Панацея

К себе я приполз уставшим и ощущал тяжесть в ногах, хотя мы прошли всего ничего. Да уж, выносливость на нуле, но я всё равно остался довольным прогулкой. Когда я прилёг отдохнуть, то подумал, что мне в каком-то смысле повезло с предоставленным жильём. Это был небольшой домик рядом с церковью. Внутри всё было выдержано и в целом со вкусом. Пол и стены облицованы камнем шестиугольной формы, а на потолке по периметру нарисован орнамент золотистого цвета. У окна стоял большой стол со шкафчиками, которые были закрыты на ключ. Я пробовал его искать, не вышло. Но главный плюс это кровать, на которой могло уместиться два человека. Не знаю, чей это был дом, но я благодарил судьбу и проявленную ко мне доброту. Так незаметно приблизился закат, и меня даже начало клонить в сон как в дверь постучали. Это был отец Лука. — Вечер добрый, Джино. Тебя с самого утра не было. Уходил куда-то? — Да, меня Уго отводил на ваше поле. — О, хорошее место! Я что пришёл-то, хотел показать тебе твои небольшие обязанности. Дело в том, что одним из условий проживания являлась периодическая помощь по церкви. Безусловно, здесь были те, кто следил за порядком, но когда всё обговаривалось я настоял на том, чтобы хоть как-то быть полезным в качестве благодарности. — Давайте прямо сейчас пойдём и всё расскажете. Зайдя внутрь, священник начал объяснять, что нужно делать. Всё свелось к подметанию полов и двора, протиранию пыли и очищению подсвечников от остатков воска. — Что ж, на этом всё. — сказал отец Лука. — К слову, как тебе у нас? — Очень нравится! А кому принадлежит дом, в который меня поселили? — Это своего рода гостевой дом, но какое-то время в нём жил Уго. Он занимался в нём иконописью и созданием книг. Из двадцати икон, представленных здесь, десять нарисовал Уго. Священник показал мне одну из них. На ней была изображена мать с младенцем на руках. Икона была написана в тёплых тоннах, а изображённая женщина с нежностью смотрела на дитя. Пока я её разглядывал, меня что-то внутри тронуло и казалось, что вот-вот заплачу. Пришлось приложить усилия, чтобы этого не произошло. — А почему он перестал заниматься этим? — я почувствовал, будто ком в горле застрял. — Когда у него умерла мать, он решил что продолжит её дело. После этого Уго как-то закрылся в себе... Сейчас ему вроде лучше, но я всё равно порой переживаю. Значит, Уго из-за неё взялся за лéкарство... Это объясняет, почему он с неохотой рассказывал об этом. И сейчас узнав причину, моё сердце пришло в смятение. Я присел на скамейку, склонив голову. — Отец Лука, знаете... — я тихонько вздохнул. — Это конечно делается не так, но считайте это моей исповедью. Я подумал, что сейчас подходящий момент, а рядом со мной был человек, которому можно выговориться и я продолжил: — Мне было одиннадцать. Нашим единственным кормильцем был отец, а мать занималась хозяйством по дому. Она любила выпить, но когда умер отец стала пить ещё больше. Все последние деньги ушли ей на алкоголь и ситуация стала критической. В дальнейшем мне пришлось воровать, чтобы как-то выжить. И вот, когда мать в очередной раз была пьяной... — я остановился и почувствовал, как сердце колотится. — Я видел, как она спускалась из комнаты по лестнице, и специально толкнул её. Она упала с неё насмерть, разбив голову. Каким-то чудом мне поверили, что она упала с неё сама. Не знаю, может потому что я был ребёнком или потому что знали о её пристрастию к алкоголю. Вы первый, кто слышит это... Если спросите причину, по которой я это сделал, то это ненависть к собственной матери — пьянчуге и поднимающей руку, на собственного ребёнка. Закончив говорить, я всё-таки не сдержался, и по моей щеке скатилась слеза. Отец Лука присел рядом со мной, легонько потрепал за плечо и положил руку на спину. — Ох... Тяжкий грех на тебе, Джино. Я прекрасно понимаю, что ты пережил, но, к сожалению или нет, родителей не выбирают. Ко всему, детская душа, пожалуй, самая слабая и невинная и поэтому уязвима к проделкам лукавого. — священник говорил тихим спокойным голосом и я начал немного приходить в себя. — Так или иначе, это уже произошло. Бог всемилостив и простит тебя. Я вытер слёзы и ощутил, как на душе стало немного легче. — Благодарю за то, что выслушали... — поникшим голосом произнёс я. — Ты правильно сделал, что выговорился. Могу только представить, насколько тяжело было нести такую ношу. Я помолюсь за тебя и всё что ты сказал, останется в стенах церкви. Я был очень признателен священнику за его слова. Побыв ещё немного здесь, я направился к себе. День выдался насыщенным, что вымотало меня как эмоционально, так и физически. Одинокий силуэт, прятавшийся за открытой дверью церкви провожал взглядом уходящего Джино. Хотя этого никто не видел, но тот, кто скрывался, приподнял уголок рта. "Хах, кто б мог подумать, что я по чистой случайности услышу такое откровение? Какая мрачная история".