В ожидании тебя

      Бескрайние степные пейзажи с одинокими деревьями вызывали у северян сомнения, что где-то здесь можно спрятаться. Расставляя палатки, они радовались, что солнце еще не вступило в свою полную силу. Но даже сейчас, в разгар весны, освещало путников неумолимо.       Донвон строго-настрого запретил Хосоку ставить палатку в стороне, поэтому владыке севера приходилось ублажать своего омегу, боясь быть услышанными. Чимин старательно сдерживал стоны, закусывая кулаки и одежду, и хныкал недовольно, когда Хосок снимал его, не дав образоваться узлу. Альфа объяснял мужу, что это сделает их практически беззащитными на несколько часов, а если уж здешний смотрящий не чувствует себя в безопасности на собственных землях, то и путникам не стоит рисковать.       Кстати, из-под земли периодически показывались какие-то грызуны, которых сметало рыком Донвона. "Опять папочке докладывать побегут", - всегда хмыкал Атласский, но тревоги не выказывал. Гиены на глаза больше не показывались, а вот копытные радостно приветствовали своего главу как в человеческом, так и в зверином обличье. Тогда впервые и столкнулись путники с поселением степных жителей. Кто-то жил в глинистых мазанках, кто-то в больших шатрах, но все они звали дорогих гостей разделить с ними трапезу. Кан Донвон отважно вкушал блюда, подавая пример гостям, и только Чимин придерживался своей растительной диеты.       Ночи в степях резко становились холодными, так что северян спасали шкуры. Местные жители умели делать грубые ткани для одежд, но очень хвалили прях из Китая, которые могли выделывать дорогие шелка. Люди Донука иногда приносили сие богатство в степи, но просили за него непосильных денег либо присягнуть на верность. Копытные предавать своего смотрящего напрочь отказывались, довольствуясь холстиной, льняными и хлопковыми одеждами. А вот мелочь грызущая на шелка повелась. Хотя зачем им, удивлялись кабарги. Вечно зверьками шныряют по степям, деревень толковых не строят. Куда им в шелковых одеждах ходить?       Хосок слушал внимательно и порой вопросительно поглядывал на супруга. Чимин подтвердил, что есть у них червь тутового шелкопряда, из нити которого и делаются дорогие ткани. Для покраски используют природные пигменты, привезенные из Индии. Услышав о новой стране, Хосок поинтересовался, кто там смотрящие, и как они ладят с племенем Донука.       Панда поведал, что территорией Индостана заправляют Малайские медведи - Бируанги, и вроде как они близкие родственники Гималайских. Но Бируанги предпочитают путешествовать океаном и слывут хорошими мореплавателями. Потому ко дворцу китайского императора дары привозят через порты, избегая снежных вершин. Ни с кем не конфликтуют, но и не дружат, просто поддерживают торговые отношения. В стране полно ядовитых оборотней и много населения, забот хватает.       Бусины у них золотые (прям из чистого золота), и живут правители в роскошных дворцах. Они сами являются посланниками и глашатаями богов, потому не нуждаются в посредниках при запрашивании высшей воли.       Чимин Бируангов видел пару раз во дворце, но то были обычные торговцы и бусин не носили, так что китайский принц думал, что россказни о золоте в волосах смотрящих - это все неправда.       Зато омега вспомнил, что мореплаватели рассказывали о далеких берегах, к которым плавали и вели торговлю, и что там тоже встречаются медведи, как на материке.       Хосок похмыкал диковинным сказкам, но информацию запомнил. За свое путешествие он успел сделать один важных вывод: не все сказки - сказки, не вся правда - правда.       Степи и правда были бескрайними, но Донвон объяснил, что ведет экспедицию к безопасному перевалу. Тот, который ранее наметил Ильгук, много душ поглотил при переходе, да и вышли бы они с другой стороны далеко от столицы. Маламуты же предложили взять самый западный переход, он и не такой высокий, (следовательно, не такой холодный и быстрый для перехода), и к императорскому дворцу ближе.       