Candy-flavored cigarettes

Скоро Рождество. Изуку понял это только тогда, когда по телеку на каждом канале начали крутить рекламы с типичным зимним колоритом, а в магазинах всё чаще мелькало шампанское в атмосферной красной обёртке, игрушки, мишура и гирлянды. Апогеем всего этого стала его лучшая подруга, не так давно вернувшаяся с учёбы по обмену обратно, чтобы отметить праздники в кругу семьи и друзей. Очако завалила его звонками и сообщениями, пока, наконец, не заставила выйти из дома и пробежаться по магазинам, в поисках подарков и подходящего настроения. — Как там твоя злая хозяюшка? Обменялись уже подарками или, по традиции, будете тайну до завтра держать? — Урарака хихикнула, вглядываясь в полку с разнообразными стеклянными шарами, в каждом из которых был уникальный зимний пейзаж, украшенный белыми блёстками. — Что? — Мидория недоумённо уставился на девушку. — Ты не приготовил подарок? — Очако уставилась на него в ответ. — Мы… не дарили друг другу подарки раньше, — неуверенно протянул Изуку, не зная, должен ли вообще за это оправдываться, — Да и Рождество вместе ещё не отмечали. — Ну ты сравнил! Вы раньше не встречались и не жили в одном доме, — девушка закатила глаза, меняя тон на такой, будто объясняла очевидные вещи, — Неужели, когда вы ёлку наряжали, ты даже не задумался, что своему альфе на Рождество надо что-то дарить? Хотя бы носки с оленями! — Ну, вообще-то, ёлку мы тоже не наряжали, — Мидория лишь пожал плечами, а Урарака готова была в обморок прямо посреди торгового центра свалиться от такого наплевательского отношения к празднику, который почти весь мир отмечает, — У нас её даже нет. И игрушек тоже, — добавил омега, вводя подругу в окончательный ступор. — Нет уж, так не пойдёт! — уверенно заявила она, отойдя от шока, — Я буду не я, если позволю тебе пропустить такой чудесный праздник. Весь оставшийся день Очако потратила на то, чтобы промыть непутёвому другу мозги, что у неё неплохо получалось так то. Она всё-таки выбила из Изуку обещание подготовиться к Рождеству и заставить то же самое сделать и Кацуки, чтобы всё как у людей. Мидория был счастлив вернуться, наконец, домой, где тихо и спокойно. Вот только счастье длилось не долго. Вместо подруги его теперь доставали навязчивые мысли. Парень выглянул в окно, задерживаясь взглядом на соседних домах и магазинах. Везде на стёклах были налеплены снежинки, висели разноцветные гирлянды, деды в красных одеяниях. Собственная квартира начала казаться серым пятном посреди всего этого веселья. Изуку никогда по-настоящему и не отмечал Рождество или Новый год, даже в далёком детстве. В его семье это было просто не принято. Родители водили его в храм, помолиться и загадать желание, но дом они никогда не украшали, не отсчитывали секунды до боя курантов, не ели имбирных пряничных человечков, никто не врал ему про существование деда Мороза и даже подарки не дарил. А он никогда и не задавался вопросом, почему? Почему другие дети веселятся и ходят на ярмарки, едят сладости и запускают салюты, а он видит в двадцать пятом декабря самый обычный день. В одно мгновение ему просто стало грустно, что всем вокруг довелось видеть нечто прекрасное в обычных зимних днях, а ему — нет. За все восемнадцать лет, что он прожил, Мидория никогда так сильно не сожалел, что не отмечает этот праздник. Люди как только не изворачиваются, чтобы выбить себе выходные, поскорее увидеться с семьёй или друзьями в этот день, тратят все свои деньги на подарки и украшения, пересматривают одни и те же фильмы, искренне смеясь и радуясь этому. Невольно тоже хотелось поддаться атмосфере всеобщего веселья. — Мы идём в магазин, — с порога заявил омега, не дав Бакуго даже дверь за собой закрыть. — Зачем? — тот удивлённо глядел на заряженного Изуку, который чуть ли не светился от переполняющей его энергией. — Завтра Рождество. Нам нужна ель, — деловито заявил омега и, не дождавшись никакого вразумительного ответа, убежал одеваться. Кацуки же так и остался стоять, не в силах даже возразить. Да, он ужасно устал, да, он весь день думал только о том, чтобы прийти поскорее домой и развалиться перед теликом, да, но… Но Мидория выглядел таким довольным, что портить его настроение своим вялым «давай завтра» совсем не хотелось. Бакуго осушал уже вторую банку кофе, который стоил вдвое дороже только из-за дурацкого косоглазого оленя на этикетке, лишь бы не заснуть раньше времени и не потерять Изуку в этом огромном столпотворении людей. Альфа наивно надеялся, что в восемь вечера, прямо накануне праздника, они одни припрутся в магазин за ёлкой, но нет, людей, казалось, было даже больше, чем в любой выходной. Омегу же, вообще ничего не волновало, он бегал вдоль длиннющих рядов полок, как маленький ребёнок со светящимися глазами, и собирал всё, что хоть немного напоминало атмосферу Рождества. Именно так в руках у Кацуки появились несколько коробок разноцветных игрушек, гирлянда, целый мешок мишуры и разнообразных