Вместе

С самого утра Асока чувствовала себя ужасно и уже не была столь уверена, что всему виной именно назначенная на сегодняшний вечер встреча с Советом, хотя и до сих пор не понимала, почему бы магистрам не выслушать их с мастером доклад сразу же, как только они прибыли на Корусант. Но те почему-то медлили, невольно заставляя Асоку мучиться от непрекращающихся приступов вины уже второй день подряд. Герцогиня Сатин и так не часто появлялась на Корусанте, а уж после начала войны и вовсе предпочитала обходить стороной политическое ядро Республики, поэтому на посадочной площади Коронет ожидал не только Канцлер со своей свитой, но и несколько десятков репортеров, желающих запечатлеть столь редкое событие, так что скрыть отсутствие герцогини не представлялось возможным. Весть о том, что с герцогиней что-то случилось и даже присутствие джедаев не смогло этому помешать, в считанные часы облетела столицу, а затем расползлась и по всей Галактике. Асока во всей этой ситуации чувствовала себя просто ужасно. Ведь это именно она была рядом с герцогиней, именно она дала этот шанс! Слова Падме о том, что от неё ничего не зависело, не помогали – Асока знала, это её ошибка. Герцогиня была её обязанностью, её ответственностью, и она должна была её защищать, должна была оберегать от любых напастей, но не смогла. Она подвела не только учителя и Орден, доверивших ей такую задачу, не только Республику и Совет Нейтральных систем, из-за её промашки потерявших своего лидера. Она подвела саму Сатин. И от этого она чувствовала себя особенно гадко. – Идём, Шпилька. Нам пора. Она кивнула, но от окна, из которого открывался вид на здание Сената, не отвернулась. – Асока, – снова позвал Энакин, и на миг ей показалось, что в его голосе прозвучал упрек. У неё заблестели глаза, но слезы были непозволительной роскошью, и Асока кашлянула, скрывая попытку смахнуть выступившую в уголке глаза слезинку. Энакин за её спиной устало вздохнул. – Ты не могла ничего изменить, Асока. И если то, что ты почувствовала правда, если это действительно был он… То даже лучше, что ты не встала на его пути. Зажмурившись, она покачала головой, но возражать не стала, и когда рука наставника соскользнула с её плеча, всё же пошла за ним следом. В зале Совета их уже ждали – все двенадцать кресел были заняты и, что примечательно, ни один из магистров не был в виде голограммы. Где-то внутри затеплилась надежда, что собрание было отложено, чтобы все члены Высшего Совета успели добраться до Корусанта, а не для того, чтобы она как можно лучше прочувствовала свою ошибку. Когда они остановились в центре, оказавшись напротив мастера Йоды, и склонили головы в знак почтения, Асока вдруг почувствовала, как от волнения у неё задрожали ноги. Плечо снова слегка опустилось под тяжестью чужой руки, и Асока, бросив быстрый взгляд на Энакина, благодарно кивнула и только потом смогла полностью сосредоточиться на сидящих полукругом магистрах. – Падаван Тано, – Мейс Винду, как и всегда, взял слово первым. – Рыцарь Скайуокер уже предоставил нам доклад о случившемся на Коронете. Однако, ты была в непосредственной близости с герцогиней, когда всё произошло, и, возможно, твои слова прольют больше света на ситуацию. – Что именно желает знать Высший Совет? – Всё, что помнишь. Свои действия, ощущения. – Я уже не уверена, что все мои ощущения были верны в тот момент. – Но могут они быть. Не думай об уверенности. О том, что чувствовала, думай. Асока перевела взгляд с Винду на Йоду и, помедлив, кивнула. А потом, неспешно, глубоко вдохнув и так же неспешно выдохнув, закрыла глаза. Рука наставника, в который раз за сегодняшний день сдавившая плечо, добавила уверенности, и образы стали приобретать более четкие очертания. Вот они сворачивают за очередной поворот и натыкаются на капсулу, откуда уже вылезла часть дройдов. Совсем рядом слышится то ли скрежет, то ли свист. Кто-то из дройдов стреляет, потом ещё раз и ещё, когда дройдека оказывается совсем рядом, она разрезает её на куски. Снова стрельба, но теперь уже не перед ней, а откуда-то из-за спины. Когда они обходят металлические останки, герцогиня, кажется, цепляется о них подолом и на следующем шаге подхватывает ткань свободной рукой – в другой зажат маленький бластер, который, когда Асока оглядывается, она торопливо опускает. А затем пространство вокруг сотрясается от новой ауры. Она мощная, тёмная, но где-то внутри неё пылает ослепительно-белый огонь, и, когда Асока вскидывает руку с зажатым в ней световым мечом, вдруг