***
Jim Yosef feat. RIELL — Hate You
— Нам тебя сидеть доебывать или сам расскажешь, как прошел твой первый рабский день? Киба уже давно не испытывал желания ударить человека без повода, но это не распространялось на Хидана — его хотелось прикладывать башкой к любой подвернувшейся под руку поверхности до потери сознания, чтобы он, наконец, заткнулся и перестал нести первое, что на ум взбредет. Вот только Инузука и этого не мог: Хидан был ему как брат — ну, тот самый, которого хотелось прибить или спровадить в детдом. — Если отмалчивается — значит херово, — рассудил Дейдара, жадно присасываясь к бутылке пива. — Твою мать… — Хидан откинулся на спинку дивана, широко расставив ноги, — я так и знал, что она страшная. Киба глухо усмехнулся, откупорив очередную бутылку светлого нефильтрованного, и сделал пару небольших глотков. — Вообще-то, наоборот. Она пиздец красивая. Он подался вперед, дико выпучив глаза. — Да ладно?! — Серьезно. Вот только от нее таким неприятным холодком веет… — Инузука поежился, — аж до мурашек. — Ну а че ты хотел, — хохотнул Дей. — Богатенькие все такие. От жиру бесятся, вот и ебальники вечно недовольные. — Наверное, — Киба пожал плечами. — Только ее сестра вполне нормальная девчонка, как мне показалось. — У нее еще и сеструха есть? — Хидан присвистнул, снова откидываясь назад. — Да ты в малине, чувак! — Я бы так не сказал. На этих барышень мне даже смотреть лишний раз противопоказано. Говорят, для здоровья вредно. Но мне как-то поебать. Главное, чтобы платили, как положено. А остальное я как-нибудь переживу. — Поддерживаю, — откликнулся Сасори, натирая покрытую лаком деревянную голову куклы-марионетки собственного изготовления — создавать различные куклы на нитях было его излюбленным хобби, но стоит заметить, что на этом он и деньжат порой неплохо рубил. — Тебе сейчас о заработке надо думать, а не оценивать чьи-то внешние данные. — А ты-то помолчал бы, — Хидан допил остатки пива, следом громыхнув дном бутылки по столу, отчего Сасори чертыхнулся и любовно погладил потревоженную куклу по безволосой лоснящейся голове. — Куколд-любитель. — Ты хотел сказать кукловод? — сощурился Дейдара. — Нет, я хотел сказать то, что сказал. — Вот урод недоношенный… Киба рассмеялся, украдкой глянув на Сасори, чье выражение лица оставалось сосредоточенным и от слов Хидана ничуть не переменилось. Да и правильно: обижаться на дураков — дело неблагодарное. — На себя посмотри, чучело ебаное, — перегнувшись через охаянного друга, Хидан со всей дури хлопнул Дейдару по спине, после чего тот взвыл на высоких частотах, выгибаясь дугой, и свободной рукой впился в плечо Сасори. — Я каждый гребаный день своей гребаной жизни жалею, что решил жить с вами, придурками, на одной территории, — покосившись на хмурого Хидана и хнычущего Дейдару, пробурчал Инузука. Киба, может, и рад бы жить один-одинешенек, что с ним уже случалось после того, как он покинул дом матери, но сейчас такую роскошь себе позволить не мог. До него быстро дошло, что так на долгожданный переезд копить придется дольше, чем хотелось бы, поэтому Инузука съехался с друзьями, и они разделили арендную плату на четверых. Все были довольны таким решением в материальном плане, но порой общая бытовуха или банальное недопонимание становились яблоком раздора в этой семейке названых братьев. — А я жалею, что вообще с вами связался, — не остался в долгу Сасори, пренебрежительно отодвигая пустую пивную бутылку в сторону. — Хорош уже мозга ебать, умники, — вновь взбеленился Хидан. — Можно подумать, я от вас кипятком ссусь. Недолгое молчание — и компания друзей разразилась хохотом. Мало ли, что они там могли сболтнуть, в сердцах-то, но по-настоящему ценили свою проверенную годами и обстоятельствами дружбу. Только самые близкие люди смеют позволить себе прямо высказываться в адрес друг друга и при этом не опасаться последствий. Вот