***
— Галь, а что с нашим компьютерным гением? Дозвониться до него не могу, — в кабинет начальницы вошел Майский с телефоном в руках и папкой подмышкой. — Там лаборатория без него совсем ушивается. — Я как раз хотела тебя звать, — взглянула на вошедшего полковник и отложила бумаги в сторону. — Иван попросил больничный. — Это я понял. Ты отпустила его, когда его помощь нам так смертельно нужна? — Майский сел за кресло на противоположной стороне т-образного стола, развернув его задом наперед и облокотившись на его спинку руками. — Нас еще, случаем, не жмут сверху? Он вроде нормально выглядел. — Не переживай, пока не жмут. А для Вани это важно, — отрезала Галина. — Он рассчитывал заняться этим в свой несложившийся отпуск. Иван и так живет здесь, да и выглядит болезненно уже сколько времени. — Это его обыденный облик, — прыснул Майский и неопределенно покачал головой. В ответ опер тут же был награжден строгим взглядом начальницы. — Он не в сети, не знаешь, почему? — Нет. Может, телефон сел. Я полагаю, раз ты уже был в лаборатории, знаешь о третьей жертве? Надо съездить на место ее убийства. Попроси наших трудяг скинуть тебе координаты. — Хорошо, съезжу. Слушай, а Тихонов не мог снова во что-то вляпаться? — Почему ты так думаешь? — Ну… он с утра без наушников был, — Сергей не знал, почему ему это бросилось в глаза, но, понимая, как глупо и нелепо это звучит, оперативник поспешил продолжить: — Да и странно это. Я не думаю, что он мог просто оставить это дело. Он тот еще трудоголик, всегда в работе, словно не знает, что такое отдых. Это уже стало его жизненным призванием. — Именно поэтому я его и отпустила, — устало сказала Рогозина. — У него вместо сердца — механизм, который дает энергию только для работы. Но всякая машина когда-нибудь выходит из строя. Внезапно наступила тишина. Майский только по виду начальницы сообразил, к чему она клонит, ибо был не совсем кретином в медицине, и это его вогнало в легкий ступор. — Ты это так из-за вчерашнего, что ли? — спросил тот и улыбнулся. — Да ладно тебе, переработал парень… — Майский! — прервала его полковник, — Не нагнетай, иди работай. Я сказала, что тебе делать. Иван в обещанном ему отпуске. — Принял, принял, — Сергей встал из-за кресла, задвинул его обратно под стол и покинул кабинет, по пути зайдя в тир и попросив одного из баллистиков мигрировать в лабораторию. Расписавшись в журнале, Сергей покинул офис и переместился в машину на парковке. Раскрыл папку и разложил перед собой листы, предварительно подальше отодвинув от руля сиденье. Лабораторные золушки накопали не очень много, но это было лучше, чем ничего. И за это «лучше» Майский намеревался зацепиться. Места убийств, перемещения, работа, друзья, семья, кредиты, медкарты… ребята залезли даже в школьные годы убитых, изучив, где те учились, с кем дружили и чем занимались. Не забыли и о соцсетях. Нашли и летние лагеря, в которых тем приходилось отдыхать. Однако нигде между ними не было пересечений, если не считать недавно обнаруженной заинтересованности в мифологии. Противозаконным не занимались, характеристикой обладали даже более, чем просто сносной. Журавлева занималась благотворительностью. Семенов финансировал приюты. Обычные, тихие и спокойные граждане, живущие будничной рутиной изо дня в день. Семья, работа, дети. Уроборос, круговорот вселенной, так сказать, неостановимое «колесо жизни». Майский подслушал эту цитату у Вани, когда тот в полусне плелся с ним к машине после какого-то дела. Было далеко за полночь, а их разговоры в это время очень часто смахивали на комок мыслей дня. Иван не был похож на человека, интересующегося мифологией, поэтому слова хорошо врезались в память. Опять