Антон ненавидел

Антон всегда старался не сдерживаться на сцене, и это часто оборачивалось для него проблемами, поэтому в некоторых моментах приходилось, наоборот, показывать свою к Арсению ненависть. Её, естественно, не было на самом деле, просто приходилось извращать те части Арсения, которые он любил, и называть их странными, тупыми и инфантильными. Не раз он называл Арсения ебланом, манерной графиней, кажется, и до ориентации дело доходило, самым сильным ударом, наверное, было «А нам ваш Арсений нахуй не нужён». Конечно же, он был нужён, и нахуй, кстати, тоже, но говорить об этом Антон не собирался. На громком вопросе у них царила самая дружеская атмосфера, и вот тут уже приходилось оскорблять по полной: с матом, с наездами. Антону было это делать сложно, нет, это у него получалось, но потом хотелось сказать Арсению, что это всё неправда и что он у него самый лучший, самый нужный и самый любимый. Так Шастун не делал, иногда бывало только, что потом, уже во время секса или какого-то вечера, проведённого вместе, он говорил Арсению, что правда думает. Тот реагировал очень странно на подобные комплименты. Вообще, в стиле Арсения Попова было ответить «я знаю» и усмехнуться, сейчас он даже слегка смущался, ну или просто делал вид. Обычно эмоции Арсения понять было сложно. Громкий вопрос с Комиссаренко выдался достаточно весёлым, а под конец как раз можно было отыграться на задолбавшем всех Арсе, перенеся его великолепный образ на маникен. Серёжа влепил ему пощёчину, сам гость добавил кулаком, да и Антон тоже не смог стоять в стороне. Арсений шутил, улыбался, но Шастун почти сразу понял, что что-то не так и вероятнее всего ситуация эта его задела, но в данный момент ничего сделать было нельзя. Попов куда-то уехал сразу после съёмок и на звонки не отвечал, иногда с ним было и правда сложно, но Антон знал, что через пару часов всё наладится. Проблема уже скорее заключалась в нём самом: он винил себя, что поступил достаточно грубо. Подобным образом он мог пошутить с Ильёй Макаровым или с любым другим воронежским другом, но Арсений был для него совершенно другим человеком, отношения, сложившиеся между ними, заставляли Шастуна заботиться о своём партнёре и защищать его от остальных, к сожалению, на людях это было делать нельзя. Антон боялся, что сегодняшний перформанс подорвёт между ними доверие. Арсений приехал к нему поздно вечером, и он явно был не в настроении, а ещё от него пахло алкоголем. — Арс, — Шастун попытался сразу же вывести его на разговор, но получил только неопределённое мотание головой. — Прости, я поступил очень… — Захлопнись, Антон, — раньше Попов никогда себе не позволял такого, и парень реально очень опешил. Ещё больше он опешил от следующих слов, — Я тебя ненавижу. И я хочу, чтобы это видели все. Шастун всё ещё стоял и хлопал глазами, хотелось поговорить, разобраться, а потом он заметил чужой хитрый взгляд и сложил два и два. Арсений продолжал вести себя как на публике, явно стараясь показать абсурдность всей этой ситуации. — Взаимно, манерный… — договорить оскорбление ему не дали, Попов придвинулся ближе, прям к самым губам, и принялся в них шептать. — Как же сильно ты меня бесишь, особенно когда сидишь там такой весь и улыбаешься, — от Арсения чувствовался небольшой аромат спиртного, но выглядел он вполне трезвым и адекватным, если таким словом можно было назвать всё происходящее. — Арс, ты так всех заебал, так бы тебе сейчас по роже и вмазал, — Антон вернулся мысленно к сегодняшней ситуации, стараясь поставить себя на место Арсения, и он понимал, что тоже от подобного бы психанул, но Попов, кажется, и не занимался таким, а наоборот, старался свести всё в шутку. — Ну давай, попробуй! — бросил ему вызов Арсений. И Шастун мягко коснулся