Цена обещания

      Хидана неистово колотило, и он едва сдерживался, чтобы не швырнуть свой мобильник в стену, где точно насмехаясь над ним, покосился плакат с призывом никогда не сдаваться. Эта мотивирующая фраза всегда его раздражала, но сейчас ему и вовсе хотелось сдернуть со стены этот осточертевший плакат и разорвать его в клочья.       Он закончил ремонт очередного байка пару часов назад, и вместо того, чтобы пойти домой, без дела отсиживался в мастерской. Экран мобильника в руках Хидана то угасал, то вновь загорался, отбрасывая неяркое свечение на его лицо, искаженное от негодования. Он ждал. Все еще ждал, когда его сообщения будут прочитаны адресатом или неотвеченные звонки породят хоть какую-то реакцию. Но… ничего. Телефон молчал. И с каждым днем это бесило все больше.       Хидан уже со счету сбился, сколько раз звонил Ханаби и сколько десятков сообщений за последнюю неделю успел ей наотправлять. Да и какой в этом толк? Она все равно не ответила ни на одно из них, не удосуживаясь хотя бы просто прочесть.       Он силился понять, какого дьявола вообще происходит, но все случилось так внезапно, что ему ни одного нормального объяснения на ум не приходило. В последний раз, когда они с Ханаби виделись, все было хорошо: она хохотала над его глупыми шутками, грелась в теплых объятиях на пустом пляже глубокой ночью, визжала за его спиной, придерживая на голове мотоциклетный шлем, и сладко стонала в его постели, пока он самозабвенно ее ласкал. А потом… Да черт его знает, что случилось потом! Ханаби одним днем куда-то запропастилась, и когда Хидан решил выяснить, отчего никто не достает его ни звонками, ни смс-ками, она поставила его в непробиваемый игнор: принципиально не читала его послания и либо не брала трубку, когда он звонил, либо просто сбрасывала вызов.       Поначалу Хидан забеспокоился: мало ли, что с ней могло произойти? Но он быстро понял, как сильно заблуждался на этот счет — Ханаби была живее всех живых и здоровее всех здоровых: продолжала активно вести свою жизнь, чем неизменно делилась в социальных сетях, да и значок «онлайн» на ее профиле призывно горел зеленым, покуда Хидан терялся в догадках, что заставило ее разом исчезнуть.       Было непривычно так долго не видеть Ханаби, не слышать ее заливистый смех, скрашивающий его будни, и не говорить часами о том, что прежде не казалось ему интересным. Всего три дня ее гробового молчания в противовес ежедневному общению и частым встречам обернулись для Хидана катастрофой. Он просто не знал, чем себя занять — многое из того, что он на досуге делал раньше, больше его не привлекало. Да и мысли о Ханаби заняли собой все пространство вокруг — куда ни ступи, везде была она, ее призрачное присутствие, волнующий запах и, конечно, звонкий мелодичный смех.       Хидан недолго искал причины в себе — это в принципе было не в его стиле. «Вечно все вокруг виноваты, кроме тебя» — замечал Сасори, когда в жизни Хидана что-то не ладилось, даже если он сам приложил к этому руку. Однако докопаться до истины ему позарез хотелось. Все же, вот так пропадать безо всякой на то причины, а потом наглухо его игнорировать, никуда не годится.       Когда Хидан спрашивал Кибу о Ханаби, он раздраженно отмахивался. Дескать, «тебе виднее, мне-то откуда знать?» Это было справедливо, не поспоришь, но Хидан-то надеялся, Инузука потолкует об этом с Хинатой. Вот только он все не спешил, словно о чем-то знал и просто не хотел говорить. Да и сама Хината как в воду канула: ни разу за всю неделю в доме «братьев» не объявилась, чтобы Хидан смог припереть ее к стенке и все у нее как следует выведать — уж ей-то всяко было известно, какая муха ее сестренку укусила.       Были и другие способы выцепить Ханаби, но Хидан ясно осознавал, что караулить ее у отчего дома — не лучшая идея. Тогда где еще ее искать? Вариантов немного. Чем она живет после окончания университета, он знал постольку поскольку: с началом осени Хьюга начала проходить стажировку в какой-то блатной компании, к которой ее папаша не имел никакого отношения, и эта канитель грозила затянуться надолго. Ханаби не раз говорила о своем стремлении добиться всего самой, но Хидан не верил, что Хиаши Хьюга не приложился к ее трудоустройству. Он думал, папаша однозначно причастен к этой ее стажировке, куда она ходила в симпатичных офисных костюмах на современный лад или строгих платьях вкупе с туфлями на каблуках, что порождали в Хидане немало эротических фантазий. Однако выловить Ханаби у офиса компании казалось безопаснее, чем соваться на территорию семьи Хьюга. Так, недолго поразмыслив над этим, он решил нанести ей далеко не дружеский визит.       Еще какое-то время Хидан прозябал в мастерской, а ближе к вечеру не выдержал и, хватанув с дивана кожанку, закрыл мотосервис на ключ да прыгнул на свой байк. Он страшно злился. «И что эта мелкая сучка о себе возомнила?» — спрашивал себя Хидан, намертво вцепившись в рукояти мотоцикла, что несся по дорогам с запредельно высокой скоростью. Она несколько месяцев душила его своим присутствием, а когда он был готов пасть замертво и наплевать на свои принципы, испарилась подобно затянувшемуся сновидению похмельным утром. Признаться, ему было обидно. Почему нет? Хидан, может, и казался бесчувственным, даже черствым и крайне недалеким, но он оставался живым существом, что еще не было потерянным для этого мира, как кому-то там думалось по незнанию.       В дороге Хидана не к месту накрыла ностальгия по тому времени, когда он приходил к университету Ханаби. В ту пору его одолевал спортивный интерес — не более, тогда как сейчас Хидан испытывал уж слишком много неуместных эмоций в отношении Ханаби. И в связи с последними событиями далеко не все они были положительными.       Ему долго пришлось ходить вокруг да около офисного здания, где Хьюга проходила стажировку. Он скурил полпачки сигарет, почти безотрывно терроризируя глазами главный вход, и когда взялся закурить снова в попытке подавить неуемную нервозность, неподалеку раздался знакомый смех. Хидан замер на мгновение, сжав почти пустую пачку сигарет в кулаке, и обернулся ко входу, от созерцания которого лишь на секунду отвлечься успел.       Этот смех он не спутал бы ни с чьим другим, и это позволило ему безошибочно угадать появление Ханаби. Хидан уже весь извелся, пока ее дожидался, но когда увидел воочию, все внутри него напряглось, сжалось, задавило нестерпимо. Ей что, смешно? Он дернулся, как от удара током, и гнев обуял его с новой силой. «Ну-ну, сейчас вместе посмеемся» — решил он, не задумываясь ни над одним из своих действий.       Хидан наверняка бы смягчился, увидев Ханаби на расстоянии вытянутой руки, но это больше не представлялось возможным. Если бы эта «паршивая стерва» хохотала сама с собой, он бы простил — списал все на какое-нибудь расстройство, что, как Хидан считал, несомненно у нее имелось, и попытался спокойно все выяснить. Однако находилось гаденькое «но»: Ханаби была не одна.       Руки невольно сжались в кулаки, когда Хидан встретился взглядом со спутником Хьюги, которого она держала под локоть, словно для нее это более чем привычно. Высокий шатен вмиг замолчал при виде возникшего у них на пути незнакомца, хотя рот у него вообще не закрывался, пока у Ханаби щеки трескались от хохота. Она, к слову, нахмурилась, невольно воззрившись на выросшего из ниоткуда Хидана, но быстро отряхнулась от краткого замешательства, и выражение ее лица обрело будничную бесстрастность.       — Потеряйся в ужасе, пацан, — низко бросил Хидан, предостерегающе мотнув головой, но острого взгляда от ничего не понимающего незнакомца не отводил.       — Не понял, — сощурился тот. — Вы это мне?       Ханаби опасливо зыркнула на своего друга, но и слова вымолвить не успела: Хидан вновь заговорил, заставив ее перевести взор уже на него.       — Ты глухой или да? — шагнув вперед, пророкотал он. — Я сказал: пиздуй отсюда. Хули непонятного?       — Конохамару…       Парень резко вскинул руку, отмахиваясь от Ханаби, и она смолкла. Хьюга всерьез забеспокоилась, когда он совершил шаг навстречу Хидану, и инстинктивно подалась вперед.       — Ты чето перепутал, дядя, — насупился Конохамару Сарутоби — смелости этому пареньку было не занимать: враждебно настроенный чужак напротив нисколько его не пугал.       Хидан быстро это понял, и его скрутило от негодования. Нет, этот точно бессмертный. Иначе как объяснить то, что он все еще здесь?       — Ты, походу, не понял, дятел, — скривился Хидан. — Я до трех считаю: один, два…       — И что? — нагло ухмыльнулся Конохамару.       Ханаби встрепенулась, когда Хидан рванулся вперед, и машинально встала напротив Сарутоби, дабы заслонить его собой. Ей еще драки здесь не хватало! А то зная этого пришибленного, подобного развития событий вполне можно было ожидать.       — Ты иди, Конохамару, — пролепетала она чуть слышно, натягивая непринужденную улыбку, — позже созвонимся, ладно?       — В смысле? — нахмурился он, поглядывая ей через плечо. — Ты че, знаешь этого неадекватного?       Ханаби кивнула.       — Иди, — шепнула тихо, но настойчиво. — Все нормально.       Хидан до последнего следил за Конохамару напряженным сощуренным взглядом, подавляя в себе ярое желание выкрутить ему руку, а потом хорошенько вдарить кулаком по роже. Еще секунда, и он бы действительно это сделал, да только Конохамару уже успел от него отдалиться, прежде несколько раз обернувшись.       Ханаби сдавленно пискнула поневоле, когда Хидан с остервенением схватил ее за запястье и рванул на себя, чтобы тут же оттащить в сторону от главного входа в офисный центр. Делать было нечего, и она поддалась его натиску — все лучше, чем отбиваться от этого сумасбродного человека посреди улицы в людном месте.       Хидан пригвоздил ее к фасаду здания неподалеку от урны, у которой еще недавно курили двое мужчин в деловых костюмах.              — Какого хуя ты не отвечаешь на мои звонки?       Она порывалась опустить глаза, лишь бы избежать зрительного контакта с Хиданом, но он бы ей не позволил. К тому же, последней каплей стало то, что Ханаби замешкалась с ответом, и Хидан неслабо встряхнул ее за плечи, вынуждая на мгновение зажмуриться.       — А ты звонил? — она с напускной легкомысленностью захлопала глазами, растягивая губы в улыбке. — Я, наверное, не услышала.       Хидан округлил и без того изрядно увеличившиеся в размерах глаза. Ошарашено моргнул разок-другой. Чего-чего, но такого он точно не мог ожидать.       — А, вот как ты заговорила? — Хидан вдруг нервно рассмеялся. — Я знал, что ты та еще стерва, но не думал, что настолько сука.       Ханаби никак не отреагировала на оскорбление Хидана. Лишь стояла, прижатая к стенке под его железной хваткой, и спокойно, без толики страха или волнения смотрела на него из-под трепещущих ресниц.       — Значит, ты «не услышала», как я всю неделю долбил тебя звонками и сраными сообщениями? — вздергивая подбородок, вопрошал он. — Чем это ты была так занята? Дай угадаю: случайно, не чужим членом?       — А тебе-то что? — с ухмылкой на губах отозвалась Ханаби, и не думая ему возразить. — Я не припомню, чтобы мы отчитывались друг перед другом о своих похождениях.       Хидан аж дар речи потерял от ее заявления. Задохнувшись невысказанным удивлением, он хапнул ртом немного воздуха и вперился в нее одичавшим взглядом, что ничего хорошего не сулил.       — О каких еще похождениях, тупоголовая ты дура?! — возопил Хидан, заставив нескольких прохожих удивленно оглянуться, а Ханаби — поморщиться от громкости его голоса. — Хочешь сказать, пока мы с тобой еблись напропалую, я успевал еще кого-то оприходовать? В себя, блять, приди, мышь слепая!       Хьюга вновь пропустила мимо ушей его обзывательство. Пусть говорит, что хочет — уже все равно. Она дала себе зарок больше ему не поддаваться. Пусть даже угрожает, если ему это привычнее, — все будет впустую. Так Ханаби решила, и от своих решений она отступаться не привыкла.       — Ты че молчишь-то, я не понял?! — все сильнее заводился Хидан, хотя, казалось, дальше уже некуда.       — Мне нечего тебе сказать, — легко пожимая плечами, мягко произнесла Ханаби.       — До меня дошло, — он закивал, роняя голову и следом зачесывая назад и без того прилизанную челку. — Ты с ним трахалась, — вскинув руку в неопределенном направлении, выплюнул Хидан.       Хьюга для вида недоуменно вздернула бровь.       — С кем — с ним?       — С тем уродом малолетним!       — Думай, что хочешь. Я не обязана отвечать, — будничным тоном проговорила она, беспрепятственно глядя в глаза напротив. — К слову, я вообще ничем тебе не обязана.       — Я че, по-твоему, терпила какой-нибудь, чтобы это дерьмо ложками хавать?! — натужно разорялся Хидан, и мышцы на его шее напряглись, проступая под кожей. Он стремительно подался вперед, упершись ладонью в стену около ее головы. — Хер тебе на рыло, дура! Поняла?!       Ханаби улыбнулась.       — Вполне.       — Вполне?! — Хидан неожиданно отнял ладонь от стены и лихо замахнулся кулаком, отчего она вновь зажмурилась, чуть пригибаясь и накрывая руками голову. Он, конечно, бить Ханаби не собирался — так, долбанул куда-то в опасной близости от ее лица, в кровь расквасив костяшки пальцев о шероховатую облицовку фасада здания, куда она вжималась до боли в позвоночнике.       Его трясло, как в лихорадке. Боли в руке Хидан не чувствовал — одну лишь ярость нестерпимую, пронизывающую его сейчас насквозь. Он едва не зарядил в стену снова, лишь бы притупить это отвратительное раздирающее изнутри чувство, но Ханаби с силой оттеснила его от себя с непоколебимой уверенностью.       — Ты все сказал? Мне идти нужно.       Полуулыбка на ее губах нещадно его добивала. Хидан смотрел на этот издевательский изгиб, и в глаза ее смотрел, где застыла насмешка. А потом он одним махом сорвался с места и, ероша старательно уложенные волосы, бросился прочь.       Ханаби услышала у себя за спиной полное ненависти «подлая сука», и в эту же секунду из глаз хлынули слезы. Она прибавила шагу, едва не срываясь на бег, и разрастающаяся боль в груди предательски сбивала дыхание. Да, это больно. Мерзко, обидно, горько. Ну, по крайней мере, в этот раз она смогла его оттолкнуть. Рано или поздно все равно бы пришлось — в этом старшая сестра оказалась права.       Одним яростным пинком укладывая байк на боковую, Хидан вцепился в волосы, расхаживая туда-обратно и стискивая зубы до скрипа. Казалось, он ни о чем не мог думать, однако одна мысль все же прорвалась сквозь его затуманенный гневом разум. Когда-то ему думалось, он знает Ханаби, и что она довольно предсказуема для него. Вот только все оказалось не так. Он не мог ожидать, что она так же внезапно, как и появилась, исчезнет из его жизни без объяснения причин и запросто перекинется на кого-то другого. Просто в голове не укладывается! Разве не он был для нее центром вселенной еще совсем недавно?..       — Сука!       Киба вместе с Дейдарой и Сасори враз замерли и синхронно обернулись к своему братишке, что, очевидно, был не в духе. Однако его реплику они толком не расслышали: оглушающее жужжание работающего перфоратора в руках Инузуки поглотило собой все звуки вокруг.       — Чего? — скривился Дейдара, уставившись на «брата», что заметался по гостиной.       — Да ты че, блин?! — возмутился Киба, едва не свалившись со стула, на который забрался, чтобы с помощью друзей установить турник над дверным проемом — с разрешения арендодателя, конечно. — Держишь — нет?! Щас тебе же на башку грохнется!       — А, ой, — сконфуженно буркнул он, вернувшись к своему «непростому» занятию.       — Ты че там сказал-то? — поинтересовался Сасори, пытаясь проследить за хаотичным передвижением Хидана по комнате.       — Блядина! — прорычал он, похрустывая разбитыми костяшками. — Тварь паршивая!       — Да кто? — взялся допытываться Дейдара, коротко переглянувшись с Сасори. Исходя из опыта, «паршивой тварью» и «блядиной» мог оказаться кто угодно.       — Хьюга! — остановившись, наконец, выплюнул Хидан. — Кто еще-то, блять, тупой ты гандон!       Киба насупился, спрыгивая со стула вместе с перфоратором, который отложил на пол вблизи чемоданчика с инструментами.       — Он не про Хинату, — поспешил уточнить Дей — ну, так, на всякий случай.       