James Smith — Little Love
— Спишь? — Не поняла, ты опять хочешь поругаться? Ханаби тихонько хихикнула, в два прыжка добравшись до кровати старшей сестры. Откинув одну половину одеяла, она забралась в ее постель и сунула холодную ступню между Хинатиных голеней. — Ханаби! — Ну согрей меня, сестрица, — промурлыкала она и с улыбкой прижалась к ее плечу. Хината закатила глаза, но возражать не стала. Перевернувшись на бок, она закинула руку поперек ее туловища и обхватила ладонью озябшее плечо. Удивительно, что она не спихнула Ханаби со своей кровати: как-никак, всего полчаса назад устроила ей полнейший разнос, встретив на пороге яростным «и где тебя носило?!» Хорошо еще Хината толком не успела впасть в панику — Ханаби вернулась домой сразу после того, как она заметила ее отсутствие, и недоумевала, с какой радости на нее градом посыпались упреки. Младшая Хьюга напомнила сестре о существовании мобильного телефона, и раз уж она так волновалась о том, «где ее носит», то взяла бы, да позвонила — какие проблемы? Хинате этот аргумент крыть было нечем. Не говорить же в открытую, мол, она была так поглощена прогулкой со своим телохранителем, что напрочь забыла о родной сестре? Ханаби же, в отличие от Хинаты, темнить не привыкла. Взяла и выдала все подчистую, дескать, была в баре, пила пиво с ребятами — и что с того? Хьюга-старшая, разумеется, такого поворота событий не ожидала. «Сумасшедшая. Дура! Ты просто на всю голову двинутая!» — безостановочно распалялась Хината, покуда Ханаби думала о стороннем, беспечно разглядывая свой яркий маникюр. Казалось, она не угомонится и будет орать до тех пор, пока не охрипнет, и дабы этого избежать, Ханаби в самый разгар скандала бросила предостерегающее «ты сейчас папу разбудишь!» И ведь помогло. Хината смолкла, воровато оборачиваясь к лестнице, что вела на второй этаж, и спешно удалилась к себе — лучше бы отцу не знать, в какое время они вернулись домой. В таком случае, расспросов было бы не избежать, а уж там, не ровен час, всплывет и вся подноготная. А о таком Хиаши знать не положено. — Кажись, я втюрилась. Хината зашевелилась в постели и, больно опершись на плечо сестры, приподнялась на локте. — Серьезно? — она удивленно заморгала, вцепившись ошалелым взглядом в ее лицо, нетронутое ни единой эмоцией. — В кого это? — В твоего телохранителя, конечно, — отозвалась Ханаби, сверкнув в темноте ехидной улыбочкой. — Я ведь не одна видела то, что он вытворял на ринге? — она издала пошлый полустон-полувздох и, закатив глаза, вывалила наружу язык, изображая героиню японской порнографии. Хината широко разинула рот и, скривившись, звучно выдохнула. — Прекрати! — она помотала головой, а когда сестра расхохоталась в подушку, шлепнула ее по руке. — Извращенка! Надеюсь, ты не ведешь себя так в постели? — Только в твоей, — выглядывая из-за вороха волос, пискнула Ханаби, отчего снова схлопотала от Хинаты неслабый удар ладонью куда-то в область плеча. — Свали отсюда, — раздраженно укладываясь обратно на подушку, буркнула она и демонстративно закрыла глаза. — А чего так? — Ханаби склонилась над лицом сестры и шепнула у самого ее уха: — Ревнуешь? Хината грубо оттолкнула ее от себя, спешно поправляя на плече тоненькую лямку легкой сорочки. — Вот что ты вечно болтаешь?! — Да прикалываюсь я! — вновь рассмеялась Ханаби. — Сдался мне твой телохранитель. Нет, он, конечно, крутой, сексуальный и, что удивительно, нереально милый, если учитывать последние события, но уж лучше оставь себе. Хьюга-старшая настороженно сощурилась. — То есть… ты вовсе не Кибу имела в виду? — А ты уже, я смотрю, напряглась, — прыснула Ханаби и изогнула темную бровь дугой, заправляя за ухо нависшие на лицо лохматые волосы. — Расскажи хоть, что вы обсуждали столько времени, а то я просто умираю от любопытства. — Во-первых, я не напряглась, — вкрадчиво произнесла Хината, — а во-вторых, ничего такого мы не обсуждали. Он просто проводил меня до дома и рассказал, каким ветром его на ринг занесло. — Просто проводил до дома, — закивала младшая Хьюга. — Ясненько. — Не ищи скрытого смысла там, где его нет, — настоятельно рекомендовала старшая, — а лучше объясни, что за таинственный возлюбленный у тебя появился на этот раз, если уж начала. Ханаби расплылась в улыбке, многозначительно закусывая нижнюю губу. — А ты угадай! — Мне заняться нечем? — хмыкнула Хината. — Ты время видела? Либо говоришь, как есть, либо дергай отсюда. Она улеглась на бок напротив сестры и, подложив обе ладони под правую щеку, придвинулась к ней почти вплотную. — Я имела в виду Хидана. Хината несколько раз озадаченно моргнула, надеясь углядеть в лице Ханаби хотя бы намек на то, что она шутит. Ведь шутит же?.. — Ты сейчас про того недалекого идиота, который сначала нас обматерил, а потом привез тебя домой посреди ночи? Хьюга-младшая нахмурилась, но очередная улыбка оказалась сильнее и озарила необъяснимой радостью весь ее восторженный облик. — Это ты идиотка, а Хидан — просто нетипичная и весьма неординарная личность, — она зажмурилась, демонстрируя Хинате полный рот идеально ровных белоснежных зубов. — А какой красавчик! К тому же, прямолинейный, что я очень уважаю в людях, заботливый, ведь предложил мне свой шлем надеть и настоятельно рекомендовал больше не ходить в такие места, как подполье, плюс он смешной и нереально притягательный. С тобой случалось так, что когда встречаешься с парнем взглядами, все поджилки трясутся? Клянусь, со мной так и было! Как он смотрит… — Ханаби блаженно прикрыла глаза, — я чуть из трусов не выпрыгнула! Хината усмехнулась. — Ты о чем-нибудь, кроме секса, вообще думаешь? — В данный