его губ своими, вообще-то он собирался делать именно это, — Бьёшь как девчонка, — выдвинул предъяву Попов и Антон углубил поцелуй, проникая в чужой рот языком и слегка прикусывая губы зубами. — Сколько ты выпил, алкоголик? — в таком же тоне спросил парень. Сейчас он должен был узнать, насколько Арсений понимает, что он творит, и не заходить ни за что дальше поцелуев, если чужие действия скорее продиктованы спиртным и завтра могут появиться сожаления. Попов отстранился и внимательно взглянул на него. — Я только пару глотков буквально выпил, — сказал Арсений, и Антон ему верил, так как это была первая фраза за весь вечер, произнесённая ненаигранно, — Я тебя по-другому и не вывожу без алкоголя, ты слишком душный, Антон. — Кто бы говорил, королева драмы, ты меня пытался за «типо» высмеять, кого вообще ебёт, что на конце там не «о», а «а». — продолжил Шастун. Он всё ещё осознавал, что все эти ругательства сейчас нереальные, и они не пытаются ими друг друга задеть, они просто повторяли сейчас то, как видят их общение остальные. — Ты не знаешь русского языка, я не хочу с тобой общаться, — закатил глаза Попов, и Антон фыркнул. — Зато я знаю другой язык, — проговорил он. Арсений приподнял брови, и Шастун продемонстрировал ему во всей красе своё умение, высовывая свой язык и проводя им от чужой переносицы до кончика носа. — Фу, блин, — Попов от него отмахнулся, — длинная слюнявая шпала. Антон еле удержался от смеха. — А что ты хочешь, зануда? — Шастун уже сбавлял обороты, стараясь плавно перейти наконец к выражению реальных своих мыслей, но Арсений всё ещё продолжал свою игру. — Я ненавижу твои прикосновения, меня с них блевать тянет, — Попов говорил обратное к тому, что думает, и по такой логике Антон коснулся его руками, проводя от плеч вниз по всему телу и останавливаясь на бёдрах, приобнимая. — А меня блевать тянет от каждой твоей черты лица и эмоции, — скривился Шастун и вновь приблизился, целуя поочерёдно лоб, кончик носа, виски, родинки на щеках и приподнявшийся уголок губ. Наверное, эта игра делала всё намного проще, они оба прекрасно понимали, что всё это ложь и действиями показывали то, что на самом деле чувствовали. — Ты мне нахуй не нужён. — Арсений слегка дёрнулся, похоже, эта фраза была перебором. — Так уж не нужён? — ухмыльнулся Арсений, ныряя рукой ему под пояс штанов и принимаясь касаться члена, то сильнее, то легче, будто специально издеваясь. — Какая же ты сука, Арс, — тяжело вздохнул Антон, утыкаясь в чужие губы, — Еблан, как же задолбал меня, блять, — нежно прошептал Шастун, от всей абсурдности ситуации хотелось рассмеяться, но Попов в данный момент заставил его застонать. — Лох, — не остался в стороне Арсений, ускоряя движение руки. Антон понимал, что долго так не продержится. Он спустился губами на чужую шею, оставляя там несколько несильных укусов. Попов лишь слегка наклонил голову, предоставляя ему больше доступа. — А ты извращенец, — тут Шастун ходил по грани, так как про подобное они в шутку на публике не говорили, и в данный момент это могло реально стать предметом для ссоры. Арсений посмотрел на него внимательно и отстранился, убирая руку из штанов и получая недовольный вздох, Антон хотел ещё, раз уж они начали эту игру, то стоило постараться её довести до конца. — Кто тут ещё из нас извращенец. — парировал Попов. Антон решил пока что не обращать на это внимания, чуть позже он собирался продемонстрировать ещё все свои извращённые желания. — У тебя вкуса ноль, снимай свои уёбищные шмотки, — Шастун хотел переходить уже к чему-то более активному. Арсений лишь фыркнул и быстро сбросил с себя всю одежду, слишком отвлекая Антона своим таким видом. Парень каждый раз разглядывал это тело как какое-то произведение искусства, и сейчас