас она переживает за то, на что не могла повлиять. — Не только она, — неожиданно произнес Айден, и Ламберт невольно нахмурился, уставившись на него. — Ты о чем? — уточнил он, хотя в последние дни ощущал отголоски легкой тревоги, которую таил в себе Айден. Она была настолько эфемерно неуловимой, что Ламберт не мог рассмотреть ее, не мог разобрать ее оттенки, чтобы понять причину. Айден легкой тенью скользнул к нему ближе, стянул перчатку и коснулся заиндевевшей щеки. Теплые пальцы обжигали, легко скользя по коже. Айден потянулся к нему, прислонился лбом ко лбу. Ламберт положил руки ему на талию, сцепил в замок на пояснице, прижимая плотнее, уютнее. Вырывавшееся облачком дыхание смешивалось, рассеивалось в пустоте пещеры. Глаза Айдена в полумраке мягко мерцали. Ламберт всматривался в них, ловя нотки печали и страха, который остался уже позади, но никак не покидал мыслей. — Я сильно испугался, — тихо произнес Айден, облекая чувства в слова. — Там на поляне. Она могла тебя убить. — Нас, — в тон ему поправил Ламберт. Прислушавшись теперь, он в полной мере ощутил весь страх, который Айден испытал на поляне — тянущий, пронизывающий, отчаянный. Страх, от которого было трудно избавиться, и с которым было невозможно бороться. Страх, который преследовал и самого Ламберта с того самого дня, как он снова увидел живого Айдена. — Она могла убить всех нас. И тебя тоже. — Тогда мне уже ни о чем не пришлось бы тревожиться, — усмехнулся Айден. — Зэмистокльз едва не убил меня, и будучи без сознания, я переживал лучшие минуты своей жизни. — Не надо про этого ублюдка, — попросил Ламберт. — Надеюсь, он гниет в своей скале. — Мне нравится думать об этом, — кивнул Айден. Он аккуратно вовлек Ламберта в неторопливый поцелуй, прихватывая его нижнюю губу, посасывая ее, легко касаясь языком. В его движениях чувствовалась одуряющая нежность, бесконечное тепло, заставлявшее забывать о морозном воздухе. Ламберт старался отвечать так же медленно, однако дразнящие прикосновения распаляли, дергая за струны трепещущих чувств. Горячо выдохнув, он с разочарованием попытался отстраниться, но Айден не позволил. Его руки скользнули в волосы Ламберта, не давая отвернуться, углубляя все такой же не торопливый поцелуй. Ламберт поддался поднимавшемуся в груди волнению, растекавшемуся по всему телу до кончиков пальцев, сдвинул руки на ягодицы Айдена и сжал, чувствуя под ладонями твердые мускулы. Пах обожгло огнем, в плотной зимней одежде становилось тесно и чересчур жарко. Язык Айдена скользил в нем неспешно, лаская губы, встречаясь с его языком, надавливая, поглаживая и толкаясь глубже. Низ живота свело сладким спазмом, вырвав стон. Ламберт знал, что нужно остановиться, отказаться от манящего наслаждения, потому что здесь было не лучшее место, но не мог. — Я вернусь в замок и оттрахаю тебя, — шепнул он в поцелуй. Айден ответил тихим смешком, сжал его волосы сильнее, заставляя вновь вернуться к лишающему воли удовольствию поцелуя. Кожа Ламберта горела, требуя немедленных прикосновений, разделяющая их тела одежда быстро стала ненавистной, но Айден все еще неторопливо покусывал его губы, порождая горячечные мысли и образы, заставлявшие член напряженно вздрагивать. Ламберт хотел бы ощутить его возбуждение и всепроникающую страсть, но одежда мешала, и оставалось только мучиться собственным острым нетерпением, пронизывающим тело, путающим мысли, заставляющим думать только о жарких, ласкающих его губах, словно все существо сконцентрировалось сейчас в них. Сейчас он почти ненавидел Айдена за невозможность отказаться от вынимающей душу ласки, становящийся все более откровенной и разнузданной. Ламберт и не предполагал, что поцелуй может быть таким. Он почти физически ощущал, как Айден ласкает не его язык, а изнывающий в штанах член, чувствовал расходящуюся дрожь, охватившую ствол, бешеное напряжение, перекидывающееся на поджавшиеся яйца. Айден оторвался от него, жадно взглянул в лицо блестящими глазами с расширившимся зрачком. Ламберт отметил его пылающие скулы и сорванное дыхание, выдающие крайнее возбуждение, и почувствовал руки, разворачивающие лицом к стене. Ему и в голову не пришло сопротивляться, а ощутив, как ловкие пальцы расстегивают пояс, он чуть не задохнулся от облегчения — Айден не собирался ограничиваться быстрой лаской, как тогда, в лесу. Он был готов даже к мгновенному вторжению, пока горячая ладонь ласкала его член. Он был готов ко всему, но Айден тянул, проявляя все ту же неспешность. Он ничего не забыл, даже масло, тщательно подготавливая и растягивая удовольствие, сдерживая страсть, которая прорывалась только в легком дрожании рук. Не в силах терпеть, Ламберт первым подался к нему, насаживаясь глубоко, отметая почти болезненный дискомфорт, понуждая к действию. Он не позволил Айдену медлить, двигаясь резко и жестко между ласкающей рукой и твердым членом, навязывая свой ритм и свое желание. Айден сдался почти сразу, подстроился под него и почти сразу Ламберт услышал отрывистые стоны, смешавшиеся с частым дыханием, опалявшим его шею. По телу крупной дрожью прокатилась больше не сдерживаемая страсть. Она обвила его магической плетью, но жгла не болью, а удовольствием, вспыхивающим от каждого толчка. Она затягивалась все туже, мешая дышать, проникая до самой сути, до потаенных глубин, чтобы воспламенить их, спалить огнем непереносимого возбуждения и рассыпаться ярким взрывом, потрясающим до основания острым, уничтожающим удовольствием. Ламберт вскрикнул, замер в спазме наслаждения, чувствуя, как толчками выплескивается семя, слыша громкий протяжный стон позади и ощущая дрожь Айдена. А потом враз обессилел, почти упал на колени. Айден подхватил его, опустился с ним вместе, уткнулся в затылок, дыша по-прежнему неровно и поверхностно. Ламберт не сразу разобрал среди хаотичных выдохов слова. — Я не могу тебя потерять, — лихорадочно шептал Айден. — Я не смогу без тебя. У меня есть только ты, Ламберт. Только ты. Я люблю тебя. Ты даже не знаешь, как сильно… Ламберт взял ладонь, прижатую к его животу, поднес к губам и выдохнул, почти заглушая слова: — Знаю. Я тоже… тоже люблю тебя.