Одна из нас

Тирон неистово храпел, упирался, дергал головой, норовя разорвать привязь, размахивал во все стороны жестким хвостом. Селин резанула веревку и, закинув за спину сумку, огрела Тирона по крупу кинжалом плашмя. Тот, почувствовав свободу, сразу сделал дикий прыжок и пустился меж деревьями, захрустел на лету сухими ветвями. Зачерпнув ладонью грязь, дабы спрятать кровь, Селин, стараясь удерживать ровный шаг, засеменила в направлении, где скрылся Джо. Щелкающий треск становился ощутимее, исходил с левого бока, но откуда именно ей по-прежнему было не определить. Двое промчались в нескольких метрах за спиной, вслед конскому топоту. Избегая островки чвакающей грязи, она медленно сходила с пригорка, пока не увидела мальчиков. Приметив ее, Джо ткнул в плечо Диклана, но, обнаружив, что за ней больше никого нет, странным рывком подался вперед и сломал подошвой сук. Селин застыла с разведенными руками, балансируя на ленте чистой земли, и плавно поднесла к губам указательный палец. Сбоку мелькнуло темное пятно. «Почему она не кричит», мысленно вторила Селин, задержав дыхание. Кусачий ломанулся по можжевельнику, определив курс на мальчиков. Испугавшись этого уродливого, заживо разлагающегося тела, Гейб вырвался из-под руки брата и помчался наобум, куда глаза глядят. Грибная голова заскрежетала, различив новый шум. Селин чуть наклонилась; улучив момент, она прыгнула на Гейба, словно кошка, и придавила его к земле. В это время Джо швырнул булыжник аккурат в спину кусачего, а второй и почти сразу третий — в широкую полосу можжевельника, откуда тот и вылез. Кусачий разинул зияющую чернотой пасть, но не свернул с пути к сцепленным телам. Выходка Джо его лишь разозлила. И в эту секунду по ту сторону пригорка истошно прозвучал затяжной крик. Кусачий попался на наживку. Эбигейл спасла сыновей. Из троих только один понял, что произошло. Джо закрыл лицо ладонями, рухнув на колени. Его плечи била крупная дрожь, но он не издал ни единого звука. Селин подхватила Гейба, чей рот был накрепко завязан оторванным лоскутом рубахи, и жестом показала Диклану взбираться на дерево. Устойчиво разместившись на ветви, он принял из ее рук младшего брата и усадил его еще выше, в выемку между сучьями. Рывком Селин подняла Джо за шиворот и толкнула к стволу. Он уставился на нее таким пронзительным взглядом, что кровь стыла в жилах. В гнетущем молчании прошло несколько часов. Начал накрапывать дождь, но тучи редели. Джо не смотрел на Селин; она же, обводя взглядом сизую местность, всегда ставила точку на его профиле. Впрочем, по себе знала — обманутая верность не сыщет прощения. Ветер доносил треск кусачих, далекий, но все-таки в пределах слышимости: стылая заря не принесла успокоения. Уткнув подбородок в подтянутые к груди колени, Селин разминала затекшую руку: — Попробуем спуститься к реке, шум воды нас приглушит. Но придется идти под открытым небом, а это сулит иные опасности. Уговор один — вы беспрекословно выполняете все, что я скажу. И когда скажу. Больше я подставляться не стану. Ясно? Диклан стучал зубами. Удивившись молчанию старшего брата, он неуверенно спросил: — Когда мы догоним маму? — Первый приказ — не задавать никаких вопросов. Селин спустилась на нижнюю ветвь и спрыгнула на обросший мхом, толстый корень. Подошвы соскользнули; она едва не шлепнулась. Наспех умыв лицо в лужине от кроваво-грязевой маски, она сразу же пошла налево, в обход пригорка, чтобы дети ненароком не увидели растерзанный труп матери. Клубы плотного тумана сползали в низины, коварно скрывая сиротливые ямы и морщины узких оврагов. Гейб примостился на спине у Джо, ручками обвив его шею. Он долго боролся со сном, но все же поддался мерному укачиванию и задремал. Остальные брели в крайне скверном и хмуром настроении; Диклан все гадал, почему вездесущий Джо, самый храбрый и смелый из них, так резко переменился, казалось, не замечая всех и вся. Ведь даже после того, как их лишили отца и дома, он сохранил дух, а теперь рядом шел будто не его