Инузука ничего не ответил, продолжая посматривать на Хидана исподлобья.       — Что случилось-то? — задал резонный вопрос Сасори.       — Эта марамойка, походу, в себя поверила! — нисколько не проясняя ситуацию, продолжал разоряться он. — Она меня неделю игнорила! Я как долбоеб ей названивал, смс-ками ее забросал, а она молчала, как хуев в рот набрала!       — И? — нетерпеливо произнес Дейдара. — Ты можешь нормально изъясняться?       — Че непонятного, осел ебаный?! Шлюхой она оказалась! Вон, как бывшая его, — махнув рукой в сторону Кибы, отчебучил Хидан. — Я ее с каким-то сосунком доморощенным видел, и там явно чето есть, на рот отвечаю!       — За словами-то следи, — одернул его Инузука.       — Ебальник завали!       — Даже если и так, — взялся деловито рассуждать Сасори, приковывая к себе взгляды «братьев», а заодно предотвращая возможный конфликт, — тебя это каким боком касается?       Хидан ошарашено выдохнул через приоткрывшийся рот.       — Ты че, хуйло дегенеративное, на приколе двигаешься, что ли? Или издеваться надо мной вздумал?       — Нисколько, — пожал плечами Сасори. — Я просто понять не могу: тебе че, неприятно видеть свою девушку с кем-то другим? Или… подожди, — он вызывающе усмехнулся, — Ханаби же не твоя девушка. Ты ее, вроде как, «просто трахаешь».       Хидан опешил. До него, на удивление, быстро дошло, что Сасори пытается ему сказать.       — Ты не зарывайся, братик, — процедил он сквозь зубы, скидывая с себя куртку прямо на пол.       — Я всего-навсего рассуждаю логически. Если у вас с Ханаби просто секс, то нетрудно предположить, что она может спать с кем-то еще. А там уже от ее моральных принципов зависит.       Дейдара закивал, одобрительно поджимая губы.       — Внатуре логично.       — Вы че собираете, ушлепки?! Поощряете блядство? — Хидан схватил с пола свою куртку, резким движением закидывая ее себе на плечо. — Да пошли вы нахуй!       — Хорош уже! — прокричал Дей, когда Хидан развернулся, чтобы уйти. — Погодь, давай нормально перетрем?!       Хлопок входной двери ясно дал понять, что «перетирать» нечего. Хидан оставался при своем мнении, и в таком взвинченном состоянии ни единая здравая мысль его голову так и не посетила.       Доказательств неверности Ханаби не было — лишь предположения, порожденные его больным разумом. Зато Хидан голову бы на отсечение дал, что даже во снах не хотел никого другого. Да, верным его и с натяжкой нельзя было назвать, но он никогда раньше в верности и не клялся, поскольку всерьез отношения «на раз» не воспринимал. С Ханаби все шло по тому же сценарию, но только до определенного момента, который Хидан благополучно проворонил. Как так вышло? Почему? Он решительно не понимал. Глупо. Глупо сейчас убиваться, злиться и винить всех вокруг, как говорил Сасори. Хидан сам виноват, что позволил себе увлечься тем, в чем изначально не видел ничего серьезного.       Его отпустило, но совсем ненадолго — на пару часов, может, полдня. В остальное время он без конца просматривал профиль Ханаби в социальных сетях, брызгая ядом в пустоту, и ее фотографии все больше убеждали его в том, что дело нечисто. А потом он увидел свежий снимок со здоровенным букетом цветов, в которые она с безмятежной улыбкой утыкалась своим маленьким лживым носом, и это его окончательно добило.       Хидан почти не бывал дома: все пропадал в мастерской, хотя мог выпустить пар в спортзале, что было бы разумнее всего, да шатался по району, с ничего переругавшись со всеми подряд. Ему даже выпивать не хотелось: от этого он только злился больше. Однажды, за неимением других вариантов, Хидан вернулся домой в совершенно растрепанных чувствах, если очередную вспышку гнева можно было так назвать. И все могло бы выйти совсем по-другому, не попадись ему под горячую руку частично причастный к этому человек.       Хината преспокойно убирала со стола после ужина, который разделила с Кибой, Дейдарой и Сасори. Инузука вызвался взять мытье посуды на себя, пока Сасори с Деем спешно скрылись в своих комнатах, но она отправила его в душ, чтобы он поскорее мог отдохнуть после тренировки — ополоснуть пару тарелок и столовых приборов не составляло ей никакого труда, несмотря на то, что Хината привыкла пользоваться посудомоечной машиной. Чего смеяться? Десять минут — и готово. Больше споров было.       Она повесила влажное полотенчико на вертикальную ручку кухонного гарнитура и с удовлетворенным вздохом огляделась вокруг. Все сияло чистотой, по кухне еще блуждал аромат запеченного в духовке мяса с розмарином и слабый запах кофе, что пил Сасори без опасения не уснуть грядущей ночью. Хината давно привыкла бывать здесь, но ее присутствие в доме «братьев» так и не стало комфортным. Впрочем, на что только не пойдешь, лишь бы почаще бывать рядом с любимым вдали от чужих глаз.       — Какие люди в Голливуде, — присвистнул Хидан, небрежно швыряя свой телефон на столешницу, у которой стояла Хината.       Она непроизвольно вздрогнула и инстинктивно бросила взор на мобильник, сбивший собой перечницу. Густо нахмурив брови, Хината вскинула глаза на Хидана, что уже успел бесшумно к ней приблизиться.       — И тебе привет, — буркнула она, движением плеч сбрасывая с себя результат удачно произведенного им эффекта неожиданности.       — Стоять! — рявкнул он, когда Хината засобиралась уйти.       — Чего тебе?       Губы Хидана дрогнули, сжались плотно, и дыхание его сделалось тяжелым. Неприязнь в ее голосе, в знакомого оттенка глазах выворачивала его наизнанку.       — Это ты чето Ханаби пизданула, что у нее колпак сорвало? — прошипел он вблизи лица Хинаты, отчего она поежилась и прижалась поясницей к кромке столешницы.       — Отойди, — намеренно отводя взгляд, процедила Хьюга. — Я не намерена сейчас говорить с тобой.       Он рассмеялся в бессилии, откидывая голову назад. Что ж, другого от нее и не ожидалось.       — Придется, красавица, — вмиг переменившись в лице, решительно возразил Хидан. — Че ты ей там наговорила?! Без тебя не обошлось, в этом я больше чем уверен!       Хината резко всплеснула руками, вынудив Хидана отшатнуться и машинально отступить на шаг-другой.       — Меня не интересует, в чем ты там уверен!       Он неестественно сдержанно кивнул, сглатывая едкую слюну с привкусом табака.       — Я понял. Твоих рук дело.       Хьюга подалась вперед, толкнув Хидана бедром, чтобы тот подвинулся, и поспешила ретироваться — не о чем ей с ним говорить. Он же в долгу не остался: зажмурился, дабы сморгнуть пелену ярости, звучно хлопнул ладонью по столешнице и развернулся, в последний момент ухватив Хинату за руку.       — Ты что себе позволяешь? — ошарашено выдохнула она, уставившись на чужие пальцы, крепко оплетающие ее запястье.       — Завязывай совать свой нос куда не просят! — потребовал Хидан, ожидаемо срываясь на крик. — За собой лучше следи, овца!       — Я уже говорила и скажу снова: оставь мою сестру в покое! — дернув рукой в попытке вырваться, парировала Хината. — Будь так добр, найди себе для развлечения кого-нибудь другого, козел!       Он сощурился, склонив голову вбок, как если бы стремился получше расслышать ее реплику.       — Че ты там вякнула?       — Я знаю, что ты все это время тупо ею пользовался! Так пусть она знает, какой ты на самом деле, если до самой все еще не дошло!       Хидан вконец осатанел. И чего она добивается?!       — Да че ты можешь обо мне знать, а тем более о моем отношении к Ханаби?! Тебя это вообще ебать не должно!       — Убери от меня руки! — вновь дернулась Хината, покуда широкая ладонь сильнее сдавливала тонкую кожу.       — Что конкретно ты ей сказала?! Говори давай!       — Все как есть сказала! Ясно тебе? Пусти!       Хидану просьбы Хинаты были до фонаря. Раз уж зашел такой разговор, стоило довести его до конца, даже если ее высокомерие доводило до трясучки.       — Отпусти меня, живо!       — Эй!              Скандалисты как по команде обернулись, и если Хидан даже не дрогнул при виде Кибы, вихрем ворвавшегося в кухню, то Хинату мгновенно бросило в жар.       Нет. Только не это.       — Я не понял, ты че, страх потерял? — отчеканил Инузука. — Руки от нее убрал.       Она мотнула головой, взглядом умоляя Хидана немедленно все прекратить. Хината с уже меньшей напористостью, нежели прежде, пошевелила сдавленной рукой, и болезненная хватка разом ослабла. Она рвано выдохнула и принялась тереть красноту на коже, оставленную чужими пальцами.       — Тебе че от нее надо? — потребовал объяснений Киба, понемногу приближаясь к Хидану. — Кто тебе дал право к ней прикасаться?       — Слышь, ты, — гаркнул он, горделиво расправляя плечи, — может, поучишь свою дерзкую сучку хорошим манерам, пока это не сделал кто-то другой?       Хината похолодела, с замиранием сердца глядя на то, как Киба поджимает губы, как его челюсти напрягаются, и желваки двигаются под кожей. Стало тихо. Пугающе тихо. Однако молчание, наступившее после слов Хидана, продлилось недолго.       Со слабым вскриком притянув ладони ко рту, Хината отскочила в сторону в ту же секунду, как кулак Кибы смачно впечатался в челюсть Хидана. Удар оказался довольно сильным, чтобы лишить его равновесия, но он таки избежал падения, в последний момент ухватившись за край столешницы и ударившись спиной о шкафчики.       — Мудло ебучее, — остервенело сплевывая в раковину, прорычал Хидан. — Жить, смотрю, надоело?       Киба с ужасающей быстротой надвигался на Хидана вновь, пока Хината лихорадочно трясла головой из стороны в сторону, мысленно взывая к его здравому смыслу. Но было уже слишком поздно: он пересек ту грань, за которую так давно не ступал.       — Не надо, Киба! — в испуге взвизгнула Хината, широко распахнутыми глазами наблюдая за тем, как они с Хиданом вцепились друг другу в глотки, точно кровные враги. А когда один из них повалил другого на пол, она не разбирая дороги выбежала из кухни.       Хината нещадно задолбила по двери в комнату Дейдары, следом перекинувшись на соседнюю, за которой обитал Сасори. Отклика долго ждать не пришлось: парни молниеносно среагировали, выползая из комнат напротив и едва не сталкиваясь лбами.       — У нас пожар? — потирая поясницу, поморщился Дей.       — Скорее, там Киба с Хиданом сейчас друг друга поубивают!       Парни переглянулись между собой.       — Чего?!       В кухне уже черти что творилось. Киба, что умудрился оседлать дергающегося Хидана, пытался набить ему морду, но дружок его был не из робкого десятка: махом сбросил с себя Инузуку в попытке нанести ему ответный удар. Зрелище было не из приятных. А для кого-то, вроде Хинаты, и вовсе ужасающим.       — Вы че, с катушек слетели, придурки?! — подскочив к Кибе с Хиданом, непривычно серьезно прогрохотал Дейдара. Он хватанул Инузуку за плечи, оттаскивая его от не менее разъяренного противника, но Киба снова ринулся в сторону Хидана.       — Все, брейк! — скомандовал Сасори, становясь между «братьями» и вскидывая перед ними раскрытые ладони. — Прекратили!       Киба плавно прикрыл глаза, тяжело дыша носом. Руки Дейдары упирались ему в грудь, ходившую ходуном, а сам он был начеку, отслеживая каждое его движение.       — Успокаивайся.       Инузука коротко кивнул, проводя сжатыми костяшками по разбитой губе.       — Порядок? — недоверчиво переспросил Дейдара.       — Нормально все, — пробормотал он, отступая на шаг. — Пусти.       Сасори внимательно смотрел на перекошенное и нехило подправленное лицо Хидана, что тоже подуспокоился и безуспешно пытался восстановить дыхание.       — Какого хрена вы тут устроили? — требовательно вопрошал он, обернувшись через плечо, где Киба все еще содрогался всем телом, но уже заметно поумерил свой пыл.       — У него спроси, — дернув подбородком, с чужеродной хрипотцой в голосе отозвался Инузука.       Хината вцепилась пальцами в арочный откос, без конца сглатывая. Сердце билось в исступлении, руки со взмокшими ладонями дрожали, ноги стали ватными, словно вот-вот подкосятся. Она боялась взглянуть на Кибу — все смотрела куда-то в сторону в попытке прийти в себя. Но он первый взглянул на нее из-под сдвинутых бровей, и Хината оттолкнулась от косяка, поспешно исчезая сперва в гостиной, а потом и коридоре.       — Че случилось, Киба? — Дейдара в упор не помнил, чтобы Инузука вот так выходил из себя на пустом месте, что аж в драку ввязался. Да и с кем? С Хиданом! Бессмыслица какая-то…       Киба предпочел не отвечать. Больше не взглянув ни на одного из «братьев», он снова дотронулся до своей губы и запоздало проследовал за Хинатой.       Она запихивала в раскрытую сумку на кровати свою ночнушку, пухлую косметичку со всякой всячиной, зарядку, варварски выдернутую из розетки. Киба же безмолвно за этим всем наблюдал, не зная, что и сказать.       — Мне лучше поехать домой, — плюхнувшись на кровать в одном белье, Хьюга принялась наскоро натягивать на себя колготки.       Он никак не отреагировал. Почти не моргая, продолжал смотреть, как она одевается.       — Я уже сообщила Такао, — нырнув головой в ворот платья, вновь заговорила Хината. — Он сейчас подъедет.       Она вышла на улицу первой. Даже не вышла — выбежала запущенной стрелой, едва не переломав ноги на лестнице. Похолодевший вечерний воздух больно ударил в покрасневшее лицо, и она глубоко вздохнула с мнимым облегчением, оттого что все закончилось.       — Хина! — Киба хлопнул подъездной дверью. — Подожди!       Она обернулась, повесив сумку на плечо, и зябко поежилась.       — Зачем ты ударил его?       Инузука моргнул оторопело, вглядываясь в скрытое вечерним сумраком лицо Хинаты.       — Мне что, надо было стоять и слушать, как он тебя оскорбляет, нагло глядя мне в глаза?       Она нервно облизала пересохшие губы и обняла себя руками, спасаясь от холодящего плечи ветра. Глаза увлажнились и зазудели от подкрадывающихся слез, но Хьюга не плакала, пусть и очень сильно перенервничала, лишь сейчас позволяя тревоге вконец схлынуть.       — Я знаю, ты вступился за меня. Но, Киба… — Хината подняла на него глаза, коротко промокнув костяшками мокроту́, собравшуюся в уголках. — Я боюсь. Очень боюсь, что ты снова сорвешься и не сможешь себя контролировать. Как сейчас и как… тогда.       Киба с усмешкой уронил голову и, сунув руки в карманы спортивных штанов, вонзил носок кроссовка в трещину на асфальте. Нетрудно было догадаться, о чем толковала Хината.       — Я понял, — не поднимая головы, бесцветно бросил он. — Знал, что ты еще вспомнишь о том разговоре, — Киба неожиданно выпрямился, и Хината снова поежилась: не от холода — от его прямого испытующего взгляда. — Но почему тогда ты осталась со мной, если меня боишься?       — Я не тебя боюсь, — спешно возразила она. — А за тебя.       Ей-богу, Хьюга не хотела возвращаться к тому разговору, но и держать свои опасения при себе в такой момент было бы неправильно. Ее действительно волновал этот вопрос, что прежде отходил на второй план за ненадобностью, а сейчас оказался как никогда актуален. Разумеется, Хината исключительно из лучших побуждений затронула эту тему, но, как известно, лучшее — враг хорошего.       — Что, если… это повторится? — продолжала она, тогда как стоило себя одернуть, лишь бы чего лишнего в сердцах не ляпнуть. — Я не хочу, чтобы ты пострадал. Не хочу, чтобы из-за какой-нибудь чудовищной случайности ты сел в тюрьму, как твой…       Киба до боли закусил разбитую губу, когда Хината в последний момент смолкла, в ужасе проглатывая недостающее слово.       — Как мой отец, — закончил за нее Инузука, и голос его даже не дрогнул, оставаясь ровным, на удивление спокойным. — Чего замолчала? Договаривай.       Она качнулась на каблуках, обеими руками отводя от лица волосы. И куда ее понесло? Зачем отца приплела? Глупая! Прямо по больному ударила...       — Боже… — стыдливо пролепетала Хината, проклиная свой бескостный язык, — прости меня, Киба. Я вовсе не это хотела сказать…       — Ты права, — смиренно кивнул Инузука, потому что действительно так считал. Все, что она сказала сейчас и до этого, имело под собой основания. Какой толк что-то отрицать, удивляться ее реакции или, еще хуже, обижаться? Он в полной мере понимал, что к чему.       