ленточек, дед с очень упоротым лицом, да пара стеклянных шариков. Само искусственное дерево в итоге нёс Изуку. Он сотню раз успел пожалеть, что не взял у входа корзину, понадеявшись, что они тут действительно только за ёлкой и парой игрушек для приличия. По итогу, на все эти безделушки, которые они будут доставать раз в год на пару недель, ушла кругленькая сумма, на что Бакуго тоже успел поворчать, пока тащил это всё до машины. — Он из золота что-ли? Какого хера эта молекула стоит почти четыреста йен? — в который раз выругался альфа, наблюдая, как Мидория вешает на зеркало заднего вида того самого деда Мороза с перекошенной физиономией. Пластиковая игрушка еле могла поравняться с его мизинцем, а стоила как целая пачка пельменей. — Зато он пахнет клубникой, — возразил омега и, не дав Кацуки ругаться дальше, обхватил ладошками покрасневшие от мороза щёки и прижался к его губам. Целомудренный поцелуй довольно быстро перетёк во французский, заставляя внутри всё сжиматься от приятного трепетания. Больше Бакуго не жаловался. Даже когда Изуку оповестил его о том, что ёлку так-то собрать и нарядить ещё надо, а вместе с ней и всю квартиру, альфа лишь устало выдохнул и пошёл искать отвёртку. Собрать дерево было не так сложно, — всего пару винтиков закрутить и воткнуть в подставку. Куда сложнее было её наряжать. В Мидории открылся внезапный перфекционизм, требующий чтобы каждая игрушка висела идеально и сочеталась по цвету с остальными. Кацуки еле держался от того, чтобы просто не раздавить какую-нибудь блестящую сосульку прямо в руке, пока перевешивал её уже в третий раз, «повыше и правее». А стоило игрушкам закончиться, наступил второй круг ада. Мишура довольно быстро нашла своё место среди зелёных веток, а вот гирлянда… Её точно придумал сам Сатана. Изуку пытался распутать длиннющий провод, но в итоге психанул и ушёл лепить снежинки на окна, поручая эту миссию своему «всемогущему» альфе. Бакуго сам дивился, откуда в нём столько, по истине ангельского, терпения, чтобы просидеть несколько десятком минут над несчастной гирляндой и всё-таки распутать её. Какое же облегчение его настигло, когда Мидория радостно тряс его за плечо, восхищаясь их преобразившейся квартирой. В темноте лампочки гирлянды выглядели особенно красиво, освещая соседние игрушки и блестящие кончики мишуры, заставляя те красиво переливаться. Видимо, в этом и есть счастье. Глядя на нарядную ёлку и довольного омегу, Кацуки окунулся в детство. Раньше он отмечал Рождество со всей семьёй, воодушевлённо готовил родителям свои кривенькие, зато с любовью, подарки. Вспомнил, как они так же вместе наряжали дом, а накануне пекли традиционные рождественские печенюшки с шоколадной крошкой и красно-зелёными рисунками сверху. Стоило вырваться из семейного гнёздышка, как этот праздник остался лишь светлым воспоминанием. С тех пор, каждое Рождество и Новый год проходили где-то в клубах с друзьями или на чьей-то хате, где не запоминалось и половины произошедшего. Это было весело, но это было не то. Сейчас же всё ощущалось совсем по-другому. Альфа решил вернуть свою семейную традицию, но в этот раз в роли «заботливой мамочки» пришлось быть уже ему. Следить, чтобы никто не обжёгся и не переборщил с солью, как он сам частенько делал в детстве. Несомненно, Изуку далеко продвинулся в своих кулинарных способностях за прожитые вместе месяцы, но в выпечке до сих пор был осведомлён так себе. Они вместе замешивали тесто, отвлекаясь иногда на мучные войны и залипание на «Один дома». Кацуки был в полнейшем шоке, узнав, что Мидория понятия не имеет, что это за фильм. По итогу, кухня была в ужасном состоянии, одежда стала в несколько раз белее, печеньки получились кривые, а рисунки слишком уродские, чтобы смотреть на них без смеха, но это было настолько приятно, что эти последствия веселили ещё больше. Часовая стрелка давно перешла за час ночи, но парни даже не собирались ложиться спать, поедая получившиеся сладости и досматривая «Рождественскую историю». — Мы забыли про подарки, — вдруг вспомнил Изуку, подорвавшись с кровати уже перед самым сном. — Тебе так нужен подарок? — устало пробормотал Бакуго, не желая даже глаза уже открывать. — Ну… Нет, не особо. Мне хватило сегодняшнего вечера, — омега лёг обратно, придвигаясь поближе к нему, — Разве что… — нависнув над альфой, он опаляет чужие губы горячим дыханием и нетерпеливо прижимается к ним своими. Кацуки такого поворота явно не ожидал, но всё равно ответил, обняв его поперёк талии. Поцелуй выходит растянутым, но оттого лишь более страстным, — С Рождеством, Кацуки, — шёпотом добавляет Мидория, поудобнее устраивая голову на широкой груди и наслаждаясь приятными объятиями. — С Рождеством, Изуку, — отвечает Бакуго, лениво приподнимая уголки губ и утыкаясь носом в мягкие кудряшки. Наверняка, это было не последнее их совместное Рождество. Праздник ещё даже не закончился, а они оба уже ждут следующего года, чтобы повторить всё это снова…