Bakemono

Он, наверное, и подумать не мог, что я дойду до такого. А я дошёл. Потому что чувствовал, что мне это было необходимо. Мои новые глаза… Не знаю, как я с ними выглядел, но люди лишь удивлённо пялились на меня. Кто-то – с отвращением, кто-то – с явным испугом. А Менма смотрел на меня без всяких чувств. Он не собирался говорить что-либо и прерывать ту тишину, что восстановилась сейчас. Никто не собирался. Люди молча смотрели на того, кто спас деревню. Единственное, что их сейчас волновало – так это то, что во мне изменилось. Глаза. Я пересадил себе глаза Пейна. Конан была против, и мне пришлось её прикончить. Я ни перед кем не извинялся, ни перед кем не становился на колени, и в этом раз я не собирался сдаваться. Чуть пройдя вперёд, я пожал холодную руку Менмы. - Н-наруто… - прошептала Сакура, прикрыв рот рукой. Она была шокирована этим зрелищем. Это был не тот Наруто, с которым она в детстве разговаривала. Это был не тот Наруто, который был готов помочь в любую трудную минуту. Это был Наруто, готовый убить своих друзей ради власти. Убить в себе последнее человеческое, чтобы управлять другими. Да и было ли это человеческое вообще? И сейчас, когда Тсунаде лежала раненая, я мог заставить старейшин принять себя на место Хокаге, но… А как же Данзо? Нет, я бы никогда не смог такого сделать. Мне не хотелось, чтобы люди устраивали на меня охоту, хотелось хоть чуть-чуть пожить спокойно. И сейчас, когда они смотрели на нового меня, я просто давал им шанс привыкнуть к тому, кем я стал. Я стал сильнее. Это то, чего я больше всего хотел. Мы долго так стояли, пожимая друг другу руки. Менма с нашей последней встречи ничуть не поменялся. Всё тот же надменный царский взгляд. Он был очень похож на самого Наруто. Видимо, Узумаки вырос бы таким, если бы не я. - Вот мы и встретились, – наконец, произнёс Менма. Я улыбаюсь ему в ответ. Глаза всё ещё слезятся. Пересадка-то прошла успешно, но Конан всё делала это с трясущимися руками, словно её не заботит её жизнь. Мне пришлось строго приказывать ей, чтобы она перестала трястись, и что я ничего не сделаю ей, если она прекратит дёргаться. Но женщина не прекратила, и тогда ей пришлось просто расстаться с жизнью. Я готов лишить человека жизни в том случае, если он будет упорно настаивать на своём, и не слушать меня. В другом случае я готов пощадить его. Потому что он примет меня как кого-то более важного, чем он сам. Как я когда-то слышал: «Ты не сможешь стать лидером, если не будешь подчиняться». Мы отходим друг от друга на пару шагов. Сакура медленными шагами приближается ко мне и дотрагивается до моей щеки – я же ничего ей не говорю, и смотрю вниз, ожидая, когда она уберёт свою руку. Да, сейчас начнутся все сопли о том, что же я натворил, как я мог, и почему я так поступил. - Ты ради этого так старался стать сильнее, да? Ты ради этого… Ради этого тренировал свои силы на других, да? – Я закрываю один глаз, когда она пытается дотронуться до него. Вдруг она сильно надавливает на него, и я отхожу на шаг в сторону. - Ненавижу тебя, - говорит она голосом, полным ненависти, и в ответ я только улыбаюсь. Тогда её просто взяли за руки и отвели поближе к толпе. Но я знал, что на данный момент каждый хотел выцарапать мне глаза. Сейчас никто меня не уважал – только ненавидели. Хоть я и победил врага, но я и нагнал нового – себя самого. Люди не могут верить в тех, кто их уже предавал. У них есть такая приговорка: «Если человек предал один раз, предаст и во второй. Люди не будут давать человеку ещё один шанс, потому что уже разочаруются в нём. А что сейчас? Сейчас за мной будут пристально следить, чтобы я не выходил их деревни. Они думают, что я, с такими глазами, буду прикидываться слабаком? Данзо - нынешний хокаге. Но я и не понимаю, как этого никчёмного старика выбрали шестым Хокаге. Разве шестым Хокаге не должен был стать я, Курама? Узнав о моих новых глазах он тут же послал за мной. Когда он разговаривал со мной приглушённым тоном, я еле сдерживался, чтобы не вцепится ему в глотку. Разумеется, я не такой убийца, чтобы убивать без причины, но… Этот голос меня так раздражал, что я еле перетерпел своё желание убить этого подонка. - Ты же понимаешь, что нам теперь придётся держать тебя за пределами Конохи? – Спокойным, но отчего-то довольным тоном, спрашивает меня Данзо, и я сжимаю кулаки. – А то кто знает, что ты у нас там ещё натворишь… - Спасибо, Данзо-сама. – Процедил кое-как я, и вышел из палаты. Чёрт, бесит! Ненавижу его! Да я готов был придушить его на месте, лишь бы он заткнул свой поганый рот! - Наруто, ну как?