божественное наказание

Фёдор продолжал безжизненной тушкой лежать на чужом плече, чуть подрагивая от холода, пока они не пришли. Веки парня слегка задрожали, но вколотое вещество не позволяло брюнету прийти в себя раньше времени. Парень не отчетливо, но слышал разговоры людей вокруг, стараясь уловить хоть крупицы столь нужной сейчас информации. Он понимал, что если не сбежит, его слабое тело может просто не выдержать, и тогда гений стратегии умрет. Это будет весьма некстати для обоих сторон, благо хоть в чем-то их мнения сходились. В сознании Достоевского была полная темнота, что подавляла своей густотой и выглядела слишком неестественно. Скука окутала брюнета с головой, ведь его упокоенный мозг был не в силах полноценно мыслить и пытаться искать выход из ситуации, в которой он невольно оказался. Фёдор почти не шевелился, лишь изредка от яркого света дрожали веки, но открываться они пока не собирались. Как бы не хотелось сейчас прийти в сознание, Достоевский понимал, что это ничем хорошим для него не кончится, так что стоит наслаждаться пребыванием в столь спокойном месте, как его внутренний мир. Фёдор не понимал, как относится к тому, что сейчас творится с его телом, но вес ошейника на шее он почувствовал даже сквозь пелену сна, заволакивающую сознание. Слегка прищурив все еще закрытые глаза, парень вновь замер, видимо, уходя уже в фазу сна. Никогда он так не любил тишину, как сейчас. Брюнет знал, что скоро все это безмолвное блаженство закончится, и для него явно наступит аж, пусть он пока и даже не понимал, где и с кем находится. Ужасное чувство - ты жив, но твое тело будто отделилось, ты не можешь быть им и действовать. Остался только твой разум, да и тот сильно затуманен. Ощущение, что ты попал в иной мир, но затерялся по пути и находишься теперь в пустоте, в полной и темной пустоте, где, как бы ни хотелось, ничего увидеть не сможешь. Спустя 15 минут после их прихода в себя, Фёдор все же открыл глаза, пусть и с трудом. Веки казались ужасно тяжелыми, открывать глаза не хотелось. Брюнет сразу же Зажмурился, не привыкший к яркому свету помещения, в котором оказаться. Пару минут просидев так, он все же вновь осмелился открыть глаза и посмотрел сразу же, будто чувствуя, в упор на парня, сидящего в углу. Взгляд фиалковых глаз скользнул по собеседнику, подмечая каждую деталь, а потом остановился на глазах. Альберт слегка задумался, смотря в потолок. Что, если Фёдор решит молчать до самого конца? Хотя, вряд-ли такое может произойти. Ещё не было таких людей, которые не раскололись под давлением Альберта. Но в том-то и суть, что людей. Достоевский в глазах шатена был кем угодно, но явно не человеком. — где я.? Раздумья полностью поглотили мужчину, но вдруг оглушающую тишину в комнате нарушил голос Фёдора. Альберт перевёл на него взгляд и, обнаружив, что фиолетовые глаза смотрят прямо на него, слегка нахмурился. Не по себе, когда на тебя направлен взгляд, буквально прожигающий насквозь. Проще говоря, Фёдор будто смотрел не на шатена, а в его душу. Альберт нарочно промедлил с ответом, лишь ухмыльнувшись в ответ. Хоть Достоевский и не мог ничего сделать, перспектива, что он просто так уничтожит мужчину одним касанием, если окажется на свободе, отнюдь не радовала. Он потер переносицу и поднялся на ноги, смотря куда-то за спину Достоевского. – Хмм, ну.. Сейчас ты находишься там, где тебя никто не найдет, не услышит и не увидит. За исключением меня. - Альберт снова самодовольно улыбнулся и подошёл к Достоевскому, остановившись примерно в метре от него. - теперь ты должен будешь рассказать мне всё. Смекаешь? Фёдор продолжал сверлить явно не доброжелательным взглядом лицо Альберта, чуть хмурясь. Ему уже не нравился этот парень, что лишь усиливало ощущение дискомфорта в этой комнате. Тоска и запах крови в этом помещении буквально были везде, в каждом углу, и Фёдор подумал, что надо бы попытаться вырваться из этого кошмара. Чуть дернув прижатыми руками и ногами, брюнет понял, что просто пытаться выбраться бесполезно с его физической подготовкой. Нет, он не жалел, что не занимался физической культурой, он просто хотел проверить свою выносливость к пыткам. Конечно, Достоевский знал, что на него охотятся, и попался почти намеренно. — да ладно? Хм…даже интересно стало, что это за волшебное место такое. И нет, не смекаю, я не собираюсь ничего говорить. - Фёдор слегка нахмурился, показывая, что ему это явно не нравится. Он ненавидел быть привязанным или пришпиленным куда-либо, когда возможности лишний раз пошевелиться попросту нет. Еще и ошейник изрядно давил на горло, что тоже отвлекало. Шатен взял в руки какой-то пульт всего с двумя кнопками и колёсиком посередине. Ясно было, что только с помощью него можно управлять как раз-таки металлическим ошейником. Альберт нажал на зелёную кнопку и слегка повернул колёсико