чувствует его пристальный взгляд, но не на себе, а на герцогине и словно оказывается на его месте. Мир его глазами совершенно другой – он не черный и не белый, он ровный, гладкий, с единственным ярким, пульсирующим пятном. Сатин. Внутри всё горит от облегчения и радости, и хочется протянуть руку вперед и коснуться её, убедиться, что всё в порядке, что у него получилось. Эти мысли настолько личные, что Асока невольно вздрагивает, тем самым выдавая своё присутствие, и её грубо выталкивают из чужого сознания. И когда она открывает глаза, он уже несется на неё. Возвращение из воспоминаний назад в реальность болезненно, и Асока всё же слегка покачнулась, тут же почувствовав, как стоящий рядом Энакин легонько ткнул её в бок локтем, намекая на поддержку. Крепко, без каких-либо угрызений совести обхватив его предплечье обеими руками, она со вздохом прижалась монтралом чуть ниже его плеча. Магистры, за исключением Винду, смотрящего себе под ноги, и прикрывшего глаза Йоды, переговаривались между собой, на них совсем не глядя. – Энакин, – тихо позвала Асока. – Думаешь… думаешь, это и правда мог быть он? Мышцы под её щекой заметно напряглись, выдавая его волнение. – Я не знаю, – чуть качнув головой, он сжал руки в кулаки. – Но я бы очень этого хотел. Ей было четыре, когда она оказалась в Храме, и в тот же год, как её приняли в юнлинги, погиб мастер Джинн, а её учитель стал падаваном Оби-Вана Кеноби, только что возведенного в ранг рыцаря. Они носились по всей Галактике – учитель и ученик – и у них не было времени заводить новые знакомства с кем бы то ни было, если эти самые знакомства не касались непосредственно их миссий, так что познакомиться лично не получилось. Всё, что у неё было – чужие рассказы и давние доклады. Она знала, что он был смелым. И честным. И ответственным. Очень ответственным. Ответственным до скрежета зубов. Когда однажды она спросила о подобной формулировке, выданной ей её учителем, у одного из давних друзей Кеноби, киффара Квинлана Воса, тот ответил, что его друг едва не покинул Орден, потому что его не выбрали в падаваны, когда ему исполнилось тринадцать, так что после, всё же став учеником мастера Джинна, он очень щепетильно начал относиться к правилам, желая доказать своему наставнику, что он, дав ему шанс, не ошибся в нём. С его слов – произнесённых с какой-то странной, загадочной улыбкой, – в детстве Кеноби был тем ещё балагуром, с возрастом отточившись до такой степени, что его природная харизма, а также умения в юморе и тонком, на грани сарказма флирте могли вывести его из множества ситуаций. Сам Энакин в своих рассказах часто упоминал его пилотские навыки: он уступал, конечно же, её учителю, но всё равно его способности в пилотировании были весьма исключительные даже для чувствительного. Быть может – это уже было с услужливой подсказки того же Квинлана, – всему виной было то, что в юности Кеноби и сам грезил полётами. Пло Кун с тихим, приглушенным смехом поделился, что в первые годы падаванства он часто присоединялся к его медитациям в садах Тысячи фонтанов и, ничуть не смущаясь присутствия тогда уже даже не рыцаря, а мастера Куна, запросто засыпал на первых же минутах, потому что Квай-Гону, доверху забившему собственную келью, очень часто нужно было куда-то срочно запрятать очередную раненую зверюгу, подобранную на миссии, и каждый раз он не мог придумать ничего получше, чем использовать комнату ученика. Бент Эйрин и Сири Тачи – вторая с особой нежностью – вспоминали о том, каким добрым, скромным и сострадательным он был. Гарен Мульн – о таланте фехтовальщика и исключительном даре идти туда, куда никто не хотел, и возвращаться с ворохом опыта и мешком нескончаемого энтузиазма. Джокаста Ню, библиотекарь Архива джедаев, отмечала его искреннее рвение к новым знаниям, а главная целительница Вокара Че – столь же искренне рвение к новым травмам, которые получал он, впрочем, всё больше не из-за собственной самонадеянности или глупости, но из-за чрезмерно альтруистичной жертвенности. Падме, почему-то шепотом, описывала его как находчивого, вежливого и довольно привлекательного внешне молодого человека, а Бейл Органа, сенатор с Альдераана, подмечал его высокие дипломатические навыки и, как следствие, склонность к переговорам, а также собственную грусть о том, что их знакомство ограничилось всего лишь несколькими официальными встречами – Бейл был уверен, что, будь у них больше времени, между ними бы зародилась крепкая дружба. Каждый – от падавана до магистра и даже политики – отзывался о погибшем Оби-Ване Кеноби, как о невероятно доблестном, преданном и талантливом мужчине, преисполненным самыми лучшими качествами, которыми только мог обладать джедай. И Асоке было действительно жаль, что ей так ни разу и не удалось не то, что поговорить, но даже хотя бы увидеть этого замечательного человека. – И я, – легко согласилась она, потому что это была правда. – Я бы тоже хотела, чтобы это был он. Голоса магистров стали заметно громче, отчего Винду выпрямился в своём кресле, полностью откинувшись на спинку, а Йода открыл глаза – похоже, мнение Совета раскололось. Так что Энакин и Асока осторожно отделились друг от друга, хотя она и продолжила всё так же цепляться за его локоть для опоры. – Рыцарь Скайуокер, – Мейс Винду чуть двинул рукой, приглашая высказаться. Прежде чем заговорить Энакин глубоко вдохнул, и от Асоки не укрылась дрожь его ауры в Силе. – Если это действительно Оби-Ван, то он наверняка отправился на Мандалор. Он не успел даже договорить, как разговоры между магистрами тут же возобновились, и Йоде пришлось несколько раз постучать тростью по полу, чтобы собравшиеся отложили свои обсуждения. – Откуда такие выводы? – Там снова возобновились волнения, а исчезновение герцогини только подлило масла в огонь. Не за горами очередная гражданская война, – Энакин на мгновенье остановился, а затем со вздохом добавил, поясняя: – Вы же знаете, он и герцогиня были друзьями, так что он мог куда-то её спрятать, а сам направиться на Мандалор, чтобы урегулировать конфликт без нанесения непосредственного ущерба герцогине. Мейс, поджав губы, покачал головой, сведя вместе пальцы рук. – Или же он мог просто убить её. – Но тела нет! Магистры переглянулись, хотя снова заводить споры и не стали. – Отсутствие тела, – голос у мастера Пло Куна, несмотря на тот ужас, о котором он говорил, был совершенно спокоен, – не исключает возможной гибели герцогини. – Оби-Ван бы так не поступил. – В тебе говорит сейчас его ученик, Скайуокер, – жестко отрезал Мейс. – А не джедай. Взгляд, которым одарил его Энакин, был полон совсем не по-джедайски яркого недовольства. – Не важно, кто во мне говорит, но я уверен – герцогиня жива. И жива она именно по той причине, что Оби-Ван оказался рядом с Коронетом в тот момент. – Ты хотел сказать, потому что он напал на Коронет. – Я хотел сказать именно то, что сказал. У нас нет доказательств, что он возглавлял атаку. – Если не считать слов падавана Тано, то у нас нет и доказательств, что он вообще был там. – Магистры, – Шаак Ти в противовес и Энакину, и Мейсу звучала удивительно нежно, будто бы собравшиеся были заигравшимися юнлингами, которых надлежало приструнить, но приструнить не угрозой, а лаской. – Мы упускаем одну очень важную деталь. Падаван Тано никогда не встречалась с Оби-Ваном Кеноби лично, а, значит, отличить его ауру от чьей-то другой просто не могла. Энакин, мгновенно растеряв всю свою браваду, удивлённо моргнул. – Падаван Тано, – теперь Шаак смотрела на Асоку. – Почему ты решила, что существо, напавшее на тебя, герцогиню и её охрану, это именно Оби-Ван Кеноби? Какова основа твоего предположения, если лица нападавшего ты не видела, а мастер Кеноби, согласно всем официальным отчётам, мёртв? От внимательных взглядов, вновь направленных на неё, по позвоночнику прошёлся холодок. – Я… – начала было Асока, но тут же запнулась. – Многие, ознакомившись с данными по давней миссии мастера Джинна и Оби-Вана, приходят к выводу, что он был влюблён в герцогиню, – мягко подтолкнул Пло Кун. – Ты ведь и сама читала тот доклад, когда готовилась к визиту на Мандалор, верно? Асока, уперев невидящий взгляд куда-то между креслами Мейса и Йоды, кивнула. Могли ли на её мнение как-то повлиять эти глупые слухи? Когда он ворвался в коридор – сгусток невероятно ужасающей мощи, – она застыла, но не из-за его Тьмы, а из-за Света, что всколыхнулся в нём, когда он обнаружил герцогиню. Этот Свет, точно зажегшийся маяк, озарил всё вокруг, позволяя рассмотреть то, что невозможно было разглядеть раньше: его Тьма была не бездонным колодцем черноты, а смесью из серебра, антрацита, стали… Серый. Цвет его ауры был серым. От внезапного осознания у неё широко распахнулись глаза, а рот приоткрылся, и пусть осознание это не было напрямую связано с вопросом, поднятым магистрами – личностью нападавшего и её выводами, – оно, несомненно, было достаточно важным, чтобы быть озвученным. Асока даже сделала короткий шаг вперёд, как взгляд упал на Йоду: старый гранд-мастер смотрел ей прямо в глаза, и