старший брат, а тень. Может, он переживал, что разрыдался в лесу на их глазах? Так это ничего, пустяки! Таких чудищ и взрослый испугается. И даже несмотря на страх, пальнул камень и попал! Хорошо, что Джо додумался завязать Гейбу рот. Если б не он, размышлял Диклан, пришел бы конец и Гейбу, и Мэрибелл. Кто-то еще вроде кричал… Или ему померещилось. Вся ночь мелькнула страшным сном. Ему вообще мало, что запомнилось. Солнце плыло по небесному морю, не спеша прячась за пепельными облаками и вновь выглядывая. Берег сильно раздался; ветер во всю мощь развернул холодные крылья, хлеща то в спины, то в плечи. Селин подолгу выглядывала змей, но, судя по всему, они оставили ее, как и Тирон. По левую сторону непрерывной стеной тянулся высоченный ельник, однако и он вскоре начал таять, обнажая мшистые перелесья. В какой-то момент идущая впереди Селин резко остановилась, поднимая руку. Она забралась на крутой камень и вперила взгляд в далекие Мглистые горы, темнеющие за тусклой пеленой. После подошла к реке и, присев на корточки, бросила прутик. Талый снег и дождь сильно подняли и намутили воду. Селин высчитала время, за которое он достиг вогнутого участка излучины, где, вероятнее всего, хоронились не видимые глазу омуты. Тот берег напрочь был покрыт тальником. Наконец она вернулась к Джо, стягивая капюшон. Два его брата уселись в нескольких метрах позади под пышным вересом. — Реку перейдем здесь, по прямой линии с Краснорогом. Вскоре она сойдется с Каменкой и станет слишком широкой. — А переправы нигде нет? — мрачно спросил Джо. — Вода ведь ледяная. — Вниз по течению, на слиянии Гватло и Гландуина, стоят развалины древнего города Тарбад, — кислым голосом промямлила Селин, выглядя до невозможности напряженной и издерганной. — Но на подходе туда с обеих сторон цепь болот, которую вам не одолеть. — Я ходил с отцом на юг Огровых болот и к Стылым холмам. — Гэбриел с Дикланом тоже? Джо не ответил. Селин, подвязывая плащ, вновь на него посмотрела: — Это не единственная причина, почему мы там не пойдем. — Гейб еле дышит из-за слизи. Он и так вымок до нитки. — В дождь вода теплее. На том берегу сделаем привал и обсохнем. — А если нас унесет течением? — Если бы да кабы, — буркнула Селин. — Оно не столь сильное, и я вроде велела не вступать со мной в споры. Джо задрал упрямый подбородок, глядя ей прямо в глаза. — Тогда оставь нас тут. Селин повернулась к нему корпусом, однако промолчала. Он продолжил: — Мы ж тебе не нужны. Скажешь не так? Ты постоянно шпыняешь нас, придираешься попусту, говоришь, как с битыми псами. Мы для тебя обуза. Оставь тут. Ничего не теряешь. — Уже потеряла. Коня, припасы, силы и время. Оглянись и посмотри, сколько я для вас сделала, не требуя ничего взамен. Думаешь, многие окажут подобное милосердие? Это не твоя деревня, Джонатан, где тебя будут холить за то, что ты сын старейшины. Говоришь о слизи? Люди перешагнут, будь у него даже сломан хребет. Всем плевать. — Откуда ты знаешь? — Знаю, — выплюнула Селин. — Порядочность понимают только порядочные. Ты должен думать не о том, нужен ли мне, а о том, что нужен братьям. Каждый чертов день вам придется бороться и доказывать свое право на жизнь, так что советую наслаждаться временем, проведенным в моем обществе, ибо оно скоро кончится. Селин устремила взгляд поверх его головы и махнула мальчикам, подзывая. Она гнетуще посмотрела на Джо: — Одной рукой возьмешься за меня, другой крепко держи Диклана. Я понесу Гэбриела. Джо старался не выказывать страха, однако липкие путы обвивали все сильнее при взоре на суровые воды Седого Ключа, совсем недавно сгубившие их сестру. Диклан его чувства разделял, переминаясь с ноги на ногу. Он робко обратился к Селин: — Может, где-то есть переправа? Та тяжело вздохнула. — Зажмурь глаза. — А если веревкой связаться? — Нет, и если не хочешь пугаться еще сильнее, не спрашивай почему. Селин подняла Гейба, не решившись усадить его на спину, откуда он с легкостью мог сорваться. Джо вцепился в ее ремень, а свободной