О способах расслабления

      Джин долго рассуждал о том стоит ли ему идти вместе с Тэхеном или все же лучше остаться дома. Младший медленно одевался.       Когда Джин только взял к себе Чонгука, они часто оставались вдвоём. Оба предпочитали тишину мастерской, уютной, но холодной кровати дома. Иногда разговаривали. Сокджин привязался к нему считал своим младшим братишкой наравне с Тэ. Поэтому был рад, когда младшие начали встречаться, и дико разочарован, увидев слезы брата.       Чон мало рассказывал о своей семье. Практически единственное, что знает Джин наверняка это, то что Хосок сильно привязан к отцу. Прощал ему многое, что Чонгук простить был не в силах. Почему так, Джин не знал. Спрашивать было бестактно. Если Гуки захочет — расскажет.       Хосок в горе? Ему плохо? Нужен ли так же как Чонгуку кто-нибудь рядом? Подойдет Джин?       Тэхен хватает со стола ключи от машины брата и идёт в сторону двери.       — Я тоже поеду.       Старший выхватывает связку из дрожащих рук и поджимает губы, стараясь не смотреть в заплаканные глаза, что смотрят с интересом. Он собрался раньше чем брат, но все мялся и не решался.       — Ты не переносишь похороны...       — А кто их любит?       — Хён! Если ты из-за меня, то не стоит...       Джин отводит взгляд, понимая, что объяснить свое решение не сможет. Рассказывать сейчас о том, что привязался (Какой дурак!) к Чону старшему не хочет. Это будет явно не к месту.       — Не хочу, чтобы ты там один был.       Тэ принимает вранье за истину и благодарно кивает. Все таки такие мероприятия он не посещает каждый день(слава богу), так что лишней поддержка брата не будет.       Ехали как можно медленнее, не жаловались на пробку. Тэ пялился на свои черные ботинки думая о чем-то своем изредка всхлипывая. Он всегда был эмпатичным мальчиком, каждое событие проживал и проживает через себя. Нагружает мозг ненужными грустными мыслями и живет так пока в радиусе его видимости не появляется что-то радостное.       Как только в поле их зрения появиились множество машин и столпотворение, Джин напрягся. Он уже успел пожалеть о том, что решился на это, ибо действительно не переносит похороны. Это ужасно и события, что травмировали его в подростковые годы до сих пор не дают спокойно жить и мучают кошмарами по ночам.       — Ты иди, я побуду снаружи.       Тэ кивнул, прекрасно понимаю, что приехать сюда для Сокджина уже достижение. Он молча покинул машину и направился к дому. Джин разглядывал людей, понимая, что те так же с интересом смотрят в его сторону. Перешептываются, пытаются понять кто сидит в машине и что этот человек здесь потерял. Как бы это не раздражало, следует смириться. Джин усмехнулся, покачал головой и все же покинул машину, не желая оставаться на виду.       Он решил обойти особняк и сесть где-нибудь на лавочке, которых тут уйма. Не здоровался ни с кем, проходя мимо, а те не сильно обращали на него внимание. Точнее делали вид, что им совсем не интересно, что за омега тут шастает. Выдохнул лишь, когда остался один. Он плюхнулся на лавочку и впал глубоко в свои мысли, надеясь, что тут до него не доберутся эти бестактные взгляды.       Что с ним? Где его решимость? Хосок наверняка в доме. Скорее всего в гостиной. Принимает соболезнования и пытается не умереть от всего происходящего. Горе оно такое... Поглощает всего тебя и не дает спокойно жить ближайшее время.       С момента, как ушел Тэхен прошло уже больше пятнадцати минут. Джин ёжится, поправляет тонкую рубашку.       — Rosette?       Омега давится воздухом поворачиваясь к сидящему рядом альфе. Солнца практически нет, пасмурное небо давит и заставляет грустить.       — Сам ты... — Джин снова кашляет. — Розетка!       Хосок устало улыбается, когда Джин ладошкой стукает по его плечу, затем прижимает ладонь к своей груди, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.       — Неужели ошибся?       — Ошибся.       