B.o.B. feat. Hayley Williams & Eminem — Airplanes Part II
Когда первый подпольный бой закончился, и Хината вышла на улицу, проститутки-спасительницы уже не было — видимо, в легкую подцепила клиента и уже вовсю отрабатывала свои кровные. А спасительницей ее Хьюга окрестила неспроста. Она стала понемногу «трезветь»: яснее соображала, больше не ощущала той самой дрожи во всех конечностях и могла контролировать собственное дыхание. Тогда-то Хинате и пришло на ум, что идея Ханаби оказалась не такой уж дурной, а добрый жест проститутки (хоть и за деньги) и впрямь спас положение. Если бы они с сестрой не сумели попасть на бой, то Киба так и оставался бы для нее темной лошадкой. Правда, теперь у Хинаты появилось к нему еще больше вопросов, но в целом, она имела какое-никакое представление об истинной личности своего телохранителя. Хьюга ждала его неподалеку от входа, бездумно разглядывая свои коротко стриженные ногти, покрытые прозрачным лаком. За спиной хлопнули двери, и она обернулась, тут же разочарованно поджимая губы: вместо Кибы из подполья вышла нетрезвая компания, наперебой обсуждая итоги первого боя. Хьюга недоуменно покосилась на мужчин, поймав себя на мысли, что еще одного такого побоища ее сердце бы точно не выдержало, даже не будь среди участников Инузуки. Это слишком. После сегодняшнего ей и так хватит впечатлений на год вперед. Киба подобрался к Хинате тихой поступью, так что она заметила его уже тогда, когда он остановился рядом, и невольно встрепенулась. Его губы сами собой дрогнули в слабой улыбке от всего ее растерянного вида, однако сейчас Инузуке не казалось это уместным. — Ты чего так пугаешься? — прошептал он, скидывая с себя капюшон серой свободной толстовки. Хината облегченно выдохнула, дернув лямки рюкзака на плечах. — Как тут не пугаться? Ты так бесшумно подкрадываешься, — она поежилась. — К тому же… я с трудом тебя признала. — Это… мой повседневный стиль, — оттянув на себе плотную ткань толстовки, отшутился Киба. — Внерабочий образ. — Видела я твой внерабочий образ, — решила поддеть его Хината, но «повседневный стиль» своего телохранителя оценила. Впрочем, ничего необычного: спортивный костюм и классические белые «найки». Инузука заметно помрачнел, перевесив длинный ремешок громоздкой сумки с одного плеча на другое. — Об этом, собственно, я и хотел поговорить. — Славно, — ухмыльнулась она. — Только… давай не здесь? У меня мурашки от этого места. — Само собой, — согласился Киба, и они неспешно двинулись прямо по улице, шаг за шагом отдаляясь от всего того, что прежде было Хинате чуждо. Вечер выдался теплым — лишь ветер своими редкими порывами обволакивал приятной прохладой и ненавязчиво трепал волосы. Лужи под ногами уже высохли, чтобы вскоре вновь стать подарком весеннего дождя и отражать в себе отголоски приближающегося лета. Здешние улицы были немноголюдны — казалось, вся шумиха осталась где-то позади, а ей на смену пришли спокойствие и умиротворение подкрадывающейся ночи. Хината наслаждалась безмолвием — это было так необходимо в этот час. Застывший в ушах монотонный гул, оставшийся от непрекращающегося рева толпы и бьющих по затылку битов орущей музыки, мало-помалу растворялся в этой благоговейной тишине. Это было нужно и Кибе. А еще… немного времени перед неизбежным разговором, которого он предпочел бы избежать. Хината невзначай посматривала на своего спутника, который снова нахлобучил капюшон толстовки, лишая ее возможности увидеть его лицо. Она неожиданно усмехнулась в пустоту, уронив взгляд на свои кеды, и Киба, как по указке, обернулся. — Так значит… вы следили за мной, госпожа Хьюга? — съязвил он, дабы немного подразрядить обстановку. Хината поразилась его бесцеремонности — и далеко не впервые. Однако бесконтрольно набежавшая улыбка выдала ее с поличным: держать дистанцию еще с прошлой их «прогулки» желания не было. Впрочем, как и смысла. К чему официоз, если Киба уже застал свою подопечную в не самом приглядном виде? Да и ей пришлось наблюдать за ним с непривычного ракурса в весьма сомнительном месте. — Даже если и так, — она не постеснялась испытующе посмотреть на Кибу, при этом продолжая нагло ему улыбаться, — мне ничего за это не будет. — Вынужден согласиться, — с деланным вздохом признал Инузука, охотно возвращая Хинате улыбку. — Увы, ты неприкосновенна. Так что мне просто придется смириться с тем, что я стал объектом чьей-то слежки. — Не так уж я неприкосновенна, как ты думаешь, — возразила Хьюга. — Но ты все равно держи себя в руках, мистер Инкогнито. Он коротко рассмеялся. Тем не менее, его одолело чувство неловкости из-за ее ироничного тона. — Кстати, поздравляю с победой, — игриво толкнув Кибу плечом, бросила Хината. — Э-э-м… спасибо, — смущенно выдавил он, удивляясь собственной реакции. Вот и гадай теперь, искренна госпожа Хьюга в сказанном, или же безжалостно над ним глумится. — Выходит, работа телохранителем — не основной род твоей деятельности? Киба отпустил беззвучную усмешку. Хьюга приступила к допросу? Что ж, он был к этому готов. — Основной. На самом деле, я давно не участвовал в боях. Раньше я действительно зарабатывал этим на жизнь, и именно здесь мне посчастливилось встретить своего прежнего босса. Но не теперь. — Прежнего босса? — Хината вздернула бровь, глядя то на Кибу, то себе под ноги, чтобы ненароком не оступиться. — И как так вышло? — Он увидел меня на ринге и предложил работу, — пожал плечами Инузука. — Ну, это если вкратце. Ему как раз нужен был телохранитель, а мне — деньги. Как говорится, звезды сошлись. — А почему ты перестал работать на этого человека? — Он уехал из страны — там свои заморочки. Но перед отъездом он порекомендовал меня твоему отцу, и… — Киба развел руками, следом придержав сумку на плече, — вот я здесь. Хината прыснула. — Какая удача. — Большая удача для меня, — вразрез ее шутливому тону со всей серьезностью заметил Инузука. — Остаться без работы было бы обидно. Хьюга понимающе кивнула, сунув руки в карманы ветровки. Ее так и подмывало спросить его о чем-то еще, но в голове вертелось так много вопросов, что выбрать среди них наиболее важный или просто подходящий оказалось непростой задачей. Но и отмалчиваться Хината не планировала. — Ты сказал, что давно не участвовал в боях, — зацепившись за ранее сказанное Кибой, она смело взялась развивать эту тему. — Почему решил драться сегодня? Он болезненно заломил брови, но Хината не могла этого увидеть из-за низко опущенного капюшона его толстовки. Решение