Вместе

Она даже ещё не успела скрыться полностью из вида, как он прыгнул следом, при помощи Силы ускоряя свой полёт – на мгновенье показалось, что что-то удерживает его на месте, но потом это чувство исчезло, должно быть, Энакин сумел отвлечь зарычавшего от ярости Мола, – и, едва достигнув, дёрнул к себе, перекидывая её руки, всё ещё скованные наручниками, через голову. За спиной активировался джетпак, их полёт замедлился, стал плавней, но, когда до земли оставалось не больше двух десятков метров, рядом просвистел выстрел – случайный, он очень надеялся, что Бо-Катан выстрелила в них случайно, – потом ещё один, куда более прицельный, едва не задевший корпус и так работающего на пределе джетпака. Не дожидаясь ещё одного выстрела, Оби-Ван отключил реактивный ранец сам, тут же переворачиваясь в воздухе так, чтобы Сатин оказалась сверху. А затем они рухнули на землю, подняв облака пыли и застарелого пепла, от которых он, не сдержавшись, закашлял, закрывая глаза. – Оби, – затылка, всё ещё слегка гудящего от удара, коснулись мягкие пальцы. – Оби, ты в порядке? Он не ответил – Сила предупреждающе всколыхнулась, а затем небо над ними потемнело. Не раздумывая, Оби-Ван, крепко обхватив её за талию, крутанулся, откатывая их в сторону, а в следующую секунду на том месте, где они только что находились, уже валялся кусок барельефа, отколовшийся от крыши башни. Она теперь была под ним, а он успел изогнуть плечо так, чтобы вновь взметнувшийся пепел не долетел до её лица, так что снова закашлял только сам, потом выдохнул, нырнул в Силу, убеждаясь, что пока всё спокойно – насколько вообще может быть спокойно в текущей ситуации, – и поднялся, увлекая Сатин за собой. – Ты как? – прервавшись, чтобы опять откашляться, чуть наклонил голову, стянул её руки в наручниках со своей шеи. – Не зацепило? – Нет. Оби-Ван, поджав губы, кивнул, на неё не глядя, активированным мечом разрезал наручники и, только закрепив меч снова на пояс, позволил себе посмотреть ей в глаза. Правая рука тут же метнулась вверх. Он хотел погладить её по щеке, но большим пальцем зацепил уголок её губ, из-за чего скопившая там кровь теперь оказалась размазана по коже. Вид ярко-красной полосы на её бледном лице пробудил в нём тихий вздох, а затем взгляд обратился к её левому виску – крови там не было, но синяк уже зарождался, скула припухла, отчего она держала глаз чуть прищуренным. И вздох преобразовался в рык. – Не надо, – Сатин обеими руками обхватила его запястье. – Не фокусируйся на уже произошедшем. Сейчас я в порядке. Помни, я с тобой. Я в безопасности. Её голос подействовал успокаивающе, и он, закрыв глаза, выдохнул, прежде чем снова заговорить. – Прости меня. Оби-Ван не знал, за что просит у неё прощения. За то, что позволил Молу добраться до неё? За то, что совершил, добиваясь Тёмного меча? За то, что она оказалась втянута во всё это, потому что когда-то давно ей не посчастливилось встретиться с ним? Или же за свою глупость, свою недальновидность, из-за которых Сидиус вообще узнал о ней? – Я тебя прощаю, – так легко, так беспечно произнесла она, словно бы и напрочь позабыла, скольких существ только за последние недели он погубил. – Не зацикливайся на чувстве вины, хорошо? Он и не хотел бы цепляться за все эти мысли, явно неспособные дать ему ничего другого, кроме как потери остатков концентрации, но, чтобы вытолкнуть их, требовалось что-то куда более сильное, более яркое, более… отвлекающее. Резко сдвинув ладонь с её щеки на затылок, другую руку Оби-Ван обернул вокруг её талии, тут же притягивая к себе. В их поцелуе не было той любви, что она заслуживала. Только жажда. И голод. И ненасытность. И, кажется, она даже едва слышно всхлипнула в какой-то момент – наверное, он слишком сильно потянул её за волосы, – но не оттолкнула его, с той же страстью, хотя и не с той же яростью откликаясь на его