***
Очередная игра прошла великолепно. Как всегда. «Вороны» снова победили, теперь со счётом 11:6. Они с Жаном пробовали и составляли новые тактики защиты, большая часть которых работала. Это потрясающе. Натаниэлю очень нравилось проводить с Жаном время. Не было напряжения, не было страха сказать что-то не то. Можно просто быть, жить и всё в этом духе. В последнее время, у них есть только тренировки, на которых Натаниэль должен быть высокомерным придурком. Ночью у Натаниэля зачастую не было сил возвращаться даже в свою комнату. Он уже молчит про Жана. Часто, он вырубался в комнате Рико. Тот был не против, но тоже заметил это странное поведение. Пару раз удалось выбраться к французу, но такое было не часто. Натаниэль продумывал, что можно отдать Ичиро за Жана. Как того «выкупить». Мыслей было много, но ни одна не подходила достаточно, чтобы использовать её. И время нужно было подобрать правильное, чтобы и к Морияме-старшему подойти, и Жана высвободить. За размышлениями прошла пара недель с той поры, когда Натаниэль впервые вышел на поле против другой команды. — Молодец, — говорил Рико после каждого такого интервью. У Ната отлично получалось заставлять людей думать, что он - душка. Люди могли бы бояться или сторониться его из-за шрамов на лице, и руках, если приглядываться, но Натаниэль прекрасно выполнил свою задачу и никто не считает его пугающим человеком, теперь он просто бедненький мальчик, нуждающийся в любви. Которую щедро дарит капитан. Игроки соперников, которых он «курирует», не давая забивать в ворота, думают, что он такой же, как на интервью. Натаниэль не знал, как это точно работает, но… Все игроки смотрят матчи соперников перед играми, смотрят, кого стоит опасаться. Натаниэль так и играет. На поле, он не скрывает, что достаточно агрессивен и играет не стесняясь. Но нет. Ощущение, что соперники видят его с Рико интервью и сразу же забывают о его игре. Это было интересно. Примерно такого они с Рико и ожидали, но не думали, что этот образ будет реально работать. Ну, это слишком тупо. Слишком просто, чтобы люди повелись, но они так и делали. Причина, по которой сегодня Натаниэль сквозь сон всё же встал с кровати капитана, заключалась в том, что Жан сегодня был слишком странным. Напряженным. В последнее время он был задумчивее обычного, но было как-то незаметно. Сегодня же было видно, что что-то происходит с защитником. Возможности подойти среди дня не было, тем более, что пары у них не совпадали, а Рико был рядом. Но сейчас, ночью, путь свободен. Нат и пошёл. Как только послышалось тихое сопение японца, парень встал и вышел из комнаты, тихо закрывая дверь. Комната француза была в нескольких шагах от комнаты капитана. Не было преград, поэтому Натаниэль тихо, как и раньше, не издавая лишних звуков, открыл дверь. Француза за ней не оказалось, что ненормально. После отбоя, только Натаниэль выходил из комнаты, и то, чтобы пройти в свою. Нужно было только посмотреть в ванне, прежде чем пойти на поиски куда-то вне комнаты. Это было последнее место в помещении, где ты скрыт от чужих глаз. Нат медленно стал подходить к ванне. Один из тех раз, когда Нат всё же приходил в комнату друга, после того как Жан остался один, он нашёл того с раздвинутыми ногами под одним из нападающих основного состава, Джексоном. Пришлось вырубить того ударом по голове стулом. А с помощью способности Жана и Ната молчать и делать многое беззвучно, они смогли обставить всё так, чтобы Рико, прослушивая записи ничего не заметил. У них получилось. Натаниэль с Рико ещё несколько дней пытались выбить из команды признание, кто вырубил Джексона. Никто не сознался. А Жан говорил, что вырубился. Или что-то в этом роде. Натаниэлю было очень смешно играть раздраженного себя, когда он чётко помнил, как вырубил того придурка и как долго потом успокаивал Жана. Опять же, не словами, а руками. Прикосновения стали неотъемлемой частью их жизни. Они ими общались. Короткими незаметными движениями, они могли передавать информацию, пожелания, мысли. Слова давно отошли на второй план, а если и появлялись, то опять же «проговаривались» только через прикосновения. Или движения. Нат медленно приоткрыл дверь в ванную, осматривая, никого ли нету нежеланного в помещении. Не было. Был только Жан. И кровь. Много крови. Не прошло и секунды, Натаниэль уже был у друга. Тот смотрел пустым взглядом на дверь, ведущую в кабинку душа. Кровь с руки текла как ненормальная. Натаниэль мигом