***
Фродо остановился возле ротонды, вздохнул и робко оглянулся через плечо. До краев заполненная утренним светом долина раскинулась как на ладони. Шумел пенный Бруинен внизу наравне с пением птиц. Хоббит мельком подумал, что все приключившееся за минувшие дни привиделось ему в плохом сне. Но когда он за магом вошел в резную залу, лица собравшихся, повернувшихся к ним, были серьезны и мрачны. Обежав их глазами, Фродо заметил Эльронда, Глорфинделя, Глоина, увидел Странника, вновь переодевшегося в походное облачение. Владыка представил хоббита и пригласил сесть подле себя. От оказанной чести Фродо даже поначалу замялся. Рядом с Глоином теснился на узком стуле его сын Гимли. Справа от них, не отрывая пустого взора от карты Средиземья во весь пол, расположилась королева Селин. Больше всего в совещательной зале находилось эльфийских советников вместе с их главой Эрестором. Близ последнего сидел Галдор, прибывший из заливного города-порта Митлонд, Серых гаваней, с поручением от вождя эльфов-фалатрим Кирдана Корабела. Фродо сразу обратил внимание на другого беловолосого эльфа в изумрудно-зеленом одеянии. Гэндальф шепнул краткое объяснение, что это принц Леголас, сын короля Трандуила, владыки северного Лихолесья. Чуть поодаль от него расположился высокий, статный мужчина благородного вида. Он без конца обводил присутствующих суровым и гордым взглядом серых глаз. Его дорожное облачение отличалось богатством, но успело изрядно износиться и выгореть, отчего выглядело небрежно. В его темных стриженых волосах до плеч засела пыль. На груди он носил одну серебряную цепь с белым камнем. Незнакомец быстро оброс именем по прихоти уст мага, и Фродо узнал, что перед ними предстал прибывший пару часов назад лорд Боромир, сын наместника Гондора. Хоббит с удивлением обнаружил, что на совете отсутствовала госпожа Арвен. Зазвучали приветственные речи, от которых Фродо стало еще больше не по себе. Было бы совсем худо, если бы не Бильбо, который, чувствуя тревогу двоюродного племянника, сжимал его вспотевшую ладошку. К своему счастью, дядю он отыскал вчера после ужина, дремавшим у камина. Они проговорили всю звездную ночь почти до первых рассветных лучей, и Фродо готов был поклясться, что так прошли одни из лучших часов его жизни. Слово предоставили гномьему послу, и Фродо поднял на него взгляд. Балин встал со своего места: — Мой почтенный король часто вспоминает Морию — великое творение наших отцов. Некоторым из вас оно известно и как Кхазад-дум, — он вздохнул. — Мориа, Мориа, диво Северного мира! Давно заброшены были эти чертоги, поспешно покинуты сынами Дурина. Но вот о них снова заговорили, кто с вожделением, кто со страхом. Немало королей восходило на престол гномов с тех пор, но лишь один Трор отважился переступить порог Кхазад-дума. — И многим из нас известно, чем та затея увенчалась, — без капли иронии сказал Леголас. Гимли сверкнул глазами, глядя на эльфийского принца. Глоин пропустил же его слова мимо ушей, продолжая речь: — И вот Балин, распаленный беседами, упросил государя отпустить его попытать удачу. Многие ушли с ним, тому уже тридцать лет минуло. Поначалу от них приходили добрые вести, Балин вошел в Морию и начал восстанавливать чертоги и шахты, — Глоин на мгновения прервался. — Но затем наступило молчание. В десятом году наместник Синих гор Двалин передал нам письмо королевы Селин с грозным предостережением — гору Гундабад и Серые горы вновь заполонили преданные Тьме Востока и Карн Думу орки. «Они набирают людских рабов для своих черных работ и готовят удары», — предрекла Ее Величество. Мы усилили заставы и сдержали первые нападения на северо-западную границу, но орочьи вылазки стали сыпаться, как стрелы с перевернутого колчана. Наши собратья оставили Синие горы и перешли Мглистые к нам на выручку, но и этого оказалось мало. Около года назад к Его Величеству прибыл гонец… не из Мории, а из Мордора. Он передал послание своего хозяина, великого владыки Саурона, и предложил гномам союз. Еще гонец выспрашивал о хоббитах, к какому народу они принадлежат и где обитают. Балин повернулся к Селин. — Как Ее Величество сообщило моему государю, немногим после этого к западу от Мглистых гор стали рыскать его давние слуги, Призрачные Всадники. — Мои слова верно переданы послом Балином, — пресным тоном подтвердила Селин, вперившая взор в начерченную на полу петлю Брендивайна. — Я предположила, что