если бы кто другой того же Сасори вздумал оскорблять, Хидан первый бы вцепился ему в глотку. Только он имеет право сказануть что-нибудь нелицеприятное в адрес друзей, а чужим даже косого взгляда с рук не спустит. Такое, к слову, уже было и не раз. — Киба, а ты когда в последний раз к мамке заходил? — вдруг поинтересовался Дейдара, швырнув кость от куриной ножки в пустое бумажное ведро. Инузука задумчиво почесал подбородок незаляпанной жиром рукой и впился зубами в мясо птицы. — Давненько. — А ты че спросил-то? — нахмурился Хидан. — Да я Хану видел на днях, — объяснился Дей, подцепив двумя пальцами очередную куриную ножку. — Все пытался сказать, но из башки вылетело. Киба смял в руке салфетку, тут же запустив ею в ведерко. — Где? — Да возле тату-салона столкнулись, я как раз с работы освободился, — он хлебнул немного пива и, облизнувшись, продолжил есть. — Мы особо не поговорили — так, парой слов перекинулись. Она с покупками была и на автик торопилась. Сказала, ждет тебя дома. — Дома, — Инузука едко усмехнулся, в три погибели сгорбившись над горсткой костей на салфетке перед собой. — Вряд ли то место, откуда тебя вышвырнули, как собаку, можно назвать домом. — Только не загоняйся, Киба, — вкрадчиво произнес Сасори, наконец, всерьез заинтересовавшись разговором и отставляя в сторону свою куклу. — Зацикливаться на прошлом — равно лишить себя будущего. — Я бы сказал, что он перегнул с пафосом, но все по факту, — заметил Хидан и протянул руку к плечу Инузуки. — Просто забудь. Все равно ничего не попишешь. — Знаю, — вяло откликнулся Киба. — На днях получу от Хьюг что-то типа аванса и наведаюсь к ним. С пустыми руками идти не варик, да и сунуть матери копейки — тоже такое себе. — Скажи, когда соберешься, чтобы я прикупил чего покрепче. Тебе явно понадобится. Дейдара без промедления замахнулся на Хидана кулаком, гневно поджав губы, а тот лишь прошептал: «а че, не так, что ли?!» — Закрыли тему, — отрезал Инузука, и после этих его слов никто из присутствующих бы не посмел завести ее вновь. — Че там тренер? Про меня не спрашивал? — Вообще нет, — отмахнулся Дейдара. — Буркнул чето типа «а ему костюмчик не жмет?», но это больше в шутку. А шутить он не особо умеет, сам знаешь. — Как сказать, — засомневался Сасори. — Раз в год и палка стреляет. Дейдара насмешливо хмыкнул. — Точно не у тренера. Друзья снова в один голос рассмеялись, и даже Киба, слегка омраченный охватившими его мыслями о матери, смог немного забыться. Невзирая на моральную усталость, подаренную первым рабочим днем на новой работе, он решил растратить остатки энергии на беспечные разговоры с парнями, что больше не затрагивали ни щекотливых тем, ни рабочих вопросов, ни даже тренера, который вечно не сходил у них с языка. Так и просидели до ночи, пока не закончилось пиво и всевозможные матерные выражения в словарном запасе Хидана. Следующий день для Кибы выдался свободным. Разве что, вечером ему нужно было привести служебный Мерседес в идеальный вид, так что с самого утра он отправился на тренировку с Сасори — тот единственный бездельничал, пока Хидан трудился в мотосервисе, зашиваясь от наплыва клиентов, а Дейдара зарабатывал себе на хлеб тем, что оставлял свой след на чужих телах в небольшом круглосуточном тату-салоне неподалеку. Инузука снова взялся мучить тренера вопросами по поводу своей должности телохранителя, но Мадара ничего толкового так и не сказал — лишь выбесил Кибу равнодушным «решай сам». Ну, Киба и решил. Выбора-то все равно не было: такие деньги на дороге не валяются. А деньги ему ой как нужны. Утро пятницы Инузука встретил раньше самых неугомонных жаворонков: сходил в душ, аккуратно собрал назад часть еще влажноватых волос резинкой с опрометчивой мыслью «по дороге досохнут» и убедился, что его рабочий костюм и туфли отличались особой опрятностью. Захватив с собой скудный перекус, он сверился с расписанием Хинаты Хьюги и прыгнул в автомобиль, довольно заметив, что успел выйти из дома с небольшим запасом времени. Хината и в этот раз не заставила себя долго ждать: за пять минут до назначенного часа показалась у ворот особняка Хьюга и, закинув в салон Мерседеса сначала свою сумочку, поспешно забралась в машину сама. Киба выдал дежурное «доброе утро!», и когда она ответила ему тем же, тронулся с места. Ехал неспеша — не дай Бог чем не угодить дочери босса! Хината по своему обыкновению молчала, то уставившись в телефон, то в окно на плавно проносящиеся городские пейзажи. Порой Инузуке хотелось как-то разбавить застывшее в салоне безмолвие, но при мысли об этом он тут же себя одергивал. Правильнее будет прибавить громкость радио, чтобы кроме тихого урчания мотора и редких звуков блокировки Хинатиного телефона слышать что-то еще. Однако Киба не торопился. Решил сперва спросить ее мнения на этот счет. — Я могу сделать радио погромче? Хьюга откликнулась не сразу. Оторвалась от экрана смартфона и коротко взглянула в зеркало заднего вида, куда уже вовсю смотрел Инузука. — Да, если хотите. Он кивнул и легонько крутанул колесико регулировки громкости, после чего очередная новинка с популярной радиостанции послышалась отчетливее. — Скажите, если нужно будет сменить музыку. — Мне как-то все равно, — уже не глядя отозвалась Хината. С музыкой ехать определенно было приятнее. Киба решил, что если каждый день будет слушать радио, то ненароком заучит все новомодные музыкальные композиции наизусть. Полезного, конечно, мало, но зато крыша не поедет от гнетущей тишины в салоне. Хината освободилась нескоро. Почти весь день провела в студии звукозаписи, где они с оркестром работали над новой пластинкой с неоклассическими произведениями различных современных композиторов. Они с Ино пару раз выходили в кофейню на углу здания студии, дабы как следует напичкать себя кофеином: их любимые шоколадные батончики прекрасно сочетались с ароматным латте самого большого объема из всех предложенных заведением. Киба мгновенно реагировал, едва Хьюга появлялась в поле его зрения, и выскакивал из машины, припаркованной у самого входа в студию, пока она неожиданно не решила со всей строгостью обозначить, что ему не следует таскаться за ней везде и всюду. «Может, вы со мной еще и в уборную станете ходить?» — густо нахмурившись, язвила она. Инузука тогда мгновенно ретировался под тихие смешки Ино, что, стоит заметить, все не сводила с него глаз, а вместе с тем крепко задумался: ему действительно стоит выполнять указания своей подопечной или безопаснее будет следовать наказу Хиаши Хьюги, что твердил не выпускать его дочь из виду, насколько это возможно? Яманака игриво толкнула подругу в плечо, когда они вновь остались вдвоем в небольшой перерыв, и Хината не то что насторожилась из-за этого — скорее, раздражалась. Знала, отчего у Ино такой кокетливый вид. — Ну ты даешь… — протянула она, заправив волнистую прядку волос за ухо, на мочке которого блеснула золотая сережка с вкраплением драгоценных крошечных камешков. — Сказала мне, что твой новый надзиратель такой же, как и все, а на деле — красавчик, каких поискать! — И что с того? — постукивая пальцами по пластиковой крышечке кофейного стаканчика, пробормотала Хьюга. — В общем-то, ничего, — отмахнулась Ино и, насупившись, исподлобья глянула на Хинату. — Я совсем забыла, что тебе больше голубоглазые блондины нравятся. Она с явной претензией уставилась на Яманака и всем телом напряглась, крепко стискивая в руке стаканчик. — Опять ты собираешься учить меня жизни? — Пф, — Ино скривилась, сбросив свой опустевший стакан в урну у диванчика, где они с Хинатой сидели, — больно надо. — Буду премного благодарна, если ты избавишь меня от этого, — решив пойти на мировую, многим мягче проговорила она. — Угу, — Яманака поднялась на ноги и отдернула на себе бежевую клетчатую юбку, что носила в комплекте с таким же укороченным пиджачком, — я приму к сведению. Сегодня снова к нему пойдешь? — Пойду. Этого короткого ответа Ино с лихвой хватило, чтобы в очередной раз разочароваться. Видимо, ни ее наставления, ни осторожные высказывания Ханаби, с которой они придерживались единого мнения касательно Наруто и их с Хинатой «отношений», никогда не окажут на нее должного воздействия. Так и поссориться недолго. — Делай как знаешь, — с прежней улыбкой пролепетала Ино, и этими словами поставила точку в этом так толком и не начавшемся разговоре. Хината же была уверена: она знает, что делает. В конце концов, встречи с Наруто создавали иллюзию того, что она не одинока. Да и нужно ей было всего-ничего: обыкновенного человеческого тепла и немного мужской ласки, которые Узумаки мог ей дать и когда-то делал это, как Хинате казалось, искренне. А ключевое здесь: казалось и когда-то. — Мне нужно было просто сыграть свою партию, но из-за того, что у меня ладони вспотели, пальцы так и соскальзывали с клавиш этого крохотного электронного пианино. — Ага. — Я думала, мы быстро управимся, все-таки, спозаранку туда приехали, а вышло как всегда. Мне кажется, сегодня я употребила недельную норму кофе! — Угу. Хината раздраженно поерзала на холодных простынях, увернувшись от настойчивого поцелуя Наруто. Это было довольно непросто, учитывая, что он нависал над ней сверху и всем своим тяжелым телом придавливал ее к матрасу. — Звукорежиссер раз десять орал «сначала!», и к концу дня его голос гудел у меня в ушах. Клянусь, я слышу его даже прямо сейчас! — Хьюга взялась за плечи Узумаки в попытке оттеснить его от себя. — Наруто, а ты меня вообще слушаешь? Он вскинул на нее голову, прежде блуждая губами по ее уже влажной шее, и тряхнул встрепанной шевелюрой. — Если честно, вообще нет, — Наруто мимолетом огладил плечо Хинаты и спустился ниже, тщетно надеясь уместить одну из ее грудей в своей ладони. — И кому я все это рассказываю столько времени? — Давай потом как-нибудь поболтаем? Сейчас вот вообще не в тему. Хината поморщилась, когда он впился ртом в ее сосок, надеясь хорошенько ее разогреть, и со слабым хлопком прижала ладонь к его щеке. — Наруто? Он с тяжелым вздохом ударился лбом о ее ключицы. — Ну что еще? Хината нежно ему улыбнулась и, дождавшись, когда он снова посмотрит на нее, самонадеянно предложила: — Может, мы… просто полежим вместе? Лицо Узумаки вытянулось, брови устремились к переносице, а в глазах отобразилось недоумение. — Зачем? Она мысленно вторила его вопросу, и с каждой пробегающей секундой на Хинату наваливалось все более ясное ощущение собственной ничтожности. Она чувствовала себя униженной. Стало так гадко, что хотелось волком взвыть от вмиг накатившего отчаяния. Однако за все это Хьюга по-прежнему возлагала вину лишь на себя. А потому снова уступила Наруто, снова позволила делать то, что хочет он один, дабы ему угодить. Но почему она это делала? Только бы не остаться одной? Только бы не лишиться хотя бы скудных крупиц его теплоты? Зачем? Хината блуждала по комнате совершенно пустым потерянным взглядом, пока Наруто рывками двигался внутри нее, и так было всегда. Она смотрела в дергающийся с каждым его толчком потолок, изучала глазами опостылевшие ей узорчатые синие шторы, которые давно напрашивались на стирку, бросала взор на сваленные как попало вещи на спинке стула, что было неизменным, на одиноко брошенные гантели, к которым Наруто почти не притрагивался, пропадая на тренировках, и о которые она постоянно запиналась. Хьюга изучала пространство его спальни, и абсолютно все здесь давило на нее, душило своим присутствием, вызывало страшную ноющую тоску. От пустоты и равнодушия до той самой тоски пролегал уже знакомый Хинате маршрут, которому она зачем-то до сих пор неукоснительно следовала. Это продолжалось недолго — ровно столько, сколько она была способна