мифология… Мотив убийцы оставался неизвестен, способ откачки из их тел крови — тоже. Майский разложил на коленях снимки укусов. — А больше не было подобных случаев? Не узнавали еще? И в крови у него есть что-нибудь? — Нет, не узнавали. Я еще даже отчет не дописала. Кровь чистая. — А, камрад, там Петрович должен был вещдоки с квартиры убитого занести. — Понял. А, Валь, сделай ещё слепок укуса, пожалуйста… «Слепок… — Сергей пролистал все экспертизы, но не обнаружил того, что искал. — Неужто Ванька забыл заключение сделать?» Оперативник набрал номер судмедэксперта. — Валюш, — трубка была снята после восьмого гудка. Сергей сразу перешел к делу, — тебя вчера Ваня просил слепки зубов сделать, там что-то есть? — Я сейчас занята, слепки я скидывала Ване. — проговорила девушка, зажимая телефон между плечом и ухом. — Разве он ничего не сказал? — Нет, видимо, забыл. Ладно, спасибо, не буду отвлекать, — ответил тот, и как только распрощался с моргом, позвонил в лабораторию, где о слепках, оказывается, даже ничего и не слышали. Он подождал, пока Амелина включит компьютер Ивана и просмотрит последние сделанные им запросы и экспертизы. Много времени это не заняло. Очень скоро они узнали, что Тихонов еще вчера провел анализ и модернизировал челюсть убийцы, однако никаких заключений не сделал, хотя даже невооруженным глазом можно было рассмотреть дефекты зубов. И тем же невооруженным глазом можно понять, что это серьезная улика, о которой просто забыть было невозможно. Через пару минут модель челюсти уже была отправлена на мобильный оперативника. Тот в свою очередь описанные Оксаной дефекты увидел не сразу, а когда увидел, предположил о погрешности, которая могла возникнуть из-за накладных клыков. Однако ее девушка отвергла совершенно точно уже через несколько минут. — Я вообще не уверена, что это человеческая челюсть, — сказала она. — Мало того, что она вытянута, как у зверя какого, так еще если уменьшить клыки до нормальных размеров, то челюсть получается необыкновенно большой. Возможно, это специальная конструкция, сделанная убийцей. Пока наверняка ничего утверждать не буду, я этим сейчас займусь. — Понял. Передай Рогозиной, — коротко ответил Майский, после чего из трубки донеслись короткие сигналы. Сергей забарабанил пальцами по рулю. Задумался. В самом деле, о таком забыть было сложно, тем более что Тихонов никогда ничего не забывал, так почему же не сказал? Хотел бы скрыть — уничтожил бы данные, да так, что никто этого даже при желании не узнал. Эта мысль была молниеносно отброшена. Не связаны ли случаем паранормальные укусы со внезапным уходом программиста? Мог ли он найти то, что заставило его уйти? Майский встряхнул головой, не допуская даже шанса подумать о том, что Иван мог быть как-то замешан в деле. Повернул голову вправо, за забор, остановил взгляд на месте, где недавно видел высокого блондина. Блеск зеленых глаз вдруг перемешался с карим. Два образа странно закружились в голове, сливаясь в нечто общее. — Черт, — он отвел взгляд. — Что-то здесь не так. Неправильно все это. Чего-то очевидного мы не видим. Чего?.. Ваня бы увидел. Ваня бы увидел… Ваня увидел. Хакер всегда был педантичен и внимателен к деталям. Стоит только обратить внимание на те моменты, которые кажутся незначительными, как часто они оказываются ключевыми в разгадке. Или может быть, просто нужно было посмотреть на ситуацию с другой стороны, чтобы увидеть то, что прежде было незаметно. Кажется, ему это вещали мэтры стихий еще на первом курсе, вдалбливающие в юные головки магов важность соблюдения деталей в сие великом искусстве. Знание, которое долгое время многие не могли усвоить. Хорошее было время. Спокойное. В этот раз Ваня увидел, потому