Вместе

Проснувшись, Сатин какое-то время просто лежала с открытыми глазами и внимательно изучала рисунок на пологе. Это была звездная карта, на всех пологах всех кроватей во всех личных спальнях каждой из клановых резиденций это всегда была звездная карта, и ей хватило пары минут, чтобы найти на ней вначале Мандалор, потом Калевалу, Конкордию, Драбун, Корусант, Раксус и ещё десяток других крупных планет, представленных в виде осколков различных камней, так или иначе связанных с ними. Часть из них Сатин посещала, будучи ещё девочкой – в основном те, что входили в состав родного сектора, и ещё несколько, расположенных близ границы Мандалорского космоса, часть – уже став герцогиней, а после и лидером антивоенной компании, чьей основной задачей было строить множественные политические союзы, оставшиеся же только лишь мечтала однажды посетить. Когда разглядывать золотые и серебряные переплетения нитей надоело, она всё-таки встала и, игнорируя длинный, полупрозрачный халат, вероятно, по ошибке вчера вытащенный и оставленный в кресле кем-то из фрейлин, направилась в душевую. Покончив со всеми водными процедурами, высушив и расчесав волосы, а затем нацепив любимые, но слишком уж простые для высокой публики красно-зеленые серьги, Сатин направилась в гардеробную, даже не подумав хотя бы завернуться в полотенце. Несмотря на тщательное обтирание, несколько крупных капель, всё же зацепившиеся за лодыжки и ступни, скатились вниз, пока она шла по ковру, и тут же впитались в ворс, образовав неряшливые пятна, чересчур выделяющиеся на светло-голубом фоне. На секунды Сатин задержалась прямо посреди комнаты, глядя, как они расплываются, но потом торопливо отвернулась и всё же скрылась за ширмой. За ночь её запасы платьев разнообразились. Наверное, она уснула раньше обычного, и фрейлина, пустившая доставивших новые комплекты слуг, заботливо вытащила халат, который она так открыто проигнорировала. Усмехнувшись, Сатин прошлась руками по всей одежде, на мгновенье позволив себе насладиться приятными наощупь тканями, и, как и всегда, когда в ближайшие часы не было запланировано никаких важных встреч, остановилась на практичном и невероятно удобном брючном костюме. Прихватив первый попавшийся комплект белья, она вышла из-за ширмы – видимо, во время последней уборки её задвинули слишком близко к стене, отчего места там теперь было совсем немного, а передвигать сейчас всё это самой не было никакого желания, – скинула всю одежду на кровать, принялась одеваться... Она как раз застегнула пряжку на поясе, надежно скрепленном с пиджаком, и, поставив правую ногу на край кровати, принялась за молнию на сапоге, как вдруг уловила резкий звук, отдаленно напоминающий с трудом сдавленный смешок. Сохраняя невозмутимый вид, Сатин незаметно бросила взгляд на тумбочку, убеждаясь в том, что деактиватор, который с начала этой войны теперь даже ночью держала где-то поблизости, лежит на обычном месте, и продолжила неторопливо возиться с сапогами. Каждой клеткой тела, каждой фиброй души она презирала оружие, и не только потому, что оно было способно отнять чью-то жизнь. Просто давно поняла простую истину: за каждым погибшим обязательно стоит тот, кто страстно захочет отомстить за смерть, и когда месть его свершится, то начнется новый круг с новой местью и новой смертью. Но несмотря на открытую ненависть к оружию, Сатин прекрасно осознавала, что абсолютный отказ от самообороны будет равносилен самоубийству, а в её ситуации смерть превращалась в нечто большее, чем в обычную смерть политика – вместе с её гибелью на Мандалор могли прийти войска Республики и Конфедерации или же вспыхнула бы новая гражданская война, кроме того, будучи лидером Совета Нейтральных систем, она была голосом ещё тысячи других систем и секторов, не желающих вступать в войну. Потому она всегда носила при себе деактиватор – весьма слабое и не способное принести смертельных ран устройство, но в опытных руках обладающее приятным для владельца эффектом