рукой обнял Диклана за плечо и накрепко сжал пальцами его полушубок; Диклан проделал то же самое, но из-за роста достал только до талии брата. Первой на полусогнутых коленях в воду ступила Селин и перекосилась от обжигающего холода. Ноги будто бы истыкали иглами. Перенеся вес за правую, левой она осторожно проверила близлежащее дно на скрытые ямы и медленно двинулась лицом к течению мелкими приставными шагами. Джо и Диклан побелели; их челюсти затряслись, словно резные тарахтушки. На середине пути Гейб, перетрусившись, дернул Селин за волосы с такой силой, что та зашипела, чуть не потеряв равновесия. Испугавшись и этого, он захныкал, а вскоре и вовсе стал драть глотку, зовя маму. Ей захотелось швырнуть Гейба в воду. Селин пожалела его, не завязала рот, чтобы в случае падения он не задохнулся, а теперь, слушая этот нескончаемый визг, попрекала себя за беспечность. Легкие спирало так, что становилось больно дышать. — Тише-тише, Гейб… тише… — колотил зубами Джо. — Мы почти дошли. Успокойся. Вскоре Селин процедила: — Отмель. Она поставила на берег красного, как свекла, Гейба, даже не намочившего ноги, забралась сама, схватившись за ветки онемевшими пальцами, и затащила Диклана. Джо с трудом, но справился, отказавшись от протянутой руки. Противоположный берег был запружен кусачими. Селин наспех порыскала глазами и не узнала ни в ком Эбигейл. С одной стороны, хорошо, что мальчики не узрели ее в таком виде, но это и значило, что смерть ее была поистине ужасна: Эбби буквально порвали на лоскуты. Затаивший дыхание Диклан, которому из-за низкорослости от реки досталось крепче всех, наблюдал за жутким зрелищем, на мгновения позабыв о холоде. Кусачие в бешенстве метались по вересу, бились друг о друга, падали в реку и подхватывались течением, будто чурбаны хмелеграба, северного железного дерева, из которого никогда не делали лодки. Селин же с колотившимся в районе горла сердцем осматривала заросли голого тальника. Если крик малолетка собрал кусачих на том берегу, отчего же ему не провернуть того же самого на этом. «Ну, какая же дура!», повторяла она себе. «Всего лишь узел на затылке». По-хорошему Гейба стоило оставить здесь, что в значительной мере увеличило бы шансы остальных. Впрочем, братья не согласились бы бросить его, даже ценою собственных жизней — это Селин знала наверняка. Покойные отец и мать воспитывали их по законам чести, где ты скорее лишишься головы, чем предашь ближнего своего, и пусть неокрепшие умы еще не сознавали, чего стоят наказы в рамках огромного-огромного мира, старались чтить их с достоинством. Отчасти она могла это понять, ведь то, что ей некому быть верной, не значило, что верность ей чужда. Навострив уши, Селин рискнула не только зайти в лес, но и, прилично отступив, разжечь костерок: не нападут кусачие или разбойники, так сгубит холод. Дети жадно прильнули к огню, хватая обетованное тепло, будто заблудший в пустыне путник капли воды. Селин сидела с кинжалом на коленях, создавая для них мнимую иллюзию безопасности. — Можно спросить? — несмело и тихо подал голос Диклан. Она кивнула, не смотря на него. — Долго нам еще идти? Селин повернула к нему лицо и словно в зеркало поглядела. Она вспомнила Арагорна; как еще недавно так же сидела с ним у костра в окрестностях Ривенделла, мучилась от неизвестности, задавала те же вопросы. — Не знаю… — выдохнула она с поникшими плечами и как-то странно оробела. Ее лицо разгладилось; не читалось в нем больше напряжения и раздражительности, лишь скупая усталость. Она пошевелила угли: — Заночуем здесь, надо как следует отдохнуть. До Южных холмов еще два-три дня пути, но, как я говорила изначально, я не знаю точно, куда идти. Будем надеяться на удачу, пока она вроде воюет под нашими знаменами. «Хотя куда уже хуже», мысленно добавила она. «Разве что небо упадет нам на головы». Диклан перестал грызть ногти, взял тонкую веточку и стал выводить на земле четкие линии. От потрясения Селин выпучила глаза, чуть не уронив челюсть. — Где ты это видел? — еле внятно спросила она, почти не размыкая побелевших губ. — У орков. — Быть не может… Джо прекратил жевать чагу, что набрал с прибрежных, поваленных деревьев, со странным для себя чувством обнаружив — женщина напротив до смерти напугана. Это был не просто красноречивый страх, это был живописный ужас. Он осторожно убрал со своих колен голову сопящего Гейба и придвинулся ближе, желая рассмотреть рисунок брата. — Средний был повыше, — провел пальцем Джо. — Вот так. Знаешь, что это? — Не говори ему, Мэрибелл, — скосил взгляд на Селин Диклан. — Он поклялся отомстить. — И отомщу. — Ты же видел, какая свора… Они и тебя убьют. — Посмотрим еще, кто кого, — с детской наивной решительностью ответил Джо. Селин провела ладонью по лицу и прочистила пересохшее горло. — Орки говорили на вестроне? — Крик стоял, поди разбери, — поежился от воспоминаний Диклан. — Вы запомнили что-то еще? — Нет… — замялся он. — Ночь была. — А щиты? Орки носили круглые щиты? — Не помню, — ответил Джо. — Но копья были очень длинные, в два раза больше наших. Так ты знаешь, что это за знак? — К несчастью. Железная корона Алой долины. Селин взялась за рукоять и начертила север Мглистых гор. Она отвела первую линию: — Вы жили здесь, у Пламенной, притока Митэйтель, — острие переместилось выше. — Здесь находятся Эттенские болота и Плато троллей. Джо сосредоточенно следил за каждым ее движением: — Троллей? — Огры, по-вашему, — Селин отметила точку. — Здесь, на стыке с Серыми горами, стоит гора Гундабад. Когда-то она принадлежала гномам, но северные орки отбили ее и сделали своим вторым оплотом, перевалочным пунктом для переправки войск отсюда. — А что тут? — Джо вперил взгляд в новую точку, закусив губу. — Крепость Карн-Дум или Алая долина, столица древнего королевства Ангмар. Мне неизвестны его точные границы, но южная проходила здесь, от горы Гундабад на северо-запад, к Ангмарским горам. Войска Ангмара выступали только под черным стягом с красной трехзубчатой короной, гербом их короля. Джо не мог понять, почему Мэрибелл так испугана; ведь они уже говорили об орках, и для нее не было ново, что те спускаются с гор для нападений. Он потупил взгляд, вновь посмотрел на земляную карту и решился задать вопрос. — Я думала, это одно из орочьих племен, что захотело поживиться на ослабленных селянах, — ответила Селин, очерчивая западную границу Мордора. — Алая долина пала, а черный стяг с красной короной, как и его владыку, в последний раз видели здесь, на Востоке, когда исчез последний король Гондора, королевства у Белых гор. Это было тысячелетие назад. — Тысяча лет… — шепотом повторил Джо. Диклан нахмурился от его мудреного вида, поочередно глядя на обоих. — И что это значит? Может, они нарочно намалевали, чтоб попугать. Помнишь, как мы тогда посыпкой измазались, в утопленников играли. Селин молчала, уткнув взгляд в плато Горгорот. Кружащиеся снежинки медленно оседали на воссозданной ею долине Ужаса, словно настоящий пепел, извергнутый горой Алый Пламень. В голове складывалась неутешительная мозаика последних лет. Неосознанно Селин стала медленно раскачиваться взад-вперед. Джо легонько тронул ее за локоть; она вздрогнула, будто очнувшись ото сна. — Испугать можно лишь того, кто помнит… — она резко запнулась, словно ляпнула какую-то легкомысленную глупость. — Ладно, мальчики. Не стоило вам этого рассказывать. Мне просто нужно было… Просто утомилась, наверное. Мне надо подумать. Ложитесь спать. — Если хочешь, спи, я покараулю первым, — отводя взгляд в сторону, нарочито невзначай сказал Джо. Селин поднялась. — Нет, не стоит. Лучше потуши огонь. Скоро приду. Диклан поерзал: — Ты далеко? — За ближайшие кусты. Не волнуйся, я быстро. «Была не была», решил он. — Мэрибелл, я тут поразмыслил… А как мама сюда перебралась? Конь бы не перешел, переправы нет. Селин спрятала в ножны кинжал, смирила Джо бессильным взглядом и взяла на руки дремлющего Гейба, чтобы сводить его по нужде до наступления темноты, а когда вернулась, увидела на щеках