момент нет. Не видишь? Я под впечатлением! Старшая Хьюга вновь отпустила пренебрежительную усмешку, поражаясь легкомысленности сестры. Она как всегда в своем репертуаре: что вижу — то пою. Однако Хината не спешила принимать ее слова на веру — Ханаби всегда была влюбчивой натурой: с поразительной частотой меняла кумиров, каждый раз пытаясь доказать, что это навсегда, и быстро переключалась с одного уже реального парня на другого. Она мотивировала свою переменчивость тем, что уставала от «однообразия» и «пресности» отношений, хотя ее многочисленные ухажеры все, как один, судорожно пылинки с нее сдували. Хинате было сестрицу не понять — ей, напротив, хотелось, чтобы кто-то заботился о ней, восхищался, может, даже превозносил. Хотелось быть для кого-то важной, но при этом оставаться собой. «Ей нужен другой человек. Ну а мне… Даже не знаю, наверное, кто-то, кто будет принимать меня таким, какой я есть. Принимать со всем, к чему я привык, и от чего никогда не откажусь». Она вспомнила слова Кибы на этот счет, и его мысль сейчас особенно сильно ей откликнулась. Хьюга стремилась ровно к тому же, чего для себя хотел Инузука. Но она давно стала большой девочкой и осознавала, насколько туманна такая перспектива. Как Хината тогда и сказала, порой себя-то принять трудно. Напрасно она оживила в памяти недавний разговор со своим телохранителем: покуда Ханаби уже засопела возле ее уха, Хината вовсю пялилась в потолок, перебирая пальцами краешек одеяла. И если Ханаби переизбыток впечатлений как следует разморил, то Хината, наоборот, все еще была взбудоражена. Сперва этот бой, фрагменты которого сейчас урывками вспыхивали перед глазами, стоило ей прикрыть веки, а потом и прогулка с потоком ее нескончаемых вопросов в адрес Кибы, терпению которого можно было только позавидовать. Хьюга не считала, что перегибает палку, спрашивая его, иной раз, о личном, да и он не давал повода так думать. Открытость, а то и откровенность Инузуки послужила становлению доверительных отношений между ними, что было важно, учитывая специфику его работы. Но она думала вовсе не об этом. Было приятно сегодня забыть, что их связывает на самом деле, и просто предаваться дружеской беседе обо всем и ни о чем. Воспроизводя в голове так быстро ускользнувший вечер, Хината безмятежно улыбалась. Но едва к этим событиям примешивались те, что происходили ранее, улыбка сходила с ее лица, а щеки обдавало жаром, распространяющимся по всему телу и порождающим сильнейшее смущение. В мыслях мелькали всевозможные яркие образы: непроходимая толпа, полуобнаженные взмокшие тела, сильные кулаки, кровавые раны и непередаваемой глубины темные глаза под сурово сдвинутыми бровями. Хината отчетливо помнила то чувство тревоги, возникшее при виде крови, струйкой ползущей по загорелой гладко выбритой коже, и в противовес этому, волнующее ощущение, вызванное открытой мальчишеской улыбкой, которую Киба так редко демонстрировал в ее присутствии. И из-за этого нескончаемого круговорота мешанины из минувших событий у Хинаты не было даже смутной надежды на нормальный сон этой ночью. Однако все же вздремнув какие-то бесполезные пару часов, Хината с трудом поднялась с кровати, не с первого раза выключая установленный заблаговременно будильник. Ханаби рядом не оказалось, и она обнаружила это с нескрываемым облегчением. Пора было начинать новый день, оставив прокрученные на сто рядов события там, где им самое место — в неповторимом вчера. Плюхнув на лицо склизкую тканевую маску прямиком из холодильника, Хината протяжно выдохнула. Вряд ли это поможет вернуть ее помятой физиономии божеский вид, но она решила, что должна предпринять хоть что-нибудь, дабы не пугать народ своей бледностью, на фоне которой синеватая припухлость под глазами виделась отчетливее. Но в итоге все оказалось не так уж и плохо. Контрастный душ слегка придал Хинате бодрость духа, а макияж подчеркнул ее природные данные, вместе с тем удачно скрывая последствия бессонной ночи. Позаботившись о волосах, темным каскадом струившимся по прямой спине, она убедилась, что с нее хватит, и спустилась вниз, где уже завтракала Ханаби. — Утречка, — прощебетала она, засовывая в рот полную ложку разноцветных хлопьев-колечек, утопающих в молоке. — Утречка, — вторила ей Хината, разом осушив целый стакан воды, точно страдала от похмелья. — Для кого так принарядилась? — похрустывая хлопьями, поинтересовалась Ханаби, нарочито внимательно разглядывая сиреневое платье-комбинацию сестры, плотно сидящее по фигуре и доходящее до колен. — Случайно, не для своего телохранителя? Хьюга-старшая недовольно поджала губы, пригвоздив сестрицу к месту одним лишь взглядом, вспыхнувшим недобрым огоньком. — Ешь молча от греха подальше, — бросила она, приглаживая на себе платье, а следом подкатывая рукава свободного кремового оттенка пиджака той же длины. — Будешь вести себя, как злобная недотраханная фурия — папе снова придется искать для тебя нового сопровождающего. Хината судорожно огляделась и, схватив со столешницы кухонное полотенце, метнула им в сестру, что лишь расхохоталась на этот несдержанный порыв заткнуть ей рот. — Фурия, — сгримасничала Ханаби, потрясывая ложкой. Хьюга-старшая препираться больше не стала. Подхватила сумочку и босыми ногами прошлепала в прихожую, останавливаясь у зеркала. В очередной раз. Темно-красные губы поджались, ресницы дрогнули, руки беспомощно опустились по швам, подбирая полы пиджака. Сегодня Хината в действительности прихорашивалась. Вроде, прическа все та же, тысячелетней давности, да и макияж повседневный. Платья она и без какой-либо подоплеки носила на постоянной