В ожидании тебя

      В глазах все плыло и двоилось. Намджун все чаще встряхивал головой, чтобы сбросить пелену перед глазами и определить направление движения.       Встреченная ранее Мико указала ему дорогу к лекарям, но велела держаться правой стороны перехода. Девушка сочувственно погладила потную шею волка и предложила воды. От прикосновения омеги Намджун клацнул зубами со звонким лязгом. Девушка поводила перед его носом кадилом и громко велела поторопиться.       То ли от дыма, то ли от воды, но обоняние Кима дало сбой. Теперь из каждой двери ему чудился запах Юнджи, и он остервенело скребся в каждую. Ни одна не открылась, а галюцинация все продолжалась. Волк выл в голос и звал жену, грозил разнести в щепки полдворца, если не отдадут любимую, и даже пару раз ласкал себя без стеснения, марая семнем плиты дворцовых переходов.       Люди так и не попадались на глаза, будто ветром сдуло, а агрессия хищника все росла. Что-то шевельнулось впереди, и Намджун бросился, не разбирая дороги, в попытке подмять и повязать.       Ушат холодной воды заставил его задохнуться, а пока он отплевывался, слепо шаря вокруг руками, был ловко связан и прижат к толстому гладкому столбу. Еще несколько потоков холодной воды возвратили Намджуна в реальный мир, и он узнал прачку, что стояла над ним с неизменной деревянной лопаткой.       - Пришел в себя, северянин?       - Я не с севера, я с равнин, - поморщился от лютой судороги в паху Ким.       - Это что же, на равнинах принято под себя овец подминать, если женщин нет рядом? Дикари какие, - осудила женщина.       - Я в гоне... и я дезориентирован, - осознал волк. - Всюду мерещится запах жены...       - Женат? - ласково улыбнулась прачка.       - На серебристом песце. Это она с севера, и я перешел к ним в племя, - мотнул рыжей бусиной в волосах Ким.       - Здесь не водится серебристых песцов, - покачала головой Нару. - Что ел, пил, с кем разговаривал?       - Мико дала воды и кадилом у носа помахала...       - Если дворцовая молва не лжет, то эти Мико галюциногены даже Святому старцу подсовывали. А ты-то не святой, вот и повело головушку.       - Мне бы физическую работу, - зажмурился Ким, - чтоб дурь сбросить.       - Тебе член скоро штаны прорвет, а ты о работе говоришь, - покачала головой прачка. - Пока гормоны не скинешь, так и будешь на овец кидаться. А неровен час и на меня, - погрозила ему лопаткой женщина.       - Я поклялся жене не изменять, - прохрипел Намджун, хотя уже подавался бедрами вперед в попытке получить желанное трение хотя бы о ткань штанов.       - А я и не собираюсь с тобой спать, - окрысилась прачка. - Хотя, если с гонными хряками справлялась, поди и с тобой управлюсь. Только будешь связанным, потому как ощущения не очень приятные, - предупредила она.       Возмутиться или отказаться у Кима не хватило ясности сознания, поэтому в следующее мгновение он оказался со спущенными штанами голой задницей на земле. От прикосновения женской руки к плоти волк стиснул зубы, и те люто скрипнули.       - А ну, не смей! - прикрикнула прачка. - Сиди не дергайся, а то лопаткой по башке получишь, и отласкаю уже бесчувственного.       - Ты не моя, - тяжело дышал волк.       - И не буду, - показала ему язык Нару. - Раз тебя опоили, надо выпустить дурное семя. Я помогу лишь с этим и отпущу, когда тебе песцовые запахи мерещиться перестанут.       Руки скользнул по плоти, причиняя боль и удовольствие, Намджун рычал в голос под испуганное блеянье овец. Оцарапанные о камень ягодицы он игнорировал, подаваясь вперед.       С каждым оргазмом прикосновения дарили все больше боли, чем удовольствия, волк уже плакал и молил остановиться, а Нару пытала одним и тем же вопросом: "Чем я пахну", а Ким не чуял на него ответа.       Он различил, как женские руки смазали его жезл, даря желанную прохладу, а потом Нару поднесла к его паху причудливый узкий длинный кувшин. Толкнувшись в горлышко, волк застонал, но опять дошел до финала. Внезапно распухший узел сжало с такой силой, что у Кима потемнело перед глазами.       Очнулся он на лежаке, лицом к стене, к которой были притянуты связанные руки. Нижняя часть тела голая, а член горит так, будто с него кожу живьем содрали. Свою боль Намджун вылил в сдавленный хрип и ощутил соленые капли на губах.       - Очнулся? - сочувственно спросила Нару из-за спины. - Не дергайся, намажу мазью, чтоб снять боль. Чем это они тебя? - досадливо цокнула она языком.       Под надрывный плач самца прачка покрыла пострадавший орган какой-то зеленой кашицей, от которой у Кима все онемело аж до задницы. Женщина прикрыла наготу гостя легкой простыней, позаботившись о том, чтобы ткань не касалась поврежденной кожи.       - Жаль мне твою жену, если ты всегда такой в гон, - вздохнула она.       - Я не такой. Это, как будто, не я, - оправдывался волк. - Был не я, - поправился он, - а сейчас, вроде, в себя прихожу.       - Мико не испугались вредить тебе, - задумчиво выдала Нару, - а это либо от уверенности, либо от отчаянья.       - А что было на приеме? - встревоженно поднял голову альфа.       - Точно не знаю, - придавила его обратно к подушке женщина. - Отрывки некоторые до меня долетели, и то подслушала. Кто со мной делиться-то станет?       Жуткий волчий вой выкатился из темного перехода, и Намджун счастливо выдохнул "нашли", мученически прикрыв глаза. Он узнал бас Хосока, а потом этот голос раздался над ухом, утешая и распрашивая. Нару отважно вступила в разговор со смотрящим, а волк мелко кивал в такт ее словам. Волки Чу заунывно подвывали, чувствуя боль сродственника с равнин, и на этот вой пришел император с сыном в сопровождении Джинхёка. Юный писарь вбежал, запыхавшись, как раз в тот момент, когда Хосок шагнул к прачке, инициируя купол своей воли.       Одежда на женщине превратилась в жалкие лохмотья, а перед глазами собравшихся предстала крупная медведица с длинной махагоновой шерстью. Чимин не успел озвучить находку, потому что обратился в панду вместе с отцом, попав под влияние силы Хосока. Святой монах оттолкнул писаря с криком "Хённи" и сам обратился в бабуина. Свита главы севера отошла на безопасное расстояние, глазея на Атласскую медведицу, а вот Намджун смог освободиться от пут, так как его тоже накрыло куполом Хосока. Ким выл в небо, как бы упрашивая Чона дать возможность перекинуться обратно. Полярный медведь мотнул головой и осмотрелся.       Панду-мужа Хосок подтащил к Нару и накинул на веревку простынь с Намджуна, скрывая омег от глаз самцов.       - Перекидывайтесь, - велел он. - Ты тоже, - обернулся Чон к Намджуну. - И лучше несколько раз, чтоб быстрее восстановиться. А вот к тестю у меня куча вопросов, - изогнул он бровь, буравя взглядом огромную панду и бабуина. - Одежду несите, - крикнул полярный своим людям, - и никого сюда не впускайте.       Джинхёк, вернувший себе человеческое обличье, бросился во двор для свершения суда и писаря прихватил с собой, оставив императора самого объясняться с родственником.       Чимин поцокал отцу языком, но бросился обниматься с женщиной.       - Ты Кан. Понимаешь? Кан! Ты из клана Атласских медведей и будущая жена смотрящего степей, - восторженно гладил панда рассыпавшиеся по плечам волосы медведицы. - Мы с мужем должны были найти тебя. Именно ты должна была спасти Намджуна... А где он? - растерянно осмотрелся Пак.       Акын обшарил двор и сконфуженно доложил, придерживая простыню на веревке:       - Он перекидывается, чтобы побыстрее восстановиться. Ой, - ахнул зебу, и двор огласил довольный рев Кима, который опять пролил семя на землю.       - Восстановился, видать, уже, - захохотала в голос прачка, - раз смог к себе прикоснуться.       - Намджун! - грозно рыкнул Хосок, и Ким замер в звериной шкуре.       - У нас тут... это... - покраснела Нару, - есть обманка для хряков, чтобы имитировать спаривание и сперму собрать. Можно было бы его туда волком... Только под надзором.       - Да кто с ним пойдет?! - махнул на гонного родственника Чон.       Вызвались местные волки, уволокли Кима за шерсть и заперли в тесном помещении.       На императора смотрело много внимательных глаз, а Чимин уговаривал мужа.       - Ну, так же даже лучше. Нару удалось выжить...       - Во-первых, она не Нару. Во-вторых, почему именно ее? И в-третьих, почему скрывал, - давил своей аурой Чон.       - Я же говорил, - вздохнул Хёнсу, - Джинхёк давно предвидел нелады в степях, а как помочь им, мы не знали. Мать девочки была поймана на корабле Малайских медведей, и ее передали нам. Открыто приютить мы ее не могли, нас тогда обвинили бы в краже, поэтому и матери, и новорожденной девочке было запрещено принимать истинную форму. А потом Атласские стали пропадать. Донук отнекивался, что причин не знает, хотя святой монах предостерегал ему не верить. Я же не знал всего того, что он творил в других землях, - чуть виновато глянул на Хосока император, но потом вновь натянул маску беспристрастия. - Я эту девочку... женщину, - поправился он, - никогда не видел.       - Это чтобы не могли уличить во лжи, если о ней спросят, - понятливо кивнул Чимин, который был отлично знаком с традициями правящего дома. - Ну, не волнуйся, мы заберем ее к Донвону. Нам еще одного человека найти нужно, и можно в обратный путь.       - Сынок, - опешил император, хватая беременного за руки, - а как же праздник? Введение тебя и внученьки в статус наследников. Салюты, опять же. Зять же не видел. И танцы. Ты так любил танцы, - голос старшего Пака дрогнул.       Чувствительная омежья натура Чимина уже моргнула завлажневшими глазами, когда панду прижал к себе Хосок, весомо пробасив:       - Готовьте праздник, но больше положенного мы не задержимся. И хотелось бы основательно поболтать со святым монахом, - прищурился он. - То прозорливый, то под носом у себя врагов не видит. Какое-то избирательное ясновидение.       - Джинхёк во дворце с малолетства, - грозно рыкнул император.       - Мико при нем тоже постоянно, а теперь их обвиняют в заговоре против императорского дома и моего мужа, в частности, - прогрохотал владыка севера.       - Судить буду, - сосредоточенно кивнул Хёнсу.       - Всех, кого сдаст вам монах, - выразительно приподнял брови Чон.       - Другого глашатая богов у нас нет, - развел руками старший Пак. - И я верю ему. Мы через многое прошли вместе...       Хосок обернулся к Акыну и беззлобно бросил:       - Ты бы сочинил песню про события во дворце, чтобы мы потом порасспросили Вещего О и причинах. Раз святой Ю не справляется, - зыркнул он на тестя.       - Он сейчас во дворе, - выгнул грудь колесом Хёнсу. - Можете сами понаблюдать за его работой.       - Я буду следить за своими людьми, а вы за своими, тесть, - сделал ударение на родстве Чон.       Император чуть сжал пальцы сына и кивнул. Кто посмеет перечить самому большому хищнику? Хорошо хоть достоинство разрешил сохранить.       Росомахи умчались вслед за правителем Китая, а Хосок с мужем остались под защитой маламутов и волков Чу. Чимин все не мог налюбоваться волосами Атласской медведицы, и говорил взахлеб, описывая беды рода Кан, и расхваливая смотрящего степей.       - Донвон могущественный. Даже Донука волей пересилил. У брата его жена косуля. Ты же не против смешанных браков? - испуганно остановился Пак.       - Я вообще думала, что никогда не стану женой, - смущенно натянула чепчик прачка, - а вы говорите женой смотрящего. Я, наверное, не справлюсь.       - Лопатку для стирки с собой прихвати и лютый нрав не забудь, - хохотнул Хосок, - и справишься. Если уж ты Намджуна скрутила, то со степной мелочью сладишь.       - А Донук, - вдруг прищурилась Нару. - Он женат?       - Э-э-э... - замерли северяне. - Нет, вроде.       - Значит, моя задача: нарожать Атласских медвежат и не дать коварному белогрудому извести мой род, - с готовностью кивнула прачка. - А если у него жены и наследников нет, то надо нам всем поспособствовать избранию нового смотрящего в Гималаях. Не такого жутко-противного.       - Узнаю политику правящей семьи Пак, - довольно расхохотался владыка севера. - Учись у Чимина лучше мягкости, да и про беременность сможет тебя просветить. Все-таки как никак второй раз родителем готовится стать.       Омеги защебетали и своих делах, пока Чон выспрашивал китайских волков о Нару. Те пожимали плечами, но поведали, что учетчиком всех слуг во дворце является тигр. Если что и известно про детство медведицы и ее маму, то информация хранится у него.       Хосок также отважился войти к гонному Намджуну, но увидев серого матерого волка, который чуть не свернул чудоковатую подставку для хряков, махнул руками и велел сообщить ему, как только Ким снова станет вменяемым.       Ждали вестей северяне в своих покоях, куда Чимин притащил и Нару. Та испуганно шарахалась от людей и прятала руки в карманах передника. Беременный Пак втолковывал омеге, что теперь ее статус выше, ей будут оказывать почести и повиноваться. Рассказал о сыне, который временно заменяет смотрящего севера, о Юнджи - жене того самого гонного волка, которого медведица спасла, и воодушевил Нару, что характер ее вполне соответствует должности жены правителя, просто надо быть уверенной в себе и чутка подучить особенности степной жизни.       