Без тени сомнений

Какудзу леностно поднялся в рост. Теперь он заметно возвышался над собеседником, чьи аскетичные пропорции легко угадывались, несмотря на свободный покрой плаща. Прутик тлел в его руках. Он задумчиво посмотрел на него, тряхнул и устремил взор на незнакомца. На своем веку он повидал немало мерзости и лжи, и довольно неплохо научился распознавать фальшь в людях. Однако по части незнакомца его одолевали смутные сомнения. Он ладно говорил. Его словам хотелось верить. Но истинные мотивы не всегда доступны поверхностному взору. Зашипел, растревожив ночную тишь, костер. Яркое пламя, трепеща, взметнулось в бархатистое небо. — Положим, я поверил тебе… Ты — шестерка Сасори… — изрек, наконец, Какудзу. — В таком случае мы на одной стороне, и нет причин и дальше конспирироваться. Представься или, хотя бы сними капюшон!  — Простите, не могу, Какудзу-сан, — в ответ на требование, покачал головой чужак. — Почему? — По той же причине, почему вы никогда не снимаете маску… Какудзу по достоинству оценил его ответ, для себя отметив, что он за словом в карман не лезет. А незнакомец продолжал, словно стремился смягчить сказанное: — Впрочем, повторюсь, моя скромная внешность и имя чересчур посредственны, чтобы иметь хоть какое-то значение. Безусловно, я бы мог с легкостью разоблачиться перед вами, ибо мне нечего скрывать, если бы ни некоторые обстоятельства… — Какие еще обстоятельства? — Понимаете, де конспирация лишит меня прикрытия. Дело в том, что человек, на которого я работаю, весьма и весьма подозрителен. Он замечает все. Одна малюсенькая оплошность и не сносить мне головы. У него везде глаза и уши. И если ему донесут… — Боишься, что выдам? — спросил Какудзу. Незнакомец пробудил в нем любопытство, и он невольно принялся гадать, к кому из конкурентов Акацуки, Сасори умудрился внедрить своего шпиона. Из слов лазутчика синоби сделал вывод, что это весьма влиятельный и опасный человек. — Ты на побегушках у одного из нас. Зачем мне это? — Никогда не знаешь, как повернется жизнь… — уклончиво пожал плечами незнакомец. — Я просто страхуюсь. Все же всякое может случиться. Сегодня мы соратники, а завтра, быть может, враги. Не хочу попасть под перекрестный огонь… Хмыкнув, Какудзу швырнул прутик в костер. — Я тебя понял и больше не стану настаивать. Однако… — синоби помедлил. Мистические глаза сурово уставились на мужчину в капюшоне. Он ждал. — Имя своего господина ты назвать обязан. Незнакомец загадочно усмехнулся. — Вам он хорошо знаком и давно в немилости у Акацук. — А поточнее? У Акацук много врагов, — заметил Какудзу, отворачиваясь. Отблески костра зловеще заплясали на его скрытом за маской лице. — Орочимару-сама… — выдохнул незнакомец и мужчина резко оглянулся. — Орочимару?! Я не ослышался? — Все верно… — с легким поклоном подтвердил незнакомец. — Как давно? — Прилично… Теперь Какудзу уже не спускал с синоби глаз. — Почему решил переметнуться? — допытывался он. — У меня на то имелись личные причины. Если позволите, я не стану их разглашать. — Я и рад бы… Но все ж…- не попался на удочку Какудзу. — Раз начал говорить, давай на чистоту. Незнакомец удрученно вздохнул. — Вы снова пытаетесь на меня давить, Какудзу-сан… Так мы далеко не продвинемся. Пожалуйста, уясните это. Я не представляю для вас угрозы. Но и сверх положенного не скажу. Вы не оттуда ждете опасность. Вы думаете, только у Сасори-доно хватает смекалки подослать лазутчика в стан неприятеля? Уверяю, Орочимару-сама не менее прозорлив. — Намекаешь… — Именно. В штат Акацук затесался шпион… Танако непроизвольно зажмурилась. На сотую долю секунды ей показалось, что Саске бросится на Хидана. Зная особенности его характера, этого вполне можно было ожидать. За время пребывания в стане Орочимару, он приучил соратников, держаться подальше и лишний раз не поминать «брата в суе». Тот, кто осмеливался нарушить это табу, рисковал остаться без головы или, как минимум, получить серьезные увечья. Порой этот любимец санина казался ей невменяемым. Уж слишком он часто бросался из крайности в крайность. Например, кто в здравом уме покинет дом и примкнет к маньяку, положившем жизнь на изучение дзюцу? А эти необоснованные вспышки ярости на ровном месте? Подобное может позволить себе лишь люди со слабой нервной системой. Вот и теперь после дерзкого замечания Хидана, Танако приготовилась к всплеску негодования. Однако Саске удивил ее, спрятав оружие в ножны. — Сказано, не твоего ума дело! — стоически отрезал он, и не один мускул не дрогнул на его лице. Впрочем, краем уха Танако уловила раздраженные нотки и не к месту отметила: «А у него приятный голос. Почему я раньше этого не замечала?» Она открыла глаза и интуитивно отыскала взглядом Саске. В лунном свете его величественная осанка и гордая посадка головы внушали мысли о превосходстве. Потомок знаменитого рода. Своего рода гений. Красивый, но очень мрачный молодой человек. Марионетки Орочимару — нечто по сравнению с ним. «И я…» — удрученно подумала куноити, механически коснувшись волос. А следом: «Что за абсурдные мысли? Ты словно восхищаешься им?» Танако не понравились эти смущающие разум мысли и она поспешно прогнала их прочь. Разве не она всего каких-то несколько дней назад всерьез считала его помешавшемся на мести самовлюбленным кретином, а все его устремления — не иначе как способ поквитаться за ущемленные интересы. Подобные ему не способны страдать. Он всегда думает только о себе и собственных интересах. Друзья, родина… Как можно было так легко отказаться от того, о чем некоторым приходится только мечтать? — Раз уж речь зашла об Итачи, предлагаю сделку, — его серьезные слова, вывели ее из оцепенения. Хидан двусмысленно прыснул. Кусари-кама с глухим шлепком плюхнулась в рыхлый песок. — Вот это я понимаю — разговор… — довольно протянул он. Танако толком его не видела. Но воображение живо нарисовало кривящиеся в ухмылке губы. — Есть, что предложить взамен? — Мне показалось, ты в курсе истории Учиха. — Об этом многие наслышаны. Что с того? Тон Саске изменился. — Я ищу брата… — чеканно промолвил он. — Я это уже понял… Удачи в поисках, малыш… — с откровенной насмешкой отозвался Хидан. — Твоего братца не достать, пока он сам этого не пожелает… — Потому мне поможешь ты. — Я?! — задохнувшись от наглости, Хидан разразился отборным матом. Когда же он иссяк, раздраженно полюбопытствовал: — Считаешь, мне заняться нечем? — Нет, — коротко бросил Саске, и помедлив, добавил: — Потому что тебе это выгодно. Его силуэт качнулся в потемках. Девушка поняла, что он смотрит на нее и почему-то ей стало немного не по себе. — Вы подобрали Танако возле разрушенного убежища… — протараторил монотонно он. — И? — Хочешь узнать, кому оно принадлежало и что она там делала? Куноити похолодела. Возглас удивления замер в горле. Что он задумал? — Был бы не прочь! — бодро отозвался Хидан. — Могу устроить. В обмен на услугу… