The Story After You (История после тебя)

Ни для кого из них не должно быть сюрпризом, что Рико все равно, что Нил хочет ему сказать. — Я не хочу идти к нему один, — признается Нил Эндрю, когда они сидят на диване, прижав бедра друг к другу. Прошел день с тех пор, как все произошло, и ни он, ни Нил не покидали свою комнату в общежитии — благо, что были выходные. Эндрю хмыкает в знак согласия, радуясь, что ему не нужно убеждать Нила оставаться на месте. — Я написал ему сообщение, — тихо добавляет Нил, вертя телефон в руке. — Я сказал ему, что между нами все кончено, и что он может засунуть свое раздутое эго себе в задницу. Эндрю фыркает, закатывая глаза: — Хорошо. Они погружаются в молчание. Телефон Эндрю разрывается после тренировки; он отключил уведомления, чтобы звон не усиливал и без того растущую тревогу Нила, но он следит за сообщениями, которые продолжают поступать. Клон — где ты??? Клон — Кев и я доехали с Мэттом, мудак. Клон — Веснински в порядке, тхо? Клон — Бля, перезвони мне???? Клон — Эндрю, Рико говорит какую-то странную чушь о тебе и Веснински. Позвонишь мне? Клон — ПЕРЕЗВОНИ МНЕ, ПРИДУРОК, ИЛИ Я ПОЗВОНЮ МАМЕ Рене Уокер — я продолжу присматривать за Рико. Позаботься о Ниле и скажи ему, что мне жаль, что мы ничего не сделали раньше. Все остальные, похоже, тоже не слишком лояльны к Рико, истинные цвета всегда проявляются. Кевин — мне нужно с тобой поговорить. Есть и другие сообщения, от Эллисон и Мэтта, оба в основном проверяют Нила, потому что он тоже не отвечает никому. Но единственные, о ком он беспокоится, — это Кевин и, возможно, Аарон. Тем не менее, никто из них не является Рико, а это именно тот, кого он действительно хочет заполучить в свои руки. — Ты думаешь, он заблокировал меня? — спрашивает Нил, переводя взгляд обратно на свой телефон, лежащий у него на коленях. Эндрю пожимает плечами. — Это проблема? — Эм, ну, учитывая тот факт, что семья Рико — единственная причина, по которой меня не осудили за убийство отца, и единственная причина, по которой у меня есть деньги, чтобы учиться в университете, да, это все еще может быть проблемой. — Нил сжимает руки на коленях, это действие привлекает внимание Эндрю, поэтому он смещается, чтобы смотреть на Нила, а не в телевизор. — Ну, во-первых, они не могут сдать тебя, не нажив при этом проблем себе, в любой правовой системе, ты был несовершеннолетним и просто выполнял указания единственных взрослых которые отвечали за тебя. Во-вторых, мы можем разобраться с деньгами, ты сказал, что Ваймак хотел предоставить тебе спортивную стипендию? Мы с Аароном прекрасно справляемся одни, и этим летом, если хочешь, я могу поговорить со своим двоюродным братом Ники о том, чтобы нанять тебя в Райские сумерки; там я работаю летом, так что могу позволить себе бензин и прочее дерьмо. На мгновение Эндрю не осознает значения того, что он сказал — он уже думал об этом раньше. Это прерывистое дыхание Нила подсказывает ему, что что-то не так. — Ты бы сделал это? — спрашивает Нил, широко раскрыв глаза, когда он смотрит на Эндрю. — Отвезешь меня к себе домой? Устроишь на работу? Зачем тебе это делать для меня? Эндрю хмурится. Потому что ты другой. Потому что я не хочу потерять тебя. Потому что я никогда ни к кому такого не испытывал. Потому что ты заставляешь меня хотеть быть лучшим человеком чем я есть. Потому что я хочу, чтобы ты был рядом со мной всегда. Все это Эндрю мог бы сказать, но вместо этого все, что он может выдавить, это: — Потому что я этого хочу. Нил не отвечает, но и не отводит