Беременный панда вспомнил, что путь при побеге нашел вообще по наитию, никто его не сопровождал. Спасло юношу тогда, наверное, травяное зелье, которое притупляло все чувства и помогало преодолеть трудности. Пришлось голодному Чимину отлеживаться в каком-то ущелье, а переход длился ни день и не два, но ни один житель гор к нему не подошел, не предложил воды и еды. Если и видели принца в шкуре медведя, то игнорировали безбожно.       Хосок при таких рассказах хватал омегу в объятья и грозился вырвать гриву Гималайскому за жестокосердие.       Унылые дни сменяли друг друга, но росомахи не притупляли бдительности и даже устраивали шуточные турниры, чтобы поддерживать себя в форме.       Смотрящий степей предлагал путникам кого-нибудь из своих людей в сопровождающие аж до самого Китая, ведь двое зубров тоже собирались остаться в свите Хосока, когда передадут путников маламутам. Владыка севера оглядел экспедицию и улыбнулся. Помимо своих подчиненных с ним шел волк с равнин, зубры из леса, сам панда из Китая, чем не повод взять степного жителя.       На удивление Атласский предложил зебу. Гобратым он был и в жизни, выглядел жутковато и голос имел зычный.       - Поэт он у нас, сказитель, - пояснил Донвон. - Знает все сказы и песни, что история хранит. А про нынешние события новые сочиняет. Акын, - пояснил он.       Акын, так Акын, так и стали звать его в экспедиции. Песни свои заунывные он, казалось, мог ныть от рассвета до заката, но слух его был чутким, и Акын часто замолкал еще до появления голов грызунов из норок. Донвон как-то ткнул пальцем в одного и сообщил, что это суриката. Его бывшие глашатаи богов, которые теперь старались на благо Гималайского вожака.       - Ли точно в курсе о наших передвижениях, - заметил смотрящий степей. - Ему хватит времени, чтобы перебросить свои силы.       - Козлы эти вонючие, - недовольно поддакнул Чимин.       Хосок хохотнул нервно и потрепал мужа по плечу.       Горный кряж давно виделся вдали, но степи все не заканчивались. Оборвались они внезапно, и путники увидели в предгорье мечущиеся тени и стайку птиц. Намджун радостно предположил, что это маламуты, и был прав. Большая стая на 50 персон и каждого сопровождал стриж из императорского птичника. Некоторые птахи подлетали к Чимину, и тот восторженно охал:       - Да не может быть. Я же давно вами занимался. Неужели кто-то уцелел до сих пор?       А потом подставил руки, в которые маламуты бросили зерна. Птахи щебетали восторженно, заставляя принца глотать счастливые слезы. Хосок умилялся, как мало надо беременному омеге для счастья.       А Намджун в это время пояснял дальним родственникам, какая ситуация сложилась в экспедиции. Что омега у них на сносях, с токсикозом, и лечится каждодневными случками с мужем. Только в здешних горах боязно близости предаваться, а недугующий принц переход может задержать. Маламуты шумно вносили предложения, и наконец послали двух своих вперед с сопровождающими стрижами.       Кан Донвон дождался, пока экспедиция пересядет в упряжки, оставил своего Акына и пару зубров Ильгука, а остальных забрал в обратную дорогу. Чимин долго махал им вслед руками, будто расставался с самыми близкими людьми. Альфы его не одергивали. Пусть уж беременный омега запасется положительными эмоциями в дорогу.       По приказу Намджуна маламуты везли медленно, давая фору отбывшим посланникам. Вообще все чаще складывалось мнение, что это волк был главой экспедиции. Хосок довольно щурился и кивал, давая добро подчиняться Киму, но так же велел росомахам приглядывать за ним, ведь боги сказали, что грозит волку опасность в здешних землях.       Чимин все глубже кутался в меха и отворачивался от неотвратимо приближающихся снежных шапок. Чон нежил супруга своим феромоном и уверял, что они справятся.       Хоть живот у омеги еще не выступал, но токсикоз мог ослабить принца, чего Пак очень не хотел. Давать Ли Донуку оружие против себя было опасно. Панда храбрился и даже пытался отказываться от ежедневной близости, но Хосок рисковать не хотел, к тому же с понижением температуры отметил возвращение своего былого темперамента.       