в Эриадоре Назгул ищут кого-то… или что-то, — впервые за долгое время она приподняла подбородок и в упор посмотрела на Фродо. — Множество раз они подходили к брийским стенам, но так и не предприняли попытки зайти внутрь, хотя вряд ли бы подобная затея отняла у них много сил. Оборона неотстроенного города слаба. Дождавшись, пока она окончит говорить, Балин продолжил: — Гонец сказал нам: «В знак мелкого залога великой дружбы Саурон просит помочь ему найти вора, укравшего его драгоценность. Саурону нужен сущий пустяк, подтверждение вашей доброй воли. Дружба владыки Востока, своды королевства Мориа и богатые дары взамен на одного паршивого хоббита или хотя бы сведения о нем». Мой король ответил гонцу, что ему необходимо обдумать предложение. Тот сказал: «Времени на раздумья не осталось, вы редеете с каждым часом» и уехал на Восток. Его Тень снова встает над миром. Мы знаем, что посланцы Мордора посетили короля Бранда и смутили его. Если Мордор пригрозит войной, а она вот-вот разразится на восточных рубежах, король Бранд может уступить, и тогда нашим владениям грозит большая опасность. — Война уже разразилась, пока вы там с Сауроном переговоры ведете, — с затаенной злобой отчеканил лорд Боромир. — Он напал на Осгилиат с началом четвертой июньской недели. — Тебе еще предоставится слово, Боромир, — строго сказал Эльронд, а затем обратился ко всем глубоким, звучным голосом: — Иного исхода нет, и не только у гномов. С надеждой или без нее, вам придется противостоять Мордору. Но вы не одни. Ваша тревога — лишь часть общих забот, а главная из них — Кольцо, отлитое во Вторую Эпоху. Нам предстоит установить, что делать с сим капризом Саурона. По сей причине вы все званы на совет. Вам предстоит решить, как отвести угрозу от всего нашего мира. Солнце успело подойти к полудню, прежде чем Эльронд окончил краткий рассказ об истории Кольца и о том, как оно попало в Имладрис. Коснулись речи владыки и Нуменора, возвышения и падения острова, упомянули северное и западное королевства, Последний союз эльфов и людей и, наконец, то, как Исильдур взял себе Кольцо в качестве виры за отца и брата, а не уничтожил его в жерле Ородруина. — Последний союз одержал лишь часть победы. Саурон оказался повержен, но не уничтожен, Кольцо было утеряно, но осталось невредимым. Барад-дур лежал в руинах, однако развалины его скрывали неповрежденные корни, созданные Кольцом, и пока цело оно, целы и они. Великие воины из числа людей и эльфов пали в сражениях, погибли Анарион и Исильдур, ушли из мира грозные воители Гиль-галад и Элендиль. Раскол меж народами расширяется. Вот к чему привела ослабленная бдительность у врат Мордора. В порыве нетерпимости оскорбленный Боромир резко поднялся, раздувая ноздри: — Я поведаю присутствующим о развязанной Мордором войне, ведь лишь доблестью Гондора до сих пор сдерживаются дикие орды Востока. Вы все обязаны нам миром и свободой, которыми по-прежнему наслаждаетесь! Что станется, если мы не удержим переправы на Андуине? Уже потерян Итилиэн! Я не зря спрашиваю, именно так и произойдет, помяните мое слово! Враг, которого у нас не называют, вновь курит дымом Роковую гору! Мощь Востока растет с каждым днем, мы почти окружены. Мордор бросил против нас вастаков и харадрим, с ними был и один из Назгул на летающей твари, лишь от вида которого оружие падает из рук наших солдат. Из Итилиэна вернулась жалкая горстка тех, кто уцелел. И все же мы держимся, западный берег Андуина наш. Почему народы и племена, спрятавшиеся за нашей спиной, не присылают помощи? Сколько еще вы будете отсиживаться, расплачиваясь гондорской кровью? — Ты скор на обвинения, лорд Боромир, — молвила Селин, глядя на него исподлобья. — Легкая пощечина, отвешенная вам северным санджаком султаната Харада, покажется мальчишечьим шлепком в сравнении с ударом того кулака, что вас ждет. Об этом догадался бы и законченный дурак еще десятилетие назад, а сейчас вы лишь пожинаете плоды собственной слепоты и жадности. Боромир побагровел от ярости, однако помнил, что перед ним сидела женщина, хоть и с гнилым языком. — Как ты смеешь говорить мне подобное? — Смею, лорд Боромир. Я отжила в Анфаласе треть жизни и на собственной шкуре испытала тягости, которыми столица потчует народ. Допускаю, конечно, что наместнику о провинциях предусмотрительно не докладывают, однако и это многое говорит о его дальновидности краше всяких слов. — Мой