основе, как и высокие светло-бежевые лодочки. Единственное, Хьюга была к себе особенно придирчива этим утром, находя невидимые, на первый взгляд, изъяны. Но и это было объяснимо. Или нет? Сунув ноги в те самые бежевые туфли, она вышла из дома. Погодка оказалась на радость солнечной, заставив Хинату задуматься, куда она подевала свои очки. Решив не возвращаться за забытым аксессуаром, Хьюга быстро нашла глазами знакомый Мерседес, и улыбка невольно заиграла на ее губах. Каблуки звучно застучали по отделанной камнем дорожке. — Доброе утро. Хината захлопнула за собой дверцу автомобиля и, пристроив сумочку на коленях, обернулась к водителю, приветственно ему кивая. Ее взгляд зацепился за лучезарную улыбку телохранителя, так похожую на ту, что она без зазрения совести прокручивала в памяти глубокой ночью, и коротко прошелся по строгому костюму, прячущему за собой боксера, с которым Хьюга вчера познакомилась. Но потом она озадаченно моргнула — заметила неоспоримые доказательства правдивости прошлого вечера на лице Кибы. — Знаю, — с тяжелым вздохом констатировал он. — Дело дрянь. Хината лишь кивнула рассеянно и потянулась к ремню безопасности. — Езжай. Киба повиновался. Возможно, он ожидал более теплого приветствия, но, по-видимому, заблуждался. Волшебство их вчерашней прогулки мгновенно рассеялось, а значит, теперь все будет как обычно. И отчего-то Инузука пришел к этому выводу без особой радости. — Я взял тебе кофе, — уронив взгляд на подстаканники между сидениями, сказал он. — Латте. Вроде, еще горячий. Хината расплылась в улыбке, неуверенно потянувшись к стаканчику с кофе. — Это мое спасение, — сдуру ляпнула она, следом глотнув немного. — Я знаю, что ты любишь пить кофе по пути, потому что ненавидишь делать это дома. — Спасибо, — несколько удивленно отозвалась Хьюга, снова совершая глоток. Кофе и вправду все еще оставался чуть горячим, приятно согревая пустой желудок. — Но не стоило так заморачиваться. Это в твои обязанности не входит. Киба усмехнулся. Припоминает старые грешки? — Я хотел отблагодарить тебя за то, что ты ничего не сказала господину Хиаши. Ну и… — он остановился на светофоре, скосив взгляд на свою подопечную, — в целом за понимание. — Не за что, — Хината подалась вперед, сканируя глазами дорогу сквозь лобовое стекло без единого пятнышка и разводов. — Погоди, остановись-ка вон там. Инузука нахмурился, вновь мельком поглядывая на Хинату. — Зачем? — Просто остановись. Разумеется, он поступил так, как она просила. На зеленый свернул совсем не туда, куда планировалось, проехал немного вперед, чтобы было, где припарковаться, и остановил машину. Руки Кибы еще покоились на руле, когда он с непониманием в глазах повернулся к Хьюге. — В чем дело? Хината смущенно улыбнулась, раскрывая сумочку на плотно сжатых вместе коленях. Киба невольно проследил за ее действиями, упершись глазами в чуть задравшуюся ткань платья и машинально скользнув взглядом по линии бедра. Тонкая алебастровая кожа сияла на солнце, просочившемся в салон, и его же усилиями причудливо переливалась тонкая невесомая ткань платья. Инузука сглотнул, резко отводя глаза, и желание прочистить горло вырвалось само собой. — Вот, нашла, — Хьюга не заметила, какую вольность вдруг позволил себе ее телохранитель, и сжала в кулаке небольшой тюбик. — У меня тоже кое-что для тебя есть. Не кофе, конечно, но такое тебе точно нужнее. Киба сощурился, приглядываясь к кулаку Хинаты, а когда она переложила тюбик в другую руку и стала откручивать крохотную крышечку, посмотрел уже на нее саму. — Это мазь от синяков. Дай руку, — дождавшись, когда Инузука сориентируется в ситуации и протянет ей свою ладонь, Хината выдавила немного мази на подушечку его пальца. — Намажь плотным слоем. Поможет быстрее избавиться от улик. Он кивнул и, нащупывая свободной рукой места побоев, последовал указу Хинаты. Вслепую получалось не очень: Киба делал себе больно, когда искал нужную область для нанесения мази, постоянно тыкал не туда и морщился — наутро места повреждений опухли и стали приносить куда больше дискомфорта, чем в моменте или немногим после. Хьюга долго смотрела на это печальное зрелище, но, в конце концов, сдалась. Придвинулась на сидении ближе, полностью развернувшись к Инузуке, и выдавила мазь уже на собственный палец, взглядом указывая ему оставить попытки обработать раны самостоятельно. — Это нормально, что у тебя образовался такой отек? — скривилась Хината, осторожно взявшись за подбородок Кибы, чтобы развернуть его лицо так, как ей удобно было бы наносить мазь. — Угу, — глухо откликнулся он и тоже приблизился к Хьюге, чтобы ей не приходилось к нему тянуться. — Какой кошмар, — она покачала головой, а когда дотронулась до места рассечения, вздрогнула вместе с Кибой. — Ой, прости. — Нет-нет, все хорошо. Просто… — он усмехнулся, поджимая губы, чтобы улыбка не расползлась от уха до уха, — мазь холодная. Она прыснула. — Да, она из холодильника. Это чтобы тебе жизнь медом не казалась. А еще, чтобы слегка заглушить боль. Киба все же улыбнулся, но сдержанно. Он старался не совершать никаких отвлекающих маневров и даже не шевелиться, но смотреть в одну точку и делать вид, что близость Хинаты ничуть его не волнует, не мог. Взгляд против его воли опустился вниз, на сосредоточенное лицо Хьюги, что свела брови к переносице, чуть сощурилась и приоткрыла губы. Красивая. Киба это с самой первой встречи отметил, но ее красота поначалу казалась ему холодной — нельзя смотреть, иначе и сам превратишься в ледышку. Однако он давно избавился от этих заблуждений. Теперь Хината виделась ему красивой без каких-либо «но», а когда она