Диклана горькие слезы. Долгая ночь прошла в молчаливом трауре под темно-лиловым саваном. Изредка вдалеке слышалась перекличка птиц. Джо не сомкнул глаз, перебирая пальцами кудри привязанного к ветви Гейба, и все гадал, что же их поджидает в будущем. Порою он поглядывал на Селин, но та была настолько погружена в мысли, что не замечала направленных на себя взглядов. Диклан забрался почти на самый верх; оттуда доносились лишь тихие всхлипы. Джо сам плакал, но плакал молча, как и подобает мужчине, сыну могутного отца. Ни один из тех, кто в ту ночь встал их браво защищать грудью, не лил слезы. Мэрибелл права, думал Джо; они знали, что погибнут, однако не свернули с пути смерти и не побоялись взглянуть ей прямо в глаза. И мама… Его бедная мамочка, что же она пережила… Нос едко щипало, а в горле становился такой ком, что и не проглотишь. Нельзя было слабостью духа позорить их память. Нельзя.

***

— Что ты собра… Что ты делаешь? — ошарашенно вопросил Джо, прикрываясь меховым воротом. От смрада резало глаза. Селин стаскивала сапог со вздутой ноги: — Ослепнуть успел? — Он же мертвый! — Именно поэтому ему они уже ни к чему. — Фу… — перекосился Джо, через силу выдавливая изо рта слова: — Какое гадство. — Бычина. Это гадство можно будет обменять на три пары из козлины. Он уныло посмотрел на свои сбитые сапоги, а затем снова приковал взгляд к перевернутому Селин телу. — Ему волки так горло подрали? — Похоже на то. Кабан обычно живот разворачивает. — Почему меч в ножнах? — Потому что они пришли на падаль. — И давно он мертв? — Сложно сказать, в снежнице пролежал. Дней пять точно. Джо подошел чуть ближе. Пустой желудок сделал кульбит. — С чего ты решила, что он уже был мертв до прихода волков? Других ран не видно. Селин приподняла мокрый плащ, чтобы резнуть. — Нет следов борьбы. Смотри на руки. Даже если бы волк внезапно напал со спины, и он не успел вооружиться, в пальцах остались бы клоки шерсти. — Почему тогда они его недожрали? — Не знаю. Возможно, отпугнуло что-то. Или кто-то. — Понял, — Джо натянул ворот повыше, обернулся и увидел, как Селин спрятала под ремень лоскут. — А это на что собралась обменивать? — Слишком много вопросов, ты так не думаешь? Джо невнятно пробурчал что-то себе под нос. Селин снова присела и расстегнула у трупа перевязь. Она потянула из устья меч, наспех осмотрела дол и спрятала клинок в ножны. Джо недоверчиво покосился на протянутый трофей, однако все-таки принял его. — Не самый лучший, конечно, — сухо сказала она, выпуская легкий парок, — но на первое время сойдет. — Тяжелый… — У тебя широкие плечи. Будет не тяжелее ложки, когда закалишь их. В раздумьях он пожевал обветренную губу. — Как назвать? — Рановато позарился, — насмешливо ответила Селин, уворачиваясь от тонкой ветки, намеревавшейся хлестнуть ее по лицу. — Сталь должна выпить немало крови, прежде чем обзавестись именем. — А ты умеешь пользоваться мечом? Селин перелезла через корягу. Подмерзшая за ночь корка водостоя хрустела под ногами. — Да, знаю два удара. Сначала бьют по мне, а потом о землю бьюсь я. Он немного повеселел и искренне хихикнул. — У нас вот все женщины умели копья метать. — И как, сильно им это помогло? Джо уже приоткрыл рот, а потом понял, что она над ним просто издевалась. Как было низко — шутить над смертью. Селин смахнула со лба упавшие капли: — Курганы, Джонатан, испокон веков сложены из дюжинных мечников. Если не владеешь мечом безупречно, лучше вообще не вступай в бой. Бегство, конечно, сгрызет твою гордость, зато сохранит жизнь. Ничего не ответив, он вдохнул свежий, не омраченный гнилостью воздух полной грудью. Братья поджидали их на привале. Он отсыпал каждому в ладошку по горсти медовых ягод, что всю зимовку прятались под снегом. Диклан со странным блеском в глазах осмотрел новоприобретенный меч, отчего Джо сразу приосанился, однако умолчал, что тот был снят с трупа. Селин шнуровала сумку: — К полудню мы достигнем восточного подножия. С этого момента идем молча и не плачем, Гэбриел, от