В ожидании тебя

      Майский визит бурых медведей был многочисленным. Большую часть гостей Капсу поселил на нейтральной полосе, а домик предоставил только семье смотрящего. Ан Бого взял с собой сестру и ее 14-летнего сына. Джисон был утонченно красив и вежливо воспитан. В разговоры взрослых не лез, старшим кланялся, дурных шуток не отпускал и с удовольствием слушал рассказы о былых временах.       Вспомнил он и Чимина, и Намджуна, и даже Хосока, а мать его все нахваливала Ынчжон, что хлопотала, подавая угощение на стол. Именинница благодарила за добрые слова, но потом кривилась и шипела, выскакивая из комнаты. Братья посмеивались над омегой, что дурной характер скрывать не умеет, а Юра только цокала языком. Отдавать такую медведям стыдно даже, еще скажут, что Кимы омег воспитывать не умеют. На такие речи сжимались и Сокджин, и Ынчжон, а Юнджи спешила успокоить деверя, что целительница это не со зла, а просто для поддержания дисциплины.       Именинником в мае был и Ханыль, который завалил Джисона рассказами о северной жизни, а потом предложил дружить, мотивируя это тем, что союзники нужны всем вождям. Медвежонок смотрел на семилетнего песца, который был его вдвое младше, и ласково улыбался. Сам-то он вождем не станет, тем более смотрящим, на что Ханыль справедливо указывал, что и сам будет обычным подданным смотрящего севера, но дружбу бурому медведю предлагал искренне. Не хотелось мальчику отставать от старших, которые завели себе разношерстых друзей по всему материку, и Джисон согласился.       Когда мужчины выпили, то стали громко вспоминать прошлое путешествие в Китай. Бого гоготал в голос, рассказывая, как Хосок с Чимином слушали рассветную музыку. Ынчжон эти рассказы привлекли, и она запытала Джисона, что это. Подросток густо покраснел и сознался:       - Это музыка льда на восходе солнца. Все уважающие себя альфы... считают обязанностью показать это чудо природы... своим омегам.       - Дурак ты, - фыркнула молодая волчица. - Кто же музыку показывает? Ее слушать надо!       И в этот раз празднество затянулось на несколько дней, снова взывали к богам волхвы, но смотрящему на его вопрос ответили двояко. Если Сокджин сохранит свое веселье и бодрость, то Ынчжон сможет войти невесткой в семью Ан.       Сокджин же был успокоен известием о том, что Ханыль на севере прославит свой род, будет под надежной опекой дядек и смотрящего севера. Юнги приобнимал мужа при этих пророчествах и чувствовал, как спина омеги расслабляется. Добрые вести о старшем сыне радовали.       В какой-то мере Джин чувствовал участь своей матери, когда омега остается с тобой, а сын-наследник уходит в дальние края, да не абы кем, а вождем. Если он что-то сделает не так, позор на всю семью, а Кимам хватало стыда и за своих омег. Юнги успокаивал мужа, что его характер ничуть не вздорный, просто характер помогает ему врачевать. Ведь Ынчжон вида ран не переносит, а Сокджин ловко штопает всех, пока не ходит беременным.       Тоскливый и взволнованный взгляд омега бросил на маленького Юсона. Может, поэтому крошке и грозит опасность, что папа его всю жизнь чувствовал свою исключительность и был избалован родными. Ким шмыгнул носом и поманил дочь на выход.       Ынчжон замерла, потому что виноватый взгляд папы не предвещал ничего хорошего. Предчувствие ее не обмануло. Сокджин как на духу выложил девочке все предсказания северного шамана о судьбе трех братьев Ким.       - Ты не встретишь истинного. Никогда, - вздохнул старший. - Он, возможно, уже погиб. Так что приглядись к другим альфам. Я не говорю именно про Джисона, просто смотри на брак более реально, без розовых очков. Я вот встретился с истинным, но взамен познаю большое горе. Не хочу такой участи и для тебя. Просто пусть твой избранник будет в силах пережить твой дурной характер. Может быть, даже видит в этом твою изюминку. А вот судьбу моего второго омежки... - мужчина всхлипнул.       Ынчжон попыталась отвлечь родителя от страшных пророчеств и заметила:       - Значит, в нашей родне могут родиться еще малыши?       - Если только у Намджуна, - натянуто улыбнулся Джин. - Ты пораспроси тетку Юнджи, что они там решили. Ну, а следующие дети будут уже ваши.       Длинные пальцы омеги коснулись подбородка девочки с лаской и виной. Ынчжон улыбнулась и помотала головой, как бы веля не грустить.       Надо отметить, что Джисон силком к предполагаемой невесте не лез, но если все собирались за столом, помогал ей, угождая старшим. Ан Бого с сестрой нахваливали медвежонка. И первую добычу уже принес, и деловое письмо освоил, и с малышами ладит. Джисон тупил взгляд и смущенно мотал головой, а мать все нахваливала и нахваливала.       Капсу племяннику смотрящего подарил деревянный клык, вырезанный из липы. Это было пожеланием побед в боях и символом благосклонности племени Ким к мальчику. Тот принял подарок в глубоком поклоне, остальные залюбовались подростком. Тут же к Джисону подскочили волчата - Хичоль, Ханыль и Намгиль, и только маленький Юсон жался к сестре. Ынчжон взяла омежку на руки и дала ему яблоко. Урожай был прошлогодний, но малыш стал усиленно хрустеть угощением. Когда Юсон подавился и закашлялся, все повскакивали со своих мест. От паники старших спасла малыша Юнджи, которая забрала его у вопящих волков и усадила к Джисону на колени.       - Следи, медвежонок, - приказным тоном бросила она. - Другие семейства ему не страшны.       Волки смущенно отступили, глядя на родственницу, а Юнги подсел к сынишке, ласково потрепав по пегим волосам, как у него с сестрой. Мальчик мог бы стать последователем племени Мин на равнинах. Мог бы...       Пока Юнджи строила всех в волчьей стае, вороны носили известия с севера. Хёнджин должен был прийти на север в начале июля, а значит, у Кимов будет на пол месяца раньше. Родители Ханыля обрадовались возможности подольше пообщаться со старшим сыном, а Юнджи тискала омежку-племянника. Вакуум внимания ощущал только Намгиль, оттого рос замкнутым и тихим. Он с благодарностью принимал вечерние сказки отца, но даже ему не жаловался, если ранился или простывал. Все невзгоды мальчика замечала бабка, она-то и укорила сына, что он забросил мальчика, которому осенью стукнет шесть. Он уже умел и оборачиваться, (чем залечивал свои раны и недомогания), и по хозяйству помогал, но ходил в стае будто и не из правящей семьи вовсе.       Испуг обжег Сокджина, когда он подслушал, как Намгиль просил брата Ханыля взять его на север. Мол, здесь он всех удручает, отвлекает от омег, а в стае песцов он сможет вырасти помощником дядьке Намджуну. Ханыль вполне справедливо заметил, что надо у взрослых спросить, да и тетя Юнджи здесь, а она не последнее слово имеет в доме вождя. Тут-то и вбежал Джин и прижал к себе шестилетнего сынишку:       - Не бросай меня, сына, - молил он, увлажняя щеки ребенка своими слезами. - Я недостойный папа, я плохой муж, но я люблю тебя. Как я останусь без тебя?       На усилившуюся истерику сбежались старшие. Капсу хмурил брови, слушая сбивчивые объяснения Ханыля, а Юра пыталась успокоить старшего сына.       - Уйти... Уйти... Он тоже хочет уйти... от меня, - с икотой пополам жаловался Сокджин матери.       Обвиняемый сжался и попятился назад. Дорогу ему заступили близнецы Мины. Лица обоих не предвещали ничего хорошего. Юнги прижал мальчика к груди и вынес из дома, а Юнджи отвесила плачущему звонкую пощечину.       - Не возьмешь себя в руки, всех детей с собой заберу. Всех! - погрозила кулаком самка песца.       - Хичоль наследник... - попытался противится Капсу.       - Он уже всему научился. Хорошему, - с нажимом выдала женщина. - А ту науку, что ему сейчас Джин преподает, ему знать не надо.       - Ма-а-а-ам, - дернул ее за юбку Хичоль. - Не кричи на дядю. Может, течка скоро...       - Да хоть роды, сынок, - поучала та. - Главное - благо потомков. Всех, - метнула она на Джина гневный взгляд. - Я ради тебя каждые пять лет прихожу. А знаешь почему? - мальчик помотал головой. - Потому что, если бы я ходила каждый год , твой отец поседел там на севере и волосами стал бы нам с Юнги под стать, - старшие Кимы с трудом подавили улыбки. - Родителям надо решать много проблем и заботиться о многом, но если дети на нас в обиде, то как перед богами держать ответ? Что твоему дядьке Джину с детства запрещается? Ничего! - обвинительно ткнула она уже в Капсу. - А Намгиль альфа, и у него сплошные ограничения. Как сможет он стать достойным мужем и отцом, если любви недополучил?       - И впрямь заберем что ли? - не поверил Хичоль.       Джин упал в ноги золовке, вцепившись в туфли мертвой хваткой.       - Я... не буду, - пытался успокоиться омега. - Я возьму себя в руки.       - Три года уже берешь, - додавливала Юнджи, - а эти три года пол невесты в твоем доме без присмотра, мой старший сын и Намгиль.       - Юнги, он...       - Беда в твой дом придет от волков, - присела на корточки самка песца. - Это твои родители, ты, мой сын и... Намгиль. - Вздрогнули все. - Ты зачем собственными руками сына настраиваешь против? Чтоб он злоумышленникам помогал в желании поквитаться с тобой за игнор? - глаза Джина полезли из орбит. - Кто-то даст проход чужакам, по недомыслию... или специально. То-то, Сокджини, - потрепала она по щеке замершего омегу. - Если не исправишься до прихода китайцев, всех волчат заберу с собой. Всех! - подняла она указательный палец уже для Капсу.       - Намгиль у нас не дурачок, - подала голос Ынчжон. - Надо ему рассказать правду, как мне, пап. Если он что-то не поймет в силу возраста, мы ему разобъясним.       - Всем детям расскажи, - будто распорядившись, сказал Капсу. - Пусть все следят за Юсоном, если у нас глаз не хватит.       Собрали всех вокруг кровати в детской. Сокджин с Намгилем и Ынчжон устроились на кровати, Ханыль с Хичолем разместились на полу на ковре рядом с тетей Юнджи, и стали старшие омеги рассказывать детям про пророчества Верховного шамана много лет назад.       Мальчишки испуганно переглянулись. Смерть от них скрывалась, но разговоры об этом всегда витали в воздухе. Только если раньше о своей кончине периодически говорил дедушка, то тут смерть угрожала маленькому омежке. Представить себе, что мальчик умирает у них на руках, никто доподлинно не мог, но ужас от такой перспективы холодил позвоночник.       Пока Намгиль успокаивал плачущего папу, что никогда не оставит свою семью, раз ей грозит такая беда, Юнджи перетянула внимание на себя, объявив, что собирается родить еще одного. Чем она хуже Сокджина? Да и муж ей разрешил четыре беременности. А если старший теперь у волков поселится, то родит, как вернется, чтобы к 15-летию сына можно было оставить на мужа подросшего малютку.       - Мам, - высоко протянул Хичоль. - У тебя же Ханыль живет вместо меня.       - А у бабки Юра живет твой дядька Юнги вместо твоего отца, но она грустит по сыновьям.       - Я не уйду, - еще раз звонко заверил Намгиль. - Пусть отец принесет нашего омежку, - на что Ынчжон фыркнула.       - Ты уже почти взрослая омега, - покачала головой Юнджи. - Не ревнуй к брату, нам всем его надо постараться уберечь от беды.       - Если удастся? - уточнил Хичоль.       - Если боги позволят, - нахмурилась самка песца. - Цзыян вон без умолку болтает, а смотрящий ей верит. И я пытаюсь.       - Что говорит? - напрягся Сокджин.       - Что маленькие песцы благословенны, - пояснила Юнджи. - Только песец родился и у меня, и у папы, и у вас. Я надеюсь, что китайская принцесса имеет в виду всех троих.       В это время вошел Юнги и протянул мужу младшего сына. Ынчжон освободила место на кровати, позволяя устроиться малышам возле папы.       - Все трое Минов обзавелись потомством, - рассуждал вслух Хичоль, - но только у дяди Джина омежка. Будем беречь, - расправил плечи будущий вождь.       - Будем-будем, - подтолкнула старших детей к двери Юнджи, - а пока пусть папа о нем позаботиться.       Чуть позже близнецы Мин наблюдали за уснувшей троицей, где Сокджин прижимал сыновей к бокам.       Месяц спустя пожаловала и китайская экспедиция. Пак Хёнджина было видно сразу. Наследный принц спину держал прямо, смотрел на всех, чуть сощурив глаза, но старшим кланялся, будто он был из простолюдинов.       