The Killing Joke (Убийственная шутка)

Течка не приходит к Юнги через неделю. И через две тоже не приходит, поэтому Чимин настаивает на больнице, и омега топает туда с полной уверенностью, что просто произошёл какой-то гормональный сбой. Предохранялись они, конечно, так себе, но отчасти Мин вообще решил, что он бесплодный, после того как несколько сцепок прошли безрезультатно. — Вы в положении, — говорит врач с улыбкой, — поздравляю. А у Юнги не то чтобы праздник. Хочется шуткануть, что да, он в положении сидя, но уж никак не беременный. — Нет, этого быть не может, — шокировано шепчет он. — Может... ещё раз проверить? — Зачем? — мужчина в халате хмыкает, перебирая бумаги. — Анализы довольно однозначные, да и УЗИ показывает формирующееся образование. Оно ещё совсем маленькое, но заметное. Срок — около четырёх недель. — Пиздец... — Мин глубоко вдыхает, сжимает кулаки и вылетает из кабинета пулей, проносясь мимо растерянного Чимина, который осторожно заглядывает к доктору и извиняется с улыбкой. — Прошу прощения, там что-то плохое? Я просто... альфа этого беглеца. — А, поздравляю, папаша, вас ждёт серьёзный разговор по поводу того, как быть родителями, — отвечает работник больницы с усмешкой. — Я пришлю вам рекомендации и дату следующего планового осмотра на почту. Глаза Чимина расширяются от понимания ситуации, и он быстро благодарит врача, а затем бросается вдогонку за Юнги, который, конечно же, дальше парковки не мог убежать. Однако сначала взгляд не находит знакомую макушку, и только по всхлипам с другой стороны машины вычисляет местоположение омеги. Тот сидит на корточках у пассажирской двери и, обхватив колени руками, утыкается в них лицом. Пак качает головой со вздохом и садится рядом, попутно нажимая на пульт сигнализации, чтобы открыть машину. — А я говорил, что это всё беременность, — альфа обнимает Юнги и притягивает его к себе, заставляя приподняться и забраться внутрь автомобиля, чтобы разговаривать без лишних ушей и не на асфальте. Мин, видимо, от шока ещё не отошедший, просто идёт следом как зомби и садится туда, куда ведут. Чимин не удивлён. Учитывая, что течки у омеги в последнее время были более чем регулярные, а желание не отлипать от альфы становилось всё сильнее, не надо быть великим учёным, чтобы сделать правильные выводы. Пак и без анализов всё знал. — Поговорим? — аккуратно спрашивает Чимин, но Юнги ему в воротник сопливым носом зарывается и отрицательно мотает головой. Он не хочет говорить, и за испачканную соплями рубашку не стыдно. И вообще, это всё Пак Чимин сам виноват, явился тут со своими альфовыми... феромонами. Нет, не то чтобы Юнги не рад. Он чувствует себя хорошо. У него друзья, целый клан послушных мафиози, приносящая иногда удовольствие учёба и любимый альфа. Везде стабильность. На его месте жаловаться — это уже наглость, но Мин как-то хуй клал, что ему можно, а что нельзя. Хочет жаловаться — будет. — Ты расстроен? — Чимин же не оставляет попыток. Он, если честно, не до конца понимает, в чём проблема. А у Юнги в голове их не одна и не две. — Я... — сиплым голосом отвечает омега, прокашливаясь. Вроде успокоился немного, но вот попытка сказать, и снова слёзы на глаза наворачиваются. Паника. Юнги вообще мало чего боится, даже боль при родах его в принципе не так сильно страшит, как другие, более серьёзные вещи. — Не смогу растить детей, Чимин. Я не знаю, как. — Ты имеешь в виду, что это из-за отсутствия нормального детства? Чимин за годы совместной жизни уже знает про омегу всё. Как Чонсон ему давал пистолет вместо игрушек, как заставлял тренироваться до потери сознания, наверное, потому что догадывался, как у Мина дальше жизнь пойдёт. Пак бы назвал это извращённой, но заботой. Чонгука растили примерно так же, поэтому Юнги стоило бы обсудить этот вопрос с братом по несчастью, однако Чон вряд ли скажет что-то полезное. Он до