вправо. На ошейнике загорелся красный огонёк. Это означало то, что он начал свою работу. Так как пока что мощность была минимальной, Фёдор мог ощутить лишь появившееся напряжение и покалывание в теле. Большего пока и не требовалось. Всё «самое вкусное» будет потом. Почувствовав легкое покалывание во всем теле, Фёдор вновь поднял взгляд и заметил в руках мучителя пульт. Сразу же поняв, что это все ошейник, что так тяготил его здесь пребывание, Достоевский шелохнулся немного в сторону, пытаясь избавиться от навязчивого покалывания, особенно сильного в кончиках пальцев. – Можешь пока расслабиться. Как минимум, пока есть такая возможность. Считай, что через десять минут её уже не будет. - произнес Альберт с очень самодовольным выражением лица. — Оу, такая самоуверенность. С самооценкой тоже все в порядке, как я погляжу. Ну что ж, попробуй, не стану тебе запрещать, но не думай, грешник, что тебя потом не настигнет месть за содеянное. - ответил Фёдор, ухмыляясь. Альберт обошел Достоевского и оказался за его спиной, проверяя, всё ли закреплено так, как нужно. Кто знает, что придумает этот гений. Удостоверившись, что всё так, как должно быть, мужчина подошёл к столику и взял в руки довольно большой, но узкий кусок ткани и пузырек с чем-то. Достоевский тоже хищно ухмыльнулся, после переводя взгляд себе за спину, чтобы видеть, что делает Альберт. Получалось плохо, но брюнету это и не сильно было нужно, он лишь хотел знать примерное местоположение шатена. – Ну что ж, дорогой мой.. Начнем? - лицо озарила хищная улыбка, такая же, как когда Альберт только увидел тело Достоевского. - сейчас, для начала, ты должен поведать мне полный список членов твоей организации. Конечно, мои люди знают многих. Но я уверен, что у тебя полно козырей в рукаве. Шатен вернулся к парню и достал ножик, не сводя с жертвы взгляд. — начнем! И что с того? Ты правда думаешь, что я просто передам тебе весь список? Тогда ты до ужаса смешон, мой дорогой друг. Не все так просто в этом мире, знаешь ли. Лишь богам уготована судьба, которую они могут предсказать. Но отнюдь не простым смертным. Ты не получишь списки. - последнюю фразу он произнес куда тверже, чем любой другой человек в его положении. – К слову.. Не надейся, что я начну пытки с выдирания волос или выбивания зубов. Это скучно и заезженно, не находишь? Нет, конечно я и это сделаю. Возможно. Только потом. А сейчас.. Альберт одним движением разрезал одежду на правой руке Фёдора и, избавившись от лишней ткани, обернул место чуть выше запястья тканью, которую уже успел намочить содержимым баночки. Как раз в ней была горючая жидкость особого состава, которая была не такой вонючей и могла гореть гораздо дольше, при этом не позволяя огню распространяться дальше. Фёдор внимательно наблюдал за его действиями, пытаясь на запах определить, что это и чем пропитана тряпка. Снова попытавшись выдернуть руку, но поняв, что смысла в этом не больше, чем в шутках Гоголя, Достоевский все же прекратил столь жалкие попытки побега. — о, я и не надеялся. Знаю я тебя, грешник, и знаю, какими ты пользуешься методами. Будет интересно ощутить все это на себе! Заезжено, до ужаса скучно и муторно, да. Впервые я с тобой согласен за этот вечер. – Вот так вот. Советую тебе рассказать всё сразу, иначе твоим мукам не будет предела. Так или иначе, ты отсюда не выйдешь. Ни живым, ни мёртвым. Я не позволю тебе умереть. В любом случае, ты останешься здесь навсегда. Даже если мне придется потратить на тебя недели, месяцы и больше, не имеет значения. Поверь, я сделаю всё, чтобы ты страдал. Альберт старался говорить как можно внушительнее, дабы произвести на жертву самое неприятное впечатление из всевозможных других. Он сделал небольшой шаг назад и достал из кармана зажигалку, не сводя сосредоточенный взгляд с Достоевского. — Ухты.. звучит довольно захватывающе, не находишь? - говорит Фёдор, как истинный мазохист. Он, в отличие от Осаму, обожал боль, а потому будет лишь рад подчеркнуть для себя из этих пыток что-либо новое. — не выйду отсюда, говоришь? Ты думаешь, отсюда так трудно сбежать? Хм… проверим это чуть позже, милый. И что же ты собираешься делать, м? Хочешь поджечь меня? Фёдору не было ни капли страшно, его напротив все это ужасно забавляло. Хотелось знать, что может сотворить с его телом столь опытный парень. – Ага, с самооценкой лучше не бывает. - Альберта слегка напрягали речи Фёдора о боге, грешниках и всём прочем, но он ничуть не подавал виду. - да я тоже сейчас гонюсь скорее не за информацией, а за тем, чтобы узнать сколько ты сможешь продержаться. Мне интересно, действительно ли ты настолько силен. "- хотя.. кого я обманываю? Мне же действительно нужна только информация. Тц, чёрт.." - подумав о том, что Альберт подверг обману не только Фёдора, но и себя, он слегка разозлился на собственные мысли и стиснул зубы.