Mamajiu / Мама Цзю

Му Цинфан терпеть не мог быстрых перелетов. Он предпочитал путешествовать не торопясь, так было гораздо комфортней. Не то чтобы он не мог передвигаться стремительно (при необходимости очень даже мог), но, в конце концов, главный целитель — это вам не мальчик на побегушках. Сейчас, получив письмо Лю Цингэ, Лорд пика Цяньцао понял, что в этот раз придется лететь обгоняя ветер. Жизнь Шэнь Цинцю в смертельной опасности из-за Лю-шиди. Му Цинфан понимал, что несправедлив (лекарю надлежит быть беспристрастным), но он здорово злился. Шэнь Цинцю кунцзе их стаи! Драгоценное существо, которое надлежит защищать и оберегать всеми силами. Лю Цингэ не справился. Конечно Му Цинфан слегка паниковал, однако это не шло ни в какое сравнение с реакцией Чжанмэнь-шисюна. Тот побледнел как смерть и тут же попытался выхватить Сюаньсу, — перепуганный целитель еле успел его остановить. Быстро взяв себя в руки Юэ Цинъюань бросил несколько распоряжений старшему адепту и вместе с лордом пика Цяньцао взмыл в воздух в направлении резиденции Лю. Му Цинфан, естественно, явился уже готовым к путешествию: с мешочком цянкунь, заполненным всевозможными травами и эликсирами. Искусственно вызванная течка, весьма опасная сама по себе, представляла смертельную угрозу для Шэнь-шисюна, долгие годы принимавшего подавители. А что если его не удастся спасти? Необходимо как можно скорее доставить Шэнь-шисюна домой, чтобы вся стая могла нежить и баловать его, надеясь на лучшее. Это все, что они могли сделать. Лекарь питал надежду, что это не течка, но подготовился ко всему. Му Цинфан всегда осуждал духовных братьев и сестер, летающих сломя голову, но чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных мер. Передвигаясь с головокружительной скоростью, они достигли резиденции Лю перед рассветом и приземлились, отнюдь не беспокоясь о соблюдении тишины. Ожидающий у входа охранник узнал их и немедленно проводил в дом. Втроем они стремительно шагали по коридорам, минуя многочисленные помещения и не замедляясь на поворотах, пока не остановились перед одной из дверей. Юэ Цинъюань закашлялся, Му Цинфану удалось сдержаться. Тяжелый, одуряющий запах смешанных феромонов не оставлял никаких сомнений: Шэнь Цинцю в течке и, одновременно, у Лю Цингэ гон. Отпустив охранника, оба заклинателя задумались, а стоит ли входить. На удивление из-за двери не раздавалось шума и стонов (хоть это ничего и не значило: далеко не все предпочитали шуметь). Вероятно, Лю Цингэ опознает членов семьи и не атакует немедленно, но Му Цинфан на это не рассчитывал. Во время гона цианьюан становились болезненно ревнивы и исключительно опасны для всех, включая собственную стаю. Плотно сжав губы, он толкнул дверь. К вящему удивлению и облегчению Шэнь Цинцю и Лю Цингэ даже и не думали совокупляться. Вместо этого оба обнимались, ласкались и тискались, как одержимые. А-Юань, засунув в рот пальчик, мирно спал под довольное мурчание Шэнь Цинцю. При звуках открывающейся двери Лю Цингэ угрожающе зарычал, но, разглядев вошедших, успокоился. Шэнь Цинцю приветственно мурлыкнул. Лекарь испытывал благоговейный восторг. Каким-то образом образом Лю Цингэ и Шэнь Цинцю были повязаны. Это не была физическая вязка, он четко видел отсутствие метки на шее Шэнь-шисюна. Как любой цианьюан без постоянной пары Лю Цингэ должен был бы покрыть Шэнь Цинцю при первой же возможности. Это естественно в его состоянии (не важно — течка шестилетняя или сладострастная): во время гона цианьюан руководствовались примитивными инстинктами. Цианьюан без постоянной пары стремился удовлетворить похоть любым возможным способом, обычно умоляя любого попавшегося кунзе позволить обслужить его. Весьма часто кунцзе отказывали, ибо даже во время гона цианьюан вполне могли себя контролировать. Просто не желали. Шэнь Цинцю был кунцзе неповязанным и напичканным стимуляторами гона. Му Цинфан ожидал, что у того будет обычная, сладострастная течка, только куда более интенсивная и опасная. Однако было не так. Каким-то чудом у Шэнь Цинцю началась шестилетняя течка. Вероятно, это все