снял ночную футболку, ненавидя её за слишком хороший материал, который рвался с трудом. Парень стал обматывать руку француза: — Жан, Жанчик. Что это такое? Мой хороший, — Нат не знал, как говорить с людьми, которые перерезали себе вены. Что им говорить? Он таких видел пару раз. Когда их уже выносили мёртвыми. Но тогда у него даже мысли не было, что это что-то значит, кроме того, что их на одного меньше. Каким он был ублюдком. Жан повернул голову, встретил Натаниэля тяжелым взглядом: — Оставь … меня, — Нату хотелось разбить что-нибудь. Зеркало, кабинку, что-нибудь, лишь бы не чувствовать то, что сейчас на душе от этой фразы. От этой картины в целом. Сколько он себя помнил, Натаниэль никогда не хотел себя убить. А Жан…он видел, что тот хотел этого. Больше всего. Чтобы это закончилось. Не просыпаться, не ходить на тренировки, не засыпать в слезах, не раздвигать ноги перед всеми, кто захочет этого, не мечтать о свободе, не надеяться на лучшее, разбиваясь сильнее каждый день. Натаниэль перевязал рану в попытке остановить кровь. Та всё же текла. Веснински подхватил Жана под руки. Он был мокрым с головы до ног, а горячая вода всё также лилась из душа: — Пойдём, пошли, мой хороший. Всё хорошо. Лучик, я вытащу тебя, — Жан потерял достаточно крови, чтобы почти не держаться на ногах. Француз был готов в любой момент упасть в обморок, всё также смотря по сторонам потерянным взглядом. А Натаниэль всё говорил и говорил что-то Моро. Успокоить. Плевать на прослушку, плевать на план. Только бы спасти Жана. Но он не хотел этого. Жан – жить, Натаниэль – увидеть его мёртвым. Нат посадил француза на кровать, помогая жгуту из футболки останавливать кровь, набирая другой рукой единственный номер, который знал наизусть. — Час ночи, что такое? — Мистер Морияма, пришлите врача, пусть возьмут третью положительную кровь. У Моро кровопотеря, — Натаниэль говорил так быстро, как только мог. Нельзя было терять время. — С какой это стати я буду это делать? — Натаниэль слышал, что Ичиро повернулся в постели и потянулся, лениво произнося буквы. — Господин Морияма, пожалуйста. Я сделаю что-угодно. Только спасите его, прошу. Я заплачу, отработаю, пожалуйста, только поспешите. Казалось, Ичиро думал целую вечность, прежде чем дать ответ: — Отведи его к чёрному выходу, поговорим с тобой, когда приеду в Гнездо. Молодой Лорд скинул трубку. Натаниэль встал с кровати, побуждая француза встать с ним. Крови в организме всё меньше, поэтому Жан уже не смог самостоятельно встать. Рыжий поднял того на руки, продолжая шептать слова утешения и прощения. Это он был виноват. Во всём. С начала и до конца. Это он допустил это. Из-за него дорогой ему человек не хотел жить. Не время расслабляться. Сейчас главное – спасти его. Натаниэль подошёл к выходу, усаживая Жана на пол, и присаживаясь рядом. Он как раньше взял француза за руку, стараясь остановить кровь. Та всё ещё стекала. Медленно, но достаточно, чтобы француза с каждой минутой трясло сильнее. — Жан, мой хороший, как ты? Эй, не засыпай, эй, —Натаниэль стал трясти Жана за плечо. Засыпать нельзя, — Жан, Жан, Лучик, давай договоримся, — Натаниэль понимал, что сейчас скажет несусветную хрень, но стоило попытаться, тем более, что Моро уже поднял свой взгляд, пытаясь сфокусировать его на рыжем, — ты - выживаешь сегодня и я тебя освобожу на зимнем балу. А я тебе буду отдавать йогурты по вторникам. Жан тихо, грустно рассмеялся. Действительно бред. — Ты же понимаешь, что этого мало для желания остаться? — Натаниэль посмотрел на друга с нежностью и надеждой. Он с ним разговаривал – это потрясающе. — Понимаю, понимаю, Лучик. Я придумаю что-то получше, когда ты выберешься. Правда. Но сейчас я могу предложить тебе только йогурт. Соглашайся, там много разных вкусов. И он сладкий, как ты любишь, Жан, — француз улыбнулся и посмотрел Нату в самую душу. — Мы выберемся, — тихо исправил Моро своего друга, начиная улыбаться шире, — тогда хорошо. Я верю тебе. Француз протянул рыжему здоровую руку, тот повторил движение, скрепляя сделку рукопожатием. Ему не хотелось врать другу, но он уже сейчас понимал, что не сможет выбраться с ним. И сможет ли вообще. Он не заслуживал такого друга как Жан. И как Кевин. Смысл жизни, заключающийся в баночке йогурта, который давали в столовой по вторникам, - слишком мало для того, чтобы жить. Моро прав. Но это максимум, что может сделать Натаниэль сейчас. Кевин на свободе поможет больше, чем Веснински в Гнезде. Тем