Без тени сомнений

— Саске, Саске! Да постой же ты! — едва поспевая за быстрыми, размашистыми шагами синоби, взмолилась Карин. — Нельзя ли помедленнее? Мы несемся, будто на пожар! К чему такая спешка? — Хочу поскорее покончить с этим. Не люблю оставаться в долгу. Чем быстрее мы найдем Кобаяси, тем скорее ты освободишься от необходимости находиться при мне. — Нехотя пояснил юноша, едва взглянув на семенящую следом куноити. На самом деле его слова являлись не иначе как оправданием собственной непоследовательности и нелогичности. Ему элементарно нечем было аргументировать необходимость столь форсированного поведения и «жажды» в кратчайшие сроки изловить беглянку. Саске спешил. Карин верно подметила. Хотя в том, по сути не было крайней надобности. Санин, выдвинув перед ним задачу, решил не устанавливать конкретные сроки. Так что это являлось сугубо его инициативой. Дело в том, что ситуация изрядно напрягала Саске, как и все, на что он не имел возможности повлиять. Однако об истинных причинах своего рвения он старался не задумываться. Впрочем, от навязчивых размышлений о Танако было не так-то просто отделаться. Особенно досаждали мысли и предположения касательно того, почему после стольких лет безукоризненного служения Кобаяси вдруг не с того не с сего сорвалась с цепи? Именно тогда, когда их собственные отношения, наконец, сдвинулись с мёртвой точки и наметился проблеск во взаимопонимании? В данном контексте поступок Танако виделся ему чересчур спонтанным, что абсолютно не вязалось с ее обычной уравновешенностью и дальновидностью. Сдержанная, далекая от импульсивности куноити чем-то напоминала ему самого себя. Может быть поэтому она не выходила у него из головы? И не сказать, чтобы это имело отношение к испытываемой к Танако симпатии. Напротив, Саске был твердо убежден, что куноити не нравилась ему. Скорее интриговала своей непостижимой таинственностью, пробуждая в душе необъяснимую потребность отыскать ключики от тайников ее сердца. Вот и Орочимару казалось, был весьма поражен побегом подопечной, что, впрочем, немудрено! На подобное способны решиться, пожалуй, только лишь отчаянные, сумасбродные натуры. Но Танако, как уже говорилось, отнюдь не являлась таковой. Все ее решения, все поступки обычно были тщательно взвешены и спланированы. Существовала высокая вероятность того, что и на сей раз она не изменила себе. Судя по всему, прежде чем пуститься во все тяжкие, куноити месяцами, а то и годами, вынашивала план побега. Именно мотивы, сподвигших девушку на подобный шаг и не давали синоби покоя. Подавленный тягостными раздумьями Саске погрузился в угрюмое молчание. Они покинули логово санина через несколько часов, после того как было принято решение отправиться на поиски Танако. Орочимару пытался переложить на него ответственность за ее побег, обвинив в пособничестве, но своим самовыдвижением Саске ловко заткнул ему рот. Впрочем, столь неожиданный поворот событий вполне удовлетворило санина. Он даже безропотно согласился отпустить с ним Карин, понимая, чем обусловлен его выбор. Ее умение улавливать и отслеживать чужую чакру могло пригодиться в поисках. — Саске-кун! — вновь заныла Карин. Заглянув синоби в лицо, она дернула его за рукав. — Можно вопрос? Саске искоса взглянул на куноити. Ее занудство было воистину невыносимо. — Спрашивай! — обреченно буркнул он. — Скажи, почему ты вызвался отправиться на поиски Танако-сан? Ты не подумай, я вовсе не сомневаюсь в твоих способностях, но уверена, пожелай ты, и у Орочимару-сама нашлось бы немало более компетентных в вопросах поисков синоби…. — Ты не понимаешь, верно? — замедлив шаг, выгнул смоляную бровь Саске. Его холодные, цвета промозглой ночи, непроницаемые глаза с унизительным пренебрежением остановились на лице куноити. Она осеклась, почувствовав себя рядом с ним — гением Учиха, совершенно никчемной и жалкой. — Если честно, то не очень… — с запинкой призналась Карин, опуская ресницы. Саске сокрушительно вздохнул и отвернулся. «А Танако бы поняла…» — с уверенностью подумал он, и в то же мгновение удивился промелькнувшей мысли. Перед этим откровением Саске почувствовал себя растерянным. Простой вопрос Карин, таящий в себе не более чем обыденное любопытство, породил в его