отец унаследовал власть наместника по указу последнего законного короля, а не самопровозгласил себя над чернью, как кровавый узурпатор. — Я предпочту быть узурпатором, любимым народом, нежели ненавистным, но законным правителем. Боромир испепелял ее глаза пару мгновений, а затем обратился к Эльронду: — Одно присутствие среди нас этой самозванки оскорбляет меня, моего отца и честь Гондора. Вы говорите о бдительности, а сами пустили на совет южанку. У Мордора много шпионов, — судорожно затряс он в воздухе пальцем. — Много! — И половину из них вам вовек не вычислить, — Селин невозмутимо поднялась, оправляя мятую на коленях юбку, словно мелкая белая пичуга подле ширококрылой хищной птицы. — Я приношу извинения за резкие слова, лорд Боромир. Последним из моих желаний являлось нанести оскорбление семье наместника или Гондору. Во мне всего-навсего говорит та же боль, что терзает и твое сердце. Спеси в Боромире поубавилось, однако в искренность ее он не поверил. Очередная актрисулька, искусно играющая отведенную роль, коих он за всю жизнь успел насмотреться вдоволь. — Извинения приняты, — сказал он, избегая направленные на него взгляды Эльронда и Гэндальфа, и сел на место. Селин, впрочем, и не думала следовать его примеру. Она прошлась по карте и остановилась на реке Харнен, служащей границей меж Харондором и Харадом. — Как я и предполагала ранее, основной план Саурона заключается в том, чтобы окружить нас, сдавить тисками и взять числом. Все козыри в его руках, кроме одного — борьбы за иерархию юго-восточных государств. Вероятно, он обещал обоим султанам главенствующее положение после победы. Если Минас Тириту удастся устроить переговоры с Харадом или Кхандом, мы не только потянем время, но и сможем усилить их давнее соперничество, а возможно, и переродить его во вражду. Суть любых переговоров с Востоком состоит в том, чтобы гладить пса, пока готовится бечева для связывания пасти. Селин вновь глянула на Боромира. — Нам известно, что нужно Саурону. Сведения о хоббите. Как думаете, сколько глоток они перережут друг другу за право сообщить эту новость хозяину? — Чрезмерно полагаться на обманный маневр может оказаться ошибкой, но полагаться только на него, располагая недостаточными средствами, означает самоубийство, — сказал Гэндальф. Селин обернулась к нему, покорно кивнула и вернулась к пустующему стулу. Она едва ли успела сесть, как вновь услышала голос Боромира: — Какова численность брийской армии? — Четыре с половиной тысячи. Тот в задумчивости потирал пальцами скулу. — Вы готовы оказать нам помощь? — Сложный вопрос, лорд Боромир. — На него всего два ответа. — Я не пошлю своих людей на убой, а сейчас все ведет к тому, что Гондор попросту сметут. Однако, если у наместника есть стратегия по обороне, я готова обсудить ее успех и лишь после этого вынести решение. — Стратегия… — глубокомысленно протянул Боромир. — Скажи об этом хромому добровольцу из Марки, что спас меня от харадримской сабли. Он бесстрашно примкнул к нам, помня о своем долге перед всем живущим. Ее плотно сжатые губы дрогнули. Она молча опустила взгляд и слова больше не проронила. — Мы нуждаемся в солдатах, а стратегия всегда найдется, — Боромир посмотрел на Гэндальфа, отметшего ранее предложение Селин. — Однако в ее словах есть смысл. Почему не использовать Кольцо? — Я говорила не об этом… — начала была Селин, но Боромир ее не услышал. Он вновь встал, расправляя плечи, и с чувством выпалил как на духу: — Дайте нам оружие Мордора! Позвольте использовать против врага! — Кольцо не может принадлежать никому из нас, — сурово остановил его впервые прозвучавший за совет голос. — И оно не станет никому из нас подчиняться. Боромир исказился. — Неужто вождю следопытов вверят вершить судьбу Гондора? — издевательски бросил он. — Он — Арагорн, сын Араторна и наследник Исильдура, — негромко прозвучал в наступившей тишине голос Эльронда. Лицо Фродо вытянулось от изумления. — И наследник трона Гондора, — добавил Леголас, сохраняя на лице беспристрастную маску. — Кому, как не ему, вверять судьбу королевства? Боромир гордо выпрямился. — В прошлом излишне много изъянов. В кромешном молчании он вернулся на место. — Я считаю своей родиной Север, лорд Боромир. Многим еще удается спать спокойно, потому что не сплю я, — ответил Арагорн, удерживая его взгляд. — На свете немало темных созданий, для которых ничто крепостные стены и острые