сих пор не решился даже на отношения, что уж тут говорить о детях. — Я имею в виду... не выйдет ничего хорошего из меня в таком плане. — Но ты ведь не один, Юнги, — Чимин прижимает его к себе и поглаживает по спине, чтобы успокоить. Оставляет поцелуи на макушке, на виске, сминая растрёпанные пряди губами. — Я с тобой, мои родители помогут, Дахи будет рада поучаствовать, да кто угодно. Ты у меня такой хороший, несмотря на отсутствие нормальной семьи, панда моя любимая. До сих пор поражаюсь, как так вышло, что ты лапочка, да? — Откуда я знаю, как ты меня воспринимаешь?.. — бурчит Мин, приходя в спокойное состояние. Слова Чимина помогают, даже как-то стыдно, что аргументы омеги сыпятся как карточный домик на фоне рассуждений альфы. — Ты знаешь, панда. И если малыш будет похож на тебя, то он будет просто офигенным. И ещё с твоими супер-способностями... — радостно заявляет Пак, — все остальные папочки в детском саду обзавидуются. То, что Чимин называет "супер-способность", — это врождённое умение управлять своими феромонами и немного влиять с их помощью на окружающих, которое передаётся по династии главной ветви вместе с усиленной регенерацией. В течку, конечно, действие запаха усиливается, но Юнги не может использовать его во вред, потому что сам становится плюшевым и тактильным. А вот в обычное время... Мин научился кого-то затыкать одним лишь давящим ароматом, других отпугивать, Чимину сигнализировать без слов, что что-то не так. Последнее, правда, неосознанно выходит. Теперь в течку на Юнги не набрасываются другие альфы, потому что свой запах он контролирует, а метка даёт всем прилипалам намёк на то, что лучше не соваться, и это самое главное их достижение. — А если это будет омега, и у него начнутся... неприятности как у меня? — в ужасе доходит до Мина, и альфа отвечает, что это не проблема. — Ты же можешь ему объяснить, что запах можно контролировать, Юнги. Просто тебе никто не сказал вовремя, что это не баг, а фича. — Ну да... логично. — Вот, просто ты переволновался. — И что теперь с учёбой делать? — Мин шмыгает носом, отстраняясь и позволяя альфе стереть влажные дорожки со своих щёк. — Я же не закончил ещё... — Срок маленький, можно попытаться закончить или перевестись на заочное, хотя с экзаменами я бы не стал шутить. Люди на них в обмороки падают, а тебе теперь нервничать нельзя. Можешь взять академический отпуск. — Ну уж нет, буду заканчивать так, — решительно отвечает Юнги, нахмурившись. Боевая панда снова в строю, правда, Чимин действительно переживает за его нервную систему. И за свою, потому что точно будет волноваться за малыша и омегу больше, чем сам беременный. — Как насчёт домашнего обучения? — предлагает с улыбкой альфа, вспоминая, как Дахи возмущалась, что Ходжун ей на работе с первых недель отпуск выбил. А тогда ведь Пак подумал, что никогда так тупо поступать не собирается. Ага, как же. Желание замотать Юнги в одеяло и заставить лежать на постели весь срок уже поселилось крепко в голове Чимина, но тот так просто становиться лежащим овощем не собирается. — Я залётный, а не инвалид, Чимин, — альфа после этой хмурой фразы чувствует недовольную ауру и пересаживает Мина к себе на колени, крепко обнимая и целуя искусанные от нервов губы. — Как скажешь, просто не напрягайся. А ещё Пак понимает, что просто обязан ускорить поиски Чонсона и устроить разговор отца с сыном как можно быстрее. Не посылать же открытку о том, что у старика Чона внук родится скоро... Если бы Чимин адрес знал, то так бы и сделал. — К моей маме сегодня поедем новости сообщать? — Нет. Упаси боже, я и так сегодня настрессовал на две недели вперёд. Притворимся идиотами и сделаем вид, что не знаем об этом. Ещё пару месяцев как минимум. Чимин со смешком качает головой: — Панда, на твоей тощей тушке живот будет заметен уже через месяц. Скажешь, что пельменей переел? — Как вариант.

