Вместе

Сидиус был в бешенстве. Ещё когда Коронет заходил на посадку, он уже знал, чувствовал, что его планы опять под угрозой. Когда же пандус опустился и наружу вышли все члены Совета Нейтральных систем, за исключением их главы, а среди журналистов, беспрестанно щелкающих своими голокамерами, пошли взбудораженные шепотки, он понял – его настиг крах. Исчезновение герцогини с собственного корабля, когда там находились сразу два джедая, произвело невероятный фурор среди политиков. В Сенате даже пошли слухи о том, что часть лидеров секторов, прежде входящих в состав Совета Нейтральных систем, слишком обеспокоены, чтобы и дальше оставаться в стороне от обоих покровителей этой войны, а у Палпатина уже через несколько часов две последующие недели были расписаны чуть ли не по секундам. С одной стороны, подобное стечение обстоятельств было просто замечательным: Сидиус и так намеревался в дальнейшем избавиться от этих пацифистски настроенных идиотов, приписав уже, наконец, их военные активы к любой из сторон конфликта. Вот только он терпеть не мог, когда подобные громкие перевороты происходили за его спиной, без его непосредственного контроля. В ещё большее бешенство приводил тот факт, что он не знал, куда могла исчезнуть герцогиня. Нет, конечно же, он понимал, что причина её исчезновения – его сын, столь ловко, столь нагло обведший его вокруг пальца, воспользовавшись страхом Мола перед ним, Сидиусом, а потому не отважившегося перечить его, якобы, внезапному приказу. Но вот, где именно она находится сейчас, не имел ни малейшего понятия, хотя за прошедшие часы парочка возможных вариантов всё же образовалась, но все они требовали изучения. Гниющий же обрубок плоти, единственной причиной существования которого была слежка за сыном Сидиуса, не мог дать никаких ответов: в перерывах между вспышками молний он лишь блеял несуразную ерунду да молил о пощаде. Ох, всё же стоило остановиться ещё тогда, когда он был точно уверен в почве под ногами. Но ситуация была слишком любопытная, а результат настолько соблазнительным, настолько искушающим, что он просто не смог отказать себе в этой маленькой, как казалось тогда, слабости, случившейся где-то через полгода, после того, как мастер-джедай Оби-Ван Кеноби, отправленный на секретное задание, погиб во время его выполнения. Несмотря на длительные попытки как-то отговорить от этой бесполезной для них обоих затеи, его сын, всю свою жизнь буквально зацикленный на интересах джедаев, всё равно отправился туда, оправдываясь тем, что это отличный для него шанс относительно логично и без каких-либо подозрений закончить свою жизнь в Храме. И Сидиус согласился, хотя ему не нравился подобный план, но высокий секретный статус вполне мог поспособствовать тому, что подробности его «гибели» не утекут дальше джедайского Совета. А затем, когда вся эта дурная секретная операция превратилась в настоящую катастрофу системных масштабов, сотни раз пожалел и о своём согласии, и о том, что, предвкушая скоро воссоединение, не настоял на том, чтобы Оби-Ван и дальше оставался в Ордене, саботируя джедаев изнутри. После случившегося его сын целую неделю пробыл в бакта-камере под наблюдением лучших докторов Галактики, и Сидиус даже забеспокоился о том, что он не выживет и окажется, что все годы усиленной подготовки, все ухищрения и уловки, свершённые только во имя одной-единственной цели, были пущены впустую. Но всё обошлось, и когда после долгих месяцев ожиданий всё же нашелся способ без каких-либо последствий вырваться с Корусанта, и Сидиус смог прийти к нему лично, а не в виде голограммы, то внезапно обнаружил, как он на бесконечном повторе пересматривает фрагмент записи собственной панихиды, неизвестно, кем записанной, и непонятно, как полученной. Тогда внутри что-то щелкнуло. Да, это была слабость. Крошечная, невинная слабость, не способная привести к какой-то глобальной трагедии. Кроме того, в тот момент итог этой слабости виделся по-настоящему совершенным и простым в своём исполнении – пообещать, а потом сделать так, чтобы обещание было или невыполнимо, или же просто забыто. Поэтому он сам поднял, спустя столько времени, так и не разрешенный вопрос, гнетущий обоих. Он сам предложил взять то, что не принадлежит, но может принадлежать, если сделать всё правильно. И хотя в первый момент Оби-Ван даже как будто смутился и ничего не ответил, потом, когда он начал действительно чувствовать Тёмную сторону, когда его джедайская натура, призывающая отказываться чуть ли ни от всех благ Вселенной, начала тускнеть, истинные желания всё же всплыли наружу. Вначале это было не только необычайно практично, это даже казалось забавным: Сидиус говорил, что пока не время, что стоит подождать ещё чуть-чуть, потерпеть ещё совсем немного, и Оби-Ван кивал, стиснув зубы, и уходил, пылая в Силе ярко-алым. А Сидиус ликовал, с каждым последующим подобным разговором чувствуя всё больше новых бликов в его ауре. Но время шло, с каждым новым днём желание обладать чем-то недоступным укреплялось в Оби-Ване всё сильней, с каждым новым отказом он всё яростней хотел то, что ему было обещано, и Сила искрилась в ответ его эмоциям. Она горела, она чернела, она наполняла его новыми, более темными, более совершенными волнами. Она давала ему то, с чем он был рожден – Тьму. Яростную, всепоглощающую Тьму, которая становилась только безумней из-за столь страстных, сколь недосягаемых желаний. Всё было просто идеально! Но когда он внезапно сказал, что не намерен и дальше смиренно ждать, Сидиус в первый момент почувствовал