Это действительно важно для тебя?

— Эй, Аарон! — тихо был слышен голос Ники. Это было неожиданно. Казалось, блондин только закрыл глаза, а тут его уже будят. Однако, ему понравилось, что Ники будит долго, лениво и аккуратно. Без истерик, без крика, просто периодически приходил и говорил, что пора вставать. Иногда это сопровождалось легким толчком в плечо. Так Аарон окончательно проснулся. Он переоделся и уже морально готовился к встрече с родственниками. После вчерашнего не хотелось идти, но он понимал, что не сможет долго прятаться в комнате Ники. Ники был уже в более привычной глазу одежде – спортивных штанах и кофте с длинным рукавом. Выглядел как обычный подросток. В окружении распятий. Неприятная картина, они будто из разных миров. Когда они спустились, хозяева дома делали завтрак. Была суббота, так что все были дома. Мужчина читал газету за столом, а женщина делала яичницу. Пока женщина что-то брала из нижних и верхних шкафчиков, Аарон увидел, что в этих шкафчиках ничего почти нет. Блондин большего и не ожидал от семьи, которая все свои сбережения тратили на иконы в дом, либо отдавали храму. Это очень благородно, Аарон не был против идеи пожертвований. Но не тогда, когда ты не можешь из-за этого обеспечить себя и своего ребенка более комфортными условиями. Хотя, может это их желание так мало нести в дом и Аарон зря злиться. Но своим отношением к Ники, они не заслужили того, чтобы он их оправдывал. Даже в своей голове. И он не будет этого делать. И постарается Ники научить не оправдывать их за то, что они мудаки. — Доброе утро, — блондин посчитал, что даже если эти люди ему противны, это не повод для того, чтобы им не пытаться понравиться. Хотя, если им Ники не угодил своим существованием, то он-то подавно будет в пролёте. Однако пытаться никто не запрещал. «Эмоции ярки на контрасте». Он покажет себя ангелом. Ему могут поверить, ведь он за своё пребывание не сказал ни слова. Кроме той вспышки в комнате Ники, но если удача на его стороне, то и тогда его не слышали. Хотя, считаться ангелом в таком страшном месте, кажется чем-то вроде очень искусных извращений. А вот потом он проявит во всей красе самые ужасные черты своего характера. Нужно только немного подождать. — Здравствуй, садись, — сразу беспокойно сказала женщина, снимая еду с огня и выкладывая её на тарелки, — меня зовут Мария. Аарон послушно сел. Стол был совсем маленьким. Хорошо, что Эндрю тут не было, пятерых этот стол точно бы не вместил. Так совпало, что блондин сел напротив окна. Он любил такие места. С помощью внешнего мира, он сможет отвлечься от родственников. Появилось то, на что можно было перевести своё внимание и успокоиться. Кресты и иконы выглядели безусловно интересно, но окно всё же было спокойнее. Хотелось чего-то более приземленного. — Привет, - сказал отец семейства. Видимо, угрюмый он всегда. Аарон уже не в первый раз задавался вопросом, в кого Ники такой жизнерадостный. Отец был темнее тучи, а мать, если не тряслась от любого шороха, то явно раздражается быстрее Аарона, что кажется невообразимым. Удивительно, — меня зовут Лютер, — нехотя сказал мужчина. В ответ, Аарон хотел сказать, — « Привет, тебя зовут Лютер, но я буду звать тебя мудаком», но сдержался и выдал: — Приятно познакомиться. Аарон не очень любит лицемеров, но придётся. Зато месть будет слаще всего на свете. Мария поставила тарелки на стол, достала столовые приборы и села возле мужа. Прежде чем Аарон схватил вилку и начал жадно уплетать предоставленную ему еду, он почувствовал чужую руку в своей ладони. Это был Ники, тот быстренько наклонился к брату и прошептал: «Мы сейчас будем молиться. Можешь взять руку моего отца в свою, закрыть глаза и сделать вид, что молишься?». «Сделать вид, что молишься», но не «молись». Ники понимал, что Аарон может не верить в бога и принимал это. Он не заставлял, но сказал, что сделать, чтобы не напороться на конфликт. Аарон был благодарен за это, потому только губами проговорил «спасибо», и крепче схватился за ладонь Ники, видя как тот расплывается в улыбке, и попутно отдавая другую свою руку чудовищу рядом. Они дружно склонили