стерпеть. Наконец, дело подошло к концу: Наруто замер над ней, выдохнул судорожно и, небрежно отведя волосы от ее лица, спросил: — Ты все? Хината не задумываясь мотнула головой. — Не вышло. — Опять? — он поспешно выскользнул из нее, тут же сев на пятки меж ее разведенных ног, и избавился от презерватива. — Погоди малямс, и я еще разок попробую тебя расшевелить. — Больше не хочу, — Хьюга свела ноги вместе, ныряя под одеяло, чтобы прикрыть перед ним свою наготу. — Я устала. Узумаки беззлобно усмехнулся. — От чего? Ты ж просто лежала. — На что ты намекаешь? — приподнявшись на локтях, выпалила Хината. — Ни на что. Просто констатирую факт, — Наруто поднялся с кровати и сгреб с пола свое белье. — Я в душ. Хината никогда не понимала зависимых людей. Зависимых от никотина, алкоголя, от наркотиков или игровых автоматов. Ей всегда казалось, что губительные привычки можно бросить в один день, и тех, кто этого не мог или не хотел, считала слабыми безвольными существами. Но сегодня, вот именно в тот момент, когда лежа в постели Наруто всматривалась в беспросветную темноту потолка, Хьюга поняла, что сама страдает таким недугом. И если бы не недавний разговор с учителем Орочимару, который на многое открыл ей глаза, Хината бы не признала этого сейчас так открыто. Она была зависима от встреч с Наруто. Нет, не от него самого — Хинате некогда стало очевидно, что чувств к нему у нее нет. Давным-давно, когда он стал ее первым мужчиной, и она была его первой, ей думалось, что между ними расцветает любовь. А потом все встало на свои места, и Хината ничего похожего на это высокое чувство в себе не находила, что было взаимно. Но когда она стала серьезно задумываться на эту тему, любые поиски истины взялась откладывать в долгий ящик, так и не решив, как Наруто величать: другом, любовником или бойфрендом? В итоге все дошло до того, что до заветной истины ей было уже не добраться. А ведь это было просто, как дважды два, и ответ все это время лежал на поверхности. Хината была зависима не от секса с ним — это уже не приносило ей должного удовольствия и удовлетворения. Это была просто привычка. Привычка быть рядом и делить на двоих одну постель. Наверное, Хьюга надеялась, что когда-нибудь снова почувствует забытое желание быть с мужчиной и отдаваться ему со всей страстью, однако этой надежде не суждено было претвориться в жизнь. Она притворялась, что ей физически хорошо с ним, что она чувствует себя приятно опустошенной после этих встреч. Притворялась, что в упор не замечает той же пустоты в его глазах, что находила в своих, и что не реагирует болезненно на справедливые замечания Ханаби и Ино. Постоянно одно сплошное притворство — оно же стремление замаскировать разверзнувшуюся внутри нее пропасть. Сегодня притворяться не хотелось. Пусть он знает, что она больше ничего не чувствует, кроме самого факта присутствия его члена внутри нее. Пусть поймет, что тупо трахаться ей давно неинтересно. Потому что ясно как день: Наруто, кроме этого, от нее ничего другого и не нужно. А что насчет самой Хинаты? Господи, да она бы на все закрыла глаза, если бы он просто выслушал ее! Просто прижал к себе, переплел их пальцы, погладил по щеке и с упоением слушал все, что она бы ни захотела ему рассказать. Чтобы он прошептал, что у нее красивая улыбка, и больше никогда не вздумал бросить пренебрежительное «классная попка» или что-то наподобие этого отврата. Потому что ее уже тошнит от этого. Она это ненавидит. Она ненавидит самого Наруто. Вот только он ничего не поймет. Хината придет снова, голыми руками намертво задушит свою глупую обиду из-за его невнимания и ляжет в эту постель с бесплодной надеждой на то, что рано или поздно все изменится. А потом, как сегодня, с горьким привкусом на языке осознает: ее зависимость — вовсе не Наруто Узумаки и их встречи. Ее зависимость — это поиск того, что здесь ей никогда не найти.