Конечно, и Ынчжон, и другие омеги стаи завороженно смотрели на панду, но Капсу велел волчатам подобрать слюни и не зариться на чужого мужа. При упоминании о браке с Цзыян маленькая волчица надулась, будто ей умышленно перешли дорогу. Юнджи толкнула племянницу плечом и зашептала:       - Муж рассказывал, что пару Цзыян боги сразу подсказали. Даже не знаю, в истинности ли дело, ведь малышке Пак еще долго до появления запаха, но Хёнджин поклялся на священном огне, что примет ее любой: хоть увечной, хоть взбалмошной. Вот бы и тебе такого самоотверженного жениха, - хмыкнула женщина. - Жаль я не Чимин, а то сосватала бы за тебя одного из местных.       - А может, мне вообще не местный в пару подойдет, - задрала подбородок Ынчжон.       - Может быть, - кивнула тетя. - Тогда к китайцам присмотрись.       - Они же все взрослые! - ужаснулась девочка.       - Так и у Цзыян с мужем 16 лет разницы, - не унималась Юнджи. - Я ж не настаиваю, просто предлагаю. Дядька Чонгук был чуть старше тебя, когда ему мужа стали подбирать, так что ты уж не серчай на старших. Заботимся мы.       - Спасибо, - потупилась Ынчжон.       Хёнджин подробно рассказал местному вождю о состоянии дел в землях, которые он преодолел. Капсу не был ни в Гималях, ни в степях, ни во владениях Сон Ильгука, но все жители были ему знакомы по рассказам сватов и Намджуна. Волки возрадовались, что у Атласских медведей народились медвежата, а родичи косули взяли на себя роль глашатаев богов при Кан Донвоне.       Племянник Хосока - Ёнхва - родил смотрящему лесов аж двойню. Оба медвежонка были омегами, но один был бурый, а другой белый. Велись разговоры о том, чтобы полярного отправить на историческую родину, но Ёнхва готов был отдать сына только в хорошие руки, а значит, только в случае заключения брачного договора.       Сам Хёнджин вслушивался в рассказы Юнджи и Ханыля о маленькой Цзыян, и если самка песца была озабочена пророческим даром девочки, то сын Сокджина описывал маленькую пандочку как самого обычного ребенка. Плачет много, болтает без умолку, Чимина держит в вечном напряжении и состоит на обучении у Верховного шамана.       Китайский принц показал местным свои рисунки и тут же получил несколько заказов на портреты. Конечно единогласно волки упросили нарисовать Мин Юсона. Пак замечал взволнованные переговоры взрослых о судьбе мальчика, но с расспросами не лез.       Раскрыл гостю положение вещей Юнги. Хёнджин от таких известий взволновался, будто Юсон был его сыном. Он баловал омежку и научил играть в шарики. Иноземная игра подразумевала подбрасывание белого шарика и быстрое подхватывание остальных цветастых, рассыпанных по земле. Равнинные волки играли в подобную, но с обычными гранитными камушками, а цветное китайское стекло зажигало в глазах детворы радость и восторг. Стеклянную россыпь Хёнджин хотел подарить Юсону, но омежка выбрал только один шарик с яркими красными разводами и прижал к сердцу. Пак усердно шил мешочек для нового богатства младшего сына Сокджина и повесил мальчику на шею.       Старшие дети на подарок не покушались, а следили больше за самим малышом. Намгиль теперь тоже норовил таскать братика на руках, хотя разница у них была всего в три года. Крича "мой Юсон", альфа оттаскивал брата от видящихся ему опасностей. Джин подстраховывал детей, но всегда ощущал руку мужа на спине. Песец с отпрысков не сводил глаз и спал только урывками.       Хёнджин по рассказам Мина понял, что представители не волчьих семейств считают себя ангелами-хранителями маленького песца. Узнав об этом, панда тоже примкнул к Минам и оберегал омежку даже от громких разговоров и жаркого солнца.       Но пришло время северянам уходить. Китайский принц, переговорив с Капсу, оставил на его нейтральной полосе половину своего сопровождения. Жители Китая должны были помогать волкам, а Хёнджина с северянами согласились сопроводить люди Ан Бого. Смотрящий равнин был рад личной встрече с будущим императором Китая, познакомил его с сыновьями и племянниками, пусть молодые укрепляют союзы.       