улыбалась искренне, округляла большие глаза в удивлении или с наслаждением ела мороженое — особенно преображалась. Да, ему по-прежнему нельзя было на нее смотреть, к тому же, когда их лица разделяло столь ничтожное расстояние, но… уж как вышло. Отказать себе в удовольствии приблизиться к этой недоступной красоте стало бы преступлением. Хината не замечала откровенного взгляда Инузуки — так была увлечена его травмами. Придерживая лицо Кибы за линию челюсти, она осторожно притрагивалась пальцем то тут, то там — за ночь образовались новые синяки: по одному на скуле и под разбитой губой. В какой-то момент опустив глаза как раз на его губы, Хьюга помедлила с тем, чтобы прикоснуться. Ее рука в неопределенности дрогнула, в глазах под линзами резануло от того, что она на какое-то время перестала моргать, а во рту так некстати пересохло, и Хината сглотнула слюну громче, чем полагалось. Ко всему прочему, ее черт дернул спешно вскинуть глаза, лишь бы не заглядываться на чужой рот, но это стало фатальной ошибкой: теперь она смотрела прямиком в глаза Кибы, чьи губы снова зажили своей жизнью и оказались тронутыми улыбкой — хотя бы ею, ведь Хината на это так и не решилась. — Дальше сам, — смущенно обронила она, рывком подаваясь назад и круто разворачиваясь лицом к лобовому стеклу. Вдруг опомнившись, Хьюга вернула Кибе мазь и в неловкости ему улыбнулась. Он проглотил неуместный смешок и спрятал тюбик в кармане пиджака. Подбираясь пальцами к рулю, Инузука второй рукой отбросил с лица волосы и вопросительно изогнул нетронутую Мельницей бровь, что все равно причинило боль его многострадальной физиономии. — Едем? — Теперь — да. — Спасибо большое, Хината, — немного погодя нарушая устоявшуюся в салоне тишину, вновь подал голос Киба. — Я очень признателен тебе за заботу. — Ерунда, — пожала плечами Хьюга. — Я знаю, что мужчины легкомысленны по отношению к своему здоровью. Ты ведь и не думал как-то приблизить свое выздоровление? — Я достал кусок мяса из морозилки, когда вернулся домой. — Что и требовалось доказать. Инузука рассмеялся, вновь одаривая Хинату своей широкой очаровательной улыбкой, что каким-то магическим образом заставляла улыбаться ему в ответ. Казалось, все, что было в этом человеке, сейчас смешалось воедино, и Хинате было не разобрать, кто перед ней сегодня: строгий, внимательный телохранитель, что предусмотрительно отмалчивался большую часть времени, боксер из подполья или же тот добродушный парень, который говорил о своей собаке с таким воодушевлением, словно это самое дорогое, что у него когда-либо было. Впрочем, отделять одно от другого не было нужды. Хинате нравилось, как перекликаются между собой все эти разнящиеся образы и соединяются в единое целое — личность, которую ей хотелось узнавать с каждым днем все больше и находить что-то прежде незнакомое и удивительное. Обычно Хьюга забывалась на репетициях — маэстро не оставлял оркестрантам другого выбора. Но сегодня Хината была на редкость рассеянной. То ли от недосыпа, то ли… а черт его знает… Учитель Орочимару несколько раз сделал пианистке замечание, что удивило ее коллег, и заставило Ино ошарашено разинуть рот, но Хинату это ничуть не задело. Во-первых, Орочимару выказал свое недовольство по справедливости, а во-вторых, у нее было слишком хорошее настроение для того, чтобы расстраиваться из-за критики учителя. — Ты сегодня лажала, — скривилась Яманака, укладывая свою скрипку в футляр. — Так-то концерт скоро. — Да знаю я, блин, — отмахнулась Хината, подкрашивая губы. — Я пару часов всего спала, голова дурная. Ино заинтересованно сузила глаза, делая шаг навстречу подруге и заглядывая в зеркальце пудреницы, где виделось ее отражение. — И что это значит? Хьюга вздернула бровь, резко захлопывая пудреницу. — Это что за игривый тон? — Я поняла, — Яманака скрестила руки на груди, падая в кресло на первом ряду зрительского зала. — Ты опять была у Наруто. — Нет! — несдержанно выкрикнула Хината, тут же обернувшись к сцене и сталкиваясь с хмурыми взглядами других оркестрантов. — Нет, ты что, — уже тише произнесла она. — У нас все. Окончательно. — Кто тебя знает… — пробормотала Ино. — Стоит ему тебя пальцем поманить — и ты тут как тут, завороженная факиром змейка. — Змея здесь только ты, — отшутилась Хьюга, мельком глянув на часы, мелькающие с экрана смартфона. — Причем самая ядовитая в мире. А я больше подстилкой быть не хочу. Ни Наруто, ни чьей-либо еще. — Ну ты и завернула, подруга! — одобрительно воскликнула Яманака, туда-сюда покачивая головой, отчего ее завитые локоны в высоком хвосте забавно пружинили. — Завидный энтузиазм! — С меня хватит, — продолжая толкать мотивационные речи, решительно заявила Хината. — Никакого секса без чувств, никаких отношений без любви и случайных связей. Растрачивать себя и свою энергию на кого попало я отныне зареклась! Ино хихикнула и спешно полезла в свою сумку, выуживая оттуда телефон. — Стой как стоишь. — Чего? — непонимающе моргнула Хината. — Сфоткать тебя хочу, — наводя камеру телефона на подругу, усмехнулась Яманака. — Сделаю в фотошопе плакат в поддержку женщин, пострадавших от собственной тупости и мужского абьюза. Хьюга вырвала из ее рук телефон и прижала к своей груди. — Ты совсем уже? — Ну дай хоть видео запишу, — протягивая к Хинате руки, захныкала Ино. — Надо же запечатлеть этот момент! Да и чем потом тебе в нос тыкать, когда опять на те же грабли наступишь? Она тяжело вздохнула, возвращая неугомонной подруге ее мобильник. Впору бы обидеться, да никак. Ино как всегда рубила правду-матку. — Тебя не переспоришь, — признала Хьюга, помогая Яманака подняться с сидения. — Пойдем