еще опасно, так как тело шисюна оставалось не готовым к таким нагрузкам, но все же не так страшно, как ожидал лекарь. А главное — каким-то непостижимым образом Шэнь Цинцю и Лю Цингэ были теперь повязаны духовно — редчайший, невероятный случай! Му Цинфан глубоко вздохнул, подавляя порыв немедленно записать все наблюдения, дабы позже внимательно проанализировать. Сейчас не время, шисюну необходима его помощь и поддержка. Не без некоторого беспокойства лекарь задумался, как отреагирует стая. Вряд ли все сильно обрадуются, разобравшись, что именно Лю Цингэ первый удостоился чести сблизиться, создав ментальную связь, с их вторым кунцзе. Скандал в благородном семействе! Вздохнув еще раз, Му Цинфан улыбнулся счастливой парочке, открывая цянкунь и доставая снадобья. Он подумает об этом завтра, сегодня в нем нуждаются пациенты. ------------------------------------------- Шэнь Юань собирался прирезать сучку. Одну конкретную сучку. Ну да, ну да, он знал, что это аморально. Сестренка ему все уши прожужжала по поводу уважения к женщинам и равенства. Он и собирался схватиться с этой сучкой на равных, как с мужиком. Вот как только сможет управлять этим мелким туловищем, так сразу! Да в конце концов! Он же младенец! Какой же мразью надо быть, чтобы попытаться убить младенца? Эта дура даже не попала в сердце, только руку порезала. Конечно было исключительно глупо злиться, что даже этого она не могла сделать как следует, но он все равно был глубоко возмущен. И считал, что имеет право возмущаться. Да что он ей вообще сделал? Подумаешь, обрыгал платье на вечеринке. Она это заслужила, обидев мамочку. И вообще, это недостаточная причина бросаться с ножом. Она же не знала, что он это сделал специально. Дура не умела читать мысли, это был талант жены номер сорок четыре, а жену номер сорок четыре точно звали не Синь Чжилей. Ее звали… Ши Рулан, или что-то вроде этого. Как он может помнить, там было шесть тысяч жен. Кто их вообще может запомнить? (А если Шэнь Юаню удобно опустить тот факт, что он способен назвать по имени каждое магическое растение и каждую волшебную тварь в ПГБД, коих гораздо больше, чем шесть тысяч, то не ваше дело!) Было классно валяться в постели и дремать целый день. Обычно такое времяпрепровождение его жутко раздражало, но сегодня мамочка и один из отцов валялись в кровати вместе с ним. Еще никогда в двух жизнях он так отлично не высыпался, в особенности потому что их феромоны были куда сильнее, чем обычно. Он спал так крепко, что толком не проснулся, даже когда они летели домой. Ну да, он чуть глаза не выплакал, проснувшись, ну а кто бы на его месте не рыдал? Он же маленький, и ему страшно заснуть в одном месте, а проснуться в другом. Если бы он был взрослым, справился бы, но это младенческое тело не оставило ему шанса. Он вопил во всю мощь крошечных легких и извивался изо всех сил, отчаянно требуя мамочку. А-Юань чуял его запах, знал, что он тут, но глаза застилали слезы так, что ничего нельзя было разглядеть. Успокоился только, когда большие ласковые руки вытащили его из кроватки и подбросили. Икнув пару раз, он посмотрел на мамочку мокрыми от слез глазами и агукнул. К удивлению, мамочка не стал его укачивать, а вместо этого замурчал, а затем, подойдя к кровати, передал одному из отцов, прежде чем самому влезть обратно в кровать. Да что они все вообще делают в мамочкиной постели? Они же лорды пиков, им что, совсем делать нечего? Откуда у них столько времени на обнимашки? Он еще немного покряхтел, и мамочка начал его вылизывать. Кто-то из отцов добродушно засмеялся, пока А-Юань удобно устраивался на руках. Он явно ощущал в себе силы поспать еще, утомившись от слез и успокоенный сладким мамочкиным ароматом. А-Юань закрыл глаза и засопел. --------------------------------------------- По мнению Му Цинфана, гон Лю Цингэ мог продлиться не менее нескольких недель, а течка Шэнь Цинцю и того дольше. Конечно это было всего лишь предположение, не удалось обнаружить никаких упоминаний, что подобные уникальные случаи происходили раньше, но разве ученый устрашится неизведанного? Во