выйти на ринг Инузука принял в течение десяти секунд, и его нельзя было назвать обдуманным. Кибе позвонил старый знакомый, что прежде уведомлял его о том, когда будет проходить очередной бой, предложил подзаработать и получил незамедлительный ответ. Положительный, к его удивлению. «А ты так и продолжаешь избивать людей за деньги?» «Я просила тебя лишь об одном: не быть таким, как отец, но ты намеренно делаешь все, чтобы ничем от него не отличаться». «Такие люди, как ты и твой отец, не меняются. И пусть на твоем лице больше нет синяков, я знаю, что тебе ничего не стоит помахать кулаками ради жалких бумажек, которые так и не сделали из тебя человека». Слова матери то и дело всплывали в мыслях, и это не просто вгоняло Кибу в отчаяние — это выбивало его из равновесия. Злило. Неимоверно. Даже когда он решился завязать с подпольными боями и стал зарабатывать деньги законным путем, Цуме упрямо продолжала видеть в нем человека, полного жестокости, коей в нем никогда не было. Однако в чем-то она определенно была права — ему ничего не стоило выйти на ринг и делать то, что у него получается лучше всего. И дабы позволить матери не быть голословной в этот раз, Киба действовал в соответствии с ее словами. А заодно дал себе возможность выплеснуть на ринге все наболевшее. Вот только Инузука не мог сказать Хинате, что не будь его мать с ним столь жестока, он бы вряд ли сегодня вышел на ринг. — Я поступил опрометчиво, — все же слегка приоткрывая завесу тайны, осторожно произнес Киба. — Даже глупо. И уже жалею об этом. — Почему? Разве тебе не нравится то… — Хьюга запнулась, подбирая слова, которые бы не показались ему обидными. — Ну, то, что было на ринге? Недолго думая, Киба уверенно выдал: — Нравится. — Нравится? — Хината округлила глаза, машинально замедляя шаг. — Тебе всерьез нравится бить людей и когда бьют тебя? — Не совсем так, — мотнул головой Инузука, тут же выравнивая на голове капюшон. — Мне нравится то, что я при этом чувствую. Прилив адреналина и то ощущение, когда все централизуется вот здесь, в одной точке, а ненужное отступает на второй план. Ни с чем не сравнимая эйфория, что наступает после. Но мне также нравится ломать себя: во время боя нельзя поддаваться эмоциям, хотя я всегда стараюсь настроиться и разозлиться в допустимой мере. На ринге нельзя делать то, что хочется — только то, что нужно для победы. Нравится не давать себе потерять контроль над ситуацией, чем, кстати говоря, грешил Мельница. Он сходу завелся и не смог продумать стратегию боя. — То есть… это не просто насилие? — Только не для меня. Да, я бываю… очень вспыльчивым, порой неконтролируемым, могу завестись с пол-оборота или и вовсе сорваться, но именно благодаря тренировкам я научился с этим справляться. Дисциплинировать себя — самое трудное в боксе. Особенно для таких, как я. А на ринге важнее всего сосредоточиться. В такие моменты я говорю себе: в твоей жизни есть только поединок. Остальное — после. Все потом. — И что после поединка? — Когда эйфория отступает, я ощущаю опустошение. Мой тренер говорил, что когда все заканчивается, ты оказываешься один на один с собой. Есть просто ты наедине со всем, что сам можешь себе предложить. Все, что происходит до и остается со мной после — доставляет мне удовольствие. В этом вся суть: наполниться, а потом опустошить себя для того, чтобы наполниться вновь. Хината с интересом внимала каждому слову своего телохранителя, которого неожиданно потянуло на откровения. Разумеется, она этого и добивалась — вытягивать из Кибы информацию клещами Хьюге категорически не хотелось, и она уповала на то, что он будет с нею сотрудничать. Но чтобы Инузука заговорил о своих чувствах? Это ее приятно удивило. — Мне, конечно, этого не понять, — со слабой улыбкой призналась Хината. — Это, должно быть, прекрасно — получать удовольствие от того, что ты делаешь, и для чего прикладываешь так много усилий. Киба в недоумении вздернул бровь, повернувшись к Хьюге и демонстрируя ей свой озадаченный взгляд. — А… разве с музыкой у тебя не так? — Не думаю, — робко пожимая плечами, пролепетала она, не решаясь посмотреть на Инузуку в ответ. — Когда-то, возможно, так оно и было. Но мне все чаще кажется, что даже любимое дело не вызывает у меня прежних чувств. Простая обыденность. Рутина. Даже не знаю, что может принести мне удовольствие. Я становлюсь ко всему безразличной, и это… стало меня пугать. Инузуке вновь сделалось совестно от того, какой Хината виделась в его глазах еще совсем недавно. Сейчас ему показалось, что она переживает не самый простой жизненный период, когда все вокруг теряет прежние краски, и всепоглощающая серость вгоняет в еще большее уныние. И у него такое бывало. Случается периодически. Черная полоса неизбежно омрачает даже самую безоблачную жизнь, а о его существовании и вовсе говорить нечего. — Уверен, есть много вещей, способных доставить тебе удовольствие. — Ты... сейчас говоришь о сексе? — из Хинаты вырвалась едкая усмешка. — Мужчины так примитивны. Инузука многозначительно выгнул здоровую бровь, и уголки его губ слабо дрогнули. — Вообще-то, я имел в виду вкусную еду, любимую музыку, душевный вечер с друзьями или… — он вдруг сдался, кивая на справедливый довод Хинаты. — Но да. Секс тоже, конечно. Хьюга задержала взгляд на улыбающемся лице Кибы дольше положенного, а когда поняла это, то в смущении отвела глаза, тихонько прочистила горло и заправила за ухо прядь волос. Говорить с Кибой о сексе после того, как она бесстыдно разглядывала его полуобнаженным, было… как-то чересчур. — Увы, это не панацея, — не поднимая глаз, чуть слышно пробурчала Хината. — Знаем, проходили. — Тоже верно, — согласился Инузука, передернув плечами. — Наверное, порой так только хуже. Можно компенсировать сексом жизненные неурядицы, наполниться эмоциями, потом опустошиться, но тогда, как и после боя, становишься более восприимчивым ко всему тому, от чего хотел абстрагироваться. Не берусь утверждать, конечно. Каждому свое. Это просто мысли. Хината пораженно моргала, вновь воззрившись на Кибу. Сейчас он четко описал то, чем она так долго грешила вместе с Наруто. После секса с ним ей становилось совсем тоскливо, по крайней мере, в последнее время. Но и упомянутой телохранителем эйфории она тоже не испытывала. Вот насколько она жалкая. — Я, может, опять лезу не в свое дело, но если ты переживаешь из-за того парня… — Почему ты решил, что я переживаю из-за парня? — обрывая Инузуку на полуслове, спросила