взгляда. Это вызывает у Эндрю желание протянуть руку и притянуть Нила к себе, поцеловать его как следует на этот раз и не отстраняться. Вместо этого он видит недоверие во взгляде Нила. Это недолго, всего лишь вспышка, но, тем не менее, она приходит. — Ты ничего мне не должен, Нил, ты можешь ненавидеть меня, мне все равно. Это не меняет того факта, что я хочу тебе помочь. На лице Нила мелькает чувство вины, возможно, из-за того, что Эндрю уловил его мысли, а затем Нил слегка улыбается ему. — Я не думаю, что когда-нибудь смогу возненавидеть тебя, Эндрю. Он уверен, что Нил никак не мог знать, как на него действует даже то, что Нил говорит это, учитывая тот факт, что он уверен, что все в его жизни, возможно, исключая Би, в какой-то момент ненавидели его. Но Нил остается твердым, взгляд непоколебим. Эндрю издевается: — Ты несбыточная мечта, Нил. А теперь выключи свой телефон, заткнись и смотри телевизор. Нил смеется, но делает, как ему говорят, и если Эндрю кладет свою руку рядом с рукой Нила, чтобы он мог соединить их мизинцы вместе, никто не должен знать, или заботиться об этом — кроме них. - Еще один день проскальзывает мимо них. Ни он, ни Нил не делают ни малейшего движения, чтобы ответить на звонки или выйти из комнаты в общежитии. Эндрю делает несколько молчаливых предложений дать Нилу пространство, а затем он прямо спрашивает Нила, хочет ли он, чтобы он ушел, на что Нил качает головой и просит Эндрю показать ему другой фильм. Так вот что они делают вместо этого. Эндрю выбрал фильм наугад, а затем сел рядом с Нилом, который свернулся калачиком на своем обычном месте. Фильм отдаленно гудит на заднем плане, но Эндрю не может сосредоточиться. Тело Нила рядом с ним — раскаленный провод, который прожигает его до глубины души; ощущение его губ — воспоминание, от которого он не может избавиться. Это возвращается к нему почти каждый час. То, как Нил притянул его к своим губам, то, как его желудок чувствовал, что он парит над бесконечной пропастью, то, как он хотел большего, то, как он хотел раствориться в жаре, которым был Нил. Эндрю прокручивает это снова и снова, эту вещь, которую он хотел дольше, чем хочет признать. Он уже подталкивает себя к признанию того, что хочет Нила. Но он не поднимет эту тему. Он не питает ни малейшей надежды на то, что Нил говорит искренне; он сбит с толку, потерян и брошен на растерзание волкам. Эндрю — это не то, что нужно Нилу прямо сейчас, кроме как друг и постоянное присутствие. Но все же — он не может перестать задаваться вопросом, о чем мог думать Нил. Нил тихо выдыхает, но Эндрю не упускает из виду легкую дрожь и то, как он незаметно придвигается ближе к Эндрю. Голубые глаза переводят взгляд на него, прежде чем быстро вернуться к телевизору. Требуется значительное самообладание, чтобы удержаться от того, чтобы не протянуть руку и не заставить Нила посмотреть на него, прижать большой палец к этим пухлым губам, прежде чем поцеловать его до бесчувствия. Слова, сказанные Нилом ему ранее этим утром, возвращаются к Эндрю. Нил произнес эти слова, когда они лежали в разных кроватях, уставившись в потолок, чтобы не смотреть друг другу в глаза. — Я никогда не хотел быть с Рико, я… я просто думал, что должен был. Он никогда не оставлял мне выбора. Для них всех я был собственностью Мориямы, я не был похож на Кевина, который был в центре внимания, которого считали равным. Я был бездомной собакой, которую подобрали из дома, где жестоко обращались. Нил говорил холодно, как будто он был отстранен от своей