неожиданности. Мандалорское же воспитание и высокий пост как в собственном секторе, так и на общегалактической карте, были способны научить даже в кратчайшие сроки стать очень опытной в самых различных сферах, и военное дело, несмотря на её принципы, никогда не было исключением. Так что, когда с сапогами было покончено, движения Сатин были необычайно точны и лишены каких бы то ни было эмоций, способных хоть как-то повлиять на доведенные почти до автоматизма действия. Непрошенного же гостя спасли только его врожденные рефлексы, с которыми не всегда могли сравниться даже самые искусные воины Мандалора: когда она резко развернулась, вскинув оружие, он отклонил голову чуть в сторону и, вероятно, для надежности, ударил двумя пальцами о корпус бластера, этим простым движением слегка скорректировав траекторию электрического пучка, блестящей искрой улетевшего через открытые балконные двери, вместо того, чтобы поразить его прямо в лоб. – Ну, привет, – его губы изогнулись в улыбке. – Думаю, чувствуешь ты себя уже лучше. Сатин судорожно втянула воздух сквозь стиснутые зубы и, наверное, целую минуту просто стояла с широко раскрытыми глазами и бластером на вытянутой руке. Реальность не спешила приходить к ней мгновенно, но стоило только её принять, как всё становилось на свои места – звездная карта на пологе, каллы в вазах, наряды, сдвинутая ширма… Моргнув, Сатин медленно опустила деактиватор и, не до конца веря собственным глазам, ткнула его пальцем в перекрещенные на груди руки: вначале осторожно, нерешительно, лишь чуть касаясь подушечкой, потом уже сильней, едва ли не царапая ногтём. Тихое хмыканье было его единственной реакцией. – Ты… Как давно ты здесь? – Достаточно, чтобы понять, что подарок был неудачным. – Подарок? Не меняя позы, он кивнул в сторону халата. – Наверное, – уголки его губ чуть дёрнулись вверх, – всё же стоило остановиться на своей робе. То, как он держался, как говорил, как смотрел – во всём этом ощущалось спокойствие и уверенность человека, много раз проходящего через подобные события, подобные пробуждения. Вот только для Сатин это точно не было ни привычным, ни повседневным, и пусть рядом с ней был живой Оби-Ван – предки, неужели, действительно живой? – она не собиралась и дальше пребывать в вакууме информации, в котором он, похоже, планировал её держать. – Что это за место? – Место, в котором ты в безопасности. – Я была в безопасности на своём корабле. – Ты не была. Ей не понравился странный блеск в глубине его глаз. – Где находится это место? – отбросив деактиватор на кровать, она упёрла руки в бока, теперь с вызовом глядя на него. – Что это за планета? Система? Сектор? Какой это регион Галактики? С усмешкой Оби-Ван высвободил левую руку и потянулся к ней, вероятно, намереваясь коснуться её щеки, но Сатин, гордо вздёрнув подбородок, шлёпнула его по ладони. На мгновенье он так и застыл – с протянутой рукой и взглядом, полным ужаса и непонимания, – а затем с очередным хмыканьем снова скрестил руки. – А я и забыл, – его голос наполнился незнакомой силой, наверняка, способной смести её как физически, так и ментально, но она не собиралась уступать, – какой упёртой ты иногда бываешь. – И что дальше? – её руки тоже были теперь скрещены. – Будем опять испытывать друг друга на прочность, пока не выявим победителя? – Ну, – Оби-Ван сделал шаг к ней, и Сатин потребовалась вся стойкость, чтобы не отступить в ответ. – Я готов сдаться на твою милость прямо сейчас, если эта победа действительно так нужна тебе. Он смотрел на неё, смотрел внимательно и изучающе, будто бы пытался выявить нечто известное только ему. Этот взгляд напомнил то, как на Коронете на неё смотрела Асока, вот только, в отличие от тогруты, он не стеснялся быть пойманным посреди своего изучения, более того, кажется, он даже хотел, чтобы она заметила его взгляд, чтобы ей стало ясно, что он следит за каждым её движением, каждым быстрым вдохом и выдохом, которые она позволяла себе. Чуть наклонив голову, Оби-Ван