Хината. Киба свел брови к переносице, уловив мрачные настроения в ее голосе, и остановился посреди пешеходной дорожки на мосту через реку, где они прогуливались. — Потому что ты велела мне купить для тебя тест на беременность, — без обиняков ответил Инузука. Нет, ну а что? Все ведь так и было. Хината снова смутилась, разворачиваясь лицом к открывающемуся виду на другую часть ночного города, утопающего в мириадах ярких разноцветных огней. Она взялась за кованый парапет обеими руками и подалась вперед, зацепившись глазами за серебристую лунную дорожку на поблескивающей поверхности мерно покачивающейся воды. — Я все хотела извиниться за тот случай, — неуверенно заговорила Хьюга, вклиниваясь в затягивающуюся тишину, нарушаемую лишь шумом проезжающих по мосту автомобилей. — Я не должна была просить тебя о таких вещах, да еще и в приказном тоне. Очень неудобно вышло, на самом деле. Просто… у меня нервы сдали. Киба пристроился рядом с Хинатой, слегка задевая ее руку своим локтем, и вторил направлению ее взгляда. — Ерунда, — отмахнулся он. — Зато теперь я кое-что об этом знаю. Какой-никакой опыт. Вдруг еще понадобится? — Все возможно, — хихикнула Хьюга. — Мне вот покупать тесты пока не приходилось. — Если что — обращайся, — не сдержав собственного смешка, съязвил Киба. Хината ощутила, как неловкость, вызванная такого рода обсуждениями, благополучно сходит на нет. Становилось все легче говорить с кем-то о своих ощущениях. Отчего-то ей было проще сейчас делиться этим со своим телохранителем, которого знала немногим больше месяца, чем с той же Ино — своей лучшей подругой, или любимой сестрой, с которой она могла бы разделить все на свете. Инузука мог быть хорошим слушателем, вовремя смолчать или, напротив, подобрать нужные слова. Возможно, скажи она ему сейчас об этом, Киба бы посмеялся, бросив легкомысленное «это моя работа». Но Хинате не казалось, что он был с ней искренним лишь бы ей угодить. А может, ей просто хотелось так думать. — Я не переживаю из-за парня, — невпопад промолвила она, привстав на носочки и устремив взгляд на водную гладь. — Наоборот, то, что нас теперь ничего не связывает, принесло мне облегчение, — Хината обратно опустилась на всю стопу, повернувшись к Инузуке. — Помнишь? Я говорила тогда. — Конечно. Рад за тебя. Хьюга благодарно улыбнулась. Киба тактично не стал задавать вопросов на этот счет, однако интерес маячил где-то неподалеку. Кто этот парень, от которого Хината, как ему подумалось, до ужаса боялась забеременеть? Чем он ее обидел? И как вообще можно обидеть такую женщину, как она? Это, как минимум, опасно для жизни. Ну а если без шуток, чаще всего мужчины восхищаются той утонченной красотой, что она собой являла. Сам Киба на это права не имел — помнил, о чем его предупреждал Хиаши Хьюга. Но его же здесь нет? В таком случае, почему бы ему не отметить для себя, что у Хинаты проникновенно-глубокий, тягуче-печальный взгляд, хрупкие, на вид холодные пальцы, которые хочется согреть, и приятный слуху голос. Она забавная, порой даже смешная, где-то наивная и совсем не высокомерная. И пусть Хиаши об этом знать необязательно, но сейчас Кибе было приятно проводить с ней время. За это ведь ему наказание не полагается? А даже если и так — пускай. Он не делает ничего предосудительного. Даже в мыслях. — Почему ты жалеешь, что дрался сегодня, если тебе это нравится? Киба рассмеялся, роняя голову и прислоняясь лбом к холодному парапету. — Черт… А я уже обрадовался, что мы закончили говорить обо мне. — Не дождешься, — шутливо злорадствовала Хината, с трудом удержавшись от того, чтобы изобразить дьявольский смех. — Так почему? М? — И откуда ты такая почемучка? — развернувшись к ней всем телом, подбоченился Инузука. Она прижалась щекой к своему плечу, видимо, решив вывести его на чистую воду открытой миловидной улыбочкой. И это подействовало. Безотказно. — Я пошел драться… как бы это сказать, назло. Это было моим решением, но в то же время, я не принимал его осознанно. Хотя это и не оправдание. — Кому назло? — не отставала Хината. — Своей девушке? Киба сощурился, с наигранным подозрением сканируя ее заинтересованную физиономию. — С чего ты это взяла? — Не знаю. Первое, что на ум пришло. Если это личное — можешь не отвечать, — Хьюга снова улыбнулась для верности. — Ты не обязан. — Нет, дело не в этом. Но в твоем предположении есть доля истины, — не стал темнить Инузука. Раз уж позволил ей донимать себя расспросами — справедливо будет идти до конца. — Моя девушка… — он досадливо зажмурился, помотав головой, — то есть… бывшая девушка ненавидела то, чем я занимаюсь. Она никогда не понимала, зачем мужики бьют друг другу морды, собирая вокруг себя толпы народу. Мол, какой в этом смысл? А я особо и не пытался объяснить. Она бы не поняла — слишком далека от всего этого. Хината медленно кивала, силясь разглядеть что-то в непроницаемом выражении лица своего телохранителя. Но сейчас оно было нечитаемым, и она не смогла. — Значит, бывшая? — Хьюга решила идти ва-банк, ничуть не стесняясь своей прямоты. — Мы с ней, как принято говорить, не сошлись характерами, — не вдаваясь в подробности, пояснил Киба. — Ей нужен кто-то более… спокойный, что ли. Хината насупилась, продолжая буравить Инузуку взглядом. — Но вы же как-то сошлись? Он едва уловимо усмехнулся. — Как-то сошлись. Но я изначально знал, что это ни к чему не приведет. Она тоже. Как я уже сказал, ей нужен другой человек. Ну а мне… — Киба со вздохом задрал голову к небу, держась за ограждение. — Даже не знаю, наверное, кто-то, кто будет принимать меня таким, какой я есть. Принимать со всем, к чему я привык, и от чего никогда не откажусь. — Ты прав, — заметила Хьюга. — В этом и смысл — в принятии. Да и все мы несовершенны, и ты либо принимаешь недостатки своего партнера — либо нет. Все, вроде, просто, но в то же время — не очень, — она поморщилась. — Порой себя-то принять сложно. — Это мне хорошо знакомо. — Да, мне тоже. Они переглянулись между собой, улыбнулись чему-то, одновременно отвернулись к реке и залюбовались ее таинственной красотой. Киба думал, что разговор с Хинатой будет трудным, что ему придется много оправдываться неясно зачем, и ждал осуждения, не надеясь получить ни толики ее понимания. Ведь она была напугана. Киба заметил, как Хината вздрогнула, когда он с ней заговорил сразу после боя, и как она на него смотрела тогда. Но теперь, когда они неспешно прогуливались по городу, говорили о жизни, вместе наслаждались