***

Кладбище. Чимин бы никогда не подумал, что ему сообщат о местонахождении Чонсона именно отсюда, но Пак разослал все имеющиеся фото старика, чтобы полиция и охрана любого государственного учреждения сообщила о нём незамедлительно. Благо, информация поступила не о трупе, а о живом Чонсоне, и Чимин приказал не трогать его, но задержать, если не успеет добраться вовремя. Они пересекаются у могилы какой-то супружеской пары, и Пак почти сразу же понимает, зачем Чон приехал. — Юнги сказал, что сегодня годовщина смерти его папы, но он не знает, где он захоронен, — тихо говорит молодой альфа, подходя. Чонсон сбежать не пытается, видимо, угрозы в Чимине не видит. — Котёночек просто не спрашивал, — вздыхает старик, и Пак слегка передёргивает от такой непривычной клички. Панда уже как-то правильнее звучит. — Мне кажется, он был уверен, что вы не скажете, господин Чон, — Чимин присаживается рядом, и старший поворачивается к нему, рассматривая знакомую внешность. — Ты ведь Пак Чимин, сынок известного политика, — хмыкает Чонсон, попутно пытаясь прикинуть, откуда у Юнги могут быть такие известные друзья. Старик очень давно не следит за новостями, потому что совсем залёг на дно и путешествовал по Югу страны, вернувшись обратно в город только сейчас. — Верно, — кивает младший, — а вы — Чон Чонсон. Отец моего омеги. Хотите появиться на свадьбе, а то мой будущий муж комплексует, что с его стороны не будет родственников? Картинка складывается. Чонсон растягивает губы в тёплой улыбке, и морщины выступают на его лице заметными полосами. Он рад, что Юнги нашёл себе надежного альфу, но в то же время печалится, что не смог стать кем-то подобным для своего возлюбленного. — Ты меня с кем-то путаешь, — качает головой Чон, указывая на могилу. — Отец котёночка здесь лежит. — Но вы ведь Чонсон? Один из трёх братьев, самый старший. — Он самый. Но я не отец Юнги, а только отвергнутый альфа, который был не нужен из-за своих криминальных связей. Чимин хмурится. Всё ясно. Пак на самом деле до конца не хотел верить, что Чонсон — совсем уж эгоист и ублюдок. По рассказу заместителя Гымдже он был верным и заботливым, раз отказался от должности главы клана ради любви. — Отец, если верить тесту-ДНК, — произносит спокойно Чимин. Бумаги он взять не успел, но Чонсон удивлённо распахивает веки и, судя по всему, верит на слово. — А ещё у него способности управлять запахом, как у семейства Чон. Очень странно, что вы не заметили. Пак надеется своего ребёнка узнавать из тысячи, даже если альфе не скажут, кто именно является им. Чонсон в это время грустно усмехается и говорит в сторону могильной плиты как-то слегка истерически даже: — Так ты... соврал мне... Вот чёрт... То самое чувство, когда годы уверенности сыпятся в один миг. Чон и сам подумывал сделать тест, потому что не мог поверить в измену, но боялся. Боялся получить отрицательный результат на родство и полностью разочароваться в светлом образе любимого омеги, который так хорошо запомнился Чонсону. — Значит, ваш омега сказал, что у Юнги другой отец? — уточняет Чимин на всякий случай, и старший альфа с тяжёлым вздохом рассказывает: — На нас начали охоту, приходилось скрываться и менять дом каждые пару месяцев... И однажды он исчез, оставив только записку. Написал, что изменил мне и забеременел, поэтому собирается жить с отцом ребёнка. Наверное, это всё было, чтобы обезопасить малыша. Если котёночек не имеет отношения ко мне, то и убивать его было не обязательно. Но он ошибся, а меня не было рядом, чтобы защитить. Чон думает, что сам лично эту историю никогда уже Юнги не расскажет, а Чимин передаст. К тому же, он внимательно слушает и пытается запомнить каждую деталь. Вопросы задаёт правильные, чтобы у Мина потом в голове всё встало на свои места. — И вы забрали Юнги себе? — А что я мог сделать? — вздыхает Чон, вспоминая маленькую омегу с сияющими глазами. Совсем отличающегося от того, что было в последнюю их встречу. Еле живой, озлобленный и потерявший всякое доверие к окружающим. Чонсон рад, что