Хината качнула головой, шагнув ему навстречу. Остановилась напротив, заглянула в глаза, что в уличной темени были особенно непроглядными, болезненно заломила брови. Ее ладони мягко легли на горячие щеки Кибы, и он невольно дернул подбородком, словно не хотел этих прикосновений.       — Пожалуйста, Киба, — опасливо зашептала Хината, будто их мог услышать кто-то посторонний, — пообещай мне, что не будешь драться за пределами ринга.       — Нет, — он взял ее за руки, осторожно отнимая их от своего лица. — Я не могу этого обещать. Жизнь непредсказуема, Хина. Никто не знает, что будет завтра.       — Да, это так, — она не посмела возразить. — Но прошу, не теряй контроль. Особенно в таких ситуациях, как эта. Особенно из-за меня. Сегодня все можно было решить обыкновенным разговором или просто проигнорировать Хидана, пока он не в себе, но ты набросился на него с кулаками. Что, если бы вы серьезно навредили друг другу?       Киба с непоколебимой стойкостью внимал справедливым доводам Хинаты, мотал на ус, укладывал все в голове, но в то же самое время понимал, что бывают ситуации, где иначе не поступить. Однако он был вынужден признать: сегодня и вправду можно было избежать мордобоя, что невесть до каких масштабов бы разросся, не окажись рядом Сасори с Дейдарой. И что с ним такое? Киба задумался над тем, что ощутил, когда увидел Хидана с Хинатой, когда услышал, как он о ней говорил, и не мог взять в толк, отчего не сумел вовремя остановиться. Все заученные приемы, отточенные навыки самоконтроля и в том числе контроля над ситуацией, перестали для него существовать. Остались лишь ничем не разбавленные голимые эмоции.       — Прости, — Киба шумно выдохнул, позволяя Хинате переплестись с ним пальцами опущенных вдоль тела рук. — У меня в последнее время нервы совсем ни к черту. Раздражаюсь по пустякам, постоянно думаю о всяком… Не знаю, почему все так. Я будто устал непонятно от чего.       — Я все понимаю, — она высвободила одну из своих рук из ладони Инузуки, чтобы снова дотронуться до его лица. — Много всего произошло за последнее время, но милый, не нужно копить в себе эмоции, а потом вот так срываться. Поделись со мной тем, что тревожит, ведь мы должны быть поддержкой друг другу, разве нет?       Он поджал губы, избегая Хинатиного взгляда. Было страшно стыдно перед ней за эту потасовку. Что бы она ни сделала, чего бы ни сказала, чтобы спровоцировать Хидана на грубости, Киба не должен был распускать руки у нее на глазах. Особенно после того, что ей пришлось о нем узнать немногим ранее.       — Я волнуюсь за тебя, — шепнула Хината, ласково заправляя его волосы за ухо. — Сейчас я не хочу злиться, ведь понимаю, почему ты так поступил. И я не хотела тебя обидеть или… говорить о твоем папе так, словно… — она тряхнула волосами. — Неважно. Просто знай, дело не в том, что я не хочу остаться с тобой сегодня. Мне правда будет лучше вернуться домой после того, что произошло.       Киба огладил тыльную сторону ее ладони большим пальцем.       — Езжай конечно.       — Правда, все хорошо.       — Да.       — Поцелуй меня.       Инузука стоял истуканом — просто не мог резко переключиться, все еще обдумывая случившееся, переваривая сказанное Хинатой, теряясь в сожалениях о необратимом. И даже когда она потянулась к его губам первой, осторожно целуя, он почти не шевельнулся — лишь прикрыл веки, цепляясь за крохи даримой ею нежности.       Сасори с Дейдарой пили пиво за кухонным столом, когда все окончательно рассосалось. Хидан закрылся в ванной, Киба по возвращении ушмыгнул к себе в комнату, и о былом скандале не напоминало ровным счетом ничего. Однако осадочек остался. И неотвеченные вопросы тоже.       — Не нравится мне это.       Дейдара глотнул пива, в полной мере разделяя мрачное настроение Сасори.       — У них всякое, конечно, бывало, но чтобы из-за баб закуситься? Нонсенс.       — Да я в целом, — в задумчивости постукивая ногтем по стеклянной бутылке, уточнил Сасори. — Про Хинату и… вообще.       — Ты про отъезд, — догадался Дей. — Но чего уже об этом думать? У Кибы с Хинатой все серьезно. Думаешь, он куда-то без нее поедет?              — А ты думаешь, она уедет с ним? — Сасори усмехнулся. — Не смеши меня.              — Так а зафига куда-то ехать в таком случае? Может, ему это уже и даром не надо?       Сасори подумал-подумал, поковырял этикетку на бутылке, пожевал губу да выдал без обиняков:       — И как долго, ты надеешься, они с Хинатой будут играть в любовь?       Дейдара в непонимании сдвинул брови.       — Почему играть-то?       — Потому что у них изначально неравные отношения, — деловито пояснил Сасори. — Полагаешь, Киба всегда будет ее телохранителем? Нет. Тогда что еще ему тут делать? Хината привыкла к другой жизни — не той, которую он сможет ей дать, при всем моем к нему уважении. Пойми, я подхожу к этому вопросу с холодной головой, и выводы напрашиваются неутешительные. Это пока Хинате хватает того, что есть. Но ничто не вечно.       — Твоя долбанная философия меня в депрессняк вгоняет, — покосился на него Дейдара. — Нам с Ино, типа, тоже ничего не светит?       Сасори откинулся на спинку стула, прихватив со стола свое пиво.       — Понятия не имею.       — Двойные стандарты, — фыркнул Дей.       — Ты не такой, как Киба. Расстанетесь — переживешь. Он — нет. То есть, конечно, деваться некуда, жить дальше будет, с моста не спрыгнет. Но как будет жить — думаю, ты и сам догадываешься.       Дейдара в задумчивости огладил горлышко бутылки. Догадаться нетрудно, чем оборачиваются любовные разочарования. В особенности, для таких, как Киба.       — Возможно, твоя философия — не просто бессмысленный треп, — нехотя признал он, чем вызвал сухой смешок Сасори.       — Ну, поживем — увидим, — пожал плечами он и снова приложился к бутылке.

***

      Осенняя пора никогда не навевала на Хинату тоску — напротив, ей нравилось приближение холодов, красочный листопад, пасмурные, стремительно укорачивающиеся деньки. Да и замершая в ожидании зима — ее любимое время года — с самого детства вызывала приятное предвкушение предстоящих праздников, включая день рождения Хинаты, что всегда служил поводом собраться где-нибудь всей семьей.       Как ни странно, в середине октября еще стояла теплая погода. Правда, ночью и ранним утром температура воздуха ощутимо падала, но ближе к полудню и до самого вечера пригревало солнце, а дождей и вовсе не наблюдалось. Казалось бы, гуляй да наслаждайся всеми прелестями разыгравшейся осени, вот только Хинате было совершенно не до беспечных прогулок и созерцания прекрасного. Близился очередной большой концерт оркестра с новой программой, и она безбожно пропадала в филармонии: на репетициях под руководством непревзойденного маэстро, на пару с Ино — солирующей скрипкой, и на самостоятельных занятиях, затягивающихся порой на много-много часов.       С Кибой Хината виделась реже обычного: времени в пути от пункта А в пункт Б ей катастрофически не хватало, а приходить к нему вечерами и оставаться там на ночь она чаще всего отказывалась — недавний инцидент хоть и подстерся минувшими неделями, но все еще отзывался в памяти как самой Хинаты, так и ее верного телохранителя.       Киба с Хиданом с того дня так и не разговаривали, а сталкиваясь в стенах общей квартиры, с неотличимым равнодушием исправно делали вид, что друг друга не знают. Но так даже лучше, чем собачиться или, чего недоброго, сойтись в спарринге на ринге в боксерском зале. Хидан, стоит заметить, редко приходил на тренировки: то ли Кибу избегал, что даже будучи при смерти бы не пропустил ни одного тренировочного дня, то ли настолько ему все опостылело, что и любимое дело оказалось у него не в чести.       Хината чувствовала за собой вину, хотя головой понимала, что ни в чем не виновата. Ее желание уберечь сестру от болезненного и, скорее всего, унизительного разрыва, ожидающего ее впереди, не казалось ей предосудительным. А уж решение Ханаби откреститься от Хидана и вовсе принадлежало только ей, и Хината к этому никакого отношения не имела. Она как-то осмелилась признаться Кибе, что ей не по себе, оттого что они с Хиданом стали словно чужие, но Инузука решительно заявил: это только их дело, и Хинате лучше не вмешиваться, даже если она ратовала за заключение перемирия. Коротко говоря, повлиять на сложившуюся ситуацию ей так и не удалось.       