вдруг улыбнулся. – Ты боишься меня? – Нет, – твердо отозвалась Сатин, потому что не боялась, просто не могла бояться, неважно, кем он был – мертвым или живым, призраком или же кем-то, просто принявшим его облик. – Зачем ты похитил меня? Его улыбка стала шире. – Хотел поговорить? – Поговорить? – она всё же позволила себе горько усмехнуться. – Стоил ли этот разговор жизней шести моих гвардейцев и всех тех, кто ещё пострадал во время атаки? – Стоил, – жестокая, непоколебимая уверенность его ответа вызвала в ней дрожь, которую, судя по тому, что он с ухмылкой сделал ещё шаг вперёд, не удалось скрыть полностью. – Он стоил жизней всех, кто был на корабле. Всех, кроме твоей, разумеется. – О, ну, разумеется. Иначе бы наш разговор не состоялся, не так ли? Когда он попытался сделать ещё шаг, она угрожающе сузила глаза, и Оби-Ван, смеясь, отступил. – Асоку ты тоже не пощадил? – Понятия не имею, кто это. – Это падаван Энакина Скайуокера. Она была со мной. – Может бы, она и в порядке, – он пожал плечами, хотя в его движениях и была заметна теперь легкая нервозность, возможно, тому было виной упоминание его ученика. – А, может быть, и нет. – Она ребёнок. И она не тот, к чьей жизни ты бы отнёсся столь равнодушно. По крайне мере, настоящий ты. Выражение его лица изменилось, треснуло от гневной вспышки такой силы, какой ей раньше не доводилось видеть в нём ни во время их ссор, ни даже тех многочисленных нападений, когда из милого, немного застенчивого мальчика он превращался в яростную, беспощадную бурю, встающую между ней и тем, кто хотел добраться до неё. Он резко преодолел то немногое расстояние, что осталось между ними. Сатин никак не поменялась в лице, оставаясь всё такой же холодной и суровой, даже когда, всё так же пылая этим новым, жутким взглядом, бросающим болезненные зёрна ужаса прямо в её душу, он схватил её за подбородок, приподнимая в несколько грубом, совсем не свойственном ему движении. Пока его огненный взгляд метался по ней, её сердце успело дважды стукнуть, потом на мгновенье затихло от тревожного трепета – не перед ним, а из-за того, что привело его к тому состоянию, в котором он находился сейчас, – а затем весь этот пылающий ураган исчез из его глаз столь же внезапно, как и возник. – Ты и правда не боишься меня. Шёпот Оби-Вана был полон благоговения, а пальцы коснулись её нижней губы со всей нежностью. – Нет, – в тон ему тихо, но так же твердо, как и прежде, отозвалась Сатин. – Лишь пытаюсь понять. Его рука соскользнула с её щеки, и он вдруг отступил. Вначале на шаг. Потом ещё на один и ещё, пока не оказался в тени, подальше от света, проникающего через балконную арку. Из-за тёмной робы, наброшенной на его плечи, в этой тени с трудом различался силуэт, его лишь выдавала непокрытая голова и… Опережая её мысли, он торопливо накинул капюшон. – Оби-Ван, – осторожно позвала его Сатин и сделала шаг к нему, но он тут же качнул головой, и она остановилась, вызвав у него какой-то довольный звук – что-то средние между мычанием и мурлыканьем. – Ты политик, – его правая рука скользнула к подбородку, и пальцы тут же принялись перебирать бороду, и, хотя они не виделись с того самого момента, как годы назад он покинул Мандалор вместе с Квай-Гоном Джинном, она точно знала – это признак его волнения. – Будешь ли ты так добра и щедра ко мне, чтобы, как политик, дать ответ на мой вопрос? – Этот вопрос… Это то, о чём ты хотел поговорить со мной? – Возможно. А, может, и нет, – он пожал плечами. – Так каков твой вердикт? – А каков твой вопрос? Из угла, где он стоял, раздался короткий смешок. – Торгуешься до объявления торгов? – Ты сам сказал – я политик, – хмыкнув, она расправила плечи, опустила руки ниже, на уровне талии сжав одной запястье другой. – И я предпочитаю термин переговоры. – Переговоры, – с улыбкой Оби-Ван чуть склонил голову к левому плечу, кажется, окидывая взглядом её фигуру, и невольно напомнил о моменте нападения на Коронет – тогда он смотрел точно так же. – Замечательное