душе сомнения, с которыми он казалось, окончательно попрощался, встав на путь мести. Синоби не сразу нашелся с ответом. Да и что он мог сказать, если и сам не знал, почему так стремится исправить то, к чему по наитию приложил руку? Возможно виной тому ложная гордость или обида. Жгучая обида на Танако Кобаяси. Ведь впервые с того момента как он покинул Коноху, у него возникла потребность вновь обзавестись теми узами, от которых он некогда пожелал избавиться. Вот и потянуло его на благородные поступки, оценить которые Танако, к сожалению, а может и к счастью, не пожелала. Саске интуитивно догадывался, как жаждет она обрести свободу и совершенно бескорыстно попытался ей помочь. Он действовал исключительно из дружеских соображений. Но она не поняла, или не захотела понять, его душевного порыва. Потому что испугалась? Танако показалась ему напуганной, затравленной метаморфозами, происходящими с ее организмом. Может быть, в том и крылась причина ее скоропалительных действий? Саске честно хотелось в это верить, но безжалостный рассудок цинично гнул свою линию, настойчиво напоминая о том, кем на самом деле является Танако Кобаяси. Воспитанница, взбунтовавшаяся против воли учителя, которую он вырастил и воспитал, вложив в нее знания и пороки, которых у него имелось с избытком. Ее непорочный, невинный вид — тривиальная маска, за которой эта «святая непогрешимость» скрывала грязную, падшую душу. И чем больше Саске думал об этом, тем крепче становился во мнении, что его первоначальные выводы о ней были ошибочны. Хитрая, беспринципная особь! Танако элементарно использовала его, а затем переметнулась на сторону врага. — Я делаю это из личных побуждений, — отвечая на вопрос Карин, уклончиво изрек Саске. — Если Танако начнет болтать, и выдаст акацукам секреты Орочимару — не поздоровиться всем. — С каких это пор тебя заботят проблемы Орочимару-сама? — подивилась Карин. — С тех самых, когда возникла угроза срыва моих тренировок. Я и без того продвигаюсь слишком медленно. Мне не нужны дополнительные проволочки. — Ясно, — с облегчением, как показалось Саске, вздохнула Карин. Улыбнувшись, она по привычке поддела пальчиком очки. — Признаться, впервые увидев вас вместе, грешным делом подумала…. — О чем? — насторожился Саске, раздражаясь. — Что между вами существуют некие отношения. Ты так трепетно оберегал Танако-сан… Имея богатое воображение не сложно представить наличие определенной связи. Хотя это и редкость в наших кругах. — К счастью, ты заблуждаешься. — Нервно моргнул Саске. Разговор принял неожиданный поворот. Синоби стало не комфортно от осознания того, что его инстинктивное желание позаботиться о напарнице могло быть воспринято подобным образом. — Танако не в моем вкусе. — Правда, Саске-кун? — воодушевилась Карин, буквально повиснув у него на руке. — А какие девушки в твоем вкусе? — Мы отклонились от сути… — нахмурившись, юноша с трудом отцепился от приклеившейся к нему куноити. Видя его упорное нежелание продолжать общение на данную тему, Карин разочарованно выдохнула. — Куда мы теперь направляемся? — спросила она просто так. — К разрушенному убежищу. Лучшей отправной точки для начала поисков не сыскать. Полагаю, ты умеешь отслеживать остаточные следы чакры? «Как же быть? — напряженно размышляя Танако. — Несомненно, когда мы окажемся у базы, акацуки захотят узнать о том, что там произошло. Я не могу рассказать им правды, не рискуя попасть под удар. Опять же на то, чтобы сочинить что-то достойное с учетом имеющихся деталей и мелочей — нет времени. Если же акацукам станет известно, что разрушенная база принадлежит Орочимару, то им не составит труда сопоставить факты и догадаться о том, что я работала на него. Вдруг они сочтут меня шпионкой, специально затесавшейся в их ряды с целью сбора информации? Я не смогу оправдаться. Они мне элементарно не поверят. Я бы не поверила. И что тогда мне останется? Смерть?!» Настроение Танако балансировало на грани нулевой отметки, опускаясь все ниже по мере приближения к месту назначения, в то время как эмоциональный подъем Хидана, наоборот, зашкаливал. Его увесистая, тяжелая будто гиря рука по-хозяйски покоилась на плече куноити, предостерегая от опрометчивых маневров. Вышагивая рядом с