Сокджин смущается под откровенно заинтересованным взглядом. Он смотрит куда-то за спину альфы, где деревья красивые и кустарники тех самых долбанных роз, которыми его задарили. Ветер сгибает ветки кустарников, заставляя сердце омеги сжаться. День ужасно грустный.       — Я соболезную...       — Не надо. — Они встречаются взглядами. — Почему не зашёл в дом?       Киму становится неловко. Он совсем не знал умершего. Оправдывает ли это то, что он поступил неуважительно?       — Там наверняка напряжённая атмосфера. Я просто привез Тэ.       Кажется альфа с каждой секундой все ближе и ближе. Запах уже начинает распространять по телу ощущение легкого опьянения. Холодно, хочется прижаться к горячему телу, ощутить теплые руки на своей талии.       — Я ждал тебя. Пришлось искать.       Хосок лнёт к его шее шумно вдыхая. Джин замирает, кладя ладонь на чужое колено. Чон не касается его руками, губами. Но они так близки, как будто снова в постели. Ким не уверен специально ли Хосок дурманит его разум своим запахом или же проблема в омеге, что лужицей тут готов растечься.       — Нас увидят. Сейчас не время...       — Я его ненавижу. — Чон отстраняется и расслаблено откидывается на лавочку, будто не он секунду назад пытался надышаться вкусным ароматом роз. Джин наконец-то вдыхает полной грудью. Чон достаёт из кармана сигареты и закуривает. — Не думал, что буду горевать по нему. Джин морщится, когда порыв ветра пригоняет ужасный запах сигарет.       — Я думал ты его сильно любил.       Рядом слышится усмешка.       — Одно другому не мешает. — Чон глаз не сводит с тлеющей сигареты. Да, любил. Как можно не любить собственного отца? Гуки не застал те прекрасные времена, когда отец был готов убить за папу и своих детей. А Хосок помнит. Помнит эти практически кинематографические моменты из детства. Завтраки, семейные просмотры кино. Беременный папа и счастливый до сумасшествия отец. Потом младший братик... Но дальше лишь похороны, дождь и злой отец, который на могиле любимого обещает, что вырастит из сыновей достойных альф и приемников. Хосок стоящий рядом и не смеющий плакать потому, что отец запретил. Он помнит все... — Странное чувство, не описать словами. Я благодарен ему за многое и бывали хорошие моменты, но это все перекрывают другие, дурные моменты.       Джин поджимает губы. У него уйма вопросов, на которые хочется получить ответ.       — Почему Чонгук-и был готов работать за еду?       — C'est la vie, ma rose. Приходится выкручиваться. Тоже дурак. — Он усмехается, качая головой. — Делами же я рулил, а он ушёл. Принципиальный... Когда отец умер — Джин делает глубокий вдох, поражаясь спокойному тону альфы. — меня дома не было. Гуки так завис... — Чон делает очередную затяжку. — До сих пор в себя не пришел. Зря Тэ привёз. Гуки совсем не в себе.       Джин опускает глаза в пол.       — Он сам попросил его приехать.       Альфа, откидывает сигарету в сторону и поднимается с лавочки. Он подает руку омеге. Тот особо не задумываясь вкладывает свою ладонь в его, вставая следом. Ладони расплетаются и уверенная и сильная рука Хосока ложится на поясницу Кима. Они вместе идут к главному входу.       Как же все это разнится с их первой встречей. Элегантность, нежность... И Никах киданий битами. Джин думает о своём смотря себе под ноги, пока Хосок разглядывает нежные черты его лица. Непривычно не видеть злости или страсти. Но спокойный и задумчивый Сокджин ни чуть не уступает эмоциональному.       — Я благодарен, что ты пришел, но на кладбище идти не стоит. — Хосок осматривает Джина с головы до ног странным взглядом. Ладонью проводит из стороны в сторону, даря приятное тепло. — И Тэхен. Останьтесь лучше здесь.       Сокджин кивает, видит идущего им навстречу брата и аккуратно отходит в сторону, вынуждая чужую руку, нырнуть в карман собственных брюк.       Тэхен останавливается напротив старших. Черное на нем смотрится прекрасно, но Джин так не привык видеть на младшем одежду этого цвета.       — Хосок-щи, там Чонгук... — Он смахивает слезу с щеки и подходит ближе. — В общем он вас зовёт. Там какая-то ваша тётя... Я не особо понял.       Он выдавливает улыбку и подходит ближе к Сокджину, который крепко хватает его руку своей. Тэ вдруг замирает. Он смотрит в сторону Хосока, который что-то проверяет в телефоне и краснеет, отводя взгляд. Зато больше не плачет. Джин прикрывает глаза. Неловко то как, но вполне ожидаемо. Альфа блокирует телефон, смотрит на омег, вновь кладёт ладонь на чужую поясницу, проводя по ней.       — Увидимся вечером. Войдите в дом с заднего входа, чтобы не видеть процессии. Ты же знаешь где он? — Альфа подмигивает Тэ и тот опускает в пол смущенный взгляд.       Рука исчезает с талии а вместе с ней и запах сладкого вина удаляется куда-то в сторону парадного входа.       Старший упорно не смотрит в глаза брата, когда они разворачиваются и идут к нужной двери. Он избегает любопытного взгляда, когда они проходят мимо тех самых роз и Тэхен охает оглядывая их, но не выдерживает, когда тот начинает улыбаться.       — Хватить улыбаться. Тут человек умер.       — Ты и брат Чонгука! Проверить не могу!       Младший распахивает дверь, и пропускает Джина вперед.       — Это было всего лишь раз.       — А как он руку положил…!       Тэхен чуть ли не пищит.       — Замолчи.       — Да он как будто...! Ты видел как смотрит?!       Джин крадёт ладони на щеки. Те горят. Этого ему еще не хватало!       — Тэхён, он со мной не сможет — Они останавливаются в темном коридоре. Джин нервно дышать и кажется сильно расстроен. — Я вспыльчивый, и он это видел. Я бываю грубым и несносным. Готовлю ужасно! Да все альфы шарахаться начинают, как только ближе меня узнают!       — Что за бред? Когда вообще тебя интересовали все альфы? — Тэхен несильно толкает его в плечо. Он берет ладони старшего в свои и крепко сжимает. — Ты красивый, умный. Чертовски заботливый! Весёлый, и добрый. Ты можешь вспылить, но тебя же еще довести надо! Джин, — Он внимательно смотрит в грустные глаза напротив. — ты такой нежный. И готовишь ты очень вкусно!       На последних словах Тэхен улыбается вспоминая вкус блинчиков, которые омега редко готовит по утрам. Джин прикрывает глаза. Он делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Но есть вопрос, который начинает его беспокоить каждый раз, когда он с кем-то сближается.       — А если он захочет детей?       Тэхён порывается что-то ляпнуть, но затыкается. Он обдумывает ответ несколько секунд, пока Джин глубоко дышит не желая расплакаться.       — Врач же сказал, что есть шансы...       — Они мизерные. — Джин всхлипывает. — Я сам кое-как смирился с этим...       — Рано говорить о детях...       — А зачем ему тратить на меня свое время? Этот дурак... — Джин неосознанно прикрывает рот рукой, разлепляет мокрые глаза и оглядывается по сторонам. Внезапно Тэхен осознает, что кажется старший скоро впадет в истерику. Джин снова заговаривает. — Он в своих записках писал "Je veux toujours être avec toi" Зачем оно мне? Я ему поверю, откроюсь, а он потом свалит!       Тэ опускает голову. Проблема Джина заключалась в том, что он слишком много думает. Но винить его за это нельзя, часто обжигался. Боятся, что это случится вновь нормально. Но ему надо вдолбить, что иногда нужно просто плыть по течению!       Тэхен видел счастье в глазах брата, когда тот получал очередной букет. Ну как можно не хотеть видеть такое чаще?       Ким осматривает коридор все еще крепко держа руки Тэхена в своих.       — Почему у них такой огромный дом?       То ли тему старается перевести, то ли действительно возмущен. Тэ пожимает плечами.       Он тянет Джина в сторону кухни, обходя гостиную стороной. Там слышатся рыдания, так что плачущий омега никого не смутит, но Хосоку этого лучше не видеть. Ему и так тяжело если еще Джин в истерике тут биться будет, совсем свихнётся. Тэхён почему-то уверен в том, что между ним и его братом что-то крепкое и долговечное. Возможно он прав. Возможно если Джин даст им шанс что-то да выйдет.