мечи. Многое ты знаешь о мире за границами Гондора? Едва вы столкнулись с одним из Назгул, враг отбросил вас за Андуин. О многом ли ты беспокоишься, помимо собственных границ? За ними простирается свобода, ты говоришь? Ее бы в помине не было, если бы не мы, северяне. Когда те, кого ты и в дурном сне не встречал, вылезают из укрытий, не свобода, а страх царит на равнинах. И на их пути встаем лишь мы, — задержав напоследок на Боромире взор, Арагорн приковал его к карте. — Королева Селин права в сути, но не права в методах. Нам неизвестно доподлинно, какие силы собрал под своими стягами Саурон, и кого он планирует на нас обрушить. — Имеешь в виду предателя-Сарумана? — проследил за его взглядом Леголас и посмотрел на Гэндальфа. — Где остальные истари? — Истари? — переспросила Селин со вспыхнувшей в голосе заинтересованностью. — Маги, по-вашему, — ответил эльф. — Не знаю, — помедлил Гэндальф. — Я безуспешно пытался разыскать Радагаста. — Итрюн луин? — Ни Алатар, ни Палландо не вернулись с Черного Востока. Мне ничего о них неведомо с давних-давних пор. Леголас сосредоточенно кивнул. — Достань Кольцо, Фродо, — наконец сказал Гэндальф после затянувшейся паузы. — Пришло время. Фродо уж напрасно надеялся, что о нем все позабыли. По зале пробежал ропот, вслед за тем вновь воцарилось молчание. Все взгляды обратились к хоббиту. Страх и еще отчего-то стыд терзали его. Ему ужасно не хотелось не только доставать Кольцо, но даже прикасаться к нему; наоборот, он желал оказаться как можно подальше отсюда. И все же отыскав в себе силы, дрожащей рукой он поднял неимоверно тяжелое Кольцо. Боромир пожирал глазами роковой кусок золота, Селин старалась вовсе на него не смотреть, что не укрылось от внимательных глаз Серого мага и владыки Имладриса. Прочие лица выглядели пораженными, но искушения в них не читалось. — Вы все говорите о проклятии Исильдура, — дрогнувшим голосом произнес Боромир и прищурился, — а я вижу лишь золотое кольцо в руке полурослика. Исильдур сгинул, когда наша Эпоха еще толком и не началась. Откуда же вы узнали, что это то самое Кольцо? — Я расскажу, — неожиданно подал голос седовласый Бильбо. — Вы услышите настоящую историю, а если кто слыхал другую… может, даже и от меня, — хоббит покосился на Глоина, — забудьте и простите. Очень уж хотелось мне в те времена отделаться от славы вора. Теперь-то я многое понимаю… Все внимательно и обстоятельно слушали старого хоббита, без всяких прикрас описывающего свою встречу с Голлумом. Следующим в очереди с неохотой оказался Фродо; его история выдалась намного короче и ограничивалась в основном Черными Всадниками, о чем он крайне не хотел вспоминать. — Неплохо, мой мальчик, — мягко улыбнулся Бильбо, не замечая направленного на него, опечалившегося взгляда брийской королевы. — Если бы тебя все время не прерывали, отличный рассказ получился бы. Обсудим после вдвоем, хватит на несколько глав. Фродо усмехнулся. — А, по-моему, на целую повесть. Да только ведь история не закончена. — Неужели нет иных доказательств? — взял слово Галдор из Серых гаваней. — Ты хочешь иных доказательств, Галдор, — не очень-то любезно начал Гэндальф, — но для многих умов хватило бы рассказанного сегодня Глоином, особенно если не упускать из виду, как выслеживали Фродо. Одна маленькая ошибка могла привести к краху всего, и недюжинное везение сыграло нам на руку. Уже отсюда ясно, какую ценность представляет для Саурона это Кольцо. Давай считать. Девять — у Назгул, семь — либо у Саурона, либо уничтожены. От этих слов Глоин беспокойно поерзал, но сделал над собой усилие и смолчал. — О трех мы знаем, — продолжил маг. — Какого же недостает? Зияющая многовековая пропасть волею судьбы заполнилась случайной находкой Бильбо. Быть может, кто-то из вас помнит, как после Дол Гулдура Саруман отговаривал нас от немедленных действий, в чем преуспел. Мы сами дали разрастись Мраку и позволили его новому хозяину наблюдать за нами, созывая все свои силы. Фродо показалось, что Гэндальфу стало тяжело дышать. Он опять почувствовал взгляд Селин и когда посмотрел на нее, увидел, что направлен он был теперь на Серого мага. Лицо ее и доселе не особо приветливое явственно ожесточилось. Фродо мало знал о большом мире, но смел предположить, что и на кровных врагов глядели здесь ласковее. Как же умудрился оказаться его старый друг в немилости у брийской королевы? Гэндальф сгорбился, опираясь на