карканья ворон, иначе я завяжу тебе рот, как ты не любишь, и больше никогда не развяжу. Гейб хлюпнул сопливым носом, набивая предмет порицания сластью. Ответом послужил красноречивый «чавк». Она продолжила: — Мы в трех днях пути от укрепленного города Бри. Их солдаты патрулируют здешние земли и зачищают от кусачих, а значит, риск встретить кого-то из них крайне высок. Джо передернул плечами. Селин поочередно взглянула на каждого: — Смотрите в оба. Сначала думаем, потом делаем. Уяснили? — Почему мы не можем пойти в город, если он укреплен? — Потому что, Джонатан, у меня нет денег ни на пошлину, ни на проживание. — Пошлину? — Денежный сбор, взимаемый постовыми, для прохода за стены. — А почему за это нужно платить? — Иначе город просто не вместит всех тех, кто хочет в нем укрыться от Хвори. Бри и так переполнен. — То есть, — Джо чесал отросшим ногтем переносицу, — за борт? Она кивнула. — И что… — Все, достаточно. Дай языку отдохнуть, — оборвала его Селин. — Я за час с тобой выполнила свою недельную меру говорения. Бледное солнце высунулось из-за худых верхушек. Редкие белые облака, похожие на разодранные клочки взбитой подушки, сулили ясный день. Вокруг стояла пугающая тишина; земля становилась холмистее, пока и вовсе не начала вздыматься так, что Джо, несущий на спине Гейба, частенько останавливался, окончательно запыхавшись. Селин в такие минуты грела дыханием сцепленные ладони, хмуро оглядываясь по сторонам, однако открыто недовольства не выказывала: она прожорливую мелюзгу едва бы протащила и четверть пути. Зайдя в обход оврагу за очередное дерево, Селин внезапно остановилась и мысленно выругалась. Облаченный во множество разномастных шкур мужчина, имеющий вид вернее исполинского бурого медведя, нежели человеческий, развалился на замшелом стволе. Его левое плечо было наспех замотано серой окровавленной тряпкой, а подле неестественно гигантских ног валялся капельный олень с распоротой шеей. Смотря прямо на Селин, великан невозмутимо ковырялся в зубах: — Раскройся. Повинуясь, она сняла капюшон. Широченное, покрытое густой растительностью лицо великана скривилось в гримасе, будто от боли. Селин напрягала память, пытаясь вспомнить маршрут до ловушек Хэмфри, чтобы в случае чего заманить его туда обещаниями легкой добычи. Он бросил с явным презрением: — Чего тут ошиваетесь? — Мы держим путь к Южным холмам. — Так вон они, за спиной. — Верно. Но до них еще нужно дойти. — Откуда держите? — Издалека. Он издевательски по ним прошелся: — Карлица и три соплежуя? Хочешь сказать, дошли досюдова издалека? Джо чуть отдернул полушубок, показывая, что вооружен. Великан басисто загоготал. — Убери свою зубочистку, парень. Тебе только червей кромсать. — Я… — начал было Джо, но, перехватив резко метнувшийся к нему взгляд Селин, осекся. — Дошли не все, — ответила она. — Уже походит на правду. Что четверым бедолагам занадобилось в Южных холмах? — Я ищу друга. — М-м, — промычал он. — И много у тебя друзей? — Один. — Коли тут кто один шлялся, давно уж подох. Пусти по нему слезу и иди, откуда пришла. — Ты сам откуда будешь? — Не твое козье дело. Собирай выводок и уматывай, покуда отпускаю подобру-поздорову. Селин шумно сглотнула, оставаясь на месте. — У тебя ранено плечо. Я целитель, могу осмотреть. — Царапину эту? — усмехнулся он. — У меня были царапины и похуже. А если ты решила по-другому, то растолкую сразу: мне нахлебники не нужны, а ты слишком дохлая, не по вкусу. — А что тебе нужно? — Цветные монеты есть? Селин сняла с плеча сумку. — Сапоги с медными заклепками. Великан пригладил всклоченную бороду. — Тогда еще твой ремень и шкуру твоего щенка. Она ясно понимала, что далеко не в том положении, где уместно было торговаться, однако сказала: — Для чего тебе эти лохмотья? Давай лучше расскажу, как без брожения превратить воду в кислое вино, и заодно вырву все гнилые зубы, чтобы тех, кто по вкусу, не выворачивало от твоего душка. Его темные глаза сузились до двух щелей. Прикинув выгоду, он согласно