головы. Краем глаза Аарон увидел, что Лютер что-то беззвучно читал, в то время как Ники предпочитал просто склонить голову. Может, Ники и не верит в бога. Живя в таком доме, Аарон бы не стал. Из принципа. Но Ники не такой, хотя блондин не мог знать наверняка. Это он спросит позже. Потом Аарон почувствовал, что его руки отпускают и он, видимо, может приступать к трапезе. Что и сделал. Завтрак проходил в тишине, потому блондин смог подумать, что он может сказать родителям своего брата о себе, хотел даже начать какой-нибудь диалог как только его тарелка опустела, но услышал: — Николас, ты купил билеты? — Аарон услышал в голосе нетерпение, мужчине хотелось, чтобы Ники быстрее уехал. Будто он был заразным, будто от него хотели изолироваться. Это было видно по тому, как тот смотрел на своего ребенка. Как на червяка, на жука или сколопендру. — Да, отец. Уезжаю сегодня вечером. Хотел купить билеты пораньше, но таковых не было, — блондин готов был поспорить, что Ники говорил о том, что хочет уехать «пораньше» не имея в виду, что он хотел бы быстрее уехать из этого ада, а то, что он хотел исполнить желание родителей и скорее исчезнуть, дабы не обременять их своим присутствием. Стараясь сохранить спокойный настрой, Аарон решил встрять в разговор. Отчасти потому что действительно хотел кое-что узнать: — А куда ты уезжаешь? — с его внешностью, он мог спокойно притвориться самым невинным существом на планете. Чем охотно сейчас пользовался. — Николас возвращается в лагерь, — так, блондин это знал. Но неужто так скоро? Не успев додумать мысль, он услышал, — Его лечение проходит хорошо, мы не хотим останавливаться на достигнутом и поэтому хотим закрепить результат. Как там твоя девушка? — слово «лечение» ужасно сочетается с Ники и тем, что он рассказывал о своём детстве. Они ведь не ходили в больницу. Какой-то госпиталь? Что там могло лечиться? — А что это за лагерь, на чем он специализируется? — Аарон продолжал давить вопросами, несмотря на то, что сейчас вопрос Лютера был задан конкретно Ники. — На гомосексуалистах, — спокойно ответил тот, смотря на Ники и ожидая ответа. Опа. Значит, Ники – гей. Аарон не то чтобы углублялся в истоки всех ориентаций и вообще считал, что это не его дело. Но он точно слышал, что гомосексуальность и другая любая ориентация заложена с рождения. То есть, её нельзя «вылечить». Она не считается болезнью. Это уже Аарон знал из сборника болезней. Её вычеркнули оттуда ещё в прошлом веку, в прошлом тысячелетии. Вот, что Аарон пытался вспомнить. Он пытался вспомнить, что лечит конверсионная терапия. И мимолетно думая об этом, из раза в раз не мог вспомнить. Вот оно что, она «лечит» геев и лесбиянок. Поток мыслей блондина прервал обеспокоенный голос брата: — Хорошо, отец, она прекрасно поживает. Когда я только вышел, чтобы пойти на вокзал, она из-за ворот прокричала, что уже скучает, — он чуть хихикнул. После перевел свой взгляд на кузена. В глазах его была надежда на то, что Аарон прямо сейчас заткнется и не будет развивать эту тему. Но у блондина уже созрел план. — И этот лагерь помогает в лечении гомосексуальности? Правда помогает? Это не шутки? — Аарон старался казался наиболее взволнованным и отчаявшимся. Это должно сработать. — Да, Ники там уже … сколько? Год-полтора и результат на лицо. Теперь у него есть девушка, — с такими гордыми словами Лютера, Аарон улыбнулся самой яркой улыбкой, будто получил прощение всех врагов и отпустил все свои грехи. Раз он стал делать отсылки к Библии, то это кошмар. Это место плохо на него влияет. Надо валить. — То есть, они и мне смогут помочь? — в голосе читалась надежда и нетерпение. Он перевел взгляд на Ники и ,заметив ошарашенный взгляд, довольный, снова повернул голову к Лютеру. — Помочь с чем? Ты…— о да. Блондин мечтал об этом меньше 12 часов, но это было потрясающе. В глазах мужчины было отвращение. Прежде чем он успел озвучить свою догадку, Аарон почти крикнул, заливаясь краской: — Да, я гей, — блондин правда не думал, что когда-нибудь такое скажет. Даже за спор. Почему? Во-первых, это неправда, во-вторых, ему даже противно. Блять. Аарону было противно…как и