сейчас это наверняка не так. "Ненавижу альф" как-то не стыкуется с наличием одного из них ещё и в качестве жениха. — Он был так похож на любовь всей моей жизни. Лез обниматься, плакал, когда понял, что остался один. Ему повезло... В голове всплывают воспоминания того дня. Как Чон гнал по трассе, чтобы успеть приехать раньше, чем люди Гымдже. У Чонсона в клане конечно же оставались верные люди. — В момент нападения любопытный Юнги убежал в соседний двор, чтобы поймать соседскую кошку. А потом приехал я, обнаружив два трупа и малыша, который вернулся с кошкой в руках и показал её мне. Уже тогда я знал, что в доме стены в крови, поэтому даже вещи его не забрал. Просто посадил в машину и увёз, игнорируя крики. Наверняка для Юнги это смотрелось как похищение. Чимин напряжённо сглатывает, представляя, как страшно тогда было омеге. Хочется быстро вернуться домой и зацеловать его, заобнимать и успокоить, будто травмирующее событие вчера произошло. Он железный. Если понимать, какие вообще события пришлись на долю детства Юнги, удивительно, как он не свихнулся. — Вы его ненавидели? Чонсон задумчиво мычит: — И да, и... нет. С одной стороны он был причиной, по которой меня бросили. Сначала я именно так думал. Но с другой... как же он мне напоминал своего папу... — любящая улыбка появляется на губах старшего, а взгляд направлен только на имя, выгравированное на могильной плите. — А я любил его, несмотря на измену. Я бросил клан, потому что знал, как будет тяжело для него жить в подобных условиях. Чимин кивает. Он тоже не справлялся с жестокостью Чонгука и мафиозными порядками. Как же хорошо, что сейчас всё не так. — Теперь вы знаете, что Юнги ваш сын, — улыбается Пак довольно. Он свою миссию почти выполнил, и, раз уж Чонсон не настроен негативно, можно попытаться вывести его на разговор с Юнги. Несмотря на все убедительные слова Чимина, точка в отношениях с родным отцом омеге просто необходима. Пак это чувствует. — Не хотите увидеть его? Старик прикрывает глаза устало и отрицательно качает головой. Он слишком сильно ранил Мина, хоть и не специально. Поздновато как-то налаживать тёплые семейные связи. — Я не смогу смотреть ему в глаза, — говорит он. — Ты же его альфа... передай мои извинения. — Сами передадите, если хотите. Секундочку... — Чимин быстро достаёт телефон и под удивлённый взгляд Чонсона набирает Юнги. Обычно он на парах в это время, но сегодня у них день открытых дверей для новых абитуриентов, и беременного омегу освободили от суеты. Он дома отдыхает, так что трубку почти сразу берёт, бодро отвечая: — Алло? — Панда, у меня тут человек, который хочет тебе кое-что сказать. — Что? Кто? — не понимает Мин. Он ведь не в курсе, что всё это время Чимин потихоньку искал его отца. А Пак не теряется, вместо ответа передавая устройство с громкой связью в широкую ладонь старшего. Тот понимает, что выбора нет, и хрипло произносит: — Привет, котёночек. Юнги замолкает в шоке на несколько секунд, потому что и голос узнаёт, и это неповторимое "котёночек". Чимин потом как-нибудь ещё со старым по поводу кличек Мина поругается. — Ч-чонсон... абоджи? — еле уловимый шёпот раздаётся из динамика. — Да, это я. Твой будущий муж поймал меня, — весело хмыкает старик. — Поздравляю со свадьбой. — Почему... ты не появился сам? — Я думал, что ты и без меня хорошо справляешься. Юнги цокает: — Прости, в бордель устроиться не получилось. — Ну, — Чонсон переводит взгляд на Чимина, обводя его взглядом с головы до ног и решая, что парень серьёзный. В костюмчике, политик... — альфа у тебя статный. Папка бы одобрил такого. — А отец одобрит? — внезапно спрашивает Юнги. Чимин будто кожей ощущает, что омега прикусывает губу и начинает волноваться, но молчит, дав родственникам самим разобраться. — Он ведь ещё жив. Ты в курсе? — Мне только что господин Пак всё объяснил, но если ты думаешь, что я знал всё это время, то нет. Твой папа сказал, что ты нагулянный. — Из-за этого ты так плохо относишься ко всем омегам? В воздухе повисает долгая тишина после