собственной травмы — Эндрю мог это понять. Он повернул голову, чтобы посмотреть на Нила в лучах восходящего солнца; шторы все еще были задернуты, так что он мог разглядеть только тень от его мягких волос и изгиб носа. — Я всегда был в тупике, будь то мой отец или он. — Худшая часть этого — это тот факт, что они дали мне место, где я мог бы принадлежать, поэтому я остался. Эндрю хотел пересечь комнату, хотел утешить Нила, но утешение — это все еще язык предков, которому мало кто пытался его научить. Независимо от тщательных инструкций Би или преданности Аарона, она увядает, когда зарастает слишком далеко. Нил, кажется, понимает это, хотя, похоже, берет все, что может предложить Эндрю, и разбивает из них сад. — Ты никогда не принадлежал к их числу, — сказал Эндрю, по крайней мере он был тверд в этом убеждении. — Тогда где же мое место? Мне надоело быть никем, кроме тела. Гнев, который бушевал в нем прошлой ночью, еще не прошел. Это напоминание возвращает его к жизни, а также к тем же болезненным воспоминаниям о мальчике много лет назад. — Ты никогда не будешь никем. Ты всегда будешь Нилом, — попытался Эндрю, но он слышит, как Нил издевается с другого конца комнаты. — А кто такой Нил на самом деле? Я всегда был только тем, кем люди хотят меня видеть. Это заставляет Эндрю сесть; он открыто поворачивается, чтобы посмотреть на Нила, но тот по-прежнему отказывается отвести взгляд от потолка. — Это чушь собачья, и ты это знаешь, — огрызается он. — Ты умная задница, которая не может держать рот на замке, ты верен до конца, ты очень умный; черт возьми, ты специализируешься на математике. Ты любишь Экси, ты борешься за то, что хочешь, и, возможно, ты не понимаешь шуток наших друзей, и, да, возможно, ты немного облажался. Но ты также и выживший, Нил. Во время речи Эндрю Нил замер, его глаза на мгновение расширились в комнате с молниями. Ни один из них не произнес ни слова, когда они снова погрузились в тишину, Эндрю наблюдал, как Нил борется с тем, что сказать дальше, но зная, что Нил знает, что он не обязан ничего говорить. Наконец, на губах Нила заиграла легкая улыбка, настолько слабая, что на его щеке не появилась ямочка, но достаточная, чтобы он повернул голову и наконец посмотрел на Эндрю. — Немного облажался? Я думаю, что сейчас это немного больше, чем просто немного. — Добро пожаловать в клуб, моей маме пришлось стать психотерапевтом, чтобы справиться со мной. Нил рассмеялся, голубые глаза вернулись к своему обычному сиянию. — Думаю, мы составим довольно хорошую пару. Эти слова заставили сердце Эндрю затрепетать, а лицо Нила покраснело еще больше, как будто он только тогда осознал смысл, стоящий за этими словами. — Думаю, да, — пробормотал Эндрю, как трус. — Я серьезно. — Голос Нила внезапно стал тихим, — Ты мне действительно нравишься, Эндрю. Так, как никто и никогда раньше не нравился. Это признание, на которое Эндрю уже надеялся, признание, в правдивости которого он не был уверен. Это дало Эндрю контроль над единственной ситуацией, которую, как Эндрю думал, он не мог контролировать; это также поставило его в положение, когда он не знал, как двигаться дальше. Он не привык желать чего-то, кроме странных членов своей семьи, и он работает над этим постоянно. Но это, Нил, что очень важно. Это что-то, что кажется необратимо большим. Эндрю уставился на Нила, который не ждал ответа, а скорее просто наблюдал за Эндрю в ответ. Вероятно, чтобы убедиться, что ему не неприятно то, в чем он признался. В конце концов, единственное, что он смог