The Killing Joke (Убийственная шутка)

— Мин Уджин, Сон Хёнвон, вас главный к себе вызывает! — Окей... Парни поднимаются и направляются в кабинет, где альфу отчитывают, а на омегу просто смотрят с разочарованием и одаривают многозначительным вздохом. Сону всегда в этом везло, но в то же время он чувствует себя каким-то человеком второго сорта. — Как твоё самочувствие, Уджини? — спрашивает Хёнвон, когда они покидают кабинет. Альфе явно тяжеловато столько стоять, особенно если это всего лишь для выслушивания претензий от начальства. Из-за того, что члены группировки не ставят ни во что омегу, то и он в ответ почтительностью не отличается, фыркая на старших. Те прощают, потому что Хёнвон идеален для прикрытия, как показала практика. — Я в порядке, рана уже почти зажила. — Жаль, что мстить Пак Чимину нельзя, — недовольно хмурится Сон, помогая альфе дойти до ближайшего кресла. — Он должен ответить за то, что с тобой сделал. Всего один выстрел в доме Юнги, который вывел Уджина из строя на несколько недель. Ещё бы немного, и альфе пришлось заказывать не скорую, а катафалк. В панике Хёнвон даже не сообразил, что не стоит звонить напрямую в больницу, а надо информировать босса. Хотя, омега, наверное, догадывался краем сознания, что умирающего просто бросят. Искать каких-то подпольных врачей, которые не зададут вопросов, куда сложнее и дольше. Альфа с улыбкой треплет своего напарника по волосам и вздыхает: — Ты сам знаешь, на нас потом обрушится гнев сеульских волков, и никого здесь просто в живых не останется. А мы с тобой в первую очередь на мясо пойдём. — Я в курсе. — Хёнвон-а... — зовёт Уджин, поджимая губы и думая, стоит ли говорить свои мысли относительно сложившейся ситуации. Альфа берёт ладони Сона в свои и предлагает: — А давай просто... забудем обо всём? — О чём? — не понимает омега. — Выйдем из игры. Мы несколько месяцев следили за Мин Юнги и притворялись обычной семейной парой, чтобы вовремя застать его врасплох. — И у нас не вышло, — мрачно отзывается Хёнвон. Но на самом деле то время он и правда вспоминает с улыбкой. Спокойствие, которого омега давно не видел в своей жизни, ненадолго захватило его в свои руки. — Дерьмо случается. Но мне там понравилось больше, чем здесь. — И что ты предлагаешь? Сказать: "Мы уходим"? Да нас пристрелят, потому что знаем слишком много! К сожалению, омега прав. Такие тут правила. Их не отпустят в страхе быть раскрытыми полиции или конкурентам. Из преступной группировки можно выйти только во время её расформирования и никак иначе. Хёнвон помнит тех несчастных, что пытались стереть с кожи тату-клеймо и стать нормальными гражданами. Их трупы по весне иногда всплывали, а иногда и следа не оставалось от некогда знакомых омеге людей. Хёнвон, наверное, и не попал бы прямо в банду, если бы на хозяина его предыдущего места работы не напали сотрудники правопорядка. Должность официанта в баре вполне устраивала Сона, но новый владелец поувольнял всех работников после передачи прав на ведение бизнеса. Тогда все погибли или сели в тюрьму, кроме одного парня. Мин Юнги. Странно вообще, что они пересекаются так часто с этим недо-альфой. Сначала росли в одном приюте и в общем не испытывали друг к другу никаких симпатий, но и не враждовали особо. Позже попали в одну организацию, разве что с одним отличием: Юнги сразу в ряды преступников, а Хёнвон — в персонал бара, принадлежащего главе группировки. Несколько лет сам Мин не появлялся на горизонте после полицейской облавы, но Сон всё равно то тут, то там слышал про него всякое. Слухи разные по рукам ходили, начиная с того, что Юнги продолжает грабить бандитов, и заканчивая рассказами о его кончине. Но нет, Хёнвон лично видел парня живым в том домике, а ещё их с Уджином не зря послали выслеживать омегу и играть в приветливых соседей, когда тот появится. Появился, просто никто и не мог подумать, что он будет не один. Хёнвон увидел тогда Чимина из окна и заметил приставленный к его спине ствол под тканью куртки. Пленник. Пак выглядел, как несчастная бедная омега, весь бледный и не очень довольный, с натянутой силой улыбкой во время разговора с Уджином. Сон решил, что они просто обязаны спасти жертву и одновременно устранить цель. Только Чимин начал защищать его и помог сбежать, а, когда информация о случившемся дошла до босса, тот приказал альфу не трогать. С мафией у них и так довольно напряжённые отношения. — Мы можем притвориться мёртвыми, сам же знаешь, как это работает, — предлагает Уджин, но омега только неодобрительно качает головой. — Юнги уже однажды притворился мёртвым, но ему это не помогло. — А ты хорошо знаешь биографию нашей цели, да? — Ага, — отвечает Хёнвон, отводя взгляд. Если честно... Он знает не только Юнги.