Минувшую ночь Хидан проводил вне дома, и Хината смогла беспрепятственно остаться у Кибы — редкий секс в машине нельзя было величать спасительным: хотелось не просто удовлетворить потребность в близости, а насладиться единением, замершим мгновением вместе, теплыми объятиями перед сном и ранним утром, прячась под одеялом в общей постели. Этого Хинате недоставало, и она все чаще задумывалась над тем, чтобы признаться во всем отцу и зажить спокойно, без опасений быть пойманными. Ну не убьет же он ее, в самом-то деле! Да и Кибу вряд ли. Однако от одной мысли о том, чтобы прийти к папе с повинной, Хинату одолевало тревожное чувство: мало ли, чем это в итоге может обернуться?       Недолгое ленивое утро наедине с Кибой сменилось будничной суетой. Ближе к полудню Хината засела в филармонии, и едва она оказывалась в этих стенах, из головы мгновенно улетучивалось все стороннее. Репетиция с оркестром продлилась два с половиной часа, и все эти два часа учитель Орочимару втаптывал своих музыкантов в грязь — методы воздействия на оркестрантов у маэстро находились самые разнообразные и ни один из них еще не претерпел неудачу. Чередование кнута и пряника (первое, как правило, преобладало) помогало исправно держать всех в тонусе. Негоже расслабляться перед важным мероприятием, что, впрочем, не отменяло и другой деятельности оркестра.       В перерыве наведавшись в буфет, Хината села перекусить, а заодно взялась разгребать сообщения в мессенджерах: Ханаби просила посоветовать романтический фильм, над которым можно пореветь, Ино клялась, что висит на волоске от того, чтобы из-за руководителя-тирана уйти из оркестра (ее, кстати, осенняя хандра таки одолела), а общий чат одноклассников пестрел обсуждениями сегодняшней встречи выпускников, что по-прежнему организовывал Наруто, будто ему больше всех надо было.       Немногим после утвержденных даты и времени будущей встречи, Хината приняла решение все пропустить. Она обозначила это в переписке с одноклассниками, но, как оказалось, напрасно: на нее обрушился шквал критики. Гневное «Хьюга, ты офигела?!» перемежалось с угрозами школьных приятелей, мольбами да уговорами, и ей ничего другого не оставалось, кроме как изменить свое мнение на этот счет.       Она задумала сказать Кибе все, как есть, мол, «иду на встречу выпускников, буду поздно в нетрезвом виде, так что готовься либо держать мне волосы над унитазом, либо ублажать меня, упитую раскрепощенную женщину, минимум полночи». Однако позже Хината поняла: лишние переживания ему ни к чему, и правильнее всего будет просто умолчать о вечеринке в доме Наруто. Вешать Инузуке лапшу на уши она не стремилась, а посему решила поступить проще: ненадолго заглянуть на встречу выпускников после занятий в филармонии и уже потом упомянуть об этом в разговоре, как бы постфактум. Там уже не имеет значения, где было организовано мероприятие и под чьим чутким руководством. Никакого обмана! Лишь маленькая недосказанность.       По-быстрому раскидавшись с сообщениями, Хината спрятала телефон в сумке и поднялась из-за стола, чтобы покинуть буфет и вернуться в большой зал. Еще утром она сказала Кибе, что пробудет в филармонии допоздна, а чтобы он не тратил время на пустое ожидание, сегодня ее заберет Такао. Инузука скептически отнесся к такой идее, но извлек из этого пользу: вечерком можно сходить на тренировку, а по возвращении домой для разнообразия лечь спать пораньше.       Хината протяжно выдохнула, опершись локтями на закрытую крышку рояля, и скосила глаза на наручные часы. Время поджимало. Вечеринка уже началась, а значит, за опоздание Хинате придется выпить «штрафную» — на каждой встрече выпускников так бывало со всяким, кто посмел задержаться, учитывая, что такие посиделки проходят строго раз в год и занимают всего один вечер, иной раз перетекающий в ночь. Напиваться Хината категорически не хотела, но все равно решила поспешить: пока доберется, все уже, поди, наклюкаются будь здоров.       Она не стала заезжать домой, чтобы переодеться — так и осталась в повседневном коричневом платье с длинными рукавами. Единственное, Хината по-быстрому заглянула в дамскую комнату филармонии, дабы подправить макияж и тщательно расчесаться. Такао ждал ее на парковке через дорогу, и едва она села в машину, они тут же тронулись.       Возвращаться к дому Наруто было несколько волнительно. Может, даже тревожно. Однако когда Хината нажала на кнопки домофона, и после всего пары гудков подъездная дверь открылась, неприятные ощущения развеялись. Она идет к Наруто не для того, чтобы по привычке лечь в его постель и после ненавидеть себя за это. Все изменилось. Хината больше не гналась за пустыми эмоциями и лживыми чувствами. Теперь у нее есть то, что она когда-то искала — всего один человек, способный дать все и даже больше. И этот человек сейчас наверняка колотит боксерский мешок, а может, спаррингуется с Тоши или болтает с кем-нибудь в перерыве. Хьюга улыбнулась, отчего-то вспоминая яркую улыбку на лице Кибы — мокрого, взъерошенного, со сбитым дыханием, но счастливого оттого, что делает.       — Хината?       — Привет, Наруто.       Наруто Узумаки невольно оглядел свою бывшую пассию с головы до каблуков, придерживая дверь полуоткрытой. Вот так сюрприз.       — Я думал, ты не придешь.       — Я ненадолго, — Хината улыбнулась, да так непринужденно, словно они с Наруто были просто одноклассниками, дорвавшимися до долгожданной встречи. — Можно?       Узумаки сконфуженно рассмеялся, отступая назад, чтобы дать Хинате пройти.       — Извини, я чет маленько за…       — Хьюга! Это ты, что ли?!       Хината с Наруто переглянулись, когда ко входу подтянулся народ, и она с усмешкой кивнула.       — Вечерочка, ребята. Напиваетесь?       Одноклассники затащили Хинату в гостиную, окружив ее со всех сторон, и сходу принялись расспрашивать ее о том о сем, пока кто-то готовил ей штрафную рюмку (и кто бы сомневался?). Выпить Хьюге, все же, пришлось, но она умело перевела тему, и дело дальше не пошло. Остаться трезвой на фоне пьянствующих было вполне осуществимо.       В гостиной стоял хохот, и музыка играла громче положенного. Одноклассники переговаривались наперебой, выпивали, закусывали, курили на балконе, предавались воспоминаниям и смотрели школьные фотографии. Хинату окутало приятное забвение, и ей явно пошло на пользу отвлечься от насущных проблем, вроде раскола в братских отношениях Хидана и Кибы или самочувствия Ханаби, что внешне ничем не выдавала свои переживания. Видимо, Хината слишком сильно погружалась в происходящее вокруг: вот с какой стати ей тревожиться о чувствах Хиро Инузуки, которого она совсем не знала? Или с грустью вспоминать Акамару, ведь она видела его всего-то пару раз, да и в принципе была равнодушна к хвостатым? На самом деле, вполне себе ясно, отчего так. То, что болело у Кибы, болело и у нее самой.       Наруто смотрел на Хинату со стороны и все не решался завести с ней разговор. Ему даже алкоголь не лез — настолько хотелось и даже казалось необходимым поговорить с Хинатой с глазу на глаз. Так чего тянуть? Попытка не пытка.       — Хината, — Наруто осторожно потормошил ее за плечо, — мы можем поговорить?       Это было неизбежно. Она, кажется, и сама подсознательно ждала этого, но только для того, чтобы окончательно оставить прошлое в прошлом.       — Ну, пойдем поговорим.       Наруто закрыл дверь в свою спальню, дожидаясь, пока Хината вдоволь осмотрится, словно была здесь впервые. Она зачем-то задержала взгляд на синих шторах, что сейчас не казались ей такими уж плохими; перекинулась на гантели в углу комнаты, которые словно ни на миллиметр не поменяли своего положения больше чем за полгода; покосилась на застеленную кровать, лежа на которой когда-то ощущала себя бесчувственным куском древесины...       — Классно выглядишь, — вспарывая тишину, заговорил Наруто. — В общем-то, как и всегда.       Хината улыбнулась уголками губ.       — Спасибо.       