посох: — Некогда меня успокоили сладкие заверения Сарумана Мудрого, и в том самая большая моя ошибка. Подумать только, Гэндальф Серый попался, как муха в паутину. Но даже у самого искусного паука бывают промашки. Теперь Селин жевала губу, отстраненно наблюдая за скольжением солнечных лучей по дымчатому мрамору и, казалось, была себе на уме, вовсе не слушая мага. Фродо начало думаться, что у нее не все в порядке с головой — ну, не может же так сиюминутно меняться настроение! Голос Гэндальфа тем не менее не смолкал: — Я мог бы раньше отправиться на поиски истины, тогда сейчас нам не грозила бы столь великая опасность. — Мы все ошибались, — печально произнес Эльронд. Едва ли маг его услышал: — Ждали и наблюдали, мы ведь только этим и занимались непростительно долгое время. Декадами Саруман вел двойную игру и водил нас за нос. В плену у него я узнал о многом, о чем хотел бы позабыть… Его жестокость давно вышла за грани разумного и неразумного. Главным оружием всегда оказывалось предательство, — немного помолчав, он снова расправил плечи. — Мы с Арагорном отправились на затяжную охоту и у Черных врат выловили Голлума. Беседа с ним вышла утомительной, но из нее я узнал, что сила Кольца продлила его годы далеко за отпущенный срок, а такое во власти только Великих колец. Вот, Галдор, мои доказательства. А если их недостаточно, есть еще одно. На Кольце заговорены тайные письмена, но для их прочтения его нужно осмелиться нагреть. Я сделал и это, чем подтвердил догадку. — Благодарю тебя, Гэндальф, — только и ответил Галдор. — Разговорчивым Голлума не назовешь, да и рассказчик из него неважный, но в одном можно не сомневаться: он был в Мордоре, и из него там вытрясли все. Поэтому слуги Саурона дошли почти до этих дверей. Некоторое время никто не решался заговорить. Но вскоре Боромир спросил: — Где сейчас этот Голлум? Из врат Мордора он вышел явно с дозволения Саурона. — Был под заключением в Лихолесье, — ответил Леголас, не смотря на него. — Но ему удалось сбежать. — Сбежать из эльфийской тюрьмы? — не веря своим ушам, с невеселой усмешкой сказал Боромир. — Ему помогли горные орки, однако виною стало наше мягкосердечие. Мы дозволяли пленному ненадолго выходить из темницы под свет солнца. — Со мной так не нежничали, — фыркнул Глоин, припоминая свое заключение в подземельях короля Трандуила. — Если мы возьмемся разбирать старые распри, мой дорогой Глоин, — сказал проникновенно Гэндальф, — совет можно закрывать. Сейчас не время вспоминать прошлые обиды. Глоин встал и учтиво поклонился. — Обождите… — очнулась от разглядывания стен и нахмурила темные брови Селин. — Горные орки посреди Лихолесья? Леголас кивком подтвердил ее слова. — Целый отряд. Стража почти полностью была перебита, частью — захвачена в плен. Голлум, похоже, заранее обо всем знал, но нам не ведомо, как его предупредили. Вражеских лазутчиков развелось много. Мы дошли по следам до Дол Гулдура и вернулись. — Кольцо силой не сохранить, — молвил Глорфиндель, уводя разговор в нужное направление. — Остается два выхода: отослать его за море или уничтожить. — Его не уничтожить теми способами, коими мы располагаем, — голос владыки Эльронда звучал ровно. — За морем его не примут. Тогда военачальник предложил: — А ежели бросить в море? — Едва ли, — усомнился Гэндальф. — И глубины, будь то земля или вода, меняются. Мы не для того собрались здесь сегодня, чтобы отвести беду на время жизни нескольких поколений или еще на одну Эпоху. Мы обязаны покончить с этим проклятием навсегда и найти способ, даже если у нас не хватит сил на его осуществление. — И уж во всяком случае, не на берегу искать этот способ, — дополнил слова мага Галдор. — Опасна любая дорога, тем более дорога к морю. Для Саурона такое наше решение очевиднее всего. Мы лишили Назгул коней, но надолго ли это их задержит? Подумайте, нынче только задыхающийся в борьбе Гондор мешает пройти Саурону войском по побережью на запад и захватить наши гавани. Случилось такое, тогда и эльфам не будет спасения от закатных теней. Боромир на миг опешил от его наглости и огляделся в поисках поддержки. С их же собственных слов здесь и сейчас решалась судьба всего мира — а он раздумывал, как бы эльфам побыстрее удрать! — Не скоро он сможет выступить в такой поход, — сквозь зубы процедил Боромир. — Гондор задыхается, говоришь? Гондор стоит! — Вы не покоритесь, но вас разобьют. Ты забыл о Назгул, — устало