дикую ласку. Физической близости и Силы, тепло отзывающейся на её присутствие, оказалось почти достаточно, чтобы позабыть и о Пре Визле, когда-то давно имеющего на неё виды, вполне возможно, ещё и умудрившегося добиться от неё чего-то особенного, и о Моле, посмевшем причинить ей боль. Но только почти… Потому что в какой-то момент его глаза оказались приоткрыты и взгляд тут же упал на разодранный рукав и до сих пор чуть кровоточащий след от зубов Мола, что перекрыл его собственный почти уже исчезнувший. Он знал, её флиртующий тон, кокетливые взгляды и полные соблазна движения были всего лишь отвлекающим манёвром – она помогала, как только могла, она старалась избавиться от роли рычага и делала это тем способом, в котором была особенно хороша. И всё же… Всё же та часть его, что оказалась-таки подвергнута Тьме отца, продолжала снова и снова пробуждать в памяти образ Мола, склонившегося над ней, его слова о славно проведённом времени, и пусть рациональная часть его осознавала, что всё это не более, чем всего лишь слова, Тьма внутри него настойчиво шептала обратное. Даже не пытаясь задавить новое рычание, уже зарождающееся в груди, Оби-Ван, сдавив руками её бёдра, теперь целовал не её губы, а синяк, словно поцелуями пытался стереть невидимый отпечаток чужого прикосновения, напоминание о том, чему он позволил произойти. – Отпусти, – Сатин, погладив его шею, коснулась губами виска, потом уха. – Это уже в прошлом. Оби-Ван опять поцеловал её плечо – со всей нежностью, на которую только был способен в нынешнем состоянии – и поднял голову, наконец, снова глядя на неё, и её пальцы тут же мягко откинули в сторону пряди волос, упавших ему на глаза, а он, даже не вспомнив собственные обещания, данные ей годы назад, потянулся к её сознанию. Она не была чувствительна, и для того, кто обладал связью с Силой, проникнуть в её разум было довольно просто. Вот только он не проникал в её разум. Ему не потребовалось пробиваться сквозь шаткие щиты, которые сам же научил её возводить, как не было нужды и в том, чтобы бесцеремонно рыться в её воспоминаниях в поисках того, что принесёт новую боль. Вместо этого её разум оказался распахнут для него – не из-за наивности, не из-за бессилия и не из-за его способностей, но в жесте незамутненного доверия. Она не боялась и не стеснялась тех обрывков, что сохранились в её памяти, и это оказалось даже куда действенней, чем её поцелуи. И Тьма, жаждущая опутать своими щупальцами его сердце, чуть затихла. Внезапно, в нескольких метров от них с грохотом рухнула Бо-Катан. Поднявшись, но всё так же оставаясь на корточках, она несколько раз мотнула головой, приходя в себя, и, коротко взглянув на них, не выпрямляясь, активировала джетпак, тут же унёсший её ввысь, и пока она не превратилась в плохо различимую точку, он продолжал внимательно наблюдать за ней. – Иди, – тихо шепнула Сатин. – Ты им сейчас нужнее. Поджав губы, Оби-Ван покачал головой – он уже раз оставил её без присмотра и вот к чему это привело. Даже простая мысль о том, что может с ней случиться, если она опять останется одна, вызывала гнев и боль, и всё же его взгляд снова обратился вверх: расстояние, конечно же, не позволяло рассмотреть лиц, но через Силу явственно ощущались знакомые ауры Мола и Энакина. Энакин. Он не беспокоился за девочку-тогруту, хотя она была моложе и менее опытной, на самом деле, случись что с ней, едва ли бы её потеря как-то по-особенному отложилась в его памяти, но Энакин… Он был единственным джедаем, которому Оби-Ван хотел тогда рассказать правду, но так и не смог, решив, что горькая ложь станет для него куда более действенным щитом. От вершины башни, внезапно, отделилась одна из точек – ему показалось, что та блеснула зелёным, – и за ней тут же метнулась ещё одна, в воздухе двигающаяся более свободно. Краем глаз он заметил, как лицо Сатин исказилось