что знал больше. Сергей снова попытался дозвониться до хакера, но безуспешно — теперь тот был не в сети. Поверить в то, что у него сел телефон, было бы слишком абсурдно. Программист и без мобильного в рабочем состоянии? Равносильно сапожнику без сапог. И неприменимо к Ивану. Впрочем, Майский уже мог догадаться, куда он поедет после места преступления, учитывая факт того, что Рогозина уже знает, что утаил хакер, а дозвониться до него не представляется возможным. Сергей отбросил мысли и снова вонзился глазами в бумаги. Шерсть летучих мышей… Что, если убийца одержим темой вампиризма? Создал себе челюсть, добыл шерсть, может, даже как-то контактирует с нетопырями, выкачал кровь каким-нибудь насосом или вакуумом, черт его знает. Сумасшедшие — а в сумасшествии убийцы Майский не сомневался — люди часто используют свои идеи для совершения убийств. Это придает им известность. Вся Москва уже говорит об этом деле. Просмотрев документы еще раз и не найдя ничего, что могло бы пролить свет или хотя бы лучик во тьму, оперативник завел машину. В душе затаилось въедливое ощущение того, что Иван что-то знает, а его внезапный больничный связан с происходящим в городе… Панорама на улице была как обычно: серая, мерзкая, тоскливая. На лобовое стекло слегка моросило. Прохожие спешили куда-то, машины мчались, светофоры мигали. Но внутри что-то не давало покоя. Возможно, ответы, которые обязаны скрываться где-то в тех документах, которые он уже изучил. Возможно, мысль того, что Иван знает больше. Возможно, город скрывает намного больше тайн, чем кажется на первый взгляд. На месте убийства, как и на предыдущих двух, Майский ничего сверх желаемого не нашел. Автобусная остановка — даже если что-то и было, то уже давным-давно затоптали. Камер здесь не висело. Удивительно! Сергей сделал снимки, снял отпечатки, хоть и понимал безнадежность этой операции, просветил асфальт и стены ультрафиолетом, подобрал несколько относительно свежих сигарет, под одной из которых внезапно обнаружил пятнышко крови. Подозвал лейтенанта. Тот запротоколировал. Сам Майский снял со спины фотоаппарат. Щелчок. Снимок. Взятие с асфальта образца ватной палочкой и анализ на месте. Кровь принадлежала убитой, но в ней содержалось неизвестное соединение. Майскому до химика было как до Хабаровска пешком: особо не раздумывая, он отправил данные в лабораторию и осмотрелся вновь, однако больше ничего найти не сумел, хоть и провозился на месте еще добрый час.***
Данные и фотографии, высланные Майским, получил Белозеров и сразу узнал химическую формулу. В изумлении он вскинул брови. В висках застучала кровь, отражая удары в лоб. Он сжал кулак так, что на ладонях остались дуги от ногтей. Навороченная аппаратура сумела обнаружить яд вампира. Яд, который не каждая лаборатория иных определить способна. Стоит признать, Люди неплохо развились. Хотя он готов был поспорить, что маг поколдовал над техникой. Задерживаться здесь дольше он не планировал. Из-за слепков в компьютере полукровки поднялся шум, а этого он не любил — половина офиса стоит на ушах в попытках таки дозвониться до хакера, а вторая половина — ломает голову над конструкцией челюстей. Какие наивные! Они свято уверены, что их убийца настолько фанатичен, что сконструировал себе целую челюсть, а хакер настолько глуп, что, по их мнению, еще находится дома. Их действия напоминали ему барахтанье слепого котенка в воде. Они недооценили сообразительность мага. Он тоже недооценил. Провал будет стоить ему жизни. Провал, о котором еще долго будет ходить смердящий слушок. Будет еще долго ходить и вонять после его смерти. «Как же так получилось, что вместо порученного ему полукровки он оказался этим полукровиком