вечерней прохладой и завораживающими видами, Инузука решил, что зря только успел предаться опасениям. Дело приняло неожиданный оборот, и вместо того, чтобы терзаться сожалениями, он — полностью опустошенный — наполнял себя чем-то простым и приятным. Будто и не было никакого боя. Не было Мельницы. Не было обиды на маму, приведшей его на подпольный ринг. Был просто этот вечер в компании Хинаты, позволяющий ненадолго забыть, что она — недосягаемая дочь депутата, а он — лишь ее очередной телохранитель. — Знаешь, а у тебя забавные друзья, — немного погодя заметила Хьюга, когда они с Кибой проходили мимо закрытых магазинов с пестрыми неспящими вывесками. — Ну, насколько я успела заметить. — О, да. Я бы даже сказал… неординарные. Мы все учились в одной школе для… — Киба засомневался, стоит ли говорить об этом, но, натолкнувшись на неизменно заинтересованный взгляд Хинаты, от этих сомнений отмахнулся. — В общем, в школе для трудных подростков. У Дейдары взрывной характер, но он очень добрый и понимающий, наверное, даже эмпатичный. Хидан… он… своеобразный. Зато за своих любого порвать готов. На него можно положиться, но тогда будь готов выслушать о себе кучу всякого дерьма. Сасори держит нас всех в узде. Он — эдакий ходячий здравый смысл. Без его рационализма мы порой не справляемся. Да и в быту Сасори остается самым ответственным. Хината в недоумении захлопала глазами. — Вы что, живете… все вместе? — Да, — несколько стыдливо признался Киба, считая, что парню, топчущемуся на пороге тридцатилетия, зазорно жить вместе с друзьями, как в какой-то долбанной студенческой общаге. — У нас весело. — Представляю. Точнее… не совсем. Я с Ханаби-то в одном доме порой с трудом уживаюсь. Она бывает слишком приставучей. — Ханаби крутая девчонка, — бездумно выпалил Инузука, а когда напоролся на настороженный взгляд Хинаты, мигом прикусил язык. — Я сказал лишнего? Она помотала головой, поперхнувшись смешком. — Нет, что ты. Ханаби действительно крутая девчонка. Правда, с прибабахом, но я ей даже завидую. Мне бы ни за что не пришло в голову проследить за тобой. Да и вообще, за кем бы то ни было. Да это, блин, какая-то дикость! — Получается, виновницей нашей незапланированной прогулки стала твоя сестра, — Киба деловито кивнул. — Надо не забыть сказать ей спасибо. — О, поверь, у меня найдется, что ей сказать, — заверила его Хината, являя пляску бесенят в своем зловещем прищуре. — А твои друзья тоже боксеры? — Да, мы вместе начали заниматься у одного тренера. — Как давно? — Да уж лет десять точно. — И твой тренер одобряет участие в подпольных боях? — О, нет, — категорично возразил Инузука — от упоминания Мадары у него аж мурашки по спине пробежались. — Он профессиональный боксер, а в прошлом — чемпион мира, и драки в подполье ему чужды. Тренер это осуждает. — А почему ты не подался в профессиональный спорт? Киба осклабился, несильно ткнув Хинату локтем. — Опять включила режим почемучки? — Не увиливай, — беззлобно надавила она. — Понимаешь, в большой спорт пробиться непросто. Ты можешь пахать каждый божий день и быть талантливым боксером, но не найти свое место среди чемпионов. Может, дело в удаче. В стечении обстоятельств, предназначении, воле судьбы — без понятия. Можно стать настоящим профессионалом, но завоевать всемирное признание и зарабатывать большие деньги умудряются единицы. Многие сильные спортсмены дерутся подпольно, чтобы иметь хоть какой-то заработок от того, на что тратишь так много времени и сил. — А как твои родители относятся к тому, чем ты занимаешься? Киба резко остановился, но быстро сделал вид, что поправляет сумку, якобы сползающую с плеча, и как ни в чем не бывало возобновил движение. Однако Хината поняла, что это была неконтролируемая реакция на ее вопрос. И почему она не подумала, прежде чем спросить его о таком? Вышло слишком бестактно с ее стороны. — Извини, — тихо проронила Хьюга, раздосадованная собственной неосторожностью. — Вот это уж точно не моего ума дело. Киба поспешил ее успокоить: было видно, как Хината разволновалась. — Все нормально, тебе не за что извиняться, — мягко произнес он. — У меня непростые отношения с родителями, если уж говорить начистоту. Точнее, с мамой. Она не в восторге от моего образа жизни. А отца я не видел много лет. Но моя старшая сестра Хана всегда поддерживала меня как в спорте, так и в обыденных вещах. Она, вроде как, всегда была на моей стороне. Чего бы это ни касалось. Хьюга не слишком откровенно изучала профиль Кибы, подмечая, как явно на его лице отражалось все, что он сейчас чувствовал. А потом Инузука повернулся к ней, улыбнулся одними губами, и в его темных глазах Хината обнаружила застывшую печаль. Что-то терзало его. Терзало долго, становилось привычным, но так и не обернулось смирением. Хината не могла назвать себя проницательной — это Киба был по-наивному открытым. Совсем непохожим на того человека, которого она видела на ринге. Тогда какой он на самом деле? — Нам, старшим сестрам, положено заботиться о младших. Мы не обязаны, но кто, если не мы? Я всегда буду на стороне Ханаби, как и наш брат Неджи, — Хината с улыбкой отвернулась, втянув носом воздух. — Он был рядом со мной, когда не стало нашей с Ханаби мамы, хотя сам переживал страшное горе. Сестра была совсем маленькой и почти ее не помнит, а вот я на тот момент достаточно выросла, чтобы все понять. — Мне жаль, что вы потеряли маму, — тихо проронил Киба, глядя на свои белые кроссовки. Не знал, что стоит говорить в таких случаях. Хьюга поджала губы, кивая на его слова. — Да, это была чудовищная трагедия. Папа… до сих пор не оправился. В тот роковой вечер он потерял сразу двух близких людей: жену и брата-близнеца — отца Неджи. Они ехали в одной машине и попали в аварию, отчего автомобиль загорелся, и произошел взрыв. Очевидцы говорили, это случилось в одну секунду. Они бы не сумели выбраться. Киба порывисто выдохнул, встречаясь с Хинатой взглядами. Ему даже на секунду показалось, что в ее светлых глазах в неистовстве скачут языки пламени, погубившего Хироми и Хизаши Хьюгу. Но в этих серо-лавандовых омутах образовалась пустота — таким было ее смирение. Хината приняла тяжкий удар судьбы, тогда как он продолжал долбиться головой в закрытую дверь, ощущая себя брошенным ребенком. На деле же Киба считал себя просто слабым, немощным человеком, неспособным отпустить свою маму, как это сделала Хината, и как он поступил с собственным отцом — просто отпустил, как не было. Отпустил