пообедаем где-нибудь? — Прости, Хината, не могу, — мельком огладив ее плечо, она водрузила на свое футляр со скрипкой. — Я с папой встретиться должна. Может, вечерком посидим? Хьюга кивнула и прижала Ино к себе, следом поправляя воротничок ее рубашки. Подруги покинули здание филармонии вместе, а потом разошлись по разным сторонам. Хината уже было подумала быстренько перекусить шоколадным батончиком, но вовремя отказалась от этой идеи и зашагала к светофору. Через дорогу ее ждал Мерседес, у которого стоял Киба. — Прошу, — он галантным жестом распахнул для Хинаты дверцу автомобиля, как делал почти всегда. — Благодарю, — с деланным почтением отозвалась она, а когда дверь за ней закрылась, тихонько хихикнула. — Ты теперь всегда будешь ездить здесь? — спросил Инузука, когда и сам забрался в машину. Хината уставилась на него с претензией. — А ты что, против? — Конечно, нет, — коротко рассмеялся он, с облегчением заметив заискрившуюся улыбку на полных красных губах Хьюги. — Просто решил уточнить. Хината ничего не ответила, присматриваясь к Инузуке с некоторой подозрительностью — скорее, наигранной. Ей было привычнее ездить на заднем сидении, да и так было положено, но жить по старым правилам Хьюга наотрез отказалась. Будто бы с исчезновением Наруто из ее жизни, исчезли и другие привычные вещи, которые, возможно подсознательно, были ей дискомфортны. Сидя на переднем сидении, Хината могла видеть больше, могла говорить со своим телохранителем, коротая время в дороге, ну и с недавних времен посматривать на него, да отмечать, как иной раз забавно он выглядел, сосредоточившись на своем деле. Для Кибы такие перемены тоже оказались непривычными. Он, может, и помалкивал себе, позволяя Хинате, расположившейся позади него, наслаждаться личным пространством, но время от времени поглядывал на нее через зеркало заднего вида. Это вошло ему в привычку, и когда при взгляде в зеркало Инузука не находил в отражении Хинату, на краткий миг терялся. А стоило-то лишь голову повернуть или глаза скосить вправо, чтобы обнаружить пропажу, как будто неожиданно оказавшуюся рядом. — Я хочу есть. Зайдем в кафе возле торгового центра? У них вкусные бизнес-ланчи. — Как скажете, госпожа Хьюга, — деловито проговорил Киба, срывая с губ Хинаты сухую усмешку. Основной поток посетителей недавно схлынул. Перерыв на обед для большинства закончился, но бизнес-ланчи в меню действовали без ограничений. Перед Кибой и Хинатой стояли трое, но очередь рассосалась быстро. Довольная таким раскладом, она еще раз посмотрела в меню уже на кассе и обратилась к сияющему дружелюбием работнику кафе. — Два бизнес-ланча номер два, пожалуйста. А из напитков… — Хината повернулась к Кибе, — что ты будешь пить? Чай, сок, лимонад? Инузука растерянно заозирался, невольно переступая с ноги на ногу в позе «телохранителя». — Да я, в общем-то… — Я думала, мы поедим вместе. Ты ведь тоже остался без обеда? Киба утвердительно качнул головой, покосившись на меню. — Тогда заплачу я. — Что? — Хината чуть слышно рассмеялась, развернувшись к Инузуке вполоборота. — Тебя смущает, когда платит девушка? — Мне так будет… спокойнее. — Хорошо, — она снова обратилась к кассиру. — Тогда можно добавить к заказу молочный коктейль? Самый большой, что у вас есть, и… — Хьюга с хитрецой глянула на Кибу, — самый-самый дорогой. С шоколадной крошкой, печеньем и… что вы туда еще кладете? Добавьте все! — Понял, — сдерживая неловкую улыбку, отозвался работник кафе, что исподтишка посматривал на разбитое лицо посетителя, не внушающее ему никакого доверия. — Это весь заказ? — Два коктейля, — уточник Инузука, выставив перед ним соответствующее количество пальцев. — Все с собой. Хината оттолкнулась от столешницы и пропустила вместо себя Кибу, который уже полез во внутренний карман пиджака за своим портмоне. Однако вспомнив, что наличных у него кот наплакал, он выбрал оплату по терминалу — как раз на днях перевел выданные Хиаши наличные на банковскую карту. — А ты сам-то есть планируешь? — с набитым ртом поинтересовалась Хината, тут же сконфуженно прижимая к губам салфетку. Киба сидел на водительском месте, игнорируя лежащие перед ним контейнеры с едой. Он ничего не мог с собой поделать: Хината так аппетитно уплетала свой ланч, что хотелось наблюдать за этим зрелищем до тех пор, пока представлялась такая возможность. Что интересно, она мало походила на леди, когда оказывалась голодна: раздраженно отводя от лица волосы, Хьюга пачкала рот в соусе, следом слизывая его остатки с губ, удовлетворенно мычала и крепко жмурилась. Киба умильно улыбался, когда она издавала нечленораздельные звуки, напрочь забывая о собственном голоде. Но поесть он все же сподобился — желудок уже болезненно сжимался, требуя заполнить пустоту. Ланч оказался и вправду вкусным, но еда не радовала Кибу так, как беседа с Хинатой. Она рассказывала забавные случаи из своей карьеры, и он не успевал смеяться, несколько раз едва не подавившись едой. Особенно красочно Хьюга подала произошедшее на одном из концертов: однажды коллектив Орочимару сопровождал театральную постановку, и, как принято, они устроились в углублении перед сценой, где происходило основное действо. Один из видеооператоров, ведущий съемку, так увлекся поиском удачного ракурса, что невольно оступился и провалился в оркестровую яму. В тот раз никто не пострадал, но и смешного тут оказалось мало. Однако Хината так красочно рассказывала, что вместо сочувствия из Кибы вырывались одни только глупые смешки. Правда, когда она поведала о другом подобном случае, это уже показалось Инузуке лишним. По неосторожности упавшая в