На удивление, медведица знала многое, но были это в основном слухи. Чимин посмеялся, вспоминая, что в молодости тоже верил рассказням в коридорах дворца и, лишь столкнувшись с суровой реальностью, понял, что люди лгут, а правителям особенно рьяно.       Беременный расчувствовался и разоткровенничался с женщиной и засыпал ее рассказами о своих воспоминаниях о детстве, жизни на севере и путешествии в Китай. Но, когда Чимин снова дошел до инцидента со слоном, да еще сдавленно всхлипнул, ярость вновь навалилась на Хосока, и если бы маламуты не удержали правителя, растерзал бы полярный китайцев в пух и прах.       Отрезвил Чона крикливый голос Нару. Широкая в кости, она пыталась нависнуть над альфой, но тот лишь фыркнул от запаха нежных фиалок.       - Тебе не голосом надо пытаться альф подчинять, а запахом, лукавством, уговорами. Учись у Чимини, он в этой жизни хлебнул немало. И я отомщу за каждый волосок на его теле, - рыкнул смотрящий.       - Себе тоже мстить будешь? - вздернул с вызовом бровь беременный, красноречиво оглаживая свой округлившийся живот.       - Я же тогда... Ты же сказал... - и Чон обиженно отошел.       - Умей намекать альфам, что они не идеальны, - шепнул медведице Чимин. - Тогда сможешь повлиять на их решения по деяниям других людей. А то рычат, хорохорятся, а сами-то, - фыркнул Пак.       - А Донвон примет меня? - смутилась Нару.       - Ты девственна, из его племени, избрана богами для продолжения рода, - перечислял Чимин. - Да и он заявил, что примет судьбу бесспорно. Для тебя опасность будут представлять его подчиненные и лазутчики Донука.       - Вас, вон, муж любит. Волк этот жену тоже любит. Хотелось бы также, - зарумянилась прачка.       - И меня к Хосоку, и Намджуна к Юнджи вывели боги, - улыбнулся панда. - Раз твоя дорога проторена к Донвону, будем надеяться, что и любовь будет, - погладил он рабочие руки женщины. - Тебе придется трудиться и в своей стае. Слуг у вас нет почти. Два брата да вы - их жены. Крепко держитесь друг за друга и стойте горой. Хочу, чтоб мои внуки когда-нибудь посетили степи и познакомились с Атласскими медвежатами.       Разговор омег ушел на детей, а в покои протиснулись два мальчика на побегушках.       - Святой Ю определил виновных, император их судит.       - Все пойдем, - решил Хосок, и его спутники выстроились колонной.       От этой процессии встречные шарахались, а Чимин гордо держал мужа под локоть, осыпая придворных презрительными взглядами. Из рассказов Нару было ясно, кто злословит за спиной отца.       Мико теперь вызывали дикое подозрение, даже оправданные Джинхёком, но их на суд императора не выводили, а заперли в отдельную клетку, чтобы могли видеть, что происходит во дворе.       Северяне внимательно слушали разбирательство Хёнсу, как он допрашивал виновных и слушал показания свидетелей. Все это время Хосок высился скалой за своим тестем, как неотвратимый рок для вредителей. Пусть кровь в зале и замыли, но останки растерзанного слона многим виделись на том месте.       Когда свидетельствовать пошел Чимин, дыхание Чона было больше похоже на тихий храп хищника, который предупреждает об опасности. Император отлично справлялся с подавляющей аурой зятя, и даже осанка его стала чуть более гордой. Чимин себя чувствовал в абсолютной безопасности, потому всем обвиняемым смотрел прямо в глаза и в выражениях не стеснялся.       Приговор императора был смертельным, привести в исполнение немедленно.       Беременный хотел сбежать с этого действа, но владыка севера настоял на его присутствии. Может не смотреть, уткнуться в пахучую шею своего супруга, но чтобы все виновные видели, за кого наказаны.       Святой монах испуганно смотрел на бледного молодого писаря, который боялся поднять взгляд от своих записей. Чимин в какой-то момент тоже сосредоточился на мальчике, слушая успокаивающее урчание Чона на ухо. Хосок обещал, что после праздника введения в престолонаследие они как можно скорее отправятся назад, чтобы успеть на равнины к рождению дочери. Теплые пальцы альфы гладили животик, чуть сползая в пах. Беременный молился, лишь бы не возбудиться во время казни и не выдать себя запахом. Но полярный прекрасно знал, чего добивается, и рук не убирал.       