- Сакура подошла ко мне, и положила руку мне на плечо. Я же отдёрнул её, и продолжил свой путь. Менма, стоящий в этот момент совсем недалеко, наблюдал за этими действиями и удивлялся моему спокойствию. Мне ограничили свободу. Да ещё и эта Харуно. Неужели она простила меня за то, что я сделал с ней? Я же грозился её убить, а она всё так же пытается казаться мне такой милой и ни в чём невиновной. Неужели подлизывается? - Наруто, ты чего? – наконец, спрашивает она, но я больше не хочу её видеть, и поэтому ухожу. Я добьюсь своей свободы, чего бы мне это не стоило. И пофиг мне, что со мной будут делать. Я просто хочу уйти отсюда со своей новой силой и делать то, что мне захочется. И вот, я иду по «улице», если можно её так назвать, и перешагиваю с камня на камень. Приблизительно я знаю, где раньше находился мой дом. Особенно если отмерять от стены, которая кое-как уцелела. Никто за мной не шёл, и я мог спокойно подумать о том, что мне предстоит делать. О том, что я должен сделать. Я присел на одном из камней недалеко от того места, где совсем недавно любил полежать в кровати, и задумался. О чём, возможно, и не важно. Но глаза болели страшно, словно на них вылили кипяток. Мне было странно, некомфортно. Должно быть, так будет только в первое время. Это ведь новые глаза, что же в этом удивительного? Моя сила возрастёт вдвое, ведь я, биджу, теперь обладаю новой силой. Теперь я смогу управлять собой, смогу уничтожить Наруто… Всё в моих руках. Неважно, что мне предстоит сделать, скольких людей я должен убить, сколько я должен вытерпеть. Я зверь, которому нужна свобода. Я птица, которая грызёт прутья своей клетке, и знает, что добьётся этого даже путём своей смерти. Мои мысли прервал шорох. Я повернул голову и увидел Менму. Он стоял, опираясь ногой о камень, и наблюдал за моим выражением лица. В последнее время он только и делал, что наблюдал за мной. Может, ему понравились мои глаза, и он хочет забрать их себе? Но я в любом случае не позволю ему этого сделать, даже если так. Но он, как ни странно, не собирался долго пялится в мои глаза. Он присел рядом со мной и посмотрел в небо. Мы недолго так просидели. Близнецы снаружи, но не внутри. - Как я не мог заметить раньше? Я вздрогнул от его голоса и посмотрел в его сторону. Он боялся, да. Но говорил спокойно, пытаясь показать мне, что он совершенно нормально ко мне относится. - Как долго это продолжалось? Ведь моя противоположность никогда не стала бы себя так вести. Остаётся только один вывод. Ты – это не ты, – он смотрит на меня с искорками в глазах и улыбается по уши, словно ожидая, что я упаду к нему на колени и расскажу ему всю правду. – Сакура ненавидит тебя. Да и вообще, никто тебе здесь не рад. Кто бы мог подумать, что ты будешь именно таким? Там ты казался мне таким жестоким, но таким безмятежным. А здесь… Здесь ты словно в чужой тарелке. Так что с тобой? - Есть вещи, которых тебе не следует знать. – Раздражённо бросил я в ответ, и встал со своего места, где надеялся спокойно провести вечер после такой тяжёлой битвы. – И если не хочешь сейчас оказаться на месте тех, кого и хотел бы убить сейчас, тебе лучше уйти с моего пути. - Я не уйду с твоего пути. Я единственный, кто знает о ринненгане. Я единственный, кто знает всю его мощь. «Эх, паренёк. Ты ведь совершенно не знаешь, кто я, так? Скорее всего, это мы, девять биджу, прекрасно знаем о том, какой силой обладают ринненганы». Я не отвечаю ему и лишь махаю рукой, давая понять, что я больше не хочу иметь с ним дела. - Когда решишься – будет поздно, - предупредил Менма, и повернулся ко мне спиной. Я не собирался его останавливать. Пусть прёт, куда пожелает, а сюда его никто не звал. Пусть раньше я и был рад его видеть, как того, кто хоть как-то понимает мои мысли, но сейчас я понял, что он не вписывается в мои ближайшие планы. Ближе к вечеру я принялся осматривать палаты. В одной палате находилась семья. Муж был ранен, и жена горестно плакала над ним. Ребёнок же сидел в уголочке и беззаботно игрался в игрушки, не зная, что возможно, скоро его отца не будет на этом свете. В другой палате было всё наоборот, но то же самое. Здесь камнем придавило ребёнка. И каждый раз, когда я сталкивался со взглядами жителей Конохи, мне становилось всё дурнее. Ни одного взгляда благодарности. Спрашивается, нафига я вообще спасал эту чёртову деревню? А, ну да. Чтобы спасти и собственный зад тоже. Нет. Никого из знакомых здесь нет, а перед тем, как уйти, я так хотел с кем-нибудь поговорить. Собственно, что я тут делаю? Пора идти. Что ж… Этой ночью начнутся не самые детские игры, верно, Наруто?