все, кроме врезавшихся в голову счастливых воспоминаний, давно не причиняющих былой боли. — Несчастный случай — именно такую причину озвучивали полицейские и СМИ. Но мой отец уверен, что это не так. Наверное, у него есть основания так думать, но какая разница, если мою маму и любимого дядю уже не вернуть? Инузука молчал, наблюдая за тем, как Хината глубоко вдыхает носом и медленно выдыхает ртом. Складывалось такое ощущение, что ей становилось легче, когда она проговаривала вслух случившееся со своей семьей. Отпустить — не значит стать к этому безразличным. — А что стало с твоим отцом? — позволив Кибе переварить услышанное, вновь взялась расспрашивать Хината, словно он по умолчанию должен был ответить на ее откровение своим. — Честно говоря, понятия не имею, — как есть сказал Инузука. — Мне было, наверное, не больше десяти, когда он исчез насовсем. Отец периодически пропадал: вляпывался во всякие передряги, прятался от полиции, потому что чаще всего зарабатывал деньги нечестным путем. Но он всегда возвращался. До одного дня. Хьюга посмотрела на Кибу с сожалением, которое было ему не нужно. Эта рана давно зарубцевалась — лишь изредка напоминала о своем существовании фантомными болями. Чего не сказать о другой — постоянно кровоточащей, мучительно ноющей и открывающейся по-новой в каждую встречу с матерью. — Но ты ведь его помнишь? — Конечно, — Инузука неожиданно расплылся в улыбке. — Отец почти все время приходил поздно или глубокой ночью, когда я уже спал. Но он всегда заходил в мою комнату. Садился на кровати, звал меня ласковым «сынок», говорил, что вот завтра мы точно проведем время вместе. Как сейчас помню, что папа гладил меня по волосам, целовал в макушку, крепко сжимал плечо и всегда смотрел с любовью. Как ни странно, я помню только хорошее. Он никогда не поднимал на меня руку, даже голоса не повышал, хотя с мамой они скандалили жутко. Да, отец был редким гостем в нашем доме. Но когда приходил — казался мне идеальным. И пока мама надеялась, что я никогда не стану таким, как он, я втайне хотел этого. И по ее словам, все так и случилось. Когда Киба закончил очередную порцию откровений, его нежданно-негаданно осенило. Он даже себе никогда не признавался в том, что не считал отца последней сволочью, и при взгляде на собственное отражение, не испытывал отвращения. Да, отец их бросил. Да, из-за него Цуме мучила нелюбовью своего сына. Возможно, Хана бы не страдала так долго, будь он рядом, способный ее защитить. Все было бы иначе. И если того, кто отвернулся от семьи по неясным Кибе причинам, он в глубине души так и не простил, то дарящего крупицы тепла папу из своих воспоминаний по-прежнему по-детски искренне любил. — Ты только не грусти, Киба, — Хината положила руку на его плечо в утешающем жесте. — Это не ты лишился отца, а он потерял возможность быть с тобой рядом. У тебя по-прежнему есть мама. И даже если она не говорит об этом, я уверена, что она гордится твоими успехами. Инузука лишь усмехнулся с горечью, но возразить было нечего. Кому захочется признаться в том, что ты не нужен собственной матери, и все, что она испытывает к тебе — лишь злость и разочарование? Вот и Кибе не хотелось, так что он просто смолчал. К счастью для всех, с темой родителей и всеми вытекающими было покончено. Инузука перевел разговор в другое русло, увлекшись разговорами о тренере, друзьях и Акамару. Хината недоумевала, как в одном человеке могут умещаться тот осатанелый боец с ринга и совершенно простой, добродушный парень, что говорил о своей собаке с нескрываемой нежностью и лучился искренней благодарностью к тренеру. За время прогулки они успели перемыть косточки Ханаби, и если Хьюга порывалась посетовать на несносность сестры, Киба сводил все к тому, что она ею во всеуслышание восхищалась, а мысленно напоминала себе, как ей повезло иметь близкого человека в ее лице. Хинате тогда пришло на ум, что она воспринимает многие вещи в своей жизни как должное, тогда как впору было бы благодарить судьбу за своих родных и беречь их как зеницу ока. Шли они уже долго. Периодически останавливались то тут, то там, но совсем ненадолго: Киба обязался проводить Хинату до дома, а от его предложения вызвать такси она отказалась, что и ему очень даже пришлось по душе. Несмотря на то, что ноги уже гудели, и к ночи заметно похолодало, Хината тихо радовалась их беспечной прогулке. Она даже на старых скрипучих качелях решилась покачаться, что с ней в последний раз случалось бог весть когда, ну а Кибе только и оставалось, что скромно посмеиваться над тем, с какой непосредственностью Хината оккупировала детскую площадку, через которую он решил срезать путь. — Стой-ка, это что, мороженое? Инузука проследил за направлением Хинатиного взгляда и невольно сощурился точь-в-точь как она. И правда: вдалеке виднелся небольшой киоск с мороженым. — Неужели они еще открыты? — Пойдем посмотрим? — предложила Хьюга, схватив Кибу под руку и потащив его за собой. — Мне прям так захотелось! Если здесь закрыто, нужно поискать круглосуточный супермаркет. — Захотелось мороженого? — смиренно приближаясь к киоску, с сомнением переспросил он. — А ты не замерзла? — Пока идем — не холодно, — остановившись у витрины с небольшим пластиковым окошечком, Хината победно вскинула сжатый кулак. — Есть! Они до двух! Инузука рассмеялся, поднимая глаза на предложенный ассортимент мороженого, выставленный на витрине в виде пластиковой вывески с названиями и прилагающимися к ним картинками. — А ты не хочешь? Я угощаю. Теперь моя очередь. — Ну… если ты угощаешь… — Ни слова больше, — Хината постучалась в окошко, быстро определившись с выбором. — Доброй ночи! Можно мне два рожка «Чемпион»? Киба выдохнул через приоткрытый рот и часто заморгал, спрятав руки в карманы толстовки. Значит, подтрунивать над ним решила? Он быстро ее раскусил. — Держи, чемпион, — протягивая Инузуке мороженое в вафельном рожке, обернутом ярко-красной блестящей бумагой, бросила Хьюга. — Ты заслужил. — Подкалываешь? — заливаясь румянцем смущения, пробормотал Киба, принимаясь рассеянно изучать этикетку мороженого. — Спасибо. — А ты, оказывается, скромняга, — избавляясь от обертки, шутливо заметила она. — Буду знать, что с комплиментами лучше быть поосторожнее. Киба снял с макушки рожка пластиковую крышечку и с ювелирной точностью забросил ее в урну у киоска. — Ну уж нет. От комплиментов я не отказывался. — Ах, вот как, — Хината мелодично рассмеялась, увлекая его за собой к деревянной