В пепле минувшей войны

      Чан сначала даже не понимает за чем именно наблюдает. Он стоит на балконе комнаты, которую ему выдали демоны, — отдохнувший и сытый. Прислуга принесла мясо с овощами, вино и фрукты, и Чан с некоторой неловкостью подумал, что, если бы демоны были у них на территории, то он бы не позволил так заботливо к ним относиться. С самого детства его учили тому, что они монстры и заслуживают плохого отношения, но пока что он не замечает ничего ужасного, что могло бы произойти в замке. Его людей тоже накормили, выдали апартаменты и сказали, что они в любой момент могут вызвать прислугу, если им что-то понадобится. Даже к простым солдатам тут относятся как к почетным гостям, так что Чан чувствует себя смущенным. Хотя ощущение того, что его водят за нос не покидает ни на секунду. Краем сознания он хочет, чтобы его обманывали, он хочет, чтобы все это гостеприимство было ложью, чтобы он мог потом с уверенностью сказать, что демоны оправдали все то, что о них говорят.       Но прямо сейчас он просто наблюдает с балкона за тем, как Люцифер с сыном сидят на деревянной лавке и о чем-то беседует. Чан лишь отдаленно слышит какие-то слова, но не может разобрать суть разговора. Потом, неожиданно, Феликс удивленно вскрикивает и начинает громко смеяться, Люцифер кладет руку на его макушку и ерошит волосы, расплываясь в теплой улыбке.       Чан снова не слышит суть разговора, но смех Феликса будто поселился в его ушах. Он никогда не был близок с отцом, его воспитывали, как воина, как приемника, будущего царя, но не как обычного мальчика. Чан даже не помнит, когда они последний раз с отцом разговаривали на темы не связанные с военной деятельностью. По Феликсу же видно, что у него доверительные отношения с отцом, у них особая связь, которая может быть только с близким родственником. Люцифер не смотрит на него только как на приемника, и это слегка задевает Чана за живое.       Он снова бросает взгляд на отца с сыном, пока они о чем-то разговаривают, Феликс жестикулирует, а Люцифер внимательно слушает. Через несколько минут такого наблюдения, он неожиданно сталкивается взглядом с темными глазами. Феликс поднял голову и смотрит точно на него. Это длится всего несколько секунд, прежде чем демон вскидывает руку и машет ему.       — Чан, спускайся к нам, — кричит он, и от чего-то щеки ангела вспыхивают. Надо было изначально договориться, чтобы Феликс называл его по титулу, когда они не вдвоем. Чан уверен, что все его солдаты и Минхо, которые находятся в соседних комнатах, прекрасно слышали это обращение.       Он поспешно собирается и выходит из комнаты, в коридоре ярко горят свечи, несмотря на то, что на улице еще светло. Он снова осматривает замок, обращая внимание на мелочи интерьера, вроде нейтральных картин в багетных рамах, вензелей на стенах и различных ваз, стоящих на тумбах. Почему Люциферу так хотелось воссоздать «Белый замок»? Чан понимает, что он провел там много лет, но ему казалось, что он ненавидел все, что связано с Небесным царством, ведь он буквально желал уничтожить там всё.       Когда он выходит на улицу, свежий ветерок взъерошивает его волосы, они немного смялись после сна, и начали виться, но ему почему-то все равно. Когда он видит Феликса, Люцифера уже нет, и младший демон смотрит куда-то в сторону реки, повернутый к Чану спиной. Мягкие перья в его крыльях трепещут на ветру и даже сзади он выглядит весьма необычно. На его плече висит тканевая сумка с чем-то тяжелым, на нем надета простая уличная одежда, но это совсем его не портит. Чан смотрит еще несколько секунд, прежде чем дать знать, что он тут.       — Чан, ты пришел, — говорит Феликс не оглядываясь, в его голосе слышна улыбка. У Чана складывается ощущение, что Феликс всегда радуется происходящему. Есть ли хоть что-то, что готово его расстроить?       — Да, эм… Феликс, я хотел попросить об одолжении, — Феликс заинтересованно поворачивается к нему, — ты не мог бы обращаться ко мне по имени только, когда мы вдвоем? Мои солдаты могут не понять такой фамильярности.       — Конечно, надо было сразу мне сказать, — он убирает руки за спину и слегка покачивается, — хочешь пройтись до реки?       — С удовольствием.       Они идут по вымощенной камнем дорожке, Чан уже привык к нежно-розовому свечению, которое исходит от солнца, все кажется мягче, чем есть на самом деле. Они оба молчат, хотя Чан иногда бросает быстрые взгляды на Феликса, который смотрит себе под ноги и пинает маленькие камушки. Самое удивительно, что Чан не чувствует неловкости или напряжения между ними, они, словно старые знакомые, прогуливаются по окрестностям Подземного царства и между ними царит умиротворение.       Когда они подходят к лесу, Феликс ускоряется, сворачивая на тропинку, и машет Чану, приглашая пойти за ним, прикладывая палец к губам, чтобы он не издавал звуков. Любопытство и ребячество вспыхивают теплой волной и Чан крадется за Феликсом, словно они два ребенка, которые затеяли проказу. Феликс иногда оборачивается, чтобы посмотреть, не отстал ли Чан и всякий раз улыбается в предвкушении. Через несколько минут они оказываются на опушке леса и Чан видит двух лохматых волков, свернутых клубком, более крупный волк вылизывает своего сородича, избавляя его шерсть от мелких палок и пыли.       Феликс снимает с плеча тканевую сумку и Чан с удовольствием наблюдает за тем, как он достает из нее два внушительных куска мяса. Волки поднимают на него две пары глаз и Феликс неспешно двигается к ним. Чан испытывает некоторую тревогу, он читал, что в лесах Подземного царства живут свирепые оборотни, которые практически круглый год пребывают в форме волков. Но Феликс явно не боится, напротив, он подходит еще ближе и показывает Чану идти за ним, и он, словно завороженный, шагает.       Когда до волков остается несколько метров, крупный зверь встает и двигается навстречу Феликсу, принюхиваясь к мясу. Это красивая картина, но и ужасно жуткая. Феликс выглядит маленьким рядом с гигантским животным, волк практически достает ему до груди, а если он встанет на задние лапы, то будет значительно выше. Чану хочется что-то сказать, может даже попробовать прикрыть Феликса собой, когда волк подходит вплотную и заглядывает демону в глаза. Они смотрят друг на друга несколько долгих секунд и, наконец, Феликс отдает первый кусок мяса. Волк хватает его молниеносно, но Чану кажется, что он делает это осторожно, чтобы случайно не вцепиться в маленькую руку.       Чан подходит к Феликсу вплотную, когда волк снова направляется к лежащему на земле сородичу, он кладет кусок мяса рядом с ним.       — Они пара, — тихо говорит Феликс и Чан неотрывно смотрит на него, замечая, как блестят его глаза, — она носит его волчат. Пока она не принесет ему потомство, самец не может от нее отходить, потому что он волк-одиночка, у него нет стаи, которая могла бы ее охранять, пока он охотится.       — И ты носишь им еду? — спрашивает Чан, он не понимает, почему его голос так дрожит.       — Да, потому что они оба уязвимы. Если волчица будет голодать, она рискует потерять щенков, а если он будет голодать, то более сильные волки могут прийти на их территорию.       — Феликс, это… — Чан не заканчивает мысль о том, что это трогательно, потому что волк снова смотрит на них.       — На, возьми, — Феликс протягивает ему второй кусок мяса, — отдашь ему, чтобы он не думал, что ты чужак.       Чан неуверенно берет мясо и ждет, пока волк подойдет. Он никогда не был трусом и не боялся диких животных, но сейчас он чувствует себя уязвимым и даже немного напуганным. Волк огромный, Чан слышит его дыхание, когда он подходит совсем близко. Их с хищником взгляды сталкиваются и волк облизывается, на секунду Чану кажется, что его атакуют, но ничего не происходит. Чан протягивает еду и волк снова аккуратно хватает, отступая назад. Адреналин стучит в висках и Чан громко выдыхает, когда волк снова подходит к своей самке и бросает рядом с ней мясо.       