Да только темперамент вернулся не один, а вместе с гоном. Маламуты испуганно скулили под рык владыки севера, который почти без перерыва крыл своего омегу три дня. Намджун боялся, что этот марафон вымотает Чимина, но тот стонал довольно и выбегать из палатки не спешил.       Палаточный городок озарялся кострами и оглашался песнями Акына, хотя его вой был не в силах перкрыть рык Хосока. После гона тот два дня набирался сил, а Намджун охранял вход палатки, готовый вбежать по первому зову.       Позвал его Чимин, хныча, что снова хочет покормить стрижей. Выехал китайский принц на руках Кима, которого тоже облепили птички, пока лакомились. Пак смеялся радостно, утешая души альф. Он казался небесно красивым и нежным, хотя над ними нависал горный кряж.       У перевала Гималайские заставили себя ждать. Экспедиция простояла неделю, любуясь теми самыми "вонючими козлами" - стражами границ. Чимин специально не сдерживал голоса, когда отдавался мужу, и даже склонял его к близости днем. Спутники смотрящего уже понимающе посмеивались, маламуты тревожно переминались, а козлы осуждающе цокали языками.       Удалась ли месть Чимина, и за что он мстил, путники так и не узнали, зато пожаловали белогрудые, но без своего смотрящего, что заставило Хосока недовольно сжать губы. Однако Чон обсудил с Гималайскими все официальные темы, перечисляя количество своих спутников и их родовую принадлежность, а также просил передать смотрящему привет от Ли Минхо.       И снова ожидание. Но теперь дела пошли быстрее. Местные медведи сообщили, что смотрящий занят и шлет привет Чон Хосоку, а присоединиться к экспедиции сможет только на спуске. В провожатые на перевале дали тех же козлов.       Маламуты не слишком-то слушали провожатых, следуя знакомым путем, хотя козлы и пытались пару раз завернуть их более длинной дорогой. Главарь своры отстаивал свою позицию, придерживаясь установленного маршрута.       Но в один из дней дорогу им преградил горный обвал. Северяне, привыкшие к такому, вызвались идти дальше, но маламуты на такой риск не отваживались. Тогда Хосок перекинулся в медведя, устроил мужа на спине и двинулся первым. Один из собак тут же принял человеческое обличье, освобождая для оборотня императорского стрижа. Кто знает, может, горные жители только и ждали, чтобы один из них нарушил правила передвижения, чтобы спровоцировать на драку. Намджун предупредил родственников, чтоб ему тоже предоставили стрижа, и серой шубкой бросился меж камней. Козлы недовольно поворчали, но уговор не был нарушен: на каждого оборотня сопровождающая птица.       Чимин верещал от восторга, вцепившись в шерсть мужа. Он часто видел звериное обличье Чона, но чтобы вот так, верхом... Экстаз затапливал беременного, и он кричал своему альфе, что тот самый могучий, самый отважный и самый любимый. Веселый смех омеги оглашал окрестности, заставляя появляться из-за камней морды местных жителей. Росомахи внимательно следили за всеми, и хотя в людских телах пробирались не очень быстро, надеялись на маламутов, которые быстрыми тенями догнали Намджуна и правящую пару.       Местные не лезли на тропу, но сопровождали экспедицию, что заставило росомах злобно оскалиться, а маламутов сорваться на дружный лай. Козлы пытались упрекнуть гостей, но тут по горам пронесся опасный рык смотрящего севера. Обычно на такой зов сбегались приближенные и прятались провинившиеся, что сработало и в Гималаях. Наблюдатели растаяли вдали, и даже козлы порывались броситься наутек, сменив обличье. Баны двинулись к рогатым... И тут вновь появились белогрудые, принося извинение за любопытство местных. Мол, давно посторонних не видели, а по китайскому принцу очень скучали. Чимин зашипел не хуже змеи, с досадой дернув мужа за шерсть на шее. Полярный медведь завыл угрожающе, и Пак поспешил приласкать самого большого хищника, шепча извинения. Гималайские смотрели на Чона с затаенной тревогой, но все же предложили следовать к спуску, уверяя, что сам Ли Донук ожидает там гостей.       