от волнения, и мысленно поблагодарил Силу, что Корки остался на корабле: если она так беспокоилась о сестре, которая не менее десятка лет была на стороне того, кто стремился избавиться от неё, то не сложно было представить её реакцию, окажись мальчик в опасной близости от Мола. Мол… Он должен защитить Сатин от него. Её и тех, кто был ей дорог. Кто был ему дорог. А для этого он должен убить Мола. – Я люблю тебя. Вздрогнув от неожиданности, Оби-Ван опустил взгляд с неба на неё. – Я люблю тебя, – повторила она, с улыбкой нежно погладив его подбородок. – С того самого момента, как ты впервые появился с моей жизни. Я никогда не прекращала любить тебя, и, даже когда для всей Галактики ты был мёртв, ты оставался жив в моём сердце. – Сатин, – он нервно сглотнул, пытаясь совладать со своими эмоциями. – Сатин, я… – Тш-ш, – её указательный палец прижался к его губам. – Прибереги свои слова на потом. Ты скажешь мне их, когда вернёшься. Ему хотелось возразить, хотелось признаться ей, сказать и доказать любым доступным сейчас способом, как сильны его собственные чувства к ней, и что он никогда не ощущал ни стыда, ни вины за то, что испытывает их, даже когда Орден был всей известной ему семьёй, как, внезапно, сверху посыпалась каменная крошка: всё же свалившаяся с края башни Асока, воткнув лезвие меча в стену, с явным усилием замедлила свой спуск, а затем, одновременно деактивировав оружие и в прыжке кувыркнувшись назад, приземлилась на четвереньки в паре метрах от них. – Герцогиня! Обернувшись, девочка с улыбкой бросилась к ним, и Оби-Ван, инстинктивно закрыв собой Сатин, сорвал с пояса Тёмный меч, готовый атаковать при первом же не так сделанном движении, как почувствовал пробившееся сквозь плотный слой бескара тепло её руки, обхватившей его предплечье у изгиба локтя, и, едва сдержав полный блаженства стон, позволил ей немного выступить из-за его плеча. – Падаван Тано, – улыбнулась Сатин в ответ. – Рада, наконец, убедиться, что ты в порядке. – Герцогиня, – во взгляде тогруты было такое сильное, ничем не прикрытое сожаление, что Оби-Ван даже почти поверил в искренность её беспокойства, сквозящего в голосе. – Мне так жаль. Это всё моя вина. Если бы я… Не убирая ладони с его руки, Сатин вышла ещё чуть вперёд. – Пожалуйста, не нужно извиняться. – Но… – Асока, – её голос на мгновенье приобрёл знакомую сталь, и тогрута тут же замолчала. – Всё в порядке. Я жива, и я ни секунды не держала на тебя зла. Так что, будь добра, перестань винить себя. Асока коротко вдохнула, кажется, снова собираясь возразить, но потом, громко выдохнув, всё же кивнула. – Хорошо. – Хорошо, – точно эхо повторила Сатин и вновь повернула голову к нему. – Ступай, – в её словах не было ни капли приказа, только мягкий, ласковый толчок, как если бы она отправляла его не на возможную смерть, а на встречу со старым верным другом, с которым он по глупости оказался в ссоре. – Я буду в порядке. – Я присмотрю за ней, мастер Кеноби, – вдруг твёрдо заявила тогрута, делая шаг вперёд. – Клянусь Силой. У него не было ни единой весомой причины доверять ей: он совершенно её не знал, а то, что она была ученицей Энакина, в данной ситуации не имело никакого веса в принятии его решения. Но в Силе Сатин, осторожно поглаживающая его предплечье, излучала спокойствие и уверенность, как если бы он собирался остаться сам. Она безоговорочно доверяла ему. Как мог он не довериться ей в ответ? Не то почувствовав перемены в нём, не то заранее зная, как он поступит, Сатин отступила, позволив ладони небрежно соскользнуть вниз, другую руку, наоборот, приподняв, чтобы коротко коснуться пальцами его подбородка, а уже в следующую секунду Оби-Ван был в воздухе, с каждым новым преодолённым метром всё яснее ощущая как яростную, горящую огнём ненависти ауру Мола, так и кипучую, искрящую от энергии азарта, что принадлежала Энакину.