выдавить в ответ, было трусливое: — Ты мне тоже. Для Нила этого было достаточно. Но сейчас они все еще здесь, и ни один из них больше не говорил об утреннем признании. Вопросы жгут и зудят у него в горле, но он не знает, что произойдет, если он действительно задаст их. — Почему люди так одержимы этим? — спрашивает Нил вслух, отрывая Эндрю от его мыслей об убийстве. Он оглядывается через плечо на хмурого парня, указывающего на телевизор. — Это глупо. — Это классика, — говорит Эндрю, быстро приходя в себя. Нил качает головой: — Это все равно глупо, — фыркает он, сдвигаясь, чтобы сесть боком на диване, его колено касается бедра Эндрю. Медленно Эндрю копирует позу, позволяя их ногам прижиматься друг к другу. Он опирается локтем на спинку дивана. Нил снова смотрит на него этими гребаными синими глазами, нижняя губа лишь на мгновение исчезает между зубами, демонстрируя нервозность, которую он талантливо скрывает. Он знает, что они должны поговорить об этом, обо всем, должным образом, но, похоже, в обычном хаосе их жизней есть небольшой проблеск, и Эндрю не хочет его разрушать. Один из пальцев Нила протягивается и касается пальца Эндрю, в его глазах вопрос. Эндрю отвечает на это, соединяя их руки вместе. Нил резко вдыхает от одного этого прикосновения, и Эндрю не понимает. — Чем я отличаюсь? — Он задает вопрос, не подумав. Глаза Нила вспыхивают, удивление на мгновение затуманивает его зрение, прежде чем он хмурится. — Что? Эндрю сглатывает комок в горле: — Чем я отличаюсь? — Он просто повторяет. Взгляд Нила сужается, когда он складывает два и два вместе, прежде чем покачать головой. — Это самая глупая вещь, о которой ты меня когда-либо спрашивал, — огрызается Нил. — Ты совсем не похож на Рико. — Но ты сказал, что ты не гей. — Да, не гей, ты меня привлекаешь не потому, что ты парень. — Нил колеблется, на мгновение отводя взгляд, собираясь с мыслями. — Ты мне нравишься, потому что ты — это ты. Наверное, я всегда так чувствовал. Я не знаю, если бы ты был девушкой, но такой же, я думаю, это не имело бы значения? Эндрю напевает, чтобы дать Нилу понять, что он слушает. Пытается сохранить самообладание, но его сердце колотится в груди так сильно, что это почти причиняет боль. — Может быть, меня привлекаешь только ты, — нервно смеется Нил, — Что бы это значило для меня? Эндрюсексуал? Его самообладание рушится, дыхание застревает в горле, а глаза широко распахиваются. — Черт возьми, Нил, ты не можешь так просто говорить такое дерьмо. Лицо Нила тут же гаснет. Эндрю осознает свою ошибку, качая головой, чтобы попытаться остановить Нила от неправильных мыслей. — Нет, нет, это не плохо, Нил. Я просто… черт, — он проводит свободной рукой по волосам, — я провел последние три месяца, думая, что ты был влюблен в… этого ублюдка, и ты сидишь тут и говоришь мне это? Нил поджимает губы. — Это правда, я никогда… не чувствовал то, что я чувствую когда с тобой. Я действительно ненавижу, когда Рико пытается поцеловать меня, — Эндрю сдерживает гнев из-за картинки в своей голове, — Но когда я поцеловал тебя, и ты поцеловал в ответ, я… я действительно хотел этого, тебя. — Щеки Нила покраснели еще больше, поскольку разговор затянулся, и Эндрю теряет последнюю сдерживающую нить. Он был достаточно терпелив, он решил, что сейчас Нил сам по себе, и если он тоже этого хочет, почему они должны быть сдержанными? — Можно мне поцеловать тебя еще раз, Нил? Голубые глаза искрятся, прежде чем поспешное «да» срывается с его губ. Эндрю без колебаний притягивает его к себе, настойчиво