ужас от того, во что это намеренье может вылиться. И всё же ничего так и не произошло. Оби-Ван просто перестал раз за разом приходить к нему с одним и тем же вопросом. А потом джедаи вышли на Камино, началась следующая стадия его грандиозного плана и всё это как-то забылось в череде хитроумных интриг. Но, видимо, обо всё этом забыл Сидиус, но не его сын. И вся эта затея с прекрасной женщиной в беде выходила теперь ему боком. Сидиус снова бросил нетерпеливый взгляд на передатчик, всё ещё занятый шифровкой. Нужно было решать эту дилемму. Нужно было найти способ снова отделить эту никчемную пацифистку от Оби-Вана. Её влияние могло стать просто катастрофичным! Но, что хуже, её присутствие рядом логически сводило на ноль все его неудовлетворенные желания, являющиеся основой его Тьмы. Лишение этой основы не было смертельно опасным, но, чтобы найти новые тонкие струны, было необходимо время, которого сейчас не было, более того, к тому моменту, когда Сидиус бы, наконец, откопал нужные нити, его Тьма могла бы сильно пошатнуться под влиянием этой миролюбивой идеалистки. А всё из-за его собственной глупой слабости. Наконец, передатчик выдал тихую трель, знаменующую окончание всех стадий шифрования канала, а затем комната озарилась нежно-голубым светом от ещё не до конца сформировавшейся голограммы. Сидиус, медленно выдохнув, шагнул вперед. Меньше, чем через минуту, перед ним преклонила колени пиксельная фигура графа Дуку. – На это нет времени. Вставай. Дуку медленно поднялся, и от Сидиуса не ускользнули его мелькнувшие на секунды эмоции: недоумение, удивление, беспокойство. Но страха не было. Значит, едва ли ему было известно больше подробностей, чем самому Сидиусу, что не могло не радовать. – Мальчишка совсем обезумел. Он выкрал герцогиню с её собственного корабля. Найди её. – Желаете, чтобы она была мертва? Проницателен, как и всегда. Сидиусу нравилась эта его черта. По крайне мере, в отличие от идиота Мола, он не только имел достаточно мозгов, но и знал, как ими пользоваться, чтобы выжить максимум в любой, даже только теоретически возможной ситуации. – Пока нет. Она ещё может понадобиться. – А если он будет там? – Тогда делай всё, что необходимо. Но он нужен мне живым. – Да, повелитель. Как пожелаете. – Это ещё не всё. Дуку, уже согнувшийся в прощальном поклоне, тут же замер, а затем медленно, с каким-то скрытым напряжением разогнул спину и снова встал в полный рост. А вот это Сидиусу уже не понравилось. – На корабле тогда были джедаи – Скайуокер и его ученица. Во время атаки девчонка была рядом с герцогиней. Она могла узнать его. А значит, есть вероятность, что джедаи пойдут по следу. – Благодарю за предупреждение, повелитель. – Это не предупреждение. Мне не нужны свидетели. Ни один из них. Дуку замер на мгновенье, а затем снова низко поклонился. – Я понял, повелитель. Не дожидаясь слов прощаний и уж тем более не говоря их сам, Сидиус прервал связь и, быстро развернувшись, направился к выходу, но, не дойдя до двери несколько шагов, остановился и обернулся, пристально всматриваясь в ещё не отключившийся передатчик. Дуку больше десяти лет был рядом. Он был хитер, умен, харизматичен и изворотлив в политике и Силе почти так же, как и сам Сидиус… Все эти годы он снова и снова подтверждал свою верность и преданность делу и Сидиусу лично, и Сидиус доверял ему настолько, насколько ситх вообще может доверять кому-то, кроме себя. Но они были учителем и учеником одного и того же человека, Квай-Гона Джинна, что в юности, что в более зрелом возрасте отличающегося весьма нетривиальными для джедая взглядами, наверняка, развитыми не без влияния Дуку и, несомненно, в какой-то мере переданные Оби-Вану. Эта тонкая, неосязаемая, всего лишь косвенная нить, основанная на памяти и уважении к давно слившемуся с Силой человеку, для любого другого – для нечувствительного – существа могла не значить ничего, но не для них, установивших с Квай-Гоном единственную по своей глубине связь ученика и учителя, связь, что делала их столь гармоничными дуэтами с почившим джедаем, и эта связь была способна улучшить их взаимоотношения настолько, что они могли не только начать прикрывать друг другу спины, но и заиметь собственные секреты. Избавляться от самого Дуку было слишком рано: тот довольно неплохо держался в роли главы Конфедерации, его смерть – от руки джедаев или же от «несчастного» случая – только принесла бы хаос в парламент сепаратистов, и Сидиусу пришлось бы тратить драгоценное время на поиски того, кто мог бы занять его место. Кроме того, несмотря на кровь и годы, проведённые подле него, в его сыне до сих пор время от времени пробуждались отголоски джедайского воспитания. Он банально был не готов стать его настоящим учеником, как и не был готов к тому, чтобы в открытую столкнуться с джедаями. Не говоря уже о том, что своей выходкой он проявил явную непокорность, а, значит, требовалось поскорей преподать ему куда менее отеческий и куда более ситхский урок, который, возможно, мог растянуться на довольно длительное время. Нет, Дуку был ему ещё нужен. Пока нужен. А вот от кого ему и требовалось сейчас избавиться, так это от дара, ставшего слишком обременительным. И избавиться в кратчайшие сроки. Но мог ли он положиться в этом деле на Дуку? Или же следовало подключить запасной план? Комлинк, закреплённый на запястье, чуть мигнул – его присутствие в качестве Канцлера снова где-то немедленно требовалось, – и Сидиус, бросив последний взгляд на передатчик, наконец-то, отключившийся, быстрыми, широкими шагами покинул комнату.