ней, он напевал незамысловатый напевчик, чем пробуждал у Танако стойкое желание засунуть ему в рот кляп. Впрочем, она воздержалась от этого, хотя искушение было велико. Подавленная его настырностью, куноити даже отстранится уже не пыталась. Да и стоило ли напрягаться? Мужчина вел себя весьма настырно. Танако несчетное количество раз скидывала его руку и просила держаться в рамках. Однако ему все не по чем. Его ладонь, словно намагниченная, систематически возвращалась на место. Солнце в зените припекало нещадно, испытывая путешественников на стойкость. Они вышли на финишную прямую. Впереди, на расстоянии нескольких десятков километров, за насыпью зыбкой песчаной глади расстилающейся под ногами золотистым ковром, показались неясные очертания разрушенного убежища. Танако инстинктивно подобралась. Ее нервы натянулись, будто струны. Обливаясь потом, измотанная утомительным переходом и не успевшая восстановиться после предыдущего срыва девушка ощущала себя ослабленной и бессильной. К тому же от удушающего зноя ее подташнивало. — Хидан, пожалуйста, не жмись так, жарко… — жалостливо попросила она, в очередной раз дистанцируясь от синоби. — Терпи женщина! Не своевольничай! — задорно восклицал мужчина, вопреки мольбам, прижимаясь к ней, будто не страдал от этого невыносимого пекла, от которого, казалось плавились даже мозги. — Пользоваться слабостью другого — бесчестно! — заметила Танако обреченно. — А я на благородство и не претендую! — парировал язычник самодовольно. Буравя куноити похотливым взглядом, он позволил своей ладони фривольно заскользить по ее бедру. — Заявление, достойное истинного эгоцентрика! — скривилась девушка, попытавшись увильнуть от его вездесущих рук и, видимо сделала это чересчур рьяно, так как перед ее глазами внезапно замелькали мушки, и она пошатнулась. Чувствуя, как пляшет зыбкий песок под ногами, Танако невольно прислонилась к мужественному плечу синоби, от чьих руки мгновение назад хотела избавиться и которые оперативно пришли на выручку. — Что такое, цацочка? Жара не по вкусу? — подивился Хидан. — Мне вдруг поплохело… — посетовала куноити, судорожно цепляясь за пыльный плащ синоби. — Дай мне минутку, и я приду в себя…. — Не геройствуй! — вдруг перестроился нукэнин. Его густые брови галками сошлись на переносице. Прихватив Танако за талию, он скинул с плеча вещь-мешок и швырнул его на песок. — Садись. — последовал незамедлительный наказ, исполнения которого он не стал дожидаться, грубовато усадив ее на него. После этого Хидан извлек из-под плаща фляжку с водой, откупорил крышку и протянул ей. Приняв ее без лишних колебаний, куноити жадно вкусила живительной влаги, только в процессе осознав, насколько сильно обезвожена. — Ну, как? Полегчало? — спросил нукэнин, после того как она напилась. — Немного, — без тени лукавства призналась девушка, прикладывая одеревеневшие пальцы к вискам. — Ты все еще бледна. — Тебя тошнит, Танако? Голова кружиться? — из-за спины напарника, поинтересовался Какудзу. Девушка рассеянно кивнула, и мужчина заключил: — Похоже на тепловой удар. — Ты вообще соображаешь? — тут же взорвался Хидан. — Бестолковщина! Где, черт возьми, твоя шляпа? Шарахаешься по пустыне без головного убора?! — Ты постоянно дергал меня, торопил со сборами. Должно быть я оставила ее на базе. — слабо защищалась Танако. — Улетно! Давай теперь винить во всем меня! — Не ори, полудурок. — сдержано вступился за куноити Какудзу, что для всех стало неожиданностью. — Ты действительно совсем задергал бедняжку. — Мать твою, Какудзу, ты вообще, на чьей стороне? — уъязвленно заверещал язычник, оборачиваясь. — Собственно, ни на чьей, — невозмутимо пожал плечами мужчина. — Девчонку с жары увести нужно. В идеале поместить в прохладное, хорошо проветриваемое помещение и дать отлежаться. Иначе толку от нее не будет. — Да я погляжу, ты просто гений?! — прыснул Хидан, всплескивая руками. — Только ты упускаешь одну маленькую деталь. Мы посреди пустыни и на сотни километров вокруг здесь не единой постройки, помимо разрушенной базы. Да и то, до нее еще пилить и пилить. — Это не вариант, — согласился Какудзу. —, но в пределах часа интенсивной ходьбы на западе есть небольшой оазис. — Оазис? Откуда тебе знать, Какудзу? Ты