проклят?» Да дьяволы его знают! Но другого объяснения разрываемой его изнутри боли он не находил, поэтому был уверен в сложности природы заклинания и сложности его излечения. Впрочем, он уже решил, где затаится. Пора дематериализировать от сюда и как можно скорее, да куда подальше, чтобы его магический остаток успел развеяться прежде, чем на него выйдут охотники. Повторять участь следопытов, не настигших мага у самого портала, совсем не хотелось. И жив он еще только потому, что Повелитель полагает, что он установил над магом контроль. — Чего хмурый такой? — со спины к нему подошла девушка и загрузила пробирки в центрифугу рядом. — Помочь может тебе чем? — Майский нашел кровь на месте убийства Журавлевой, а вместе с ней вот такое вот соединение, — учтиво проговорил Белозеров и указал на свой экран. — Как тебе формулка? Блондинка оказалась в легком недоумении. — Может… наркотик новый? — Не думаю, — покачал головой мужчина. — Здесь содержится анабазис. — Чертовщина какая-то… — Оксана отпрянула от экрана, сложив руки на груди. «Пора», — подумал Белозеров, глядя на экран, и резко сорвался с места. — Ты куда? — Перекурить. — Ты же не куришь… Сергей вышел из лаборатории, проигнорировав девушку. Легкий халат взвился от быстрого шага лаборанта. Светло-карие глаза, смотревшие прямо вперед, перелились стальным, холодным блеском. Избегая встреч с людьми, он торопился к черному входу, где была неисправна камера. В переполохе про нее совсем забыли. Тяжелая дверь позади захлопнулась, а морось начала капать на лицо, окутывая прохладой. Мужчина взглянул на затянутое облаками небо и произнес заклинание. Вспышка. Тело Белозерова дернулось вперед, словно кто-то резко выдернул нечто из его груди. В первое мгновенье он забыл, как дышать. А вслед за первым, желанным вдохом последовала боль, пронизывающая и застилающая глаза. Почти парализованный, он повалился на колени. От пульсаций, бьющихся и разбивающих черепную коробку изнутри, из носа потекла кровь столь стремительно, что Сергей, прежде чем погрузился во мрак, даже не успел этого заметить.***
Не успел Майский вернуться в офис, как Рогозина попросила его по дороге заехать за Иваном. Он не удивился, с охотой согласился. Только Сергей не был уверен в том, что застанет хакера дома, иначе бы тот уже давно зарядил телефон, который у него, возможно, действительно сел. Двери лифта с грохотом раскрылись. Оперативник вышел из кабинки и направился к знакомой двери. Сергей постучал. Снова. Но за дверью так и не донеслось ни шуршания, ни шагов. Майский уже хотел уходить, но перед этим коснулся металлической ручки и потянул вниз. Дверь легко поддалась. Опер на мгновение опешил, но вдруг его обдало холодом. Сердце сделало кувырок. «Черт, неужели действительно произошло что-то? Неужели он действительно снова влип в какие-то неприятности и никому об этом не сказал? Как же это свойственно его натуре — влипать во всякое дерьмо!» Майский, затаив дыхание, приоткрыл дверь и зашел внутрь, не успев удивиться тому, как он со своими внушительными габаритами протиснулся в такую маленькую щель. В нос сразу ударил металлический запах. Потом он увидел. Взгляд оперативника беспомощно скользнул по помещению. Группа пятен дугообразно поднималась по стене и дотягивалась до самого потолка. Полки комода выдернуты с мясом, сам комод рассыпался в щепки. Зеркало в коридоре разбито на мелкие осколки, отражая лишь обрывки прошлого. Сергею в самом деле показалось, что он увидел там какое-то неуловимое движение. Он огляделся, но ничего и никого не обнаружил. В квартире царил мрак. И хаос. Сергей онемел. Перед ним вспыхнула картинка из прошлого. Круглов нехорошо присвистнул. — Лучше заткнись, Петрович. И