прижимаясь губами к губам Нила, как будто мир мог рухнуть, если бы он этого не сделал. Он мог только беспомощно согласиться с Нилом, с тем что было сказано ранее, о том, что у них все по-другому, потому что, несмотря на то, что он провел определенную долю ночей с разными парнями, ничего подобного он не испытывал никогда. И он начинает думать, что больше ничего даже близкого к этому никогда не повторится ни с кем другим. С самого начала Нил был тем, кто подстраивался под шаг Эндрю, не нуждаясь в том, чтобы ему указывали ритм. Он был другим, настолько раздражающим, что стены, которые Эндрю все еще отказывается разрушать, дали трещину — и по какой-то забытой богом причине быть рядом с Нилом не кажется рутиной. Не похоже, что его тело истощается, не похоже, что он прячет кусочки себя, чтобы легче было принять. Людям он уже не нравится, но почему его это должно волновать? Он делает, он делал, он заботится, потому что на него полагаются его люди. Но Нил, Нил всегда был другим. Сдавленный вздох вырывается изо рта Нила, когда Эндрю сдвигается, чтобы крепче обхватить его лицо ладонями. Его кожа горячая, может быть, это из-за румянца на его коже или дерьмового кондиционера. Он чувствует гребень первого шрама на своей щеке, и Нил застывает всего на мгновение. Эндрю начинает отстраняться, но его запястье ловят и тянут обратно на место. Открыв глаза, он встречает пылающий синий свет и отчаянный кивок, и Эндрю снова притягивает Нила к себе, на этот раз целуя непосредственно шрамы. — Скажи мне остановиться, если это станет слишком, — бормочет Эндрю в губы Нила, потому что коготь в его сознании не уходит, но отчаянный кивок Нила и то, как он притягивает лицо Эндрю к себе, помогают. Вцепившись в спинку дивана, он чувствует, как руки Нила начинают дрейфовать, но тут же замирают, возвращаясь туда, где они держали его запястье ранее. — Ты можешь прикасаться ко мне, только не ниже талии. — Да, хорошо. — Нил быстро кивает, руки опускаются ему на плечи. Это правило, ну, обычно правило гласит: «не прикасайся ко мне», и оно заканчивается тем, что многие мужчины пялятся на него так, будто у него выросло две головы. Но он меняет все на Нила, не задумываясь, и это не первый раз, когда они прикасаются друг к другу, но это первый раз, когда они прикасаются вот так. И Эндрю потрясен тем, насколько отзывчив Нил. Его тело выгибается ближе к телу Эндрю, до такой степени, что осторожный Эндрю давит в ответ, заставляя руки Нила судорожно сжиматься. Поцелуи становятся все глубже, Нил сначала позволяет Эндрю взять инициативу в свои руки, но затем так же быстро прижимается в ответ. Время утекает у них сквозь пальцы, фильм — отдаленный гул, который превращается в звон в голове Эндрю, потому что все вокруг — Нил, Нил, Нил. Из горла Нила вырывается слабый звук, граничащий со стоном и поскуливанием. Он неистово двигается, дыхание учащается и срывается на стон, когда Эндрю начинает целовать его в шею. — Черт, черт, — выдыхает Нил, Эндрю слышит стук его сердца, чувствует его кончиками пальцев, которые касаются его груди. — Ты в порядке? — Эндрю не может не спросить, и Нил кивает. Моргая, с раскрасневшимся лицом и ошеломленной улыбкой на лице. — Ты? — Нил возвращает вопрос, и Эндрю тоже кивает, проводя пальцем по разгоряченной коже на скуле Нила. А потом они снова целуются. С этой позиции Эндрю знает, что они оба возбуждены. Чувствуя, как Нил прижимается к его бедру, когда они сдвигаются, чтобы Эндрю мог провести рукой по растрепанным кудрям, к которым он так долго