оркестровую яму оперная певица, в отличие от видеооператора, не сумела отделаться легким испугом — она тогда сломала ногу и поставила скрипачке здоровенный синяк. — Выходит, опасная у тебя работа, — подвел черту Киба, что развалился на своем сидении, попивая приторный молочный коктейль через яркую соломинку. — Ну, не настолько опасная, как твоя, — поддела его Хината. — И я сейчас не о профессии телохранителя. Инузука кивнул, деланно поджимая губы. — Будешь теперь без конца меня подкалывать? — Разумеется, — ухмыльнулась она, подхватывая губами соломинку, — чемпион. — О, Всевышний, — устремляя глаза к потолку автомобиля, взмолился Киба. Хината расхохоталась, с характерным звуком допивая остатки коктейля. Она хорошенько наелась и порадовала себя сладким, отчего ее неслабо поклонило в сон. Сегодня Хьюге предстояло как следует позаниматься: дата грядущего концерта неумолимо приближалась, а главная солистка портила всю картину непроработанными кусками своей партии, так что пришлось оставить посиделки с Ино до лучших времен. Следовало бы отправиться домой, но Хинате хотелось как-то взбодриться — пройтись пешком, например, насколько позволит обувь. Благо, для прогулки у нее уже был компаньон, который при всем желании бы не смог от этого отказаться. Так Киба, кстати, и сказал. «У меня разве есть выбор?» — усмехнулся он, на что Хината картинно фыркнула, но предложения своего не отозвала. Лишь пробормотала, что надолго ее все равно не хватит. — Надеюсь, ты не подумала, что я всерьез? — вдруг поинтересовался Инузука, когда они вышли из магазинчика с шоколадом ручной работы, где Хината прикупила презент для Ино, чтобы просто так, без повода ее порадовать на завтрашней репетиции — покруче батончика будет. — Что «всерьез»? — нахмурилась она. Киба запустил руку в волосы, как-то смущенно кашлянув. — Ну, что у меня нет выбора. Конечно, угождать дочке босса — моя прямая обязанность, но не все исходит лишь из этого. — Угощаешь меня уличной едой, провожаешь до дома и сопровождаешь во время прогулки исключительно потому, что тебе этого хочется? — лукаво улыбнулась Хината. — Все так, — не посмел возразить Киба. — А тебе бы хотелось вернуть деловой стиль общения взамен дружескому? — Не думаю. — Не думаешь? Или не хочешь? Хината остановилась. — Ты мне мстишь? — За что это? — искренне недоумевал Инузука. — За то, что я душила тебя своими расспросами вчера, — пояснила она, вновь застучав каблуками туфель по многолюдной площади. — Задушить меня вчера пытался Мельница, — сквозь смешок проговорил Киба, — а ты просто интересовалась. Имеешь право. Особенно после увиденного. Хьюга мягко улыбнулась, останавливаясь глазами на увечьях своего телохранителя. Ей не хотелось, чтобы он думал, якобы она его осуждает. Естественно, поначалу Хината отнеслась к этой ситуации противоречиво, но теперь она реагировала на все спокойно. Это его личный выбор — чем заниматься внерабочее время, с какой стати ей тот самый выбор осуждать? Кто она такая, в конце концов? Может, бои в подполье ее и смущали по понятным причинам, но не сам факт того, чем жил Инузука. Даже наоборот. То, что он много трудился в своем деле, было достойно уважения. Хината всегда уважала тех, кто работает над собой. А Киба, очевидно, потратил немало лет, чтобы стать достойным бойцом, на фоне которого громила Мельница выглядел самовлюбленным клоуном и не более того. — Знаешь, Киба, то, что я вчера увидела, вовсе не… Ты чего? — Не оборачивайся. Хината шумно выдохнула, когда рука телохранителя крепко стиснула ее пальцы. Метнув взгляд на их сцепленные руки, она с тревогой посмотрела на его профиль, а затем на автомате обернулась. — Что? — Я сказал, не оборачивайся, — строго бросил Киба и, ускорив шаг, буквально потащил с трудом перебирающую ногами Хинату за собой. Она, разумеется, едва за ним поспевала на своих высоких каблуках, но пыталась изо всех сил, ощущая, как хватка Кибы усиливается, и пальцы стягивает ноющей болью. — За нами следят, — еле шевеля губами, промолвил Инузука и улыбнулся в пустоту неясно чему. — Я недавно заметил. — Следят? — вторила ему Хьюга. — Кто? — Не знаю, — Киба бегло осматривал окрестности одними глазами, не поворачивая головы, и прикидывал, как сбить преследователя с толку. — Будь спокойной и веди себя непринужденно. — Ты мне сейчас пальцы сломаешь, — шикнула Хината, пытаясь пошевелить хотя бы одним из них, — как я могу быть непринужденной? Инузука мгновенно ослабил хватку и насупился. — Прости, я не хотел. — И куда мы идем? — пропустив извинение Кибы мимо ушей, спросила Хьюга. Ее так и тянуло обернуться. Будто что-то незримое заставляло это сделать вопреки предостережению телохранителя. — Он пока не понял, что я заметил, — ответил Инузука, подавшись влево и слегка сбавляя шаг. — Он? Хината громко ойкнула, когда Киба без предупреждения схватил ее за плечи и, врываясь в поток проходящей мимо группы иностранцев, юркнул за угол в узкий проход между зданиями. Она прижалась спиной к фасаду одного из них и, тяжело дыша, исподлобья смотрела на Кибу, который встал напротив нее, напряженно глядя себе за спину. Грудь Хинаты тяжело вздымалась, невзначай соприкасаясь с грудью Кибы, и это крошечное расстояние между ними отчего-то вызывало неприятное тянущее ощущение в ее теле. Хьюга застыла в одном положении, опасаясь шевельнуться, и ждала, когда Инузука позволит ей выдохнуть и избавиться от напряжения. Однако он не спешил. А потом и вовсе усугубил положение. В одночасье повернувшись к Хинате, он пошатнулся на месте и широко шагнул вперед, оказываясь прижатым к ней вплотную: будь они одного роста — определенно столкнулись