Узумаки снова замолчал, как если бы не его идеей было прийти сюда для разговора. Однако надолго это не затянулось.       — Ну… и как ты?       — Хорошо. Все так же работаю в оркестре.       Он кивнул, спрятав руки в карманы джинсов, и прислонился спиной к стене.       — Я думал, мы поговорим гораздо раньше. Ну, знаешь, мы столько лет друг друга знаем, и вот так обрубить все одним махом…       — Мы сами все испортили, когда решили стать друзьями с привилегиями.              Замечание Хинаты было более чем справедливым. Наруто снова дернул головой в знак согласия.       — Вышло все как-то дерьмовенько.       — Точно.       — У тебя кто-нибудь есть?       Она сощурилась на него, будто с претензией, но быстро поняла, что в этом вопросе нет никакой подоплеки.       — Да.       — Это твой телохранитель? — прямо спросил Узумаки.       Хината вздернула брови.       — С чего ты взял?       — Не знаю, так показалось.       — Да, это он.       Наруто в удивлении поджал губы, роняя взгляд на свои белоснежные носки. Не ожидал, что Хината ответит столь же прямо, как прозвучал его вопрос.       — Значит, он лучше меня? — поддразнил ее Наруто — всерьез быть для Хьюги лучшим он никогда не стремился.       Однако она подобно Узумаки шутить не стала и на полном серьезе сказала:       — Он лучше всех.       — Да ладно? — ухмыльнулся Наруто.       — И я его люблю, — добавила спешно, едва ли осознавая, что впервые произносит это вслух.       — Даже так, — в неловкости переступив с ноги на ногу, пробормотал он. Говорить с Хинатой о таких вещах Узумаки не привык. Было как-то… странно и неудобно даже для такого парня без комплексов, как Наруто. Да и Хинату на подобных откровениях он прежде не ловил.       — И никак иначе, — твердо произнесла она, следом расплываясь в улыбке. — Ты смутился, что ли?       Наруто прыснул.       — Еще чего придумаешь? Наоборот, мы с тобой так никогда, наверное, не болтали. Расскажи хоть, чем занимается этот твой телохранитель? Ну, кроме того, что на тебя работает.       Хината не приняла во внимание усмешку в голосе Узумаки, когда он произнес последнюю фразу. Его мнение на этот счет ее все равно не заботило. Как и любое другое.       — Боксом.       Наруто заинтересованно оттолкнулся от стены.       — Да? И где он дерется?       Она передернула плечами.       — Нигде.       — Значит, просто в секцию ходит? — Узумаки снова закивал. — Мне казалось, Хьюга бы остановила свой выбор на ком-то не меньше чемпиона, — следом усмехнулся он.       Хината тоже издала короткий смешок. Стоило проглотить попытку Наруто принизить Кибу в ее глазах. Не исключено, что она создавала впечатление заинтересованной в исключительном успехе мужчины, которого видела рядом с собой. Но реплика Наруто лишь в очередной раз доказала, что он ее совсем не знает, и за все то время, что они были «вместе», и не пытался узнать.       — Короче говоря, лучше не иметь дел с твоим телохранителем, — рассмотрев краткое замешательство на лице Хинаты, пошутил Наруто. — Ну, от греха подальше.       — Он очень хороший человек, — возразила она с полуулыбкой. — Не стоит давать людям характеристику только исходя из того, чем они занимаются.       — Согласен, — Узумаки широко улыбнулся. — Я рад за тебя. Надеюсь, ты не держишь на меня зла?       — Конечно, нет, — честно призналась Хината. — Надеюсь, ты тоже?       — Само собой.       Они помолчали какое-то время, будто им совсем не о чем больше говорить, что, в сущности, так и было. А потом Хината двинулась к двери, у которой так и стоял Наруто.       — Ладно, мне уже пора.       — Стой!       Хината вопрошающе взглянула на Узумаки.       — М-м?       — Помнишь… Э-э-эм… Ну, тот тест на беременность?       — Помню.       Наруто дерганым движением взлохматил шевелюру, поморщился от натуги верно сформулировать и озвучить свои мысли.       — Ничего же тогда не было? Я имею в виду…       — Нет, Наруто, — со снисходительной улыбкой заверила его Хината.       — Я просто подумал, вдруг ты была беременна и… ну… избавилась…       — Наруто, — обращая его мечущийся взор на себя, Хьюга посмотрела ему в глаза с ощутимой строгостью. — Тест правда оказался отрицательным. Никакой беременности не было.       — Ладно, — с видимым облегчением выдохнул он. — Тогда ладно.       — Не провожай меня, — схватившись за дверную ручку, она в последний раз улыбнулась ему и скрылась за дверью.       Духота чужой квартиры сменилась свежестью воздуха, пропитанного запахом осени. Хината улыбнулась темному небу, сощурилась, взглянув на уличный фонарь, звякнула цепочкой своей сумки. Нужно было позвонить Такао, который ошивался где-то неподалеку, заблаговременно предупрежденный, что Хьюга надолго здесь не задержится. Да и Кибе стоило набрать, чтобы не волновался, а самой убедиться, что он благополучно вернулся домой после тренировки.       Остановившись на полпути, Хината сунула руку в недра маленькой черной сумки, и для того, чтобы наткнуться на мобильник, ей пришлось немало мелочей перебрать. Выудив-таки оттуда сотовый, она с кокетливым «вот ты где!» победно вскинула руку, да только надобность звонить Кибе уже отпала сама собой. К невообразимому удивлению Хинаты, он собственной персоной стоял прямо под уличным фонарем вблизи деревянной скамейки, где оставил свою спортивную сумку.       Несмелым шагом двинувшись ему навстречу, Хьюга в тревоге заозиралась по сторонам. Стук ее каблуков долбил по ушам в тишине спящего двора, и Хината невольно поморщилась, глянув себе под ноги. Она будто намерено избегала того, чтобы смотреть на Кибу, который уже заметил ее приближение и, скинув с себя капюшон толстовки, спрятал руки в карманах черных спортивных штанов.       — Киба, — Хината насилу улыбнулась, сжимая в руках телефон. Она остановилась напротив него, но на некотором расстоянии, и ее заинтересованный взгляд заметался по его лицу, напрочь лишенному эмоций. — Как ты здесь оказался?       Он поморщился, когда прозвучал этот очевидный, резонный вопрос. Киба достал руку из кармана вместе со своим телефоном, куда уставился пустым, отстраненным взглядом из-под съехавшихся к переносице бровей. Экран оставался черным, что даже собственное мрачное отражение там виднелось, но когда Инузука нажал боковую кнопку, он ярко засветился, заставив его инстинктивно сощуриться.       Киба знал, что Хината задержится в филармонии, но прежде, чем пойти на тренировку, решил ей звякнуть — мало ли, может, планы изменились, и ему самому стоит за ней приехать? Однако на звонок она не ответила, и даже когда он набрал номер снова, ее телефон молчал. Тогда Киба напечатал для нее короткое сообщение — «перезвони, как закончишь» — и с относительно спокойной душой пошел заниматься.       Полтора часа пролетели как миг. Киба наскоро заглянул в душевую, что неизменно напоминала ему о первом сексе с Хинатой, и первым делом полез в кабинку за своим телефоном, чтобы с ней связаться. Швырнув мокрое полотенце на скамью, он хмуро уставился в экран: ни сообщений, ни звонков, — никакого отклика. Со всколыхнувшимся волнением прижав сотовый к уху, Киба стал ждать ответа на свой звонок — сейчас Хината должна была взять трубку, время-то позднее.       Остановившись возле шкафчиков в одном белье, Киба звонил ей раз двадцать, в перерывах заглядывая на ее профиль в мессенджере. Стало как-то уж слишком тревожно, но Инузука вовремя вспомнил, что у него есть определенные привилегии благодаря работе телохранителем.       Вместо того, чтобы испытать облегчение из убежденности в том, что с Хинатой все в порядке, и она либо еще все просиживает в филармонии, либо уже отдыхает дома, Киба просто опешил. Он с высоты роста рухнул на скамью одновременно с тем, как его сердце ухнуло в пятки.       Хинате пришлось слегка прищуриться, чтобы разглядеть картинку на экране Кибиного телефона — это послужило ответом на заданный ею вопрос.       — Я отследил тебя по локатору.       Она наблюдала за дергающейся точкой на карте вблизи дома Наруто Узумаки, и похолодевшая цепь на ремешке ее сумки больно врезалась в плечо, оттого что Хината натянула ее слишком сильно.       — Точно, — она улыбнулась, вскинув глаза на Кибу. — Я и забыла, что так можно.       