скамейке неподалеку. — Так и запишем: любит комплименты, хоть и смущается, во что я никогда бы не поверила, не убедившись в этом лично. — Неправда, — Киба плюхнул свою сумку на скамейку и уселся рядом с Хьюгой, которая уже с аппетитом собрала губами ванильную верхушку мороженого с прослойкой клубничного джема, посыпанного крохотными хрустящими рисовыми шариками. — Я не смутился. — Смути-и-ился, — продолжала дразниться она, облизнув холодные губы. — Чемпион. — Перестань, — застонал он, присматриваясь к своему мороженому. — Ты перебарщиваешь. Хината вновь рассмеялась, но все же сжалилась над Кибой и вовремя себя урезонила. — Вкусно? — спросил он, так и не притронувшись к рожку, понемногу тающему у него в руке. Ему охотнее было наблюдать за Хьюгой, чем есть самому. — Очень, — зажмуриваясь от удовольствия, ответила она. — Вот тебе и маленькая радость, — вкрадчиво произнес Киба, все же пробуя свое угощения ради приличия. — Из таких мелочей и складывается нечто большее. Хината перешла к вафле, с хрустом ее надкусывая. — Ты всегда философствуешь? — Время от времени, — слукавил Инузука, но тут же поморщился, яростно зажевывая губу. Хьюга удивленно замерла, медленно проглатывая вафлю, царапнувшую нёбо своим острым краем. Ее взгляд враз сделался тревожным и устремился к лицу Кибы, что собрался снова приложиться к мороженому. — Киба… — Хината подняла свободную руку, притягивая палец к своей брови. — У тебя тут… кровь… Инузука быстро спохватился и, дотронувшись до оставленного Мельницей рассечения, тихо выругался. — Кровотечение снова открылось, — констатировал он, тряхнув выпачканной в крови рукой. Хината похолодела, уставившись на то, как дрогнувших темных ресниц Кибы коснулись алые капли и покатились по скуле тоненькой прерывистой струйкой. Мороженое незамедлительно встало у нее поперек горла, оставляя после себя тошнотворный привкус. — У меня… где-то были салфетки, — она бездумно отложила недоеденный рожок на краешек скамейки и стащила с себя рюкзак, дрожащими руками принимаясь копаться в его содержимом. Выудив оттуда пачку бумажных платочков вместе с упаковкой влажных салфеток, Хината придвинулась поближе к Кибе и всучила ему один из платочков. — Скорее, зажми рану. — Спасибо, — натянуто улыбнувшись, он скинул с головы капюшон и отвел назад распущенные волосы, прижимая свернутый вдвое платочек к месту рассечения. — Очень больно? — всматриваясь в чуть хмурое лицо Кибы, взволнованно спросила Хината. — Терпимо, — отмахнулся он, продолжая зажимать рану быстро пропитавшимся кровью платочком. Хьюга забрала у него ставший непригодным клочок бумаги и достала из упаковки сразу два новых. — Давай, еще приложи. Киба повторил те же самые манипуляции, раздраженно чертыхнувшись про себя. Он уж и забыл, что их с Хинатой сюда привело, но эта чертова рана мигом ему об этом напомнила. Как она сказала? Чемпион? Да он просто придурок. — Позволь мне, — шепнула Хината, осторожно дотрагиваясь уже влажной салфеткой до щеки Кибы и промакивая ею кровавые подтеки. Она заметила, как он поджимает губы, слегка стискивая челюсти, и следом отвела глаза. Разумеется, ему было больно — что за глупый вопрос? Эта коварная травма не слишком ощущается в моменте, зато потом охотно о себе напоминает. — Можно еще парочку? — опустив взгляд на Хинату, что продолжала ловить невпитавшуюся в платочек кровь влажными салфетками, в новом смущении попросил Киба. Она вскинула на него глаза, на мгновение растерявшись, а потом чуть отстранилась, лихорадочно кивая. — Конечно, бери скорее, — вытягивая из пачки все, что там осталось, Хината подрагивающей рукой всучила Кибе ворох бумаги и чистой стороной салфетки отерла со скулы размазанную кровь. — Может, тебе нужно в травмпункт наложить швы? Киба низко рассмеялся, мягко взявшись за ее запястье в попытке отнять от своего лица ее руку. — Такое со мной уже бывало. Ничего серьезного. Кровотечение часто открывается повторно при таких травмах. — И неужели это… того стоит? — громко сглатывая, с опаской вопрошала Хината. Киба ничего не ответил. И сам не знал: стоит — не стоит… По правде говоря, он никогда не задумывался об этом. Для него это и впрямь было привычным, а вот Хинате подобное зрелище оказалось в новинку. Однако это ничуть не омрачило этот вечер. Кровь они благополучно остановили, а когда по пути попалась круглосуточная аптека, Хината предложила Кибе купить антисептик и пластырь, чтоб уж наверняка. Так, пристроившись в уголке с пудреницей Хьюги в руке, он наспех полил рассечение дезинфицирующим раствором и заклеил бровь лейкопластырем. Вскоре настало время расходиться. Когда они остановились у ворот особняка семьи Хьюга, Хината ощутила приближающуюся тоску. Порой вечерами ее одолевала беспричинная грусть, а после столь ярких событий, в которые она сегодня была вовлечена, та самая грусть могла стать еще более явной, чем обычно. Но о том, что Хьюга разочарована окончанием этого вечера, в ней не говорило абсолютно ничего. Наоборот, она широко улыбалась своему телохранителю, стоящему напротив нее со спортивной сумкой на плече, и с облегчением убеждалась, что его рана больше не кровоточит. — Спасибо, что проводил, — сказала Хината, сняв с плеч рюкзачок. — Теперь будешь целую вечность добираться до дома из-за меня. — Это… — Только попробуй сказать «это моя работа», — пригрозила она, выставив перед Кибой указательный палец. — Нет, — тряхнув волосами, с улыбкой возразил он. — Я совсем не это хотел сказать. Не бери в голову. Я возьму такси. Хината коротко кивнула, засматриваясь на свои кеды, припорошенные слоем дорожной пыли. — Знаешь, на самом деле, это было круто, — вновь воззрившись на Инузуку, как на духу выпалила она. — Ну, я про бой. А за папу не волнуйся, он не узнает. Главное, на глаза ему не попадайся, пока не избавишься от улик. Киба лизнул ранку в уголке рта, едва Хината упомянула об этом. — Я благодарен тебе за понимание. Твоему отцу известно, где и как мы сошлись с моим прежним боссом, но лучше бы ему не знать, что я решил поработать на два фронта. Да еще и втянул в это вас с Ханаби. — Однозначно не стоит, — хихикнула она, обнимая себя руками и поглядывая через плечо на свой дом. — Ну… тогда до завтра? — До завтра, — разворачиваясь к дороге, вторил ей Киба. — Спокойной ночи. Хината не спешила возвращаться домой: ждала, пока Инузука не исчезнет из виду. Он несколько раз обернулся, махнул ей рукой, а потом растворился в ночи. Бросив рюкзак и куртку на банкетку в прихожей, Хината