ответил Галдор. — Что вы можете выставить против их девятерых, когда от одного отступили, толком и не вступив в бой? — Значит, в действительности прав Глорфиндель, — подытожил Эрестор, прежде чем снова зардевший гондорец начнет новую тираду. — Остается либо навеки спрятать, либо уничтожить. Оба пути нам не по силам. Как быть? Тяжко прозвучал голос Эльронда: — Никому не удастся предугадать, что сулит тот или иной путь, однако я утверждаю, что выбор наш должен оказаться неожиданным для врага. Лишь в сим наша надежда, ежели она существует. Нужно идти в Мордор. Кольцо должно быть предано пламени Ородруина. Вновь, в который раз, в зале воцарилось напряженное молчание. Фродо чувствовал смертельную темень на сердце. Боромир теребил белый камень на груди и хмурился, но вскоре не выдержал: — Не понимаю я всего этого. Пусть Саруман предатель, но силу-то свою он не растерял. — Прогуляйся со мной до Бри, — тихо сказала Селин. — Я покажу тебе плоды его кропотливых трудов. — Я говорю не об этом, — почти повторил ее прежние слова Боромир. — Почему вы уверены, что мы не можем воспользоваться Кольцом, как сделал бы Саруман, отыщи он его первым? — Я, владыка Эльронд, опасаюсь взять Кольцо, чтобы спрятать, я ни за что не возьму Кольца, чтобы владеть им. Могущество его, Боромир, сын Дэнетора, непосильно для любого из нас, кроме тех, кто уже владеет огромной силой. Быть может, кто-либо из них, обладая Кольцом, сумел бы свернуть Саурона, однако сам бы стал новым Темным Властелином. Зло не изначально. Боромир с сомнением покрутил головой, но не сыскал возражений и низко опустил подбородок. — Как скажете, — мрачно произнес он. — Придется Гондору и дальше обходиться тем, что есть. Пусть сильные стерегут Кольцо, а мы будем сражаться. Глядишь, и наследник Исильдура решит исполнить свой долг, если, конечно, рука его унаследовала хоть немного мощи древних королей. — Настанет день проверить и это, — с полным спокойствием ответил Арагорн. — Его недолго ждать, — не унимался Боромир, и его голос дрогнул. — Союз сильнее отдельных армий, — взял слово Глоин. — Ведь есть и другие Великие кольца, почему бы нам не воспользоваться ими? Семь утеряны для нас, если только Балин не нашел кольца Трора. — Балину незачем было ходить в Морию, — наконец огласил Гэндальф очевидное, о чем до последнего не хотел говорить. — Трор передал свое кольцо Траину, но тот не успел передать его Торину. Траина пытали в подземельях Дол Гулдура и отняли кольцо силой. Я пришел слишком поздно, когда он уже был в беспамятстве от боли. — Когда же настанет день нашей мести? — сверкал глазами Глоин и с трудом взял себя в руки. — Остаются еще три эльфийских кольца, рожденные той же рукой вместе с Единым. Почему их не используют? Я бы хотел услышать ответы эльфийских правителей. Эльфы молча переглянулись. — Разве я неясно выразился? — ответил за всех Эльронд. — Три кольца не имеют к Саурону отношения, и об их судьбе лучше молчать. — Я понял, — без удовлетворения сказал Глоин. — Однако я хочу знать, что станется с миром, если Единое Кольцо будет уничтожено? — Ты не получишь ответа на сей вопрос, ибо никому не подвластно знать исхода. — За гибель Саурона эльфы готовы заплатить любую цену, — сказал Глорфиндель. — Мы вновь вернулись к нашей последней возможности, — невесело улыбнулся Эрестор. — Кольцо должно быть уничтожено. Какие силы помогут нам отыскать пламя, породившее его? Первый шаг к Ородруину — шаг отчаяния. Я бы даже осмелился назвать это глупостью… «Поддерживаю», — Боромир и Селин странно переглянулись, сказав это в унисон. — Осмелился бы назвать, — оканчивал мысль Эрестор, — и только известная всем мудрость владыки Эльронда останавливает меня. Гэндальф усмехнулся. — Пусть глупость послужит нам щитом, укроет наши замыслы от Мордора. И Саурон отнюдь не лишен мудрости, он взвешивает все самым тщательным образом, но на других весах. Обо всех сердцах он судит под знаком своей страсти. Ему едва ли придет в голову мысль об уничтожении Кольца. — «Едва ли», достопочтенный Гэндальф, не равняется с «точно», — Селин осмотрела серьезные лица собравшихся в поисках содействия. — Пронести Кольцо по территории Мордора к Ородруину? Почему бы сразу не отнести его Эру? Шансы примерно одинаковые. Давно ли кто-то из вас бывал за границей Минас Моргула? Вы знаете, что там творится? — Дорога тяжела, — согласился с магом Эльронд. — Ни сила, ни мудрость