бывал в этих местах прежде? — Если бы ты удосужился хотя бы заглянуть в карту, то знал бы о его существовании. — Отозвался Какудзу. — Зачем? Ведь для этого есть ты! — возмутительно самонадеянно заметил Хидан. На скрытом за эластичной маской лице Какудзу сложно было определить наличие каких-либо эмоций. Но, что на нем не дрогнул и мускул, Танако могла поклясться. Впрочем, взглядом этот жуткий отступник, при виде которого и у бывалого солдата ушло бы сердце в пятки, обладал говорящим. Он так посмотрел на своего нерадивого, не в меру разговорчивого напарника, что тот живо понял, что играет с огнем. Но, опять же, его это нисколечко не образумило. Ехидно улыбаясь, видимо с намерением лишний раз понервировать Какудзу, Хидан продолжил кружить вокруг Танако. — Идти сможешь? — Смогу! — решительно отозвалась девушка, в душе, увы, не испытывая подобный уверенности. Хотя, как бы отвратительно она себя не чувствовала, Танако предпочитала проползти остаток пути на четвереньках, нежели позволить этому нахалу вновь прикоснуться к себе. Мужественно поднявшись с поклажи на предательски дрожащие ножки, девушка сделала пару нетвердых шагов. Однако Хидан, будь он неладен, сходу раскусил ее состояние. — Э, нет, подруга. Так дело не пойдет. — энергично затряс головой он. — Этакими темпами мы до места и за год не доберемся! Ступай сюда. Я понесу тебя. Повернувшись к ней спиной, он присел на полусогнутых коленях, ожидая, видимо, что она с готовностью заберется ему на спину. — Нет-нет! — панически за сопротивлялась Танако, не испытывая желания усугублять неподвластными ей эмоциями ранее пережитый рецидив. — В том нет надобности. Я же сказала, справлюсь сама! — Можно подумать твое мнение кого-то интересует! — фыркнул язычник. Выпрямившись, он повернулся к ней и прежде, чем она успела возразить, подхватил ее на руки и, словно бревно перекинул через плечо. — Что ты себе позволяешь?! Немедленно поставь меня на землю! — зашлась от возмущения Танако, молотя кулачками синоби по спине. Но ему, словно горох об стену. Он будто и не замечал ее хоть и не сильных, но довольно-таки ощутимых ударов. — Какудзу-сан, сделайте что-нибудь! В конце то концов, это унизительно! — взмолилась она, видя в нем последнюю надежду. — Разбирайтесь сами! — сразил на повал ее безразличием ниндзя, чего, впрочем, стоило ожидать. Какудзу в принципе предпочитал держаться довольно дистантно. Вот и в данной ситуации не изменил себе. Хидан так же не отошел от канона и не упустил повода позлорадствовать. — Вот так-то! Помощи тебе ждать не откуда. Так что, лапочка, закрой свой ротик и наслаждайся прогулкой. Курс на оазис. Эх, и везет же тебе, цацочка! Знала бы ты как?! Оазис, о котором говорил Какудзу, вскоре действительно показался на горизонте. К тому времени Танако давно смирилась с неизбежностью и перестала брыкаться. На это у нее просто не осталось сил. К тому же язычнику, кажется доставляло удовольствие разыгрывать из себя титана. Занятый делом, он перестал отпускать в ее адрес сальные шуточки, от которых она порядком подустала. Таким образом, Танако во многом выиграла. Она пусть и находилась в довольно неудобном положении, по крайней мере была избавлена от необходимости идти пешком. Раскаленные песчинки не забивались ей в сандалии и не обжигали ступни. Однако расслабляться девушка так же не спешила. Тепловой удар и отклонение от маршрута — временная отсрочка. После восстановления, ей вновь придется держать ответ перед акацуками. «Думай, Танако, думай. Нужно выбираться из этой ситуации!» Жаль, чакра после использования гендзюцу восстанавливается медленно. Это существенно ограничивало ее возможности. Она даже Хидану дать отпор не в состоянии. Хотя теперь ей известно наверняка, что гендзюцу следует использовать только в крайних случаях. — Темнеет… — промолвил Какудзу, устремляя пространный взгляд в алеющее небо. — Сумерки не за горами. Думаю, нам стоит устроить привал здесь, пока еще что-то видно. В потемках опасно передвигаться по пустыне. — Не возражаю. — одобрил Хидан, с готовностью сгрузив куноити на землю. — Приехали, детка. Полагаешь, я заслужил награду за свои труды? Придерживая девушку за плечи, мужчина так красноречиво уставился на ее губы, что сомнений в том, какой именно благодарности он от нее ожидает, у Танако не возникло. — Между прочим, я не просила меня нести! — смущенно отвернулась она. На лице Хидана обозначилось разочарование. — По-твоему я пошел на это сугубо из альтруистических побуждений? — наигранно насупился он. — Тебе видней, — бросила Танако. — Помнится, я предупреждала, что в состоянии передвигаться самостоятельно. Мужчина громко хмыкнул и заулыбался во весь рот. — Вот уж действительно неожиданность! С виду не скажешь, но в душе ты та еще стервоза! Сложив губы в трубочку, язычник упер кулаки в бока и оценивающе прошелся по ней взглядом.  — Зацени, Какудзу, какую змеюку мы пригрели у себя на груди! Мы из кожи вон лезем, чтобы обеспечить ей комфортные условия, а она зубки изволит демонстрировать! Громко цыкнув, Какудзу тряхнул головой, словно бы бесконечное брюзжание ниндзя в конец наскучило ему. Поднявшись с корточек, он направился к источнику воды. — Никто и не ожидал от нее покладистости. Не пойму, почему ты вбил себе это в голову? Разве та история в Митиноку тебя ничему не научила? — заметил он. Подойдя к пологому, утопающему в сочной зелени своеобразным кольцом опоясывающей этот удивительный, бьющий из недр земли источник жизни склону синоби оглянулся. Взор его выражал нескрываемый скепсис. — Как сказать… — усомнился Хидан. Осмелев, он беззастенчиво пялился на грудь куноити. Во власти его рук, под плотоядным обстрелом его голодных, пожирающих глаз Танако на физическом уровне ощутила себя обнаженной и щеки ее предательски запылали. В сердцах она проклинала непостижимую манеру мужчины все до крайности опошлять. — В прошлый раз мне так и не удалось ее раскусить. Нам помешали тогда. Не желая вспоминать о том дне, и в частности о Саске, с тех пор взявшемся опекать ее, девушка нервозно кашлянула. Нукэнин тут же воскликнул: — Что? Разве не так? Ты так оперативно смоталась тогда, оставив нас с Какудзу вдвоем выбираться из дерьма, что мы не успели толком познакомиться. Кстати, а кто тебе помогал? Ведь тебе же кто-то помогал? Одна бы ты не успела провернуть фокус с дымовухой и побегом. Да и оружия у тебя не было. Догадался… Досадная ужимка скривила губы Танако. Скрывая ее за пеленой растрепавшихся волос, она опустила голову.  — А если я действительно была не одна. Что с того? — не стала юлить она. Пойти на незначительные уступки и признаться в такой малости, девушка могла себе позволить. — Вот как? — внезапно в поведении Хидана наметились метаморфозы. Он переменился не только в лице. Изменилось и его поведение. Сделавшись до ужаса серьезным, синоби нахмурился и резко рванул ее за руку. — Мужик! Тебе помогал мужик! Подняв голову, Танако повстречалась с беспокойным взглядом нукэнина. — Напарник… — произнесла она ровно. — Для меня — существо практически бесполое. Так что, какая тебе разница, мужчина ли это или женщина? Из горла Хидана вырвался неопределенный, булькающий звук, который в некоторой степени можно было квалифицировать как смешок. Его пальцы резко разжались, и она оказалась на свободе. После этого он отступил назад и демонстративно откинул полы плаща, чтобы она могла заметить угрожающе сверкающую в лучах предзакатного солнца острие кусари-кама. — Любопытно, где в настоящее время носится это нечто? — Где? — невольно печально вздохнула Танако. Предположить было не сложно. Конечно же, у Орочимару. Саске не покинет своего учителя до тех пор, пока не достигнет сто процентного превосходства над братом. «Глупенький, маленький мститель!» Он тратил свою жизнь в пустую. Хотя, ей ли судить об этом?! Она не знала ни любви, ни привязанности…. Подняв глаза к небу, девушка с тревогой наблюдала за плавным ходом облаков, словно античные корабли, бороздящих пространство стремительно темнеющего небосвода. Семья — это счастье, которого ей никогда не познать. — Так, где же? — настороженно допытывался Хидан. Чем дольше длилось ее молчание, тем сильнее его это раздражало. — Он умер. — Наконец произнесла Танако. Она похоронила его в своем воображении. — Как это произошло? Ты убила его? — последовал очередной вопрос, на сей раз от Какудзу, который присев у края пологого бережка, опустил в воду фляжку. — На границе Митиноку мы угодили в засаду АНБУ. Завязалась заварушка, и он пал…