Смотрящий всех горных хребтов дожидался путников на обширном горном плато, пригодном для ночевки. Увидев, что Хосок следует в зверином обличье, Донук даже побледнел в тон окружающим снежным пейзажам, но широкая улыбка осталась на его лице, хоть и смотрелась искусственной.       Полярный медведь шел размеренно, аккуратно неся мужа, который царственно выпрямил спину. Намджун поспешно перекинулся в человека, чтобы вести диалог от имени смотрящего.       Вожак племени Ли произнес пламенную приветственную речь под недовольным взглядом Чимина и пронзительным Хосока. Северянин не спешил перекидываться в человека, пока все сопровождающие не собрались вокруг. Когда Пак прижался к человеческой груди своего мужа, Чон велел знаком Намджуну говорить. Волк высказал и претензии, и требования, не забыв в начале поприветствовать.       - Даже голоса не подашь, легендарный Чон Хосок? - хмыкнул Гималайский.       - Все, что я могу тебе сказать, тебе уже донесли предатели с перевалов и отступники степей. Что ты хочешь еще услышать? - взметнул бровь глава севера.       - Негоже медведям враждовать, - чуть болезненно поморщился Донук.       - Негоже, - согласился Чон. - Отчего же ты вредил Тэхёну, Илькугу и Донвону? Ты обидел трех смотрящих обширных земель и надеялся, что дальше останешься безнаказанным? Твои люди сбили ворона с посланием для моей семьи, - голос полярного наполнился утробным рыком, - ты читаешь послания, которые адресованы не тебе. Я даже не знаю, сейчас ты встречаешь меня или заграждаешь мне дорогу. Ответишь как на духу или дальше будешь спектакль ломать?       Улыбка главы клана Ли превратилась в гримасу, а потом он тихо сказал:       - Мы кормим ваших птиц в пути, чтобы они долетели до адресата...       - Камнями, - обвинительно высказал Чимин. - Смотрящий севера написал сыну, а Итык сбил ворона. Ответ на письмо так и не пришел. Хороша же кормежка.       - Это была личная инициатива... - пытался оправдываться Донук.       - Я говорил Минхо в своем предгорье, - опасно улыбнулся Хосок, - что если они так легко интерпритируют твои приказы во вред моей семье, я попрошу заменить старосту. Теперь же, столкнувшись с твоими бесчинствами в лесах и степях, предупреждаю тебя лично: мы просто свергнем Гималайских на наших территориях, и останутся тебе в управу только эти горы. За каждую недолетевшую птицу минус один Гималайский медведь. Вас не так уж много, так что скоро почувствуешь на себе долю Атласских. Которых ты пытаешься изжить!       Вот тут полярный не смог сдержать агрессии, и волна его подавляющего феромона накрыла всех присутствующих. И если местные медведи заворчали недовольно, то росомахи радостно подхватили рык главы экспедиции.       - Я не... - начал было Ли.       - А что делают степные сурикаты в снежных горах? - не дал ему закончить Хосок, указывая на ближайший камень. - Почему ты стоишь на моем пути, Донук? - нахмурился он. - Боишься меня пускать в сторону бамбуковых медведей? Или император не получал моих посланий, и ты подделывал письма от него?       - Мы сотрудничаем с правящей семьей Пак, - вспыхнул Гималайский.       - А мы с ней в родстве, - притянул мужа Чон. - Как думаешь, сохраниться ваше сотрудничество, когда император узнает о твоих притязаниях на земли, которые тебе не принадлежат. Ты сильный и храбрый воин, - признал белый медведь, - но если против тебя лично выйдут четверо смотрящих, выйдешь ли ты пебедиителем из поединка? Даже не привлекая дом Паков, со мной Аны, Соны и Каны. Бесславный проигрыш не является достойным концом.       - Я тебя поприветствовать пришел, - озлобился Донук.       - Бого велел встретить меня своим людям еще до перевала. Ильгук сам встретил у границы и провел до дома. Донвон сопровождал по всей территории степей... А ты заставил ждать твоих посланников неделю, пока козлы преграждали мне дорогу, хотя знал о моем приближении. Не запоздал ли с привествиями?       И тут опасный разговор был прервал пронзительным птичьим криком, на который все вскинули голову.       