Писаря все же вырвало, потому Чимин скривился и отвернулся от мальчика, а Хосок уже волок своего омегу в комнаты, собственнически покусывая длинную шею. Омега знал, что муж заводится после особенно ярких выбросов гормонов, поэтому самцу не противился, позволяя раздеть и покрыть. Токсикоз, надо сказать, мучал омегу все реже, но крепкая плоть супруга лечила и душевные метания, и стресс, и отчаяние.       Росомахи и маламуты бдили под дверью, пока Чон покрывал мужа, а Акын выл что-то о сегодняшней казни, записывая наиболее удачные строки.       Чимин уснул, потому не видел, как Хосок ходил к святому монаху, каким бледным был Джинхёк от его слов, и как Ю поклонился до земли вслед полярному медведю. Бабуин отбыл из дворца для разбирательства над Мико, которое должно было свершиться в храме высоко в горах. Император оставался без предсказателя, но с относительно зачищенным от вредителей окружением. Хёнсу надеялся на зятя, как на бога. Белого родственника уважали, плюс Акын подбросил местным пару хвалебных песен о его путешествиях. Петь китайцы любили, потому песни поползли по стране, обрастая новыми подробностями, да так, что их не узнали бы реальные участники событий.       Еще Хосок нашел учетчика слуг и заставил его поднять документы по девочке рожденной 33 года назад. Тигр изготовил ему официальную копию записей и покорно склонил голову. Лицо Чона осветилось улыбкой, про которую потом тигр рассказывал всем и каждому, заверяя дворцовых жителей, что владыка севера душевный человек, и если его не злить, то можно расположить к себе. Ведь был же он ласков с сыном императора и ярился на каждого, кто угрожал супругу.       Придворные старались улыбаться северянину при встрече, низко кланялись и торопились уйти с пути. Даже министры боялись заговаривать с ним первыми. Хосок дискомфорта от этого не чувствовал, лишь вглядывался в подчиненных тестя и интересовался родом-племенем.       Вечером северяне собрались за трапезой, и Хосок взял официальное слово.       - Сегодня одна из целей нашего путешествия выполнена, - он дружелюбно посмотрел на медведицу, которая сменила одежду прислуги на придворные одежды и никак не могла привыкнуть к широким рукавам. - Поддержать Донвона считаю за честь, а приведя к нему соплеменницу, гарантируем рождение только Атласских медвежат. Клану понадобятся и альфы, и омеги, так что никто в накладе не останется. Тебе же, омега, в день твоего перерождения я дарю твое имя, которым нарекла тебя мать перед смертью: Кан Юнсо, - торжественно поднял бокал Чон, и присутствующие радостно заголосили.       - Я маму не помню, - растерянно похлопала глазами женщина. - У нее были тяжелые роды? Она умерла... из-за меня? - сжалась Юнсо.       - Нет, - нахмурился Хосок. - По рассказам царского учетчика, ей будто помогли умереть. Подозреваю, что люди Донука вычислили женщину. Хорошо, что тебя к тому времени отлучили от матери, и ты затерялась в толпе слуг. Это тебя спасло.       - Боги берегли Нару... Ой, Юнсо, - поправился Чимин, - ведь ей предназначена великая миссия.       - Вы так говорите, - зарделась женщина, - будто я какой-то божественный посланник.       - Нет, - захохотал Чон, - божественный посланник у нас Чимин. Вернее божественная сваха. Вот еще мужа для дочери разыщет, и можно будет преключаться на более насущные проблемы.       Рука смотрящего скользнула на округлившийся живот, а сам он урчал разнеженному мужу, пока волки Чу, маламуты и Юнсо рассказывали о местных новостях за время отсутствия Чимина. Омега вздыхал, если узнавал о чьей-то смерти, будь это хоть зверушка в зоопарке императора, и яростно опровергал слухи, которыми полнился дворец после его исчезновения. Пак сокрушался, что не знал о маленькой Юнсо, когда сбегал из дворца, но счастливо улыбался, что их встреча состоялась.       Когда же Чон попросил мужа подробнее рассказать о пути на север, то с сожалением признал, что его вели прихлебатели Донука. По степям - гиены, по лесам - лисы, по равнинам - еноты. Зато горные кряжи Чимин тогда обходил стороной, потому и добирался долго, и из сил выбился, и здоровье подорвал.       - Ли помог тебе покинуть Китай, - задумчиво резюмировал Хосок. - Сам не знал, что роет себе могилу. Ты вернулся и помешал его планам. Плохие у него советчики, - ухмыльнулся полярный.