немного резкого вопроса. Мин недоволен, это слышится в его тоне, и Чонсон выглядит действительно пристыженным, когда неловко перебирает одной рукой ткань своего свитера и вертит телефон в другой. — Юнги, мне жаль... Правда, прости, что так вышло. Мне не стоило тебя брать, а, раз уж решился, надо было стараться стать хорошим отцом. Омега протяжно вздыхает. Кажется, пар он выпустил, поэтому в голосе слышится улыбка при следующей фразе: — Если бы не ты со своей больной армейской подготовкой, то, думаю, я бы помер уже давно. И Чимина никогда не встретил бы, — за второе отдельное спасибо от самого Пака. — Ты же политик, а не мафиозник, — скептически нахмуривается Чонсон, пытаясь представить, как эти двое вообще тогда встретились, а младший с улыбкой разводит руками и поясняет: — Всё было не так, как кажется. Юнги засунул меня в багажник и вывез за город при первой встрече. Чонсон присвистывает. Ну, котёночек. Украл себе альфу. Молодец. — Не лучшая история знакомства, которую можно было бы рассказать вашим детям, если такие будут, — смеётся Чон, но всё веселье сменяется замешательством после серьёзного: — Будут. Я уже на пятом месяце. — Ох, поздравляю. Чимин добавляет тут же: — Я уговариваю Юнги жениться, пока не поздно, но он отказывается, потому что ждёт, пока вы появитесь. — Котёночек... — начинает виновато Чонсон. — Я бы очень хотел вернуть время вспять и не быть хреновым отцом. Пак понимает, к чему всё это идёт, и уверен, что Юнги расстроится. Будет огорчён не столько фактом того, что его отец не самый лучший, сколько отсутствием попытки наладить общение. Омега уже столько своих страхов перешагнул, благодаря Чимину, и теперь очередь Чонсона получать нравоучения от Пака. — У вас есть такая возможность сейчас, господин Чон. Юнги управляет мафией, за вами больше никто не станет охотиться. — Это как?.. — неверующим тоном спрашивает старший. М-да. Давно он не в теме последних новостей, но казалось, что не настолько. Чимин довольно ухмыляется, явно гордый тем, что сделал Юнги. — Мой крутой омега замутил переворот во власти. Если хотите узнать поподробнее, то он сам расскажет, как отбил меня у прошлого главы и потребовал себе пост принцессы. — Королевы, Чимин! — поправляет недовольно его омега, и Пак со смешком делает невидимый Мину реверанс. — Да-да, Ваше Высочество. Подать вам вашего отца холодным или горячим? — Пусть сам свою задницу сюда тащит, если изволит, — наполовину высокопарно, а вроде и расхлябанно отвечает Юнги. — И ты тоже приезжай, раз слинял с работы. Ты мне нужен. Омега не добавляет, что ребёнок там во всю требует отца и его присутствие, но это и так понятно, ближе к вечеру у Мина всегда так. У них уже даже есть мемы по этому поводу, мол, "мафия засыпает, панда выходит на охоту". Хосок предложил настолку такую сделать. — Что-нибудь по дороге прихватить? — уточняет Пак, забирая телефон себе, и Чонсон с умилением следит за продолжением разговора, искренне радуясь за своего котёночка. Ему попался заботливый альфа. — Да. Блинчиков. — Да ты скоро сам как блин... — начинает альфа, как его тут же перебивает недовольное: — Пак Чимин, ты что, намекаешь, что я жирный и круглый?! — Чимин слышал, что во время беременности омеги бывают чувствительными, истеричными и обижаются на всякую ерунду, но это просто гормональные пляски, поэтому начинает сразу же извиняться: — Нет, прости, я не то... Но Юнги не был бы Юнги, если бы тут же не начал злорадно хихикать, услышав панику в голосе Пака: — Да я прикалываюсь. Приезжайте, и мне два с клубникой, пожалуйста. Камень с души, блять. Ну, спасибо, милый. Родишь, тогда Чимин ещё на тебе отыграется. — Хорошо, скоро будем, — альфа отключается, поворачиваясь к старшему и показывая ему рукой в сторону выхода. — Короче, вот такой расклад. Вы со мной, господин Чон? — Если что, я слиняю, — тихо бурчит Чонсон, чем очень-очень напоминает Юнги временами. — Вижу-вижу, что его воспитывали именно вы, — усмехается Чимин, похлопывая старика по спине и направляясь вместе с ним к машине.