кивнул. Селин это скорее удивило, нежели обрадовало: при желании он мог с легкостью выбить из нее и рецепт вина, и оставить их на снегу нагими, ни разу не утрудившись. Едва она достала сапоги, выражение великана ожесточилось. Он смачно плюнул под ноги, встал и выхватил их, возвышаясь над ней, будто каменный утес над муравьем. До сего момента самым крупным человеком на всем свете Селин считала Салима; этот же был выше дяди на добрые две головы. — У кого взяла? — зверем прорычал он. От внезапной перемены в его поведении у Селин подогнулись колени. Она решила рискнуть и наобум вонзить палец в небо, выбирая сторону: — Уже у мертвого ублюдка, — выпалила Селин на одном дыхании и вырвала из-под ремня желтый лоскут. Ее грудь тяжело вздымалась. — Погань проклятая, — прожигая темными глазами букву «W» на голенище, великан ткнул сапоги ей в грудь так, что она чуть не завалилась. — Когда уж вся передохнет. У нее отлегло. — Мой друг из цикад, что противостоят брийцам. Я его поэтому и ищу. Он приподнял широкие брови. — Как звать? — Мордред. — Ни разу о тебе не говорил, хотя трещит обычно без умолку. Селин поджала губы. — Я Селин. Это Джонатан, Диклан и Гэбриел, сыны Бейла. Джо зыркнул на нее, нахмурив лоб. — Северянская порода, сразу видно. А ты, белобрысая, случаем не из Ристании? — Никогда не была в Рохане. Полжизни в Гондоре, полжизни к западу от Гватло. Великан почесал затылок. — Меня Валдо звать. — Валдо… — думчиво повторила Селин. — Серый Коготь. Он прищурился: — Чего? — Ты ведь из Дунланда? — Четыре колена уж как нет. Прабабка сбежала за реку с моим дедом на руках. А Валдо значит Валдо. Селин не стала его поправлять в первом, однако исправила во втором: — Валь дъо буквально значит серый коготь. Валдо вновь собрал морщины у глубоко посаженных глаз: — Дед знал черный язык, но никогда на нем не говорил. Откуда гондорской девчонке знать его? — Это не черный язык, а ритуальный. Мои предки, как и твои, были единобожцами. Его взгляд полыхнул огнем. — И я проклинаю каждого этого вонючего урода. Что за жалкое божество требует младенческой крови? — Ну… — Селин опустила подбородок. — Так ты из цикад? Губы Валдо скривились. — У мошек свои дела, у меня свои. Только Селин обдумала следующий вопрос, как внезапно со стороны холмов раздался короткий двойной свист. Валдо обернулся, засунув пальцы в рот, и протяжно просвистел в ответ. Спину Селин отпустило напряжение. — Пошли, — он с легкостью закинул на здоровое плечо оленью тушу, будто она весила не тяжелее пухового одеяла, — отведу тебя к дружку. Повернувшись к мальчикам, Селин одними губами напомнила им идти тихо. Диклан нерешительно покосился на Джо; тот же, неотрывно глядя в ее карие глаза, отчетливо осознавал: откажутся идти за этим мордоворотом, она оставит их здесь. Джо склонил голову и слабо кивнул. Обогнув овраги, они свернули через скелеты полыни на юго-запад и за пару часов дошагали до первого, самого пологого из цепи, восточного холма. Валдо встал прямо на тропке, у всех на глазах развязал штаны и помочился. Селин расширила глаза от удивления, проморгалась и легким толчком в плечо отвлекла оторопевшего от такого бесстыдства Джо: указала на свежие следы копыт неподалеку от них. В полном молчании они поднялись на середину холма; затем же Валдо повел их налево, к редкому куцему перелеску: некоторые деревья едва доставали ему до плеча. Впрочем, вскоре они подросли и загустели, подпитываемые водами множества ручейков, раскинувшихся обширной сетью. Перелесок огибал восточный холм с юга и сбегал в глубокую лощину. Перед спуском Селин оглянулась через левое плечо, высматривая слияние рек и крошечную точку тарбадских развалин, однако достигнутой высоты было недостаточно. Заметно потеплело, что в общем и целом настроений не улучшило. Через километров десять лощина делилась отрогом на две части: слева тянулась неширокая балка, за которой, будто волны, кучились лысые взгорья, справа же, за сжатым проходом, оказался еще один крутой поворот в низкую теснину, по