бы лбами. Хьюга, по ощущениям, перестала дышать — лишь ловила на своем лице горячее дыхание Кибы, что оказалось частым, тяжелым, местами рваным. Его правая рука все еще сжимала плечо Хинаты, покуда левая ладонь упиралась в фасад здания в районе ее головы. Инузуке впору было бы отстраниться, расслабиться самому и дать такую возможность Хьюге, но он, как назло, оказался заключенным в моменте. Смотрел в ее широко распахнутые глаза, подернутые невидимой пеленой тревоги, согревал поджатое плечо всей ладонью и собственным телом ощущал, как неистово колотится ее сердце. Его взгляд пал на чужие губы, задержался там дольше положенного, и Киба неосознанно прошелся языком по своей нижней губе, задевая ранку. Сглотнул судорожно, задышал чаще. Хината заметила это. Сжалась под его внимательным, пронизывающим темным взглядом, и похолодела, несмотря на обуявший жар, уже вовсю лизавший ее щеки, уши и место над грудью, плотно зажатой крепким телом Кибы. Она тоже смотрела на его губы. Проследила за движением его влажного языка, быстро соскользнувшего с раны в уголке, и лихорадочно проглотила сухость в глотке. Дернувшийся кадык, напрягшаяся линия челюсти, сведенные на переносице брови — Хинате были доступны все неконтролируемые реакции его тела. Но когда ей казалось, что еще чуть-чуть, и она потеряет способность связно мыслить в этот миг, Киба неожиданно отстранился. Хинату окатила волна разочарования, но она не успела это понять и поразиться — Инузука всего на пару шагов сократил дистанцию и опустился перед ней на одно колено, потянувшись к валяющейся чуть поодаль туфле. Кожу над лодыжкой обожгло огнем, когда пальцы Кибы плотным кольцом сомкнулись вокруг нее, направляя ступню прямиком в потерянную в суматохе туфлю. Теперь Хината взирала на него сверху вниз, приоткрыв губы, а когда Инузука справился со своей задачей, протяжно выдохнула — но не от облегчения. От переизбытка чувств, среди которых затесалось смущение. Впрочем, оно быстро развеялось, стоило Кибе как ни в чем не бывало сверкнуть своей белозубой улыбкой. — Ваша туфелька, госпожа Хьюга. Она через силу усмехнулась, дрожащей рукой заправляя волосы за ухо, и взглядом проследила за тем, как он поднялся на ноги. Коротко отерев со лба испарину и сразу же взбивая непослушными пальцами челку, Хината тщательно прочистила горло. — Что это было? — спросила она вроде с опаской, но в то же время в ее вопросе прослеживалась укоризна. Киба замялся, инстинктивно оборачиваясь через плечо. — Я не знаю. — И ты… — Хината насупилась, — ты расскажешь все моему отцу? Он взглянул на свою подопечную, покуда его брови неумолимо жались к переносице. — Я обязан доложить об этом. Хьюга вдруг смягчилась. Конечно, он обязан. — А ты уверен, что это была слежка? Может… — Уверен, — обрывая ее на полуслове, отрезал Киба. Она понурила голову и отрывисто кивнула, следом подхватывая волосы и снова заправляя передние пряди за ухо. Киба уловил в выражении лица Хинаты явное беспокойство и пристыдил себя за холодность тона в блеклых ответах. — Сильно испугалась? — многим мягче произнес он, и Хината вскинула на него голову. — Я испугалась твоей реакции, — отчеканила она, незаметно поправляя лямку платья под пиджаком. — А не этого таинственного преследователя. — Нельзя быть такой легкомысленной в этом вопросе, — возмутился Инузука, когда Хьюга звучно хмыкнула. — Твой отец не зря нанял для тебя телохранителя, Хината. Тебе может угрожать опасность, и это не шутки. — А я и не смеялась, — возразила она с упреком. — Еще и ты собираешься читать мне нотации, как будто мне мало отца и брата Неджи? Киба качнул головой. — Я бы не посмел. — Конечно, — фыркнула Хината. Не рассеявшееся напряжение сгустилось молчанием. Там, за углом, центральная площадь жила своей жизнью, вмещая в себя городских обитателей и иностранных туристов. По дороге проезжали машины, то и дело коротко взвизгивая и или протяжно гудя клаксонами; откуда-то звучала музыка, пиликали сотовые, сквозь громкоговорители прорывались голоса вещателей рекламы. Только здесь, в небольшом проходе между домами, было угнетающе тихо. Настолько, что Хинате хотелось заплакать. — Я боюсь за папу, — чуть слышно заговорила она, враз понимая, что плакать ей захотелось по совершенной иной причине. — Когда он узнает, что за мной кто-то следил — еще больше станет нагнетать. Я знаю, как ему тоскливо без мамы, ведь он любил ее больше всего на свете. Киба спрятал руки в карманы брюк, осторожно посматривая на Хинату. Ее глаза увлажнились, но она еще могла сдерживать слезы. — Какой была твоя мама? Хьюга растерялась от внезапного вопроса Инузуки. Однако этот вопрос не был из тех, что давил на больное, и она неожиданно растянула уголки губ в легкой полуулыбке. — Доброй. Она была красивой, гораздо красивее меня, хотя мы с ней очень похожи, — Хината улыбнулась шире, заметив, как посветлело лицо Кибы, и смягчились его черты. — Мама была изящной, носила красивые платья и туфли, и у нее были самые мягкие и ласковые руки. Она была талантливой, написала много музыки и красиво пела нам с Ханаби колыбельные. Я скучаю по ней. Но папа… — Хьюга всхлипнула, прижав ладонь ко рту, — он сгорел в один миг. И никогда больше не станет прежним. Киба искренне проникся словами Хинаты. Жизнь Хироми Хьюги оборвалась рано, но за то время, что она была своим детям матерью, успела оставить им самые лучшие воспоминания и стала для них достойным примером. Киба же не ощущал на себе ласковых материнских рук и не слышал ее колыбельных — разве что, в младенчестве, но такими воспоминаниями он, увы, не обладал. Стало тоскливо. Грустно. За себя, за Хинату, за