избежание срыва лорд пика Цяньцао порекомендовал не разделять Лю Цингэ и Шэнь Цинцю, а дать возможность остальным членам стаи по очереди являться в бамбуковую хижину и ласкаться с Шэнь Цинцю, пытаясь соприкосновением сформировать близость. Лекарь распорядился так: каждый цианьюан должен являться по-одному, чтобы ощутить эту близость. Но здесь был и практичный умысел: бросать Цанцюн на произвол судьбы не следовало. Однако это не уберегло Юэ Цинъюаня от соблазна попросту манкировать своими обязанностями. Как глава школы Юэ Цинъюань вызвался первым выполнить столь важную миссию, вызвав серьезное недовольство остальных. Му Цинфан изо всех сил старался не смеяться, наблюдая, как тот попросту выпроводил всех из комнаты, убеждая, что у них тоже обязательно будет возможность. Вот как только, так сразу. Лежа рядом, Юэ Цинъюань с нежностью всматривался в спящее лицо Шэнь Цинцю. Во сне обычно жесткие черты лица смягчились, и лорд пика Цинцзин выглядел таким милым и спокойным, каким Юэ Цинъюань никогда его не видел. Шэнь Цинцю в значительной степени изменился, став мамой. Конечно от одной мысли, что непонятно кто осмелился прикоснуться к его драгоценному Сяо-Цзю, этот глава выходил из себя, но все же ничего не хотел бы изменить. (Обманщик! Да он что угодно отдал бы, чтобы повернуть время вспять и лично зачать А-Юаня.) Шэнь Цинцю приоткрыл сонные глаза и, увидев Юэ Цинъюаня, довольно мурлыкнул. Глаза этого главы наполнились влагой — он был уверен, что никогда не услышит подобного от Шэнь Цинцю. Радость с привкусом горечи, тем не менее Юэ Цинъюань был счастлив. Блаженно счастлив. Время пролетело слишком быстро. ----------------------------------------- Через два месяца в городе Хуалянь состоялся громкий судебный процесс. Барышня из богатой семьи обвинялась в покушении на убийство двух кунцзе, один из которых, к тому же, детеныш. Дело получило невиданную огласку, подробности обсуждались на каждом углу, люди требовали ее головы. Ходили слухи, что в действительности преступница демон, ибо каким же чудовищем надо быть, чтобы покуситься на жизнь бесценного кунцзе, и того хуже — детеныша. Простолюдины относились к кунцзе как к величайшей ценности. В некоторых семьях кунцзе даже запрещалось покидать дом, хоть это и считалось варварством. И вдруг знатная барышня пытается убить двоих из ревности? Немыслимо! Юэ Цинъюань и Лю Цингэ лично явились в суд, дабы подтвердить обвинения против Синь Чжилей. Лю Цингэ подробно рассказал обо всем, начиная с отравленного вина и заканчивая страшной попыткой зарезать А-Юаня. Они даже принесли с собой тот самый клочок ткани, которым перевязывали малыша. Гневный рокот прокатился по залу при виде окровавленного лоскутка, столь крошечного, что им с трудом можно было перевязать палец взрослого. Синь Чжилей лила крокодиловы слезы, умоляя о снисхождении. В оправдание она заявила, что любя Лю Цингэ всем сердцем, пыталась защитить возлюбленного от совращения бесстыжей шлюхой. Юэ Цинъюаню потребовались все силы удержаться и удержать Лю Цингэ не прибить Синь Чжилей на месте. Шлюха. Сколько он это слышал в сторону кунцзе в бытность уличным бродяжкой. Отвратительное слово! Суд завершился в течение дня. Синь Чжилей была признана виновной и приговорена к клеймению, лишению титулов и изгнанию. Слушая приговор, она выла, как смертельно раненый зверь. Юэ Цинъюань был доволен. ------------------------------------------------ Синь Чжилей избегала зеркал. Все, что она в них могла увидеть, это выжженный на щеке угольно черный символ, клеймящий ее убийцей кунцзе и уродующий еще недавно прекрасное лицо. Все, что оставалось Синь Чжилей, так это признать, что она сама навлекла это на себя. Ее собственные поступки привели к тому, что она изгой и люди на улицах в нее плюют. Если она умрет от голода, некого винить, кроме себя самой. Никто не подаст ей даже медной монетки — горожане презирали ее и обходили стороной. Посягнувшая на жизнь кунцзе не достойна снисхождения. Когда месяц спустя ее обезображенное тело обнаружили на улице, горожане сделали вид, что ничего не случилось.