это не стало исключением, сказать какую-то гадость даже язык не поворачивался. Попов был невероятным, восхитительным, прекрасным, роскошным. Главное, сейчас не стоило смотреть на его ноги или вспоминать, как они практиковали шибари, тогда бы точно не получилось бы продолжать игру в ненависть. — Не залипай на мне, — одёрнул его Арсений, но продолжить возмущения ему не дали, Антон быстро потянулся вперёд, целуя его, затыкая, руками ощупывая такое родное, знакомое до мельчайшей частички тело. — Хватит распускать свои руки, — Попов отстранился, — Я их сейчас свяжу, — пригрозил он, с вопросом глядя на Шастуна. Они раньше ограничение движений Антона не обсуждали, и сейчас Арсений старался глазами спросить, можно ли ему подобное сделать. Парень быстро кивнул, не прекращая игру. — Изверг ты, — фыркнул Антон, принимаясь тоже раздеваться, а Попов уже отправился в комнату, когда Шастун его нагнал, в чужих руках уже был какой-то легкий шарф, походивший скорее на вещь женского гардероба. — Опускай свою неуклюжую тушу на кровать, — приказал Арсений, и подошёл к нему, приматывая руки к изголовью, — А теперь жди. Попов точно издевался, сейчас он отправился в душ, а Антон остался наедине со своими мыслями, он не понимал, что задумал этот человек, хотя, какой бы абсурдной не была арсова идея, Шастун знал, что ему понравится, иначе быть не могло. И даже это взаимодействие, завязанное на оскорблениях, нравилось, они не воспринимали эти слова близко к сердцу, просто шутили и наслаждались. — Арс, ты тварь, — крикнул Антон, чувствуя, что руки слегка затекают. Шум воды быстро прекратился, и вскоре Попов вышел из душа, внимательно глядя на парня. — Что же такой не терпеливый-то, — Арсений подошёл вплотную, целуя его в губы, а затем отстранился. — Я для тебя творческую програму подготовил, — он отошёл на несколько шагов, поворачиваясь и заставляя Антона всего его рассмотреть. Попов потянулся к тумбочке, выуживая оттуда смазку, и снова вернулся на прежнее место, осторожно поднимая одну свою ногу и ставя её на постель рядом с антоновскими. Шастун заметил, как он выдавливает себе на пальцы смазку и заводит руку за спину, дальше парень непрерывно смотрел за эмоциями на чужом лице. — Херовый из тебя актёр, Арс, — возможно, это тоже было больно, но Попов лишь продемонстрировал ему средний палец и склонил голову, продолжая растягивать себя. Антону так в этот момент хотелось сказать, какой же Попов красивый, невероятный, прекрасный, восхитительный, потрясающий, но они всё ещё продолжали делать вид, что друг друга ненавидят, хотя где-то внутри от этого уже что-то обрывалось. Арсений тяжело дышал, покусывал губы, морщился, приоткрывал рот, издавая что-то похожее на стоны. Такая картина была великолепной, Антон точно не видел ничего лучше, разве что связанный Арсений мог соревноваться с этим по красоте. — Закрой рот, а то муха залетит, и слюни хватит пускать на меня, — Попов смотрел с вызовом. Шастун и правда от напряжения слегка разомкнул губы. — Ты долго ещё возиться собираешься? — не мог остаться в стороне Антон. Естественно, главным для него было состояние Арсения, и сейчас он надеялся, что тот хорошо себя растянет и на такой его выпад тоже чем-то ответит. Шастун готов был ждать сколько угодно, чужое благополучие было важнее его возбуждения. Попов больше ничего не ответил, только обхватил второй ладонью свой член, явно издеваясь над Шастуном. Тот не был уверен, что сможет кончить только от этой картины, но ему определённо казалось, что он на это способен. Наконец Арсений сжалился, решая подойти и опуститься ему на бёдра, потираясь о член. Антон застонал, радуясь, что ему не ограничили слух, зрение и голос, иначе он бы не выдержал. — Дрыщ, — Попов провёл ладонью по чужой груди, щекоча