Mamajiu / Мама Цзю

Шэнь Юань испытывал значительные трудности, приспосабливаясь к существованию в теле младенца. Невозможность что-то делать самому ужасно раздражала. Конечно и в прошлой жизни самостоятельность не была его сильной стороной, но хотя бы унитазом он пользовался сам. А теперь? Любую мелочь за него делал кто-то другой! Это было невыносимо! Он хотел уже вырасти и ни от кого не зависеть. Сердито запыхтев, Шэнь Юань захныкал и заворочался в люльке в нетерпеливом ожидании, пока наконец не услышал приглушенные шаги, а затем его аккуратно взяли на руки и начали укачивать, что-то напевая. Шэнь Юань сердито продолжал свои попытки вертеться. Дурацкие пеленки не давали разойтись как следует. Тот, кто его держал (точно не мамочка, от этого пахло карамелью, елкой и почему-то льдом), вдруг заурчал и начал облизывать его лоб. Чувство успокоения и блаженства наполнило Шэнь Юаня, он даже перестал хныкать. Бред. Его всего лишь вылизывают как щенка, чего это он успокоился? — Он проголодался? — из темноты донесся сонный голос мамочки. Судя по всему, тот, кто держал Шэнь Юаня, покачал головой. — Нет, думаю, он просто беспокоится. Вылизывание помогло. Немножко крутится, но слушается мамочку. Ну уж извините! Это точно не была его мамочка. Они пахли абсолютно по-разному! Да если хотите знать, это даже близко не напоминало мамочку, так какого черта? Это чмо точно не накормит бедного ребенка, а он как раз проголодался! Непроизвольно Шэнь Юань сперва захныкал, а затем сердито завопил. Это крошечное тело воспринимало его малейшее огорчение и сразу же повышало градус до максимума. Тот, кто его держал, вновь попытался вылизать, но куда там! Шэнь Юань уже вопил во всю мощь крошечных легких. Тут же его передали настоящей мамочке, мгновенно покрывшей его восхитительным ароматом зеленого чая и бамбука. Так-то лучше! — Он просто хотел к другой мамочке, — произнес голос. ДРУГАЯ МАМОЧКА? У НЕГО ИХ ДВЕ? Подгодите-ка! Они же в Китае, верно? Какие еще две мамочки, однополым парам запрещено воспитывать детей. Это незаконно. Хотя… кажется, им только усыновлять нельзя, а рожать вроде можно. В любом случае, эти двое точно не могут быть женаты. Да что тут вообще происходит? Он раздраженно захныкал, и тут же аромат его мамочки ощутимо усилился, успокаивая и расслабляя. Настоящая мамочка фыркнула, продолжая укачивать: — Конечно. Он любит только мои феромоны. Феромоны. Ну да, конечно! Как в тех дерьмовых новеллах омегаверс, так любимых его сестренкой. Дебильные выдумки для дурацкого чтива, а переродиться во вселенной веб-новеллы в принципе невозможно (хотя было бы круто). Наверное, мамочка имеет в виду что-то другое. Второй (вторая?), находящийся в комнате, засмеялся: — Да ладно, Шэнь Цинцю, ты же его просто с рук не спускаешь! ЧТО? —---------------------------------------- Младшая сестренка Шэнь Юаня назвала бы его сейчас «злоебучим гомофобом и ханжой». Кажется, заявив, что «переродиться во вселенной веб-новеллы в принципе невозможно», он был неправ. Так же как и в том, что «омегаверса не бывает». Последние пару недель его зрение значительно улучшилось, и он наконец-то разглядел своих родителей. Представьте себе его шок, когда мамочка оказалась мужиком. Именно этим и объяснялось полное отсутствие сисек. Не говоря уже о том, что мамочкой оказался сам Главный Злодей Шэнь Цинцю. Да ебись оно конем, херня какая! Какого хрена, из всех возможных книг он перенесся именно в Путь Гордого Бессмертного Демона? Ну да, это было последнее что он читал, но все же! И каким образом это оказался омегаверс? За два месяца новой жизни Шэнь Юань ухитрился кое-что выяснить. Во-первых Шэнь Цинцю не был такой запредельной сволочью, как утверждалось в ПГБД. Во-вторых, судя по количеству «отцов» (штук восемь, а то и больше), сам Шэнь Юань рос в полиоморной семье. В-третьих он сам оказался омегой. Ну или кунцзе, как это тут называлось (вы не подумайте, он в жизни не читал такого дерьма, как омегаверс, ему рассказала сестренка, так что спасибо мэй-мэй). Он фыркнул в объятьях одного из отцов и скорчил недовольную гримаску. Поразительно красивый мужчина, с нежными чертами лица и очаровательной родинкой под глазом, улыбался Шэнь Юаню, бережно держа его на руках и покрывая ароматом лаванды и