так тошно. Когда дверь приоткрылась, взгляд их упал на полное безобразие. Хоть Ваня и жил один, обычно у него царил какой-никакой, но порядок. Не борец за идеальную чистоту, но и холостяцкий хаос он не любил. В этот раз вместо аккуратного и уютного жилища глаза Сергея столкнулись с самым настоящим полным хаосом. Совсем как сейчас. Комната была перевернута с ног на голову, словно похитители в эйфории искали спрятанный не один миллион валюты. Обыскали каждый уголок, но не нашли того, что искали. Ивану хватило жизненного опыта, чтобы догадаться не прятать симку на люстре, в бачке унитаза, мягкой мебели, цветочном горшке — правда, такого у хакера и не было, что удивительно для биолога, — или лепить внутрь стенки системника, который разобрали в самую первую очередь. Мебель была перевернута и повалена, ящики выброшены на пол, рамка с единственной фотографией на столе разбита вдребезги. Единственным источником света был тускло горящий светильник, который освещал мрачную картину бардака — программиста застали за компьютером, что, впрочем, не было удивительно. Пятна крови, багровевшие на полу, наводили на тревожные мысли. Окровавленное лезвие кинжала, оставшегося в черной луже на ковре, говорило о том, что кто-то определенно был ранен. И ранен серьезно. Кто бы мог поверить, что кинжал принадлежал хакеру, а кровь на нем окажется не Ивана. Именно это и спасло его. Майский отмер, когда внезапно свет, проникавший из коридора, перекрыла чья-то тень. Опер молниеносно распахнул дверь, выставляя перед собой пистолет, однако в коридоре было пусто. Он вышел на лестничный пролет, вытягивая перед собой руки с табельным, вслушиваясь в мертвенную тишину подъезда. Внизу скрежетала когтями кошка. Этажом выше или ниже в квартире лаяла собака. Лифт стоял на месте. На лестнице никого не было. Майский вернулся в квартиру. Прошел в спальню. Еще группа пятен на стене и полу. На столе стоял недопитый кофе, чашка разбита, а жидкость разлилась по поверхности, оставляя черное пятно. Вещи разбросаны не были, значит, ничего не искали. Погром, разбитые вещи и мебель. И кровь. Одно другого краше. Сергей осматривался. Под ногами хрустели осколки, шуршала бумага, нарушая тишину. Майского передернуло от этого неслышного шума в тихой комнате, полной подсыхающих пятен крови. Окна были зашторены, свет выключен. Ни малейший луч не мог сюда протиснуться. За свою жизнь он сталкивался с грозными убийствами и ужасами, которые превращают трупы в неразличимые обезображенные массы. Но никогда Майскому не приходилось представлять, что он столкнется с чем-то подобным в квартире своего друга. Нет, не так. Он ужасно не хотел снова сталкиваться с чем-то подобным в квартире Вани. Сергей осматривался. Пока не увидел на полке наушники. Наушники… Сколько он знал Ваню, тот никогда не ходил без них. Они могли висеть на его шее просто как атрибут, могли быть разряженными или просто не использоваться долгое время. Тихонов говорил, что просто привык к ним и без них непривычно — ничего не висит на шее. Если он оставил их, не вернулся за ними, если забыл, значит, ему было определенно не до музыки и образа. Он вспомнил странные нотки удивления в голосе программиста в морге. Как он рассматривал укус и как спрашивал о крови на месте убийства. Тогда он ничего особенного не заметил, обычный профессиональный интерес и вполне оправданное удивление — он тоже был удивлен, но сейчас Сергею почему-то показалось, что тогда его посетила какая-то мысль, которую он никому не озвучил. Тихонов определенно что-то знает, определенно чем-то был обеспокоен. Внутри у Сергея словно что-то обрывалось и падало в бездну, он изо всех сил старался игнорировать багровый цвет вокруг.