сняла кеды на коврике и с протяжным вздохом приложила влажную холодную ладонь ко лбу под взъерошенной челкой. Остановивишись у зеркала в полный рост, она подошла к нему вплотную и взглянула на открывшееся ей собственное отражение. Хлопнув себя по запунцовевшим щекам, Хьюга вдруг нахмурилась, взволнованно прислушиваясь к своим ощущениям. — Что? — она растерянно усмехнулась, отходя от зеркала и прижимая ладонь к груди, за которой на запредельной скорости колотилось сердце. Вспотевшие ладони, румянец, неровное дыхание… Стоит ли говорить, насколько оторопела обладательница этого причудливого наборчика, когда обнаружила в себе это? Хината стала метаться по гостиной, хватаясь то за сердце, словно надеялась разубедить себя в туманной догадке, то за кипяточный лоб, то притрагивалась к спутанным волосам, взлохмачивая их еще больше. — Нет, ты серьезно? — продолжая беседовать с самой собой, буркнула она. — Успокойся, это все от переизбытка эмоций. Черт бы подрал эту Ханаби! Не затащи она меня на подпольный бой, то я… — Хината резко остановилась посреди комнаты, испуганно выпучив глаза. Теперь сердце грозилось вылететь из груди от внезапно вспыхнувшей тревоги. — Так, стоп. А где Ханаби?!***
Дно пивной бутылки ударилось о покоцанную барную стойку, всколыхнув россыпь фисташек, лежащих на раскрытой белой салфетке. Ханаби утерла рот тыльной стороной ладони и, откинувшись на спинку высокого стула, протяжно застонала от удовольствия. — Холодное пивко в самый раз! — провозгласила она, вызывая у сидящего рядом Дейдары одобрительный смешок. — Тебе хоть восемнадцать-то есть? — с ухмылкой бросил Хидан, поглаживая пальцами горлышко своей бутылки, которую пригубил от силы пару раз. — А ты с какой целью интересуешься? — поддразнила его Ханаби и закинула в рот горстку соленого арахиса. Хидан с усмешкой покачал головой, делая небольшой глоток пива. Он сидел напротив Хьюги в этом шумном баре неподалеку от места проведения подпольных боев и все то непродолжительное время, что они всей компанией тут отдыхали, откровенно буравил ее наглым оценивающим взглядом. Дейдара ожидаемо предложил завалиться в кабак, как они частенько делали после боев в качестве зрителей или участников, а когда Хидан красноречиво напомнил ему о том, что его припахали доставить Ханаби домой, предложил ей пойти с ними. Хьюга, само собой согласилась — уже успела сцепиться языками со своими новыми знакомыми, так что Хидан просто принял это как данность. Все равно оправдываться, в случае чего, будет сама. — Если что, мне двадцать два, так что имею право посещать подобные заведения и даже пить здесь пиво, — с этими словами Ханаби вновь взялась за бутылку, а как только отпила немного, приложила холодную запотевшую тару к щеке, радостно щурясь и растягивая напомаженные губы в улыбке. Хидан с плотоядной ухмылкой вздернул брови, продолжая безотрывно смотреть на Ханаби. Нет, ну дура дурой. Иначе как объяснить то, что эта девчонка с компанией совершенно незнакомых мужиков завалилась в бар у черта на рогах и взялась распивать с ними пиво? Подобных Ханаби девушек Хидан встречал нечасто. Таких, как он любил говорить, только «валить и трахать». Милое личико, крышесносная улыбка, сексапильная фигура с формами и заразительный смех — от этого всего его бросало в жар, и в штанах становилось тесно. Однако Хидан не страдал отсутствием женского внимания и стояком при одном взгляде на Ханаби не мучился. Разве что, совсем чуть-чуть. Когда на секунду представил, как наматывает копну ее волос на кулак и врывается в ее сладкий рот своим… — Неужели ты реально предложила своей сестре проследить за Кибой? — вытягивая Хидана из пучины его грязных фантазий с участием Ханаби, спросил Дейдара. Он пил уже вторую бутылку, щелкая фисташками, отчего возле него образовалась горка мусора. — Почему это тебя так удивляет? — недоумевала Ханаби, подавшись вперед и опираясь на сложенные руки. — Ты ведь и правда не будешь болтать? — следом поинтересовался Сасори, и его серьезный вид вгонял Хьюгу в уныние. — Правда-правда, — пообещала она. — Я умею хранить секреты. — Все пиздаболы так говорят, — вклинился Хидан, скользнув взглядом по ее обнаженным плечам и линии декольте. Вот бы зарыться туда лицом, да там же и умереть, мельком подумалось ему. — Вы так мило переживаете за Кибу, — лучезарно улыбаясь, Ханаби взглянула на каждого из компании. — Ему повезло с друзьями. — Так выпьем же за это, — предложил Дейдара, и они все стукнулись бутылками, следом припадая каждый к своей. Время близилось к полуночи, но Ханаби и не думала возвращаться домой. Вот он, глоток той самой свободы, которой она так жаждала втайне даже от себя. Простенький бар с мешаниной из разнообразной музыки, дешевое горькое пиво, микс орешек на закуску, а в качестве бонуса — приятные симпатичные парни, которых можно было не бояться, как казалось Ханаби. Кибе она доверяла. Или, скорее, отцовскому выбору. А уж если в Инузуке сомневаться не приходилось, то и его друзья настороженности не вызывали. — Прикиньте, че, — подозвав к себе Сасори с Хиданом, Дейдара навалился на барную стойку и свел светлые брови к переносице. — Мне тут птичка на хвостике принесла, что в город Курама вернулся. — Че? — возмутился Хидан, расправляя плечи. — Не пизди! — Мне делать больше нехер? — оскорбился недоверием друга Дей. — Серьезно, мне Савада сказал. Как-то даже не по себе от такой новости. — Тоже мне, птичку, блять, нашел, — хмыкнул он, запивая свое недовольство пивом. — Этого хуилу слушать — себя не уважать. — А я в это верю, — озадаченно проговорил Сасори. — Такие всегда возвращаются домой. Хидан развел руками. — И пусть возвращаются. Твое-то какое ебливое дело? Собой занимайся. — Вы сейчас вообще о чем? — уловив минуту молчания, задалась вопросом Ханаби. — Тебе о таком знать не полагается, — съехидничал Хидан. — Лучше не вникай в это, принцесса. Целее будешь. Ханаби поставила полупустую бутылку на барную стойку и посмотрела на него в упор. — Спасибо за беспокойство. Но что насчет тебя? Говоришь, приносишь в жертву девственниц? — Не верь всему, что тебе говорят чужие дяденьки, лапуля, — предостерегающе выдал Хидан, при этом вздернув уголок губ. — Я девственниц семью дорогами обхожу. Нахуя мне этот гемор? — Да, мутная тема, — согласился Дейдара, ничуть не стесняясь обсуждать такое перед Ханаби. — Свяжешься с такой — потом проблем не оберешься. — Это нормально, когда девушка ждет, что парень, с которым она впервые переспала, станет