Небольшая, но явно хищная птица парила в небесах в сопровождении стрижей.       - Мико, - выдохнул Чимин, - только их сопровождают соколы.       Вскоре из-за горного выступа показалась собачья упряжка, запряженная десятком маламутов, хотя уходили с посланием всего двое. При виде людей в санях Гималайский напрягся вместе с гостями, а потом и вовсе сник.       Невысокий лысый мужчина преклонных лет в складчатых одеждах с длинными усами и бородой ехал в окружении трех девушек, которые держали в руках шесты с дымящимися навершиями, и по их поведению было ясно, что старцу поклонялись.       - Донук, - сухо бросил тот вместо приветствия, а потом приветливо повернулся к панде: - Чимини.       - Дядюшка Джинхёк, - прослезился Пак и бросился обнимать мужчину. - Ты сам вышел меня встречать?       - Боги велели, - поучительно выдал старец, - как только ваши гонцы нагрянули, - он ткнул в собак.       - Это мой муж, - стал кланяться Чимин, - Чон Хосок, смотрящий севера. А это, - улыбнулся он супругу, - святой монах Ю Джинхёк. Он глава клана бабуинов и верховный прорицатель при дворе моего отца.       Во время этого представления монах обнял принца, и рука его скользнула тому на живот. Почувствовав ощутимое нажатие, Чимин охнул, а старец Ю суровой тучей повернулся к Донуку.       - Как ты посмел, смотрящий, заступать дорогу наследникам правящей династии Пак? - басил он.       Гималайский не то, чтобы попятился, но отступил на шаг. Хосок приобнял супруга со спины и шепотом спросил, что происходит.       - Дядюшка все понял о моем состоянии, - встревоженно шептал омега, ощущая, как горячие руки Чона накрыли его живот. - Ему не нужен огонь, чтобы видеть правду, хватает дыма. Потому Мико постоянно сопровождают монахов. Огонь у нас разжигают на официальных церемониях, иногда с салютом.       - С чем? - переспросил Хосок.       - Вспышки в небе, но ярче северного сияния. Тебе просто надо увидеть один раз. А теперь давай послушаем, - указал он на старца.       Тот уже обошел смотрящего кругом, а потом указал на тощего человека за камнем и зычно крикнул:       - Подойди сюда!       Высокий человек излучал сильную ауру, но склонил голову, как виноватый.       - Предав своего смотрящего, ты не думал, что боги отвернутся от тебя? - картинно вхмахнул рукой в широком рукаве монах. - Твои прорицания для Гималайских лживы. Мы должны подчиняться своим смотрящим, а ты своего предал. Вернется ли дар откровений к тебе? - мужчина выдержал паузу и равнодушно отвернулся. - Я не знаю.       Донук от таких слов побледнел ничуть не меньше обвиняемого. Хосок вопросительно осмотрел своих людей, и один из маламутов проговорил одними губами: "суриката". Джинхёк же шел к Намджуну, будто хотел обнять, но волк склонился перед прорицателем китайского императора и получил легкое поглаживание по темечку.       - Оставаться здесь нельзя, - вздохнул монах, - придется идти ночью. Медленно, но двигаться. Донук хотел вас провести длинной дорогой в надежде не только показать себя с лучшей стороны, но и подготовить заговор в столице. Продвигаясь без остановок, мы сорвем его планы, плюс император уже в курсе опасности. Организуй перевозку, волк.       Ким бросился исполнять задание, порыкивая на козлов и Гималайских медведей, а Джинхёк наконец подошел к Хосоку.       - Славный ты отец, благословленный богами, - улыбнулся старец. - Породил наследников и своего рода, и императорского дома. Хёнсу будет рад знакомству, достойное родство. А за обиды сына император воздаст по заслугам, - он бросил быстрый взгляд на горного смотрящего, - только по нашим законам на суде должен быть прямой свидетель несправедливости. Так что готовься, Чимини, мальчик мой, - он приобнял Пака, - свидетельствовать прилюдно. И... соболезную тебе, - вздохнул он.       - Что? - сжал одежды на груди омега. - Что-то...       - Мать твоя умерла. Давно. У правителя две официальные фаворитки, и они завистливые. Хорошо, что в борьбе друг против друга они не лезут в государственные дела, но твое прибытие без внимания не оставят. Бойся их языков, физический вред они не осмелятся нанести. Они же не смотрящие снежных вершин, - ехидно хмыкнул монах, не глядя в сторону Донука.       В ожидании отправления путешественники перекусили соленой рыбой, Чимин полакомился сухофруктами и орехами, которые Мико привезли с собой, а смотрящий Ли с медведями заняли позиции провожатых. Обмануть святого монаха было невозможно, а лишиться благосклонности императора по его слову - легко. Проигнорировать же царских гостей было прямым подписанием себе смертного приговора. Все знали, что Пак Хёнсу скор на расправу, и с возрастом это только обострялось.       Всю ночь экспедицию сопровождали волшебные огоньки, заженные святым монахом. Он рассказал, что маламуты, посланные во дворец, первыми встретили Мико, поэтому Джинхёку посчастливилось тут же выехать навстречу принцу. Он не стал дожидаться разрешения императора, зная, что сына тот ждет очень давно, а когда узнает, что сын едет с приплодом, велит устроить пышный праздник в честь будущего наследника.       Чимин, который не получил близости, испуганно прикрывал живот, в котором ощущалось все больше дискомфорта. Хосок притравливал омегу своим феромоном и упрашивал подождать. Монах, поняв мучения принца, велел Мико поднести ему сонный отвар. Панда отшатнулся от емкости, будто ему подавали яд. Джинхёк нахмурился и велел девушке оставить принца в покое. Чимин пожевывал корешки от сватьи и на повторные предложения уснуть отвечал категорическим отказом. Хосок на послушании монаху не настаивал. Омеге были лучше известны местные опасности, а дурноту можно будет выжать на следующем привале.       Маламуты упрямо несли сани вперед, но, когда начался крутой участок, людям пришлось пробираться пешком, а Гималайские засыпали советами, куда лучше ступить. Но снежные владения Донука уже заканчивались, а в предгорье путников встречали местные жители и посланцы из столицы.       - Слоны, - сжался Чимин. - Хоть убейте, а на слонах не поеду, - истерично выкрикнул он.       Джинхёк оставил это высказывание без комментария, лишь указал на толпу внизу Намджуну. Волк толкнул свободного от упряжки маламута и перекинулся. Пес послушно уступил сродственнику птицу, обращаясь человеком.       Хотя Кима встретили ворчанием, но слоны развернулись в сторону столицы, а с окрестных домов подтянулись ламы, готовые сменить собак.       Но путники взмолились об отдыхе, и старец Ю позволил экспедиторам насладиться теплым весенним воздухом взамен влажной морозности гор. Чимин принял узел мужа, орашая подушку слезами, параллельно ощущая, как плохое самочувствие отступает. Хосок удивился сегодняшней сдержанности супруга и еще долго укачивал его в объятьях, уверяя, что у него самый красивый панда на свете. Пак довольно жмурился и тыкался альфе в шею.       Принц боялся, как бы не запятнать честь отца. Достаточно и того, что он вступил в брак без местного обряда и привел с собой полярного медведя. Но вопреки ожиданиям, наследника престола встречали радостно. Женщины и дети кричали приветствия, осыпая путь экспедиторов цветами, мужчины кланялись Чимину, проезжаясь внимательным взглядом по Хосоку. Мощь полярного медведя чувствовалась сразу, потому что он как туча нависал над своим омегой.       Не так давно у беременного появились новые нотки в запахе, которые принадлежали будущей дочке, и от этого Чон опекал своих омег пуще прежнего.       Также местные по достоинству оценили Намджуна. А когда на пути путешественников попалась волчья деревня, собратья тут же напросились в провожатые гостям.       Проверял желающих сам Хосок, и местные оценили моральную мощь владыки севера. Отобранные считали себя чуть ли не избранными, ведь сам зять правящего дома доверил им сопровождать принца до императорского дворца.       Китайские волки носили фамилию Чу, и заверили Намджуна, что всегда помогут собрату, стоит ему обратиться. Поскольку прислуга во дворце была из разных родов, то даже под боком у императора Ким мог найти помощников.