кожу и поочерёдно сжимая до несильной боли соски. Шастун доверчиво ластился к его рукам, передавая полный контроль над собой. — А ты жирный, — Антон толкнулся вверх бёдрами, надеясь, что Арсений уже перейдёт к более активным действиям, не тут-то было. Попов наклонился, касаясь его губ, и Шастун тут же высунул язык, стараясь углубить поцелуй. — Фу, слюнявый, — он тут же отстранился. Маска ненависти постепенно спадала, тем более наконец-то наступил переход к основной части. Арсений приподнялся, направляя в себя рукой его член, и постепенно опустился на него, выдыхая. Антон плавился от ощущений горячего узкого тела, и ему очень хотелось уже сказать, как сильно ему хорошо и как всё это нравится, но, наверное, нужно было довести игру до конца. — Как же я тебя ненавижу, Арсений, ты меня просто невероятно бесишь, со всем своим характером и поведением, не представляю, как тебя вообще остальные терпят, — прошептал Шастун, чувствуя, как Попов приподнимается и опускается вновь, слегка виляя бёдрами и выглядя при этом максимально соблазнительно. — Взаимно, Антон, твоей тупости может позавидовать даже голубь, если ты не знал, это самая тупая птица из существующих, и за всеми этими улыбками отсутствие ума скрыть не получается, — Арсений слегка ускорил темп и теперь какую-либо информацию было воспринимать сложнее. Вообще, некоторые фразы всё же Антона задевали, но когда он смотрел в чужие глаза, то замечал в них лишь сильные чувства, и это пересиливало, а ещё и удовольствие накатывало с удвоенной силой. — Арс, энциклопедия ты, блять, ходячая, не выёбывайся хоть сейчас, — Шастун уже не сдерживал стонов и вообще в таком состоянии он готов был слушать голос Арсения, какой бы бред тот не нёс. — Шаст, завали, — Попов глубоко вздохнул, наклоняясь вперёд, и принялся быстрее двигаться, было видно, что он выдохся и Антон решил действовать, вскидывая бёдра и кажется сразу же входя под нужным углом. Арсений тихо вскрикнул и уткнулся ему в грудь, постепенно опускаясь почти всем весом. Шастун лишь старался быстрее довести его до оргазма и не потому что ему было тяжело, а потому что он видел степень чужой усталости. Попов очень скоро сжался, ускоряя получение разрядки ему. Сам он кончил чуть позже. Антон хотел извиниться, что кончил внутрь, но Арсений не выглядел разозленным, сейчас он вообще был спокоен и умиротворён. Его руки тут же потянулись к изголовью, освобождая чужие запястья. — Мне очень больно каждый раз говорить про тебя что-то грубое, Арс, — прошептал Антон, прижимая его к груди, наконец-то дорвавшись до прикосновений. Арсений всё ещё тяжело дышал и приходил в себя. — Вот эта вся наигранная ненависть — я не хочу так, я хочу делать тебе комплименты и говорить, что по-настоящему к тебе чувствую, не получая после этого мнения всех смотрящих нас людей. — Шастун замолчал, обдумывая, что ещё нужно сказать после всех сегодняшних оскорблений, — Ты очень красивый, Арсений, и ты реально талантливый актёр, а ещё ты мне пиздец как сильно нужён. Попов приподнялся, глядя Антону прямо в глаза: — Я люблю тебя, Шаст, и всё, что я сегодня говорил, было полнейшим бредом, ты знаешь, что я реально думаю про тебя, про твою улыбку, про твоё поведение, — Арсений снова приблизился к его губам. — Я очень надеюсь, что даже в словах «ненавижу тебя» мы сможем считывать нужный посыл, — проговорил Попов. И Антон был с ним согласен. После сегодняшнего на эти слова он точно будет смотреть по-другому. Как хорошо, что с Арсением они друг друга понимали. Естественно, все наигранные конфликты прекратить было нельзя, но теперь в слова они бы вкладывали не просто актёрскую игру, а чувства, идеально маскирующиеся под всё подобное. Ещё больше Антон ненавидел, когда приходилось бить Арсения в куклах.