господина Хиаши и веселушку Ханаби, в чьей памяти не осталось даже материнского образа в силу малого возраста. Ему захотелось утешить Хинату, отдать ей частичку своего тепла, чтобы она никому и никогда больше не казалась несправедливо холодной, но он не был уверен, что это уместно, и что у него самого за душой найдется то самое тепло, коим можно поделиться с другими. — Я пустышка, — совершенно не к месту вырвалось у Хинаты. — Поэтому даже не могу должным образом отреагировать на то, что за мной кто-то следил. Инузука покачал головой. Пустышка? Просто смешно. А это он еще не знал, как крепко Хинату могут охватить эмоции: тогда в подполье, в тот момент, когда у него открылось кровотечение возле киоска с мороженым, и сейчас, едва они соприкоснулись телами и встретились взглядами. Киба не верил ей. Он был уверен: она лжет. Лжет сама себе и даже не подозревает об этом. Инузука мог начать уверять Хинату в том, что она неправа, что видится ему совсем другой, и что пустые люди попросту неспособны всколыхнуть что-то внутри другого человека, покуда ей это было под силу. Но вместо этого он поддался импульсивной, ни на грамм не обдуманной мысли, и выпалил резко, на одном дыхании: — Приходи к нам в спортзал? Хьюга отупело моргнула. — Что? — Приходи тренироваться, — Киба осклабился для пущего эффекта, делая тон голоса непринужденным, обыденным. — Поколотишь боксерский мешок, наваляешь кому-нибудь, выпустишь пар. — Ты серьезно? — оторопело прошептала она. Инузука рассмеялся. — Я серьезен как никогда. А что? К нам и девчонки захаживают порой. Я покажу тебе пару приемчиков. Будет чем отбиваться от приставучих ухажеров. — Отбиваться от ухажеров? — Хината хихикнула. — У меня же есть ты. Одним своим видом всех ухажеров распугаешь. Они рассмеялись уже в унисон, и атмосфера перестала быть гнетущей и навевать жгучую тоску. — Так что? Хьюга задумчиво пожевывала губу, неотрывно глядя на застывшего в ожидании Кибу. — Опустошить себя, чтобы наполниться чем-то? — она вручила ему обворожительную улыбку, сверкнув влажным взглядом. — Мне это подходит. Ты же поможешь мне? — А как иначе? Это же моя работа. Хината дурашливо ткнула его кулаком в плечо, гулко стукнув каблучком туфли по асфальту. — Первым, кому я наваляю — будешь ты. — Я весь к вашим услугам, госпожа Хьюга, — театрально кланяясь ей едва не до земли, усмехнулся Киба. А она снова стукнула его по плечу, следом утягивая за собой на усыпанную прохожими центральную площадь.***
Живописные дорожки университетского кампуса, со всех сторон облагороженные пестрыми цветочными клумбами, за сегодняшний день протоптали сотни студентов. У многих закончились занятия в послеобеденное время, и народу на территории собралось особенно много. Одни спешили поскорее оказаться дома или просто убраться подальше отсюда, а другие продолжали смиренно грызть пресловутый гранит науки, наведываясь в библиотеку или работая в группе на свежем весеннем воздухе. Ханаби Хьюга предпочитала заниматься в одиночестве, но если ей доставались групповые проекты, то охотно участвовала в коллективных сборах. Ей нравилось в университете. Нравилась и сама студенческая жизнь со всеми этими вечеринками, сборищами неутомимых энтузиастов и всяческими творческими проектами. Однако сегодня выдался свободный денек, и Ханаби никуда не спешила. Болтала с подружкой, понемногу приближаясь к парковке, и была крайне увлечена беседой в одни ворота — Моэги помалкивала, жадно поглощая красочный пересказ вчерашнего вечера сестер Хьюга. Они с Ханаби дружили еще с первого курса, и Моэги было известно, с каким воодушевлением она погружается в свои истории, умело игнорируя все, что бы ни происходило вокруг нее. Посему совсем неудивительно, что Ханаби не услышала, как кто-то громогласно ее окликнул, заставляя Моэги вздрогнуть от неожиданности. Она заозиралась, покуда ее подруга придавала своему повествованию еще более яркий эмоциональный окрас, а когда неподалеку послышалось очередное «Хьюга!», Моэги потормошила Ханаби за плечо. — Кажется, тебя зовут. — А? Кто? — она резко обернулась, выискивая глазами того, кто мог бы ее окликнуть. Хината? Вроде, не договаривались, что они с Кибой ее сегодня заберут, и Ханаби должен ждать Такао. — Ты уверена? Я ничего не слышала. — Еще бы ты слышала! Конечно, я уверена, — раздраженно отозвалась Моэги. — Сама посмотри! Хьюга снова обернулась, и ее в одночасье крупно тряхнуло. Ханаби вцепилась в лямку своего рюкзака и во все глаза смотрела на блестящий под полуденным солнцем мотоцикл, у которого в вальяжной позе стоял ее новый знакомый, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Ты его знаешь? — с сомнением поглядывая на парня у мотоцикла, шепнула Моэги, когда подалась к уху Ханаби. — Я как раз про это и хотела рассказать, — она суетливо отмахнулась, не в состоянии что-либо сейчас обсуждать. — Ладно, в другой раз. Созвонимся позже? Моэги удивленно смотрела на то, как лихо Ханаби зашагала навстречу незнакомцу, напрочь теряя дар речи. И что там у них, черт возьми, вчера произошло? Хидан плавно выпрямился, когда Хьюга остановилась напротив него, надвинув на лицо белую кепку с эмблемой известного бренда. На место его былой улыбки наползла гадливая ухмылка, и он высоко вздернул бровь, разглядывая Ханаби с привычным бесстыдством. — Хидан? — неуверенно пролепетала она, старательно делая вид, что хрупкое девичье сердечко не норовит тотчас же выпрыгнуть из ее груди. — Что… ты здесь делаешь? Хидан не спешил объясняться. Шагнул навстречу Ханаби, вынуждая ее сильнее округлить глаза, и нагнулся к самому ее лицу, тронув козырек кепки. — Ну здоров, лапуля. Как оно?