слово. Под стать тебе. Такое витиеватое. Такое дипломатичное. Тонкое, хитрое, сложное… – Довольно, – всё же сделав шаг вперёд и в этот раз не встретив никакого сопротивления, она ткнула пальцем в его сторону. – Ты просто пытаешься меня отвлечь. – И как? – рассмеялся Оби-Ван, на секунды перестав поглаживать бороду. – Удачно? – Абсолютно точно нет. – Жаль. Но попытаться стоило, – всё так же не снимая капюшона, полностью скрывающего верхнюю часть его лица, он, внезапно, шагнул ей навстречу. – Представьте же тогда, моя дорогая герцогиня, что у вас есть некий… недруг, в настоящем или в будущем угрожающий вашему авторитету. – Представить? – её губы изогнулись в горькой усмешке. – Мне не нужны представления. Это моя реальность. Его поза, внезапно, стала жёстче: плечи, до этого расслабленно опущенные, выпрямились, левая ладонь сжалась в кулак, челюсти, кажется, крепко стиснулись, возможно, и брови оказались нахмурены, из-за капюшона их видно не было. А через секунду он снова вернулся к прежней стойке – небрежной и невозмутимой. – Для чистоты эксперимента представь что-то новое. Не Республику. Не Конфедерацию. Не Дозор Смерти. В его просьбе было какое-то скрытое дно, в этом Сатин не сомневалась. Не сомневалась она и в том, что удавалось уловить глазам: он снова и снова давил в себе всё возрастающее раздражение, похоже, связанное с ней, но не лично, а несколько косвенно, так как, кажется, обращено оно было на всех тех её недругов, что были реальными, а не надуманными. Или же всё это было никак не связано с ней. Но чтобы хотя бы уловить свою причастность или же непричастность ко всему этому, чтобы точнее определить источник его состояния, чтобы найти способ вытащить его из болота, в которое это самое раздражение затягивало его, ей нужно было направить разговор в подходящее русло, пусть даже для этого нужно было стать временно ведомой. – Хорошо, – согласилась она, решив-таки подыграть. – Что дальше? – Этот недруг… Если бы у него было что-то важное, что-то делающего его крайне ценным, крайне полезным для тебя, твоих планов, безопасности твоего народа… Ты могла бы пересмотреть свою точку зрения настолько, чтобы этот недруг стал твоим потенциальным союзником? Сатин открыла рот, чтобы сказать твердое «нет», но замерла, чуть нахмурившись. Случись такое в действительности, она бы и правда тут же дала столь категоричный ответ? Слишком мало исходных данных для рассмотрения смены фракции столь глобального значения. Кем был этот недруг? Почему он стал недругом? На каком поприще возник конфликт? Какие дополнительные проблемы несёт продолжительная конфронтация и возможно ли их вообще решить посредством нового союзничества? Какие перспективы, в конце концов, несёт новый союз? Не получится ли так, что этот союз породит другого, более сильного, обладающего большей властью и влиянием недруга? – Ты не стала сразу отнекиваться. Задумалась над возможностями, – заметил Оби-Ван, судя по тону, довольно улыбающийся. – Мне этого достаточно. Идём, – он направился к двери с орнаментом, ведущей в соседнюю комнату, туда, где она столкнулась с ним ранее, когда считала всё всего лишь сном. – Для восстановления нужен не только хороший отдых, но и еда. Да и я буду совсем не против хорошей компании. Когда он проходил мимо, полы его робы хлестнули её по щиколоткам, и, хотя на ней были сапоги, из-за которых она не могла по-настоящему что-то ощутить, от этого движения её накрыло осознание. Это действительно не было сном. Всё было по-настоящему. – Оби, – рвано позвала Сатин, оборачиваясь, и он остановился в проходе. – Что происходит? В какую новую опасность тебя втянули? Как… как ты выжил?.. Оби-Ван, улыбнувшись, молча покинул комнату, но она не собиралась так просто его отпускать. Она собиралась всё выяснить, даже если информацию придётся буквально вытрясывать из него. – Оби-Ван Кеноби, – возмущенно выдохнув, Сатин поспешила следом. – Мы не закончили наш разговор. Не смей увиливать от него столь наглым образом!