тропе которой могли пройти вширь не больше двух человек. Удачное расположение, думала Селин, шагая позади Валдо: при нападении сдерживать наступление смог бы и небольшой отряд, убивая врага одного за другим с выгодных стрелковых позиций. Постепенно тропа расширилась, превращаясь в укромный луг, со всех сторон обнесенный высокими отрогами. С одного из них спадал ручей, в зеркальную воду которого уткнули морды несколько коней. Селин насчитала пятерых дозорных, разбросанных по склонам, прежде чем стала пристально рассматривать разбитый на скорую руку лагерь. Цикады осели здесь явно не на длительный срок и расположили все так, чтобы в случае чего сняться можно было за считаные часы. Немногочисленные палатки тянулись по обе стороны ручья; через каждую третью был разбит костер. Вероятно, они пришли как раз к ужину. От вида точил, сушилок с тетивами, кожаных нагрудников, испещренных царапинами, стука молотков и скрежетания пил, голосов вооруженных до зубов мужчин, ржания расседланных коней Селин испытала такой неописуемый трепет, что почти была готова расплакаться от ликования. Трое братьев молча семенили следом, затравленно озираясь, будто волчата в неволе. Люди не бездельничали, суетливо перемещаясь от места к месту. Селин не ловила отблески заинтересованных взоров, однако же одна женщина, со светлыми, как июльская рожь, волосами, все пялила на нее глаза, старательно помешивая в котле дымное варево. Судьба их точно прежде не сводила, поэтому причины для подобного настойчивого любопытства оставались загадкой. — Давно цикады здесь обосновались? — Селин приблизилась к Валдо. — Я проходила осенью неподалеку, с запада. Проигнорировав ее вопрос, он обратился к спешащему с охапкой стрел парню: — Не видел Ролана? — Нет, — отмахнулся тот на ходу. Валдо с прищуром оглядывался, сбросив с себя оленя; Селин начала подумывать, что у него худые глаза. Наконец он махнул женщине у котла. Когда та встала, поправляя юбки, Селин увидела, что она была в положении. — Это Алета, травница и жена Мордреда, — пояснил Валдо. Селин хлопнула глазами. — Жена? — А я что сказал? Побудешь пока с ней. Со склонов послышался отдаленный пересвист: два коротких и один затяжной. По сведенным бровям Валдо Селин сделала вывод, что сигнал не сулил ничего доброго. Несколько женщин подорвались и понеслись с пустыми котлами к ручью. «Предупреждение о раненых», предположила Селин. Подойдя, Алета холодно взглянула на Валдо. Впрочем, и он смотрел на нее без особой теплоты. Похоже, Валдо ненавидел в этом мире всех, кого только можно было ненавидеть. — Где Ролан? — Уехал. Он головой указал на Селин: — Нашел недалеко от реки. Говорит, знает Мордреда. Алета посмотрела ей в глаза и небрежно спросила: — Селина? — Селин. — Ах да, точно, — на пухлых губах Алеты застыли следы сдержанной, отчасти брезгливой улыбки. — Ты разве не мертва? Селин помедлила с ответом. — Если говорю с тобой, стало быть, все-таки нет. Алета вскинула подбородок. — Не дерзи мне и знай свое место. Я дочь вождя цикад, а не очередная попрошайка. Что ты умеешь? Чем можешь быть нам полезна? — Она целитель, — неприязненно бросил Валдо, поворачиваясь к Селин плечом. — Когда на тебя скинут еще пять калек, познаешь ее умения и пользу. Алета побагровела, уместив ладонь внизу живота. Со смелым вызовом смотря на того, кто без труда мог свернуть ей шею двумя пальцами, она лишь выше задрала подбородок и злости своей не поубавила: — Раз взялся защищать, объясни, как и с кем она должна говорить. — Чего всполошилась-то? — Всполошилась? Это не я таскаю сюда кого ни попадя. Посмотрим, что на это скажет мой отец. Валдо взирал на Алету, как на навозную муху, а затем поднял взгляд и сощурился. Трое всадников въехали на поляну один за другим, везя бессознательные тела; седла еще троих коней пустовали. В начале лагеря засуетились пуще прежнего. Алету дважды окрикнули, и она поспешила на зов. — Ничего не скажет, — равнодушно пробасив вслед, Валдо повернулся к Селин. — Подох ее папаша, как и братец.