Он убрал телефон обратно в карман, покуда его взгляд так и оставался намертво прикован к ее лицу.       — А я как раз хотела тебе звонить, — Хината продемонстрировала ему мобильник, зажатый в руках. — Ты меня потерял, да?       — Я до тебя два часа дозвониться не мог.       — Ну конечно! — Хьюга разблокировала телефон, заметно ужаснувшись от количества пропущенных звонков. — О, Киба… — она снова на него посмотрела, — прости, он на беззвучке стоял. Ты же знаешь, я обо всем забываю, когда занимаюсь.       Он неожиданно отнял от Хинаты свой взгляд, чтобы посмотреть в направлении дома Наруто, откуда она только что вышла.       — Что ты здесь делала?       Хьюга в растерянности моргнула. Киба говорил будто не своим голосом, и незнакомые нотки в его тоне заставили ее замешкаться с ответом.       — Я помню, как привозил тебя сюда, — продолжая рассматривать здание, где жил Наруто, глухо произнес Инузука. — И как забирал поутру, — он повернулся к Хинате, что невольно округлила глаза. — Почему ты здесь в такой час, Хината?       Как назло, она продолжала безмолвствовать, заворожено рассматривая непроницаемое выражение на каменном лице Кибы. Он казался ей таким холодным, даже отстраненным, и от всего его вида у нее слова застряли поперек горла, тогда как стоило уже начать говорить.       — Отвечай мне, — с нажимом произнес Инузука.       Хината оторопело приоткрыла рот.       — Не поняла, — мотнув головой, она густо нахмурилась. — Что это за тон?       — Ты не отвечала мне два часа, — завел свою песню Киба, — а потом я узнал, что ты вовсе не в филармонии, как утверждала. Я еще раз спрашиваю: что ты делала здесь столько времени?       — Ты… что... в чем-то меня подозреваешь? — в возмущении распахивая рот, поразилась Хината. — Ты… — она, наконец, догадалась, прерывисто выдохнув ртом. — Господи, Киба! Ты вообще в своем уме?!       — Я-то в своем, — в отличие от Хьюги, сдержанно отвечал он. — А вот ты мне так и не ответила, — Киба снова воззрился на дом Наруто, а потом посмотрел на ошарашенную Хинату. — Может, мне стоит подняться туда и самому у него спросить?       Она резко шагнула вперед, впечатывая ладони в его широкую твердую грудь. Было ясно как день: если Киба пойдет к Наруто — быть беде.       — Не вздумай! — прокричала она, воровато оборачиваясь к неспящему окну Наруто у себя за спиной. — О чем ты говоришь? Перестань! Да что с тобой такое?!       Киба каждой клеточкой тела ощущал беспредельную злость, к которой с раздражающей периодичностью примешивалось болезненное разочарование. Когда он узнал о местонахождении Хинаты, его воображение так неистово разыгралось, что впору было покуситься на написание романов о несчастной любви. Киба и без того в некоторой степени был мнительным, но в этой ситуации, когда и додумывать ничего не надо, ужасающая догадка обретала все большую ясность.       Пока Киба добирался до квартиры Наруто Узумаки, постоянно глядя на метку, что застыла в одном положении, эмоции сменялись одна за другой. Он не мог поверить, что Хината способна на предательство, но и оправдание ей сыскать не сумел. Значит, тогдашние звонки от Наруто — не пустой звук, к которому стоило прислушаться. И вполне очевидно, он звонил ей снова, о чем она, конечно же, умолчала. Но что заставило Хинату вернуться к прошлому, которое, с ее же слов, стало ей отвратно? И неужели она могла вот так запросто перепрыгнуть из одной постели в другую?       Это казалось Кибе безумием, и он неистово жмурился ото всех этих мыслей, прижимаясь головой к прохладному стеклу в практически пустом автобусе по дороге сюда. Инузука хотел отогнать от себя фантазийные образы, что душили, поднимали с самых низов пышущую жаром ярость, выкручивали внутренности и кромсали сердце, страшно обливающееся кровью, но все никак. Киба очень сильно себя накрутил. До такой степени, что его затошнило, и ему пришлось выйти на остановку раньше, чтобы жадно вдыхать вечерний воздух маленькими порциями, притупляя тем самым тошноту.       Хината в объятиях Наруто. Хината в его постели. Хината, шепчущая его имя. Хината под ним на пике удовольствия. Хината, содрогающаяся в его руках. Хината с другим мужчиной у него дома, вне проблем, кошмарных тайн прошлого и опасений будущего. Хината, решившая порвать с Кибой по вполне понятным, но до невыносимой боли обидным причинам. Хината, не знавшая, как ему об этом сказать из страха его гнева, в самом отвратительном виде проявленном много лет назад. Хината, Хината, Хината.       Этим всем были напичканы его недавние мысли. А сейчас она стояла перед ним. Стояла и молчала, словно в подтверждение всего, что Киба себе надумал. Его злило ее проклятое молчание, и он проглатывал это огромными горькими комками, дергая кадыком. Он был готов задохнуться от гнева, но держался из последних сил, надеясь, что все это — лишь его выдумки, рожденные страхом ее потерять, страхом предательства, страхом перед рухнувшим миром, коим она для него являлась. Злость — страх — разочарование — злость. И так по кругу.       Ладони Хинаты с силой упирались ему в грудь, и Киба опустил на них свой взгляд, скривившись в неясном ей отвращении.       — Не надо, — он попятился, и ее руки от неожиданности упали безвольными плетьми. — Не трогай меня.       — Что? — Хината затрясла головой, дотрагиваясь до своих волос неконтролируемым движением. — Ты… Да ты просто не в себе, — заключила она, гневно поджимая губы и решительно хватаясь за ремешок своей сумочки. — Знаешь, что? Я ничего не хочу. Остынешь — поговорим.       Киба с шипением втянул воздух сквозь стиснутые зубы, грубым рывком за руку притягивая Хинату к себе. Ударившись о его грудь, она опасно пошатнулась в моменте и, хлестанув себя по лицу волосами, быстро захлопала глазами от такой вопиющей выходки Инузуки.       — Отвечай на мой вопрос, — выплюнул он с видимой неприязнью, крепко стискивая пальцами ее руку чуть выше локтя. — Какого черта ты тут делала? Ты была с ним?       Хинату разрывало от негодования. Что он вообще несет?! Как смеет такое произносить?! Киба был к ней так близко, что она могла увидеть, как его губы подрагивают, зубы скрипят, мышцы под кожей напрягаются, твердеют. Однако она не боялась его. Скорее, это все ее злило — так, что Хината и сама не ведала, что делала, говорила и еще могла сказать.       — Хватит, — задержав глаза на его пальцах, выдавила она. — Отпусти меня.       — Отвечай, мать твою! — крепче сжимая руку Хинаты в своей, яростно выпалил Инузука. — Ты никуда не уйдешь, пока не скажешь, как есть! Ты была с ним? — он встряхнул ее, отчего она поморщилась и невольно уцепилась свободной рукой за его предплечье. — Ну, говори! Была?!       — Ты делаешь мне больно, — прорычала Хината, без опасения глядя прямо на Кибу. Невзирая на то, что ее глаза заволокло слезами, она не позволяла себе проявить слабость и заплакать прямо сейчас. — Перестань меня держать! Отпусти!       Инузука не поддавался. Казалось, его хватка становится еще крепче, перекрывая ход крови по венам. И это не шло уже ни в какие ворота.       — Ты меня не услышал?! Мне больно! — громогласно прокричала Хината, дернувшись всем телом. А когда она в очередной раз натолкнулась на поблескивающие в темноте глаза Кибы, ее перекосило от обиды и жгучего желания дать ему отпор. — Может, ты еще и ударишь меня? — с ядовитой ухмылкой выплюнула она. — Давай. Тебе же это ничего не стоит.       Пальцы Кибы медленно разжались, и Хината смогла отступить, выдыхая судорожно и тут же проглатывая ком в горле. Он же сверху вниз смотрел на нее, словно не мог узнать в ней прежнюю Хинату, и ее слова мучительно въедались в его нутро. А потом Киба отмер, резко подался вперед и, склонившись к ней, брезгливо прошипел:       — Да пошла ты.       Хината вздрогнула, когда его дыхание обожгло ее кожу. Втянула голову в плечи, шокировано распахнула рот. Она не успела что-либо понять и тем более осмыслить, прежде чем он круто развернулся и, нахлобучив капюшон, хватанул со скамейки свою сумку.       Киба ушел, ни разу не обернувшись. А вскоре и вовсе пропал из виду, растворившись во тьме.