мечтал прикоснуться. Он хочет прикоснуться к Нилу, он хочет разобрать Нила и посмотреть, как он разваливается на части у него в руках. Он хочет почувствовать, как Нил дергается и дрожит, он хочет, чтобы ему было хорошо. Черт все, чего он хочет это чтобы Нил чувствовал себя хорошо и чертовски желанным. — Можно мне прикоснуться к тебе, Нил? — спрашивает Эндрю, наконец прерываясь, когда Нил снова стонет, он согласен остановиться на этом, но если Нил тоже этого хочет, Эндрю хочет дать ему это. Глаза Нила распахиваются от удивления при этих словах, когда Эндрю кладет руки на живот, стараясь встретиться с ним взглядом. — Ты этого хочешь? — спрашивает Нил, и снова что-то тяжелое и болезненное оседает у него в животе от искреннего удивления и нерешительности, которые оживают на лице Нила. — Конечно хочу, но я хочу только в том случае, если это то, чего ты хочешь. — бормочет Эндрю, обхватывая ладонью его щеку и слегка поглаживая ее. Нил прикусывает губу и наклоняется чуть ближе, все еще глядя на Эндрю своими глазами лани. — Я просто… я не знаю, смогу ли я даже…- Слова Нила запинаются, когда он опускает взгляд на свои колени и слегка сдвигается, удивленно приоткрывая губы: — О. Брови Эндрю слегка хмурятся: — Почему тебя удивляет, что ты сейчас в таком состоянии? Под его пальцами чувствуется легкое пожатие плеч, когда Нил сдвигается: — Я уже говорил тебе, я… меня никогда по-настоящему никто не привлекал. Эндрю хочет подтолкнуть Нила еще дальше, но он не уверен, что попытка выведать, какой была сексуальная жизнь Рико и Нила — или ее отсутствие — уместна прямо сейчас. Он определенно откладывает это в сторону, когда Нил смотрит на него: — Разве это не может все испортить? Потому что, я бы… это «да», чтобы прикоснуться ко мне. Но я просто не могу обещать, что это будет что-то хорошее. С нажимом целуя Нила в губы, он качает головой: — Все будет хорошо. Скажи мне, если тебе будет нужно, чтобы я остановился. Он не тратит впустую свое время, пробираясь к поясу спортивных штанов Нила, но старается делать это осторожно. Он не хочет показывать свои нервы, которые угрожают прорваться сквозь его руки, но что-то в том, что он с Нилом, заставляет его чувствовать, что он может не выдержать. Он оставляет еще несколько поцелуев на лице Нила, прежде чем отстранился и положил голову на спинку дивана, наблюдая, как Нил отражает его. Таким образом, он может наблюдать за каждым изменением и переходом выражения лица Нила, когда он, наконец, кладет руку поверх эрекции Нила. Реакция мгновенная, глаза расширяются, а на щеках Нила появляется румянец, когда Эндрю начинает гладить его, надеясь сначала разогреть Нила до ощущений. Он проделывал это снова и снова с разными мужчинами в туалете какого-нибудь бара, но здесь и сейчас есть что-то совсем другое. Медленно, потихоньку, он добрался до пояса спортивных штанов Нила. — Можно? — бормочет он, чуть оттягивая штаны, чтобы показать, что хочет их снять, и Нил кивает, засовывая в них свои большие пальцы, когда стягивает их вниз. — А я? Мои боксеры? — спрашивает Нил, бросая взгляд на Эндрю за помощью, который лишь слегка улыбается ему. — Я имею в виду, что это упростит ситуацию, но если это то, с чем тебе комфортно, то нет проблем. Дрожащий смех вырывается у Нила: — Да-да, я так и сделаю. Просто, я… я эм… — он замолкает, но затем уверенно стягивает и свои боксеры, но издает звук удивления, когда, кажется, понимает, насколько он беззащитен. Неуклюжие руки двигаются, чтобы прикрыться, поэтому Эндрю приподнимается и тоже стягивает