Пак посетовал на то, что сейчас лето, и послушать музыку льда не удастся. Бого пригласил в гости зимой, узнав, что гость собирается отметить свой День рождения в доме жены. Принц согласно покивал и заметил, что если не успеет сейчас, возможно, не сможет уже никогда. Отец Чимина сдавал, а заняв его пост, выбраться из Китая будет не так-то просто. Бого хвалил молодого человека, что лично обходит земли союзников, и прочил ему великое будущее.       Часто Хёнджин делал быстрые наброски встречающихся людей на память. Джисон ему особенно понравился. Юноша попадал в стандарты азиатской красоты, да еще и воспитан был надлежащим способом. Принц даже пошутил, что взял бы медвежонка в зятья, да только пока Цзыян вырастет и сможет родить, сам Джисон давно обзаведется семьей. Племянник смотрящего с поклоном предложил поженить детей. Панда рассмеялся находчивости собеседника и пообещал, что рассмотрит предложение, если в его семье будет омега, а у Джисона альфа. Наследников-альф Хёнджин хотел оставить при дворе, а дочь или сына можно будет отправить на равнины, чтоб о местных красотах дети слушали не только из рассказов родителей, но и увидели воочию.       Бого над договоренностями молодых посмеивался, но Джисона подбадривал.       На горном перевале Ли Сухёна Хёнджина как подменили. С Гималайскими он общался жестко, недовольно кривил губы и доверительных бесед не заводил. Он оттеснял детей от горных жителей, и Юнджи поддерживала скепсис родственника.       Бурые сопровождали путешественников до границы северных земель, где им пришлось подождать, пока пришлют упряжку оленей. За время ожидания панда разговорился с росомахами, которые отнеслись к чужаку, как и он к Гималайским, но узнав, что это и есть муж Цзыян, накормили от пуза и охраняли как зеницу ока.       Юнджи же с упряжкой ждала мужа, а оказалось, что на встречу приехали оба брата Ким. Волки сердечно приветствовали китайского принца и родичей. Ханыль попал в объятья дядьки Тэхёна, пока Намджун урчал любимой жене на ушко. Хёнджин на это улыбнулся и даже пошутил, что ему такой встречи от Цзыян не светит, на что Тэхён ответил, что девочка ждет гостя не меньше взрослых и уже все уши прожужжала папе, что муж пришел очень вовремя. Юнджи от этих слов насторожилась и заискивающе заглянула Намджуну в глаза. Тот пожал плечами, высказав предположение, что Цзыян предвидит события в Китае, либо радуется возможности увидеть мужа и заступника. Да только омежье сердце так просто не успокоить, поэтому женщина душила тревогу, пока Ким рассказывал об успехах детей в ее отсутствие.       От внутренней тревоги, самка сболтнула, не подумав, что хорошо бы сейчас обзавестись еще одним ребенком. Пока все спокойно и до будущего юбилея Хичоля много времени. Волк изумлено вытянул шею, кривовато улыбнулся и мотнул головой. Не поймешь, отказал или согласился, только у Юнджи волшебный порошок всегда был наготове.       Встреча наследников императорского престола, которые никогда вживую не виделись, повергла в безмолвный шок всех окружающих.       Маленькая девочка бежала к разодетому принцу, запыхаясь и отбрасывая волосы с лица. Она дышала с трудом, и сердце Хёнджина сжалось от волнения. Сунув сопровождающим шкатулку с дарами, он подхватил... жену. Цзыян прижалась к его щеке и беспрестанно повторяла: "Ты пришел. Я так тебя ждала".       - Что случилось... жена моя? - решил последовать этикету панда. - Что тебя тревожит?       - Они меня не понимают, - мотала головой девочка, - а ты поймешь.       И со всей мочи укусила взрослого в основание шеи. Охнули все, а Чимин аж взвизгнул. Он попытался оттащить дочь, но наследник императора прижал девочку к себе и успокоил брата:       - Так я буду чувствовать то же, что и она. Мне будет проще объяснить вам ее тревоги. Пусть метит.       На помощь парочке пришел Чонгук. Он зажал девочке нос, и та была вынуждена выпустить из клыков свою жертву.       - Я Чонгук, дядя, - поклонился Хёнджину омега, - и вам не следует потакать детской неосмотрительности. Капли крови будет достаточно, чтобы вы чувствовали одно на двоих. Вы-то к ее эмоциям готовы, а вот она к вашим?       - Мы сведены богами, - выпрямил спину Хёнджин, - значит, идеально дополняем друг друга во всем.