лимона, странное, хотя приятное сочетание. Вообще, все его родители были сногсшибательно красивы. В старом мире наверняка бы работали в модельном бизнесе. Шэнь Юань очень надеялся вырасти похожим на них. Женщина, пахнущая сиренью и миндалем, прижала его к шикарным сиськам и заагукала. Шэнь Юань почувствовал себя довольно-таки неловко. К счастью, именно в этот момент он заорал, проголодавшись, и тут же был передан мамочке, принявшейся его кормить. Запах отца из приятного цветочно-миндального сделался кислым, а мамочка хихикнула. — Не расстраивайся, Ци-шимей, — сказал Шэнь Цинцю, — он просто проголодался. Ци-шимей? Так это у нас Ци Цинци? Круто! А может, повезет и он увидит Лю Минъянь? Шэнь Юань всегда считал ее самой красивой из жен Ло Бинхэ. Когда он наелся, мамочка помогла ему отрыгнуть и снова покрыла собственным запахом. Низкое, басовитое мурчание исходило от Шэнь Цинцю, и А-Юань почувствовал, как в его собственной груди зародилось нечто подобное: он тоже замучал. Все удивленно замолчали. — Какой знаменательный день, — со слезами на глазах произнесла Ци Цинци, — А-Юань впервые замурчал! Замурчал? Как какой-то дурацкий кошак? Несправедливость всего этого жутко раздражала, но он не мог не признать, что мурчать приятно. Как будто на нем лежит котик и мурчит, только в десять раз лучше. — Мы обязательно должны всем рассказать! «Н-да, — философски подумал Шэнь Юань, — кажется, это будет очень длинный день». —---------------------------------- Если бы кто-то интересовался мнением Шан Цинхуа, он бы предпочел, чтобы его духовные братья записывались на прием, прежде чем вышибать дверь. Но никто не интересовался. Действительно, какая разница, что там предпочитает лорд пика Аньдин, когда тут такое! Поэтому, когда Юй Цинтао в расстроенных чувствах ворвался к нему, Шан Цинхуа просто отложил кисть и вопросительно посмотрел на шиди. — Да, шиди? — он изо всех сил пытался скрыть, как же его задолбали. — Чем может быть полезен этот шисюн? Юй Цинтао умоляюще посмотрел на него: — Как мне вымолить прощение Шень-шисюна? — он чуть не плакал, что выглядело довольно комично для человека его комплекции. — Вымолить прощение? — удивился Шан Цинхуа, — А что ты натворил? И почему решил, что я знаю? — Ты тоже кунцзе, и я подумал, разбираешься! — Юй Цинтао смотрел на него глазами, полными слез, — Я… когда Шэнь-шисюн родил, я сообщил в школу, зная, что Шэнь-шисюн не хочет, а теперь не знаю, как вымолить прощения... Я принес цветы и… — Юй-шиди, вдох-выдох! — Шан Цинхуа прервал поток сознания. — Этот лорд пика ничего не понял. Давай-ка, подыши, успокойся и попробуй еще раз. Юй Цинтао взял себя в руки и, сделав несколько глубоких вдохов, явно успокоился, начав сначала: — Итак, я принес Шэнь-шисюну букет пионов и гребень в качестве извинения, но он швырнул их мне в лицо. Я не знаю, что мне теперь делать! Шан Цинхуа застонал и уронил голову на руки. За что ему это наказание? Что он такого натворил? (Он прекрасно знал, что натворил! Но, елки, это была всего лишь книга, дурацкая веб-новелла, он же не знал, что это станет реальностью! И ему было стыдно! Просто ужасно стыдно! Ведь он отнюдь не хотел бы вернуть все, как было.) — Юй-шиди, это было самое скверное решение из всех возможных. — Но почему? — поразился Юй Цинтао. Шан Цинхуа поднял голову и посмотрел невозмутимо: — Юй-шиди, Чжанмэнь-шисюн регулярно пытается сделать то же самое. Ты хоть раз видел, чтобы это увенчалось успехом? — А что мне тогда делать? — Скажи ему правду. Шэнь-шисюн предпочитает объяснения, а не бесполезные игрушки. Это же совершенно очевидно, если бы ты был внимательнее, разобрался бы сам. Не говоря уже о том, что все кунцзе предпочитают откровенный разговор, а не безделушки. Лицо Юй Цинтао посветлело: — Ты прав! — благодарно воскликнул он. — Я сейчас же пойду к нему и все объясню! Нежно расцеловав Шан Цинхуа, Юй Цинтао ушел. Шан Цинхуа остался стоять, счастливо улыбаясь и жмурясь от удовольствия. Вспомнилось, как в первый раз его поцеловал один из стаи: Шан Цинхуа чуть не упал от удивления. Было совершенно дико и непривычно так, в открытую, выражать свои чувства. А сейчас это было так же естественно, как дышать. Он был рад, что Юй Цинтао наконец-то отрастил яйца. А-Юаню нужна дружная, любящая семья.