Лютеру. Они похожи. Блять. Аарон исправится. Он не хочет таким быть. Но это потом, сейчас нужно продолжить разговор: — И это просто кошмарно, я очень хочу вылечиться, там мне смогут помочь? Могу я поехать сейчас туда? Как можно скорей? — и снова оно, отчаяние. Блондину даже удалось выдавить слезу. Судя по ошарашенным лицам всех присутствующих, они поверили. Спустя пару минут напряженного молчания, Лютер сказал: — Николас, купи ещё один билет. Я не собираюсь терпеть это отродье в своём доме, — он был взбешен, поэтому резко встал из-за стола, и подойдя к блондину, продолжил, — чтобы я тебя до вечера не видел. Аарон был так счастлив, что с трудом «стыдливо» опустил глаза и быстро ушёл в комнату Ники. От нечего делать, он взял один из своих учебников, почитал и решил поспать ещё немного. Всё равно тут нечего до вечера делать. *** Нат шёл в комнату своих друзей. Кевин и Жан хорошо сдружились, после того инцидента. А до него, Жан был ближе к Натаниэлю, а Кевин к Рико. Теперь, Нат постарается поладить с двумя друзьями отдельно от своего «возлюбленного». Раньше, пару лет назад, это звучало так гармонично, а сейчас же не вызывает каких-либо эмоций. Когда Рико предложил вступить в отношения, Нат сразу согласился. И только из принципа прослушал доводы старшего относительно его предложения: Довод 1: Они и так близки, теперь могут быть ещё ближе. Довод 2: Им не нужно искать партнёров, ведь у них уже есть они. Довод 3: Когда у Натаниэля будет дебют, эта новость произведет фурор. Это должно было быть через 3-4 года, когда он поступит на первый курс и ему будет около восемнадцати, а Рико будет около 20 и учиться он будет соответственно на третьем курсе. Ему было 14, в этом возрасте всё интересно, отношения тоже туда входили. Тем более живя в такой изоляции от внешнего мира, грех не попробовать Для молодых людей, экспериментировать было нормально. Тем более, что они теперь законно могли быть ближе друг к другу. Будь Натаниэль чуть старше или чуть младше, он бы отказался. Но в тот момент времени, он был всеми руками «за». Ничего не поделать. Тогда он действительно этого хотел, быть рядом с Рико. Ничего не изменилось с пришествием их договора. Поэтому они жили дальше, с каждым годом становясь всё ближе и ближе. Они привыкли друг к другу. Из-за Аарона, им пришлось расстаться на время. И это было ужасно. Даже Нат, который сейчас уже мозгами понимает, что нужно бежать, всё равно, хотел домой. В Гнездо. Натаниэль подошёл и очень тихо открыл дверь. Парни внутри даже не заметили сразу его, но когда увидели, испуганно дернулись, выпрямляясь «как струнки». Но когда Нат сделал примирительный жест, подняв руки ладонями к парням, те молча сделали вид, что ничего не было. Кевин продолжил сушить волосы полотенцем, а Жан отвернулся к книжкам. Причиной такого тихого поведения стало то, что несколько лет назад, когда он стал «отходить» от Рико, парень рассказал друзьям о прослушке в их комнате. Откуда он знал? Он сам следил за её установкой. Он сам подкинул идею. Это его вина. Тогда им с Рико показалось это хорошей идеей. И она таковой являлась. После того инцидента, он осознал свою ошибку и рассказал всё друзьям. Если они всё ещё могут называть его таким почётным словом как «друг». После случившегося инцидента началась его двойная жизнь. Тогда к нему вернулась память. Он потерял её на период 11-15 лет. Сейчас же из-за того, что за ними подслушивают, разговоры велись на двух языках: на языке жестов и с помощью азбуки Морзе. Таким было их общение: если они близко друг к другу, они опускали руки на свободный участок кожи и давали импульсы. Для простоты, они использовали два пальца. Один отвечал за короткие сигналы, а второй — за длинные. А когда парни сидели далеко друг от друга, они общались языком жестов. Общение происходило редко, ведь «разговаривать» они могли только в комнате тройки и двойки ,и только после отбоя. Во всё остальное время Нат был с Рико. Натаниэль бесшумно сел на один из стульев, который специально ставили для него, чтобы он не привлекал внимания стен, у которых «тоже были уши». Размяв руки, он начал свой рассказ: «Короче, я