далеко по ней не уведут. Подобное случается, когда сдвигаются мировые колеса. Их приводят в движение руки малых сил, пока глаза великих устремлены вдаль. — Пока великие бездействуют, вы хотели сказать, владыка Эльронд? — прищурилась Селин, прекрасно сознавая, что за такую дерзость ее могут вышвырнуть отсюда пинком. — Я сказал, что хотел сказать. Селин поджала губы, прежде чем продолжить: — Я уважаю то, что вы во всеуслышание признали сегодня совершенные ошибки, для этого действительно требуется немало мужества. Но ответьте мне на вопрос, великие господа и лорды, какова цена ваших промахов? Вы знаете ее не хуже моего. Готовы ли вы заплатить ее еще раз? Саурон успел растерзать Север Хворью, находясь ослабленным в тени. Вы знаете, для чего он это сделал. Нанес ли он вред наследнику Исильдура? Нет. Разорвал ли на куски тысячи детей, женщин и боеспособных мужчин? Да. Пальцы Селин невольно задрожали, и она сложила ладони в кулаки, стараясь сохранять голос ровным: — Вы корите себя за попадание в ловушку Сарумана, достопочтенный Гэндальф. Вам ведомо, что он делает с людьми в застенках Ортанка, до чего довел племена залива Форохель и горожан Бри. Так ответьте, вы осведомлены обо всей мощи его черной магии? Знаете, где еще развернуться его изощренным способностям? И я уже молчу о Сауроне и о том, что подвластно ему. Война смертных и бессмертных заведомо обречена, а вы своим походом к Ородруину сократите ее до считаных дней. — Достаточно, премногоуважаемая королева Селин, — внезапно произнес Бильбо, защищая помрачневшего и будто состарившегося на пару столетий Гэндальфа. Глаза хоббита блестели. — Я уже сполна все понял. Бильбо заварил эту кашу, ему и расхлебывать. Когда мне идти? Растерянная от неожиданности Селин приоткрыта онемевшие губы, но так ничего не сказала. Боромир, с огромным изумлением взиравший на хоббита, готов был отчаянно расхохотаться, но взглянув на остальных и заметив на лицах уважительную серьезность, сдержался. Улыбнулся лишь Глоин, да и то, давним воспоминаниям. — Конечно, дорогой Бильбо, — тихо заговорил Гэндальф, с особой теплотой смотря на друга, — если бы ты заварил эту кашу, тебе было бы ее и расхлебывать. Но под старость ты, надеюсь, понял, что приписывать себе зачин в великих делах — немного самоуверенно, будь ты хоть трижды герой. Бильбо угрюмо хихикнул. — Даже опасаюсь: поскольку все твои неприятные советы неизменно были к добру, то не к худу ли приятный? Впрочем, ты прав, конечно. У меня уже ни сил, ни удачи не хватит, чтобы справиться с Кольцом, — его взор отдалился. — Я-то всего-навсего старый хоббит, пропустивший полуденную кормежку… Фродо переводил напряженный взгляд с одного лица на другое, но не встречал ответных — они были устремлены на напольную карту, и весь совет погрузился в глубокие раздумья. Он ощущал липкий страх, будто вот-вот объявят приговор, который хоть и ожидаем, но от этого не менее грозен. Отчаянно взвыло все его естество. Он встал и заговорил, с усилием, удивленно слышал собственные слова, будто со стороны: — Я возьму Кольцо… Я отнесу его. Только… я не знаю дороги. Эльронд поднял голову. Его глаза пронзили хоббита.***
Тронутые золотом листья вели тихие беседы с ветерком, что не смел в свою полную мощь нарушать покой скрытого от многих уголка. Пустующий взгляд карих глаз блуждал по плавным линиям мраморной статуи — женщины, высеченной рукой эльфов в ее молчаливой печали. Изваяние некогда обвивали пышные белые розы, нынче остались лишь отцветшие шипастые ветви, одну из которых Селин теребила в пальцах, напрочь позабыв о холоде. Ее нагие плечи в прорезях надетого не по сезону платья укрывал лишь каскад волос, вьющихся волнами от распущенных кос. Услышав неподалеку неспешные шаги, она, не оборачиваясь, сказала: «Я хочу побыть одна», думая, что ее отыскал Валдо. Вскоре ей ответили: — Здесь упокоена моя мать. Селин и не шелохнулась, узнав голос за спиной. Тяжело вздохнув, Арагорн опустился рядом с ней на мраморную скамью. Луна, словно серебряный монетный диск, освещала лишь часть ее лица, вторую оставляя в тени. — Сколько была здесь, все время думала, что это Йаванна, — Селин скользнула взором по высеченным буквам. — Как переводится эстель? — Надежда. — Я отдала свою надежду людям, но не оставила надежды себе, — приглушенно прочитала она. Арагорн слабо кивнул и поднял взгляд к темному небосводу: — Когда ты уезжаешь? — С рассветом. — Слышал, ты