Когда самец снова идет к ним, Чан понимает, что у них не осталось еды и им надо уносить ноги, пока они сами не стали едой, Феликс чувствует его волнение, поэтому слегка сжимает запястье, от чего Чан дергается. К нему никто не прикасается без его согласия, но в этом конкретном жесте нет ничего, что могло бы вызвать раздражение. Когда волк подходит к Феликсу, он присаживается на одно колено, их лица находятся в опасной близости друг от друга, одно быстрое движение и Феликс умрет. Но хищник ничего не предпринимает, поэтому Феликс протягивает руку и гладит его по макушке, ушам и мохнатой морде. Сейчас волк не выглядит хищником, а больше, как дворовый пес, которого накормили и приласкали. Феликс смеется, уворачиваясь от шершавого языка, который хочет облизать его лицо. Чан с восторгом смотрит, тоже опуская ладонь на загривок, шерсть волка оказывается мягкой, он гладит его и сам неосознанно улыбается. Все кажется правильным.       Феликс поднимается с земли, отряхивая брюки, он последний раз ведет ладонью по мохнатой холке и их с Чаном пальцы на мгновение сталкиваются. Они смотрят друг на друга несколько долгих секунд, прежде чем волк снова отступает и уходит к своей волчице. Феликс прочищает горло.       — Она на сносях, думаю, со дня на день ощенится, — он произносит это не моргая, глядя Чану в глаза, — пойдем, они не будут при нас есть.       Они снова идут по лесной тропинке, которая выводит их к тому месту, где они свернули. Впереди виднеется река и они идут к ней медленным шагом. Солнце постепенно начинает садиться, из-за чего тени от деревьев причудливо падают на дорожку.       — Я слышал о том, что в ваших лесах водятся оборотни, — разрывает тишину Чан, — они одни из них?       — Столько я всегда нового узнаю от чужаков, — смеется Феликс, — у нас нет оборотней. Животные в наших лесах ничем не отличаются от ваших, держи это в голове в следующий раз, когда услышишь очередную байку о Подземном царстве.       — Но почему тогда ходят такие слухи?       — Потому что мы демоны, — на этот раз Феликс звучит серьезно, без тени улыбки, — нас принято выставлять монстрами. Но наше царство создано по образу и подобию вашего, а мы ничем не отличаемся от вас. Так что если мы — монстры, то и вы тоже.       — Но это не мы напали на вас, — огрызается Чан, он не хочет грубить, но боль от случившегося и тысячелетняя ненависть вырываются из него. И тот факт, что Феликс кажется добрым, никак не изменит тех чувств, которые Чан испытывает, — твой отец уничтожил половину нашего народа.       — Я бы поступил точно так же, — срывается Феликс, Чан впервые видит его таким расстроенным и агрессивным, он не верит своим ушам, — если бы кто-то сделал что-то подобное с любовью всей моей жизни, я бы разнес в пух и прах каждого, кто к этому причастен.       — О чем ты, черт возьми? — кричит Чан и смотрит на Феликса, который выглядит разбитым. Его глаза пылают красным и это что, слезы?       — Не прикидывайся дураком, — отвечает Феликс, его голос хриплый, но он не отводит взгляд, — не прикидывайся, что ты не знаешь, что натворили твои отец с дедом.       — Феликс, я не понимаю, о чем ты говоришь, — Чан встревожен, но его голос смягчается, когда он видит, что от Феликса не исходит агрессии, только боль.       — Хорошо, тогда расскажи мне свою версию событий. Почему случилась война?       — Потому что Люцифер был недоволен тем, что его изгнали.       — Замечательно, — громко фыркает Феликс, на его лице появляется совсем не счастливая улыбка, — что же стало причиной изгнания?       — Он… — Чан запинается, ему кажется, что он летит куда-то вниз, потому что спустя столько тысячелетий у него нет ответа на этот вопрос. Как он мог упускать все это время причину изгнания Люцифера? — он хотел власти, я думаю.       — Какая еще власть? — Феликс нервно смеется, вскидывая недовольно руки, — ты серьезно ничего не знаешь? Ты — сын Бога, один из лучших Генералов из ныне живущих, наследник трона, действительно так невежественен? Ненависть застлала твои глаза, ты не видишь очевидных пробелов во всей этой истории. Отец пошел с наступлением на ваше царство через несколько сотен лет после изгнания. У него уже был процветающий народ, у него была власть тут, раз уж мы говорим таким языком. Зачем ему трон твоего отца? И ответь на вопрос, Чан, если ему нужна была власть, почему он вдруг решил подписать Мировое соглашение, хотя в его силах было захватить Небесное царство?       — Я не… не знаю, — безжизненно отвечает Чан, он опускает голову, глядя в землю, осознание накрывает его с головой. Он ничего не знает о том, что случилось. С детства его растили в ненависти к демонам, его каждый день готовили к возможной войне, которая так и не случилась, он был ослеплен этим чувством, и никогда не задавал вопросов.       — Как же так? Неужели для тебя даже не придумали какую-то дурацкую причину?       — Феликс, я не знаю, что тебе ответить, — говорит Чан, поднимая, наконец, взгляд, — мне жаль, что я выгляжу идиотом в твоих глазах, но ты можешь мне рассказать хоть что-то?       — Я не могу рассказать многого, потому что это не моя тайна. Отец не хочет, чтобы я рассказывал кому-то, но я не могу молчать, потому что чувствую, как ты ненавидишь меня, всех демонов, и особенно, моего папу.       — Я не испытываю к тебе ненависти, — поспешно отвечает Чан.       — Сейчас может быть и так, но не всё то время, пока мы были незнакомы.       Чану нечего ответить, потому что Феликс прав. Каждый раз, когда кто-то упоминал демонов или, тем более, Люцифера, его кровь кипела лютой ненавистью, потому что он с младенчества привык их ненавидеть. Поэтому он просто кивает головой, побуждая Феликса говорить дальше.       — Ты помнишь, что случилось с твоей матерью? — вопрос сбивает с толку, и Чан хочет сорваться, потому что это болезненная для него тема, но он сдерживается, потому что ему нужны ответы.       — Она умерла, когда я был ребенком, — хрипло отвечает он.       — Верно, это случилось незадолго до начала войны, да?       — Да, но это никакого отношения не имеет к войне, — голос Чана снова срывается, обида и боль поднимаются к горлу, затмевая здравый смысл. Он не хочет грубить Феликсу, но зачем мальчишка задевает за живое?       — Когда мой отец жил в «Белом замке» и был Генералом твоего деда, у него была возлюбленная, которая должна была стать его женой. Они были прекрасной парой, они так сильно друг друга любили, думали о том, как у них появятся дети и, как отец уйдет в отставку, чтобы быть с семьей, — Феликс задыхается на последнем слове, по его бледной щеке стекает маленькая слезинка, — но эта женщина стала любовным интересом наследника трона, который не привык к отказам. Тогда он пригрозил Генералу и, по совместительству, своему лучшему другу, что уничтожит его, если он не отступит.       Чан слушает рассказ Феликса с широко распахнутыми глазами, он практически не дышит, глядя на то, как демон перед ним болезненно вздыхает, смаргивая слезы.       — Отец не хотел с этим мириться и они с возлюбленной договорились бежать из Небесного царства, чтобы быть вместе. Но их схватили на границе с Земным царством, их разлучили, и твой дед приказал казнить моего отца, забыв, что его магия слишком сильна. У них ничего не получилось и тогда они изгнали его, используя магию людей и эльфов, но Люцифер обещал вернуться за своей возлюбленной, когда у него будут силы. — Феликс делает глубокий, прерывистый вздох, беря себя в руки. — Ты догадался, что женщину звали Ким Ен?       — Не может быть, — шепчет Чан, он впервые за долгие тысячелетия слышит имя своей матери.       — Ее насильно выдали замуж за наследника, потому что такова была его прихоть. Я даже не уверен, что он действительно любил ее, возможно, просто упивался своей властью. И она понесла от него ребенка, от которого сначала хотела избавиться. Но несмотря на то, что малыш родился без любви, она приняла решение подарить ему всю любовь, на которую была способна. Именно она дала ему второе имя… Кристофер, — Чан дергается от упоминания собственного имени, — точно такое же имя было дано при рождении моему отцу. Об этом знают всего три существа, не считая моего отца: твоя мама, я и теперь ты. Тебя назвали в честь демона, которого ты больше всего ненавидишь.       Чан делает шаг, но его ноги подкашиваются и он падает на колени, закрывая лицо руками. Он не плачет, но жгучее чувство поднимается к горлу, и он хочет закричать. Чан поднимает голову, чтобы посмотреть на Феликса и ему впервые становится страшно от того, что он видит. Солнце практически село, но его лучи все еще падают на волосы Феликса, создавая вокруг его головы мягкий розовый ореол. Его глаза горят красным, а на лице гримаса из злости, боли и сочувствия. Чану кажется, что сам он уменьшился во множество раз и Феликс просто сейчас наступит на него и втопчет в землю.       — Когда ты немного подрос, твоя мама приняла решение бежать из Небесного царства к своему возлюбленному, который ее ждал. Люцифер был готов принять ее с ребенком, которого она родила от его, на тот момент, уже врага. Он не мог прийти за ней сам, потому что магия, которую использовали при изгнании, не позволяла. Но среди ангелов было много его соратников, которые потом стали верными солдатами и жителями Подземного царства, они помогли ей бежать. Прямо на границе двух царств, когда они практически воссоединились, твой отец нагнал вас и на глазах у всех убил твою мать. А теперь представь, что на твоих глазах убивают любовь всей твоей жизни, — жесткий голос Феликса срывается на тихий плач и Чан хватает его за руку, чтобы удержаться от чего-то, чего он сам не знает, — он убил ее, взял тебя и уехал, а она осталась лежать там. Мой отец не мог к ней приблизиться из-за магического барьера, и он смотрел, как его любимая женщина истекает кровью, а потом… боги, он буквально наблюдал за тем, как она разлагалась, Чан. Это продолжалось до тех пор, пока его соратники со стороны Небесного царства не пришли и не похоронили ее.       Чан плачет. Он не сразу замечает, как всхлипывает, вцепившись мертвой хваткой в руку Феликса, он практически ничего не помнит из такого раннего детства, но какие-то вспышки проносятся в его голове. Воспоминания о теплых маминых объятиях, лес, ласковый голос, а потом темнота. Он чувствует, как Феликс присаживается рядом с ним, они оказываются на одном уровне, когда их взгляды встречаются.       — Между нами намного больше общего, чем ты думаешь, — тихо говорит Феликс, его голос значительно мягче, хоть и все еще дрожит. Он не выглядит так устрашающе, как пару минут назад, — мой отец нашел способ попасть в Небесное царство, преодолеть барьер. Он хотел мести, можешь ли ты его судить после того, что я тебе рассказал? Он не хотел убивать мирных существ и развязывать настолько жестокую войну, просто у него не оставалось выбора. Он выдвинул одно единственное требование, чтобы ему отдали тебя, тогда бы он ушел.       — Что? — всхлипывает Чан, — он хотел меня убить, чтобы так отомстить отцу?       — Он не хотел тебя убивать, — Феликс кладет свободную ладонь на его щеку, чтобы стереть слезы, — он хотел вырастить сына своей любимой женщины, как своего. Но, конечно, тебя не отдавали, а когда война приобрела слишком серьезные масштабы, твой отец сказал, что если Люцифер не отступит, то он…       — Что? Что он хотел сделать?       — Он сказал, что ты отправишься вслед за матерью. Отец не мог допустить твоей смерти, поэтому согласился подписать перемирие и отступить.       — Феликс, ты понимаешь, насколько серьезные вещи говоришь? — спрашивает Чан и Ликс утвердительно кивает, — если ты хоть где-то соврал, я…       — Я не вру, обещаю. Есть демоны, которые могут это подтвердить, которые видели все своими глазами. Есть мой отец, который все еще не оправился от случившегося, он все еще скорбит, хотя прошло столько времени. И самое главное, есть твой отец, который все это учинил, он подтвердит, если ты правильно у него спросишь.       — А как же ты? — неопределенно спрашивает Чан, заставляя Феликс непонимающе вскинуть бровь, — я имею в виду, если Люцифер так любил мою маму, то ты родился от какой-то женщины без любви? Ты ведь ненамного меня младше, то есть должен был родиться вскоре после всех этих событий.       — Я не плод любви двух существ, — немного обреченно отвечает Феликс, — я был создан с помощью магии, так что у меня всегда был только один родитель.       — О боги, — шепчет Чан, он о подобной магии слышал лишь один раз, но не думал, что такое действительно возможно.       — Мой папа никогда бы не смог полюбить другую женщину или даже вступить с кем-то в сексуальную связь. Его любовь к твоей матери настолько сильна, что он добровольно отказался от такой возможности. Я злился на него, когда он мне рассказал, потому что я как будто был создан только для того, чтобы у него был хоть какой-то наследник. Знаешь, от безысходности. Но потом я смог его понять, потому что, несмотря на то, как именно я родился, он любит меня так сильно.       — У вас особая связь, я заметил это с самой первой секунды, когда увидел вас вместе.       — Да, так и есть. Я благодарен отцу за все то, что он мне дал. И я восхищаюсь его преданностью и умению любить. Я действительно счастливый сын своего отца, — Феликс, наконец, снова искренне улыбается и помогает Чану подняться с земли.       Они оба измучены этим разговором, Чан слегка шатается, когда они подходят к реке. Феликс берет его за руку и заходит в воду. Их одежды и крылья промокают, когда они продолжают погружаться все глубже, отходя дальше от берега. Когда вода доходит практически до ключиц, Феликс разворачивается и заключает Чана в объятия. Он обхватывает его шею руками, прикрывая их обоих крыльями, словно они в коконе.       — Я так давно хотел тебе рассказать, — тихо говорит он, удивленному этими объятиями Чану, — чтобы ты перестал, наконец, меня ненавидеть.       — Почему для тебя это так важно? Мы же не были знакомы.       — Ты прав, — Феликс поспешно разрывает объятия, и убирает крылья за спину, — прости за это, я… я просто немного не в себе. Ну знаешь, расчувствовался, и, в общем, не бери в голову.       Он обходит Чана стороной и поспешно направляется в сторону берега. Чан чувствует себя странно, как будто упускает что-то важное.       — Феликс, я тебя обидел? — он спешит выйти за ним, вода неприятно стекает по телу, но все, что имеет значение — это Феликс, который встряхивает крыльями на берегу и уходит в сторону замка, — Феликс, подожди.       Чан настигает его и хватает за запястье, разворачивая к себе.       — Что случилось? Почему ты убегаешь?       — Я устал от этого разговора, — отвечает он, — я хочу побыть один. В замке тебя накормят ужином, ладно? Не иди за мной.       Чан остается смотреть на удаляющуюся фигуру, сначала Феликс просто быстро уходит, но потом взмахивает крыльями и через несколько секунд превращается просто в темное пятно на небе. Чан чувствует себя разбитым. Он хочет переосмыслить все, что сегодня узнал. Он хочет поговорить с отцом, вывести его на чистую воду. Он хочет понять, что произошло с Феликсом. Все это ужасно давит, но Чан заставляет себя пойти в сторону замка.