***

— О чём говорили? — после беседы с Дахи Юнги встречает Чимина нахмуренным взглядом и провожает глазами альфу до самой постели, на которую тот опускается со вздохом. — Да так, о семейных делах, — отмахивается Пак, а омега напрягается. Он вообще на свой страх и риск доверяется Чимину, так что секреты — первый путь к подозрениям и ссорам. А у самого альфы в это время в голове только то, что оставаться в доме его семьи для Мина опасно. Дахи, конечно, не сдаст их двоих, но о чём-то догадывается, и Чимину пришлось прилично приврать, чтобы присутствие Юнги оставалось тайной. — Где ты собираешься обосновываться, и как мы собираемся связываться для согласования действий? Думаю, надо делать это посекретнее, иначе люди Гука открутят тебе голову. — Наконец ты понимаешь этот факт, — фыркает Юнги, потому что уже заколебался доказывать альфе опасность мероприятия. Пак понемногу начинает действительно понимать, во что ввязывается. — Я хочу знать, кто убил Намджуна. И зачем вообще было сваливать это на тебя, — твёрдо отвечает Чимин, а Мин закатывает глаза с неким раздражением. — Его не обязательно грохнули. Пф, имитация смерти в этом деле слишком распространена. Думаешь, я по документам жив? Ага, щас, — омега расслабленно пожимает плечами, и Пак щурится, думая, что приблизился к ответу на один из вопросов, что его волновали. Спрашивать напрямую было бы как-то неудобно, но раз уж Юнги сам заговорил... — То есть в полиции написано, что ты мёртв? — Даже больше скажу: у них есть результаты вскрытия и имя убийцы. Помнишь, я сказал, что по мою душу прислали человека из мафии, когда услышали мои имя и фамилию? — Чимин кивает согласно. Конечно, помнит. Как и факт того, что противнику омеги не повезло, и живым он из этой встречи не вышел. — Я договорился с патологоанатомом, который тогда занимался трупом мафиози. Когда эти суки пришли на опознание, то я лежал рядом, загримированный под трупа. Видимо, они доложили начальнику, что я помер. После этого я не видел убийц, посланных за мной, несколько лет. — То есть, это было давно? — на всякий случай уточняет Чимин. Вопросов становится ещё больше. Кем же были родители Юнги, что информация о смерти их сына находится всегда под рукой у начальника полиции? Почему сам Юнги начал доставать Чонгука и подписался своим настоящим именем, а не каким-либо ещё, если уже разыграл свою смерть? — Несколько лет назад, а что? — Мин невинно хлопает глазками. — Просто для справки. Слишком дохрена переменных в этом уравнении, и большую часть из них Пак не знает. — Но я не знаю насчёт подставной смерти Джуна. Чонгук выглядел слишком... похоже, что это правда. — Никому нельзя верить, Чимин, в этом мире все ублюдки — лучшие актёры. Альфа смотрит пристально на Юнги и пытается понять, какой же из омеги актёр. Тоже хороший? А из Чимина какой? Правда ли вообще всё происходящее и как не сойти с ума, если все вокруг потенциально лгут? В то, что лжёт Юнги, верить никак не хочется. Такие милашки не должны быть двуличными. — Но ты же мне не врёшь, панда? — улыбается слабо альфа, поднимая ладонь и с надеждой проводя большим пальцем по щеке застывшего с приоткрытыми губами Мина. — Даже если и вру, думаешь, признаюсь? — Конечно, не признаешься. Чимин понимает, что он в ловушке. С одной стороны псих, который его похитил и угрожал убийством, с другой — мафия во главе с Чонгуком, который очевидно изнутри начинает гнить и сходить с ума от ощущения безнаказанности и власти, что ему досталась. Чон опасен, он жить альфе точно свободно не даст, но и Юнги полностью доверять не стоит, если вспомнить, как тот обращался с Чимином при первой встрече. "Он ведь мог кинуть меня в подвал..." — думает Пак, а внутренняя надежда отвечает, что не кинул же. За любой намек на наличие у Юнги каких-либо чувств Чимин неосознанно цепляется и держится, чтобы не сойти с ума окончательно. Жить в своём маленьком и простом мире было так спокойно. — Нам надо придумать, как связываться. Не важно, врёшь ты мне или нет, я поверю, — заявляет уверенно Пак, заставляя что-то внутри Юнги сжаться до приятного покалывания. — Номер свой давай. Я буду молчать, пока не услышу твой голос, и звонить скорее всего с временных номеров или автоматов. Никогда не называй моё имя, ничего не говори, просто загляни в свой шкаф после звонка и найдёшь адрес нашего места встречи. — Хорошо. И как мне тебя называть? Может, нам придумать какое-то кодовое слово, чтобы я знал, что это ты звонишь? Юнги задумывается на несколько секунд, но ничего такого уникального в голову не приходит, и Мин немного смущённо отвечает: — Можешь использовать своё придурошное прозвище, которое для меня придумал. — Какое?.. — сначала Чимин не понимает, а потом растягивает губы в ухмылке, произнося: — Пандочка? Это не прозвище. — Не важно, но звучит это максимально блевотно. — Уверен, на самом деле тебе нравится. Даже если и так, то Паку об этом знать вообще не обязательно. — Мне пора идти, — как бы ни было у Чимина хорошо, Юнги чувствует, что пора убираться. У него ещё своих дел полно, а из-за течки мозги до сих пор набекрень. — Постой! А если я захочу с тобой связаться? — Напиши на своей страничке, что скучаешь, и приходи на свою квартиру. — По тебе скучаю? — Что тебе скучно, придурок, — бурчит омега в ответ и выпрыгивает в окно, вскоре пропадая за густой растительностью. А Чимин смотрит ему вслед и вздыхает. Свадьба с Чонгуком совсем близко...