отправляешь войско на побережье. — Весть правдива. — Что принудило тебя изменить помыслы? Селин покрутила колючую ветвь. — И мне иногда свойственно бескорыстное благородство. — Но не глупость. — Благодарю за высокую оценку моего ума, лорд Арагорн, однако вынесенное мной решение бесповоротно и более обсуждению не подлежит. Он огласил очевидное: — Ты оставишь город без защиты. Ваш гарнизон не сможет отбить атаку эттенмурских орков. — Не сможет, — с такой легкостью согласилась Селин, будто обсуждала обеденное блюдо. Печать непонимания не сходила с его лица. — Это все, что ты скажешь? Селин несколько мгновений молчала, не поднимая головы. — Я вернулась в Ривенделл по личной просьбе госпожи Арвен. Перед отплытием она желала проститься со мной, и, лишь приехав сюда, я поняла, для чего на самом деле меня пригласили. То же самое происходит и с вами… со всеми, кто поддержал самоубийственное желание хоббита отдать Кольцо прямо в руки Саурону. Вы думаете, что вершите благо, но из-за закостенелого упрямства в очередной раз прольете кровь. Она посмотрела прямо ему в глаза. — Я умоляю тебя, Арагорн. Повлияй на совет, отзовите приговор пока не поздно. — Я не стану этого делать. Сжав губы, Селин судорожно закачала головой и отвела взгляд. — Десятки раз я оказывалась права в то время, когда у меня не было голоса. Когда он появился, меня по-прежнему не хотят слышать. Арагорн в несвойственной ему манере колебался с ответом, глядя на напряженные пальцы Селин, усеянные крошечными багровыми точками от острых иголок. Замешательство, словно таинственный туман, окутывало его мысли. Стойкость его выражения медленно расплывалась, тенью оставляя на его лице следы сомнения. Внешность его собеседницы была обманчива. За хрупкостью оскверненного Хворью тела скрывался не поддающийся здравому смыслу дух. Женщина, что он некогда знал, что стоила ему дюжину монет, за десять лет прошла по тяжелой стезе. Бесспорно, она выстояла, вынесла уготовленные ей судьбой тяготы, но сердце ее было окончательно опустошено, и вся светлость, теплившаяся в нем, исчезла безвозвратно. Удары оказались слишком сильны. — Для доверия требуется нечто большее, Селин, — наконец ответил он ей, — чем сомнительная история о вчерашней рабыне, заделавшейся королевой. — Вряд ли бы меня пустили за закрытые двери, не внушай моя сомнительная история доверия, — пожала плечами Селин, отчего несколько светлых прядей упали на грудь. — Да и к чему нынче титулы, милорд? — ядовито сказала она. — Я возглавила людей, с коими бы многие из вас за один стол не сели. А сейчас эти самые неотесанные дикари отправятся отдавать свои жизни за упущения благородной знати. Все как всегда, только лица поменялись. Что, разве не так? — Нет, — сухо ответил Арагорн. — Желаешь заключить брак с одним из сыновей наместника? Для этой цели ты оказываешь Гондору жест доброй воли? Неожиданно для него Селин заливисто рассмеялась. Он успел позабыть, как ее лицу удивительно шла улыбка, меняя строгие черты до неузнаваемости. — Что насмешило тебя? — Ты действительно думаешь, что я заплачу за чью-то постель четырьмя с половиной тысячами голов? Боюсь представить, с какими коварными женщинами ты имел дело. — Я задал вопрос. Селин никак не могла остановиться истерично хохотать. Она стерла с глаз выступившие слезы и откинула непослушные волосы за спину. — Я, конечно, не первая красавица, но все же считаю, свататься должны мне. Могу заверить, что династические браки меня уже давно не интересуют. Тем более я не стала бы открыто поддерживать наместника. — О чем ты говоришь? — нахмурился Арагорн. — Ну как же, — повела плечом Селин. — О твоих притязаниях на трон. Я скорее поверю в то, что небосвод обрушится нам на головы, чем в то, что Дэнетор уступит тебе Минас Тирит, пока ты не вышвырнешь его оттуда. — Я не допущу междоусобицы. Она чуть приподняла подбородок, ожидая продолжения, но его не последовало. — Верю в твои побуждения, — выдохнула Селин. — Но не верю в их исполнение. Впрочем, вряд ли это уже будет иметь значение, если мистер Бэггинс выйдет отсюда с Кольцом. Некоторые вещи не подлежат изменениям — к примеру, его немногословность. Так и не дождавшись ответа, окончательно продрогшая Селин поднялась, обошла скамью и отбросила сухую ветвь. — Прощай. Не буду желать удачи напоследок, ведь ее желают неудачникам. — Будь благословенна, Селин, — едва слышно сказал он, не глядя на нее.