жил несколько месяцев с Аароном, который брат-близнец того Миньярда. Кевин его видел. Рассказывал о нем?», Жан немного отвернулся от книг, чтобы двоим парням были видны его руки: «Да, он сказал, что тот спустя 100 лет уговоров, им отказал. Я давно так не смеялся», — Жан улыбнулся. Это было редким явлением, так что Нат старался сохранить его в памяти. «Да, в тот же день, после встречи с ними, у него случился передоз. Я его откачал и сразу свалил» «Молодец…Как тебе там? За стенами?», — Жан мечтательно устремил взгляд на Ната. Того не очень волновала жизнь Аарона. И рыжий это понимал, в Гнезде ты волнуешься только за тех, кого хорошо знаешь. Такая привилегия не распространяется на тех, кто не знал твоего любимого цвета. Поэтому Ната и волновали здесь только Жан, Кевин и отчасти Рико. «Там круто. Это не перескажешь. Сам узнаешь, у тебя дебют через год», — Жан был на 2 года старше Ната и на год младше Рико с Кевином, которые в этом году поступили в университет Эдгара Алана. «Если только здесь не убьют. Меня едва ли кто-то видел. Как и тебя, но ладно ты, вы близки с…Ним, но я… Тройку легко перебить» — печально рассуждал Жан. Нату неприятно это слышать, но Жанчик был прав. Он не произносил имени Рико на секретных языках. То ли брезговал, то ли боялся, Нат не знал. Они уже привыкли называть Рико «им». «Ничего, старайся. А я постараюсь всё уладить. Постараюсь защитить. Вы должны понять, что я теперь на вашей стороне и я буду стараться вам помогать как только смогу. Но косвенно. Иначе всё будет напрасно», — было ужасно осознавать, что он не мог защитить друзей как раньше, заслонив собой. Сейчас нужно действовать максимально тихо. До тех пор пока Рико сам не поймет, что тут что-то не так. Тут в разговор вступил Кевин: «Ты сказал, что был у Аарона несколько месяцев» «Да, всё так, время пролетело незаметно» «Но…ты был там от силы полтора месяца. Ты был там несколько недель, а не месяцев. Ты оговорился или нет. Как ты?» ,— нет, Натаниэль не оговорился, он действительно так думал. Он посчитал в уме, сколько прошло с тех пор как он ездил к Эндрю, и сколько прошло с той поездки до того как он приехал к попугайчику. После посмотрел на календарь в комнате, для проверки сегодняшнего числа. Да, чуть больше чем полтора месяца. «Я перепутал слова. И я в порядке», — хоть бы не привыкнуть так отвечать. Если Рико спросит как он, нельзя так отвечать. Он продолжил: «Аара говорил, что ты больно зашуганный с Рико. Старайся держать себя в руках. Если ты этого не замечаешь, не значит, что не заметит Он. Тогда я не смогу быть рядом», — Нат был очень рад, что уговорил Рико оставить его следить за Аарой. За один короткий диалог о «Воронах», он узнал эту важную деталь, которую надо убрать. «Хорошо, я постараюсь», — ответил Кевин, уходя в ванную. Было поздно, так что Натаниэль встал со своего стула, подходя к кровати. Жан тоже подскочил со стула и они вместе, чтобы не создавать постороннего шороха, легли на кровать Кевина. Когда он пришёл, то недовольно глянул на них, но выключив свет, охотно забрался к ним. Когда Нат был на другой стороне баррикад, Кевин и Жан часто спали в одной постели, но только с приходом, или даже возвращением, Ната, они стали делать так каждую ночь. Натаниэль расположился посередине. Прошло несколько месяцев, пока его не было…недель. Прошло несколько недель. «Всё время путаю», — подумал рыжий. Так что Кевину и Жану нужна была более крепкая опора, чем они были друг для друга. Этой опорой стал Нат. Как только они улеглись, Кевин, несмотря на рост, уткнулся лицом Нату в грудь, а Жан прижался между лопаток. Пару мгновений и он услышал всхлипы. Они рассказали до поездки к попугайчику, что никогда не плакали просто так. В том смысле, что слёзы не появлялись от обиды или злости. Они могли проступать от сильной боли, но не от эмоций. Когда Нат стал приходить по ночам, когда они стали разговаривать и засыпать вместе, они открылись. С Натом они могли плакать. Это не являлось чем-то постыдным, и не казалось натянутым. Он просто помогал им, словно открывая двери в их души и слушая. Спустя пару минут, освободив себя, они втроём заснули.