его уши, прежде опущенные, приподнялись, будто в ожидании чего-то. – Падаван Тано? Мейс вызывающе приподнял бровь, но Асока, покачав головой, отступила. – Оби-Ван это может быть, а, может, и нет, – произнёс Йода, во взгляде которого ей на мгновенье почудилось что-то похожее на благодарность. – Однако, сомнений нет: чувствительно к Силе то существо, и оно исчезновения герцогини причина. Магистры, вновь переглядываясь, тихонько закивали головами, соглашаясь. – Совет, пожалуйста, – Энакин сделал шаг вперёд. – Я верю, что мой падаван не просто так подумала на Оби-Вана, и я не требую поверить мне на слово, лишь прошу провести расследование. Расслабившийся было Мейс снова нахмурился. – Идет война, Скайуокер. Мы не можем раскидываться войсками только из-за твоих прихотей. – Это не прихоть. И мне не нужны войска. Только я и Асока. – Твоё присутствие необходимо в другой системе. Энакин не то фыркнул, не то хмыкнул, и она уловила, как Пло Кун, тихо вздохнув, качнул головой. – Вы действительно думаете, что я просто так это оставлю? – аура её учителя пошла рябью, и каждая следующая волна оказалась наполнена большим раздражением, чем предыдущая. – Прямо сейчас на Мандалоре, возможно, находится мой наставник, которого я почти три года считал мертвым. Мне не нужно ваше разрешение, чтобы покинуть Корусант. И когда я его покину, поверьте, у меня будет только одно направление. Зал Совета на мгновенье погрузился в звенящую тишину, а затем разом наполнился звуками – магистры вновь принялись за обсуждения. Их голоса, перемешавшись, превратились в какой-то монотонный гул, отдавшийся болезненной вибрацией в монтралах, и Асока, закусив губу, несколько раз моргнула, пытаясь абстрагироваться от накатившей волны боли. Наконец, спустя, кажется, целую вечность, Мейс Винду, тяжело выдохнув, снова посмотрел на них. – Попробуйте поговорить с советниками. По возможности, изучите данные с персональных устройств герцогини, проверьте, может быть, она использовала какие-нибудь жучки, датчики слежения или ещё что. Может быть, удастся выйти на её местоположение. Но ни в коем случае не вступайте в открытый конфликт с любым из мандалорцев. Не хватало нам ещё с ними войны. – Конечно, магистры, – Энакин, не скрывая улыбки, поклонился. – Мы сделаем всё возможное. Он развернулся и успел с самодовольной ухмылкой кивнуть ей, как Йода, опираясь на трость, покинул своё кресло. Его зелёные глаза, яркие, горящие огнём жизни и огромной Силой, заключённой в маленьком теле, оказались прикованы вовсе не к оглянувшемуся Энакину, а к ней. – Затуманенный знаниями взгляд не точен порой, – когда он сделал неловкий шаг вперёд, его уши от движения чуть подпрыгнули. – Тень, бывает, за темноту принимает, зеркальный отблеск – за свет. Краем глаз Асока отметила, как Энакин перевёл недоуменный взгляд на других мастеров, в торжественном молчании следящих за всей троицей, но, судя по тому, как те держались, они, так же, как и её наставник, не понимали, о чём говорит Йода, сейчас с улыбкой смотрящий только на неё. И в тот момент она вдруг вспомнила, что уже видела точно такую же полную загадочности и странности улыбку – так улыбался ей Квинлан Вос, единственный, кто не вспоминал Оби-Вана Кеноби, точно он был страницей давно утерянного прошлого, но говорил о нём, о том, какой он, а не каким он был. Человек таких талантов не мог погибнуть просто так. Джедай таких достоинств не мог пасть без причин. Оби-Ван Кеноби жив. И ему нужна помощь. Сердце, на секунду замедлившись, забилось быстрее, а улыбка Йоды, уловившего-таки изменения в ней, стала шире, тогда как вся его фигура, будто наполнившись энергией, вытянулась, невольно заставив и Асоку выпрямить и спину, и плечи. – Переменчивы облака, согласна, мм? – его смешок был столь заразителен, что ей с большим трудом удалось удержать свой собственный смех, так и рвущийся наружу. – От ветра разлететься могут, а могут и грозовыми тучами стать, если капель солёных много слишком. Что выберешь, падаван, от напасти возможной? Зелёный зонт свой, быть может? – Ветер, – без колебаний ответила Асока, и Йода, продолжая улыбаться, слегка кивнул. Потому что знал. Как знал и Квинлан Вос. Как знал и сам Оби-Ван Кеноби. А теперь знала и она. И, пока Энакин собирался искать своего наставника, она планировала найти то, что могло уравновесить в какой-то момент зародившуюся в нём Тьму, что стремительно отравляла сердце и разум. Найти и защитить. Даже если для этого придётся противостоять тому, о встрече с кем она столько раз мечтала.