рубашку через голову. — Вот, — говорит он, — тебе не нужно закрываться. Нил удивленно моргает, переводя взгляд с его бицепсов на собственную руку и на ту, над которой Эндрю нависает, шевеля пальцами. — Поменяйся со мной местами, — дразнит Эндрю, придвигаясь ближе, чтобы поддержать рукой затылок Нила и обнять его. — Если это все еще «да». Нил кивает: — Так и есть, — шепчет он, целуя бицепс Эндрю, прежде чем, наконец, убрать руку, и Эндрю опускает свою, чтобы впервые прикоснуться к Нилу. Конечно, первое, что он чувствует, это горячее дыхание Нила на своей шее, его желудок сжимается от этого ощущения, и Эндрю едва успевает обхватить его рукой. Честно говоря, Эндрю чувствует то же самое, почти легкое головокружение, когда до него наконец доходит, что происходит. — Скажи мне, каково это, я хочу, чтобы тебе было хорошо, — обещает Эндрю, начиная с первого движения руки, и Нил стонет, отчаянно кивая ему в шею. Это медленно, как и предполагал Эндрю, чувствуя, как Нил теснее прижимается к Эндрю, чувствуя, как его тело подпрыгивает и дрожит в его руках. Легких вздохов и тихого шепота его имени достаточно, чтобы подпитывать Эндрю неделями, даже месяцами, если не годами. Он пытается изменить свою технику, потому что уверен, что Нил вряд ли знает, что приятно для него самого, потому что он, кажется, не слишком разборчив. Все заставляет его дергаться и стонать, поэтому Эндрю поворачивает голову, чтобы снова поцеловать его. Нил увядает под ним, руки взлетают, чтобы обхватить лицо Эндрю, когда его бедра слегка приподнимаются. Эндрю улыбается, открывая глаза, чтобы посмотреть на Нила, когда его рот приоткрывается, а голова полностью опускается на плечо Эндрю. — Черт, Эндрю, — шипит Нил. — О, черт. — Чувствуешь себя хорошо? — спрашивает Эндрю, наклоняясь назад, чтобы поцеловать Нила в лоб. — Черт возьми, да, да, это приятно, — бормочет потерянный в ощущениях парень, — Я думаю, что собираюсь… не слишком ли рано? Я не знаю… Эндрю целует его, чтобы заставить замолчать, пытаясь согнать улыбку со своего лица, когда он крепче сжимает его и ускоряет темп. Нил полностью напрягается, хватается за Эндрю и стонет имя Эндрю, прежде чем кончить ему в руку. Нил падает на Эндрю, дыхание вырывается из его груди, и Эндрю поднимает свою чистую руку, чтобы обхватить затылок Нила. Он позволяет Нилу отдышаться, делая то же самое сам. — Ты… ты хочешь что бы я…. меня?.. — Нил начинает спрашивать, но Эндрю качает головой, целуя Нила в волосы. — Нет, не сегодня. На мгновение плечи Нила напрягаются, но дыхание успокаивается, и Нил как будто вспоминает, что он лежит с Эндрю, а не с Рико, кивая на грудь Эндрю. Это деликатный момент, за который Эндрю не винит Нила — у него есть свои собственные монстры, извивающиеся, как гадюки, с его собственным возбуждением, которое, как он чувствует, отказывается умирать в животе. Осторожно, Эндрю должен выпустить гнев наружу и не думать о Рико, о том, что последует за этим мысленным путешествием. — Ты в порядке? — спрашивает Нил, прижимаясь к его груди. — Да, ты? Еще один кивок. — Да, действительно в порядке. Что-то поселяется в его груди, тепло и постоянный комфорт, которые Эндрю никогда не испытывал после того, как занимался чем-то сексуальным с кем-либо. Он хочет остаться здесь, по крайней мере, сейчас; он чувствует, как зуд потихоньку возвращается, и он знает, что рано или поздно ему придется уйти, по крайней мере, в ванную. Но он не волнуется, потому что Нил отпустит его, а пока он может наслаждаться этим глотком тишины вместе.