более, что Нат знал, что с Жаном происходило в Гнезде именно по его, рыжего, инициативе. То, что Кевин и Жан приняли его после амнезии почти сразу, всегда удивляло рыжего. Лично он бы не простил себя. И не простит. Они лишь пару раз уточнили некоторые аспекты, которые не мог знать Рико и которые не смог бы рассказать Натаниэлю для красивой лжи о возвращении. Лишь пара ситуаций, пара слов и всё. Они снова были друзьями. Как прежде. Они простили его и дружили с ним, после того, что он с ними делал. После того, что старшие делали с ними по его приказу. Он не заслуживал этого. Он заслуживал истекать кровью, но не Жан. Это ему должны были сломать руку, а не Кевину. Это его должны ненавидеть, а не Рико. Он ужасен. Это он во всём виноват. До того, как Натаниэль опустился на дно самобичевания, входную дверь открыли. За ней стоял старик., окруженный людьми в чёрных костюмах. Старый японец начал неистово тараторить по поводу того, что его подняли среди ночи, приказывая помочь. Он развязал футболку Натаниэля, которая была вместо жгута, начиная свои махинации. Как только первая помощь была оказана в полной и достойной мере, подошли громилы. Они помогли Жану и старику уйти. Последний только на прощание буркнул: «Скоро вернётся», и ушёл. Жан же окончательно потерял сознание. Дверь закрылась. Натаниэль стоял перед тяжелой металлической дверью, через которую ушёл Кевин. Через которую ушёл и уйдёт окончательно Жан. Он стоял без футболки, в домашних штанах, босиком. Весь перепачканный кровью своего друга, с окровавленной футболкой в руке. Жану сейчас он уже не поможет, но сможет замести следы случившегося. Была глубокая ночь, но теперь он ни в чём не уверен. Не уверен, что удача снова повернётся к нему правильной стороной. Потому Натаниэль сорвался с места. Ему было неприятно, что он думал о своём плане, пока его друг может умереть от потери крови. Но он ничем не поможет. А план ещё можно спасти. Заснуть он всё равно ещё несколько дней не сможет. Нужно было сделать немного. Отмыть кровь в душе, на постели, в коридоре, у входа, по дороге. Отстирать свою одежду, выкинуть футболку, умыться самому, отстирать бельё на кровати Жана, стереть запись с прослушки и проследить, чтобы Рико не заметил подмены. Пока это то, что он помнил. До рассвета он сможет всё сделать. Начал он с крови за пределами комнаты, затем начиная драить абсолютно всё. Он нашёл нож Эндрю, которым и был совершен порез вдоль вен. Парень спрятал нож в своей комнате. Натаниэль бы захлебнулся своими слезами, если бы мог плакать как нормальный человек. Как бы он не старался, у него не получалось. Когда умерла мать – он не плакал. Тогда он всё ещё думал, что она его мама, но даже это не помогло ему заплакать. Он завидовал Жану и Кевину, которые хоть и с его присутствием, но могли плакать. Он не мог. Будто не было существенного повода для слёз. Он не мог себя даже заставить это сделать. А это могло бы помочь. Наверное.***
–Где третий номер? — Тецудзи был немного не в настроении. Как всегда. Утро не задалось. Ночью он так и не поспал, но смог вычистить вдоль и поперек комнату Моро. Когда Рико не увидел француза за завтраком, он уже начал беситься, что и француз сбежал. Как Кевин. Но Натаниэль заверил, что всё под контролем. Сказал, что снова решил поиграть в старую игру. Рико на это хищно улыбнулся. Он знал эту игру. Они вместе её придумали. Они закрывали то Жана, то Кевина в какую-либо каморку, которые располагались в раздевалках для гостей. Оставляя их там на несколько дней. Парни так смешно были дезориентированы пару часов после освобождения, что Рико с Натом снова и снова повторяли эту игру. «Слепой котёнок», так они её, кажется называли. После каких-либо "игр" с отцом на 15-летие, они перестали так делать. Жана не будет хрен знает сколько времени, поэтому Натаниэль не волновался о том, что Рико забеспокоится о игроке. Пока не пройдёт невообразимое количество времени, которое покажется подозрительным. Ичиро не расскажет никому об инциденте, доставляя разборки Натаниэлю, который всё обставит, будто так надо. Обставит так, чтобы игра продолжалась, и Молодому Лорду было интересно наблюдать. Тецудзи не волновался. Жан получит наказание за то, что отсутствовал. Всегда получал. И это первый раз, когда Натаниэль возненавидит себя за это наказание, которое будет происходить, хотя раньше бы злорадствовал. Оставалось заниматься, ждать возвращения друга, живым, ждать приезд и вердикт Ичиро.