любовью всей ее жизни, — справедливости ради заметила Хьюга. — Ну и жди, — прыснул Хидан и повернулся к Дейдаре с Сасори. — Сказок начитаются, а потом винят в этом пацанов, — он снова воззрился на Ханаби. — Реально на вещи смотреть надо, лапуль. Она равнодушно пожала плечами. — А мне-то что? Я в сказки не верю. Хидан рассмеялся, привычным движением проводя рукой по волосам от линии роста к затылку. — Не слушай его, — вмешался Сасори, бездумно перебирая орешки подле себя. — Благородные парни еще не вымерли. Хидан метнул на друга остервенелый взгляд, сжимая бутылку крепче положенного. — Ты на себя, что ли, намекаешь? — Ну, уж явно не на тебя. — Один ноль в пользу Сасори, — прокомментировал Дейдара, посредством пивной бутылки имитируя микрофон. — Отсекайся, — следом добавил он, стрельнув глазками в насупившегося Хидана. — Ехай нахуй, гомосек. Сасори резко хлопнул ладонью по стойке, заставив Ханаби крупно вздрогнуть. — Эй, здесь же юная леди. Может, не будешь так выражаться? — Может, отсосешь мой член? В компании вмиг воцарилось молчание. Дейдара раз через раз моргал, опасаясь, что Сасори начнет пичкать Хидана своими нравоучениями, а тот, в свою очередь, разойдется еще больше. Однако этого не случилось, потому как Ханаби сначала чуть слышно прыснула, прикрывая рот рукой, а потом звонко расхохоталась. — Ну вы даете! — воскликнула она, покачивая головой. — С вами не соскучишься! — Обращайся, — стукнувшись своей бутылкой о горлышко бутылки Ханаби, услужливо произнес Дей. — Ладно, хорош очко друг другу лизать, — Хидан поднялся на ноги, стянув со спинки стула свою черную кожанку, и швырнул на стол пару помятых купюр, которые выудил из кармана черных джинсов, плотно сидящих на его крепких бедрах. — Поехали. Отвезу тебя домой. Ханаби со вздохом слезла с барного стула и сунулась в свой рюкзак. — Здесь принимают банковские карты? — Не гони, я уже заплатил. — О, спасибо. Хидан был крепким орешком, однако проигнорировать обезоруживающую улыбку Ханаби снова не сумел. Пробурчав что-то вроде «спасибо в карман не положишь», он подтолкнул ее к выходу, пообещав друзьям скоро освободиться и встретиться дома. Она закуталась в свою легкую курточку, едва они покинули бар. Хидан быстро зашагал в противоположном направлении, не оборачиваясь на Хьюгу, что какое-то время медлила, прежде чем последовать за ним. — Э-э-э... Мотоцикл? Хидан откинул носком кожаных ботинок металлическую подножку и, схватившись за прорезиненные ручки, сел на своего железного коня. — А че, ссышь? — Да нет, просто… — Ханаби замялась, запахивая на себе куртку, — я раньше на мотоциклах не ездила. — Значит, я буду у тебя первым, — осклабился он и призывно похлопал по сидушке позади себя. — Запрыгивай давай. И шлем накинь. Ханаби сняла с крючка под сидением защитный шлем и принялась осматривать его со всех сторон. — Ты угораешь? — Что? — Не знаешь, куда шлем надевают? — он слез с мотоцикла, раздраженно вернув его на подножку, и подошел к растерянной Хьюге. — На бестолковку натягивай. Она водрузила шлем на голову, переступив с ноги на ногу. — Так? — Ахуенно, — Хидан помог ей с креплениями и вернулся к мотоциклу. — Только держись, а то перспектива соскребать твои кишки с асфальта мне чет не улыбается. Ханаби поежилась, осторожно усаживаясь позади Хидана, украдкой решив, что ей повезло сегодня утром облачиться в джинсы и удобные ботинки на высокой подошве. Хлопнув в ладоши, она глубоко вздохнула и обвила Хидана руками за талию. — Эй, — обернувшись через плечо, возмутился он. — Ты че, за меня собралась держаться? — А за что еще? — наивно вопрошала Ханаби. Хидан задрал голову к небу, проклиная Кибу за то, что он заставил его нянчиться с этой малолеткой, но за неимением других вариантов махнул на все рукой. — В пизду. Держись, как хочешь. Только сиди уже спокойно и не лезь мне под руку. — Поняла, — отозвалась Хьюга, крепко зажмуриваясь — и все-таки ей было чуточку страшно. Правда, выяснилось, что она сильно заблуждалась в тот момент. Это оказалось не просто страшно, а страшно настолько, что все поджилки тряслись, и сердце грозилось оказаться задушенным паникой и остановить свой ход навеки вечные. Ханаби стискивала Хидана с нечеловеческой силой, и он несколько раз сделал ей замечание, мол, если она не прекратит ломать ему ребра, он выкинет ее прямо на дорогу. Это, конечно, ее не остановило, да и Хидан был не до такой степени сумасшедшим, чтобы поступать с людьми настолько жестоко. А потом Ханаби и вовсе подуспокоилась: открыла глаза и немного ослабила хватку, позволяя Хидану выдохнуть, а себе — оценить проносящиеся мимо красоты ночного города. — Это прям как в фильме «Три метра над уровнем неба»! — прокричала Хьюга, наваливаясь ему на спину. Хидан повел плечом, слегка отталкивая ее от себя. — Не ебу, о чем ты. Я такую хуету не смотрю. — В принципе, такое в каждом втором фильме показывают, — усмехнулась она, отнимая руку от его талии и встряхивая в воздухе задеревенелыми пальцами. — Не у тебя одного мотоцикл. — Ну, мы не в фильме, так что если не перестанешь пиздеть — мы с тобой где-нибудь разъебемся. Ханаби снова яростно вцепилась в Хидана, заставив его подавиться воздухом, и прижалась грудью к его спине. Благо, ехать осталось не так долго, и он больше не пытался выбраться из кольца ее цепких рук, которым нашел бы другое применение. В другой ситуации Хидан бы уже переместил эти ручки куда надо — на свою ширинку, например. Жаль, обстановка не располагает. — Вот так поездочка, — выдохнула Хьюга, протягивая Хидану мотоциклетный шлем. — Ты меня чуть не раздавила, — фыркнул он, опираясь на вытянутую ногу. Ханаби покачивалась с носка на пятку, поправляя волосы. — Уж извини. Для первого раза я вела себя вполне прилично. Даже не визжала тебе в ухо. — Ебать, вот так спасибо! — наигранно радостно воскликнул Хидан. — Это тебе спасибо, что подвез, — хихикнула она, обводя его внимательным взглядом, а затем развернулась, чтобы уйти. — Ну пока! — Эй, слышь? Ханаби остановилась, обернувшись обратно к Хидану. — М? — Ты бы по таким местам, как подполье, лишний раз не ходила, — он с хитрецой улыбнулся, бесстыдно задерживая глаза на женственных изгибах ее бедер. — Опасное это дело. Хьюга обнажила зубы в широкой улыбке, подцепив на плече лямку рюкзака. — А я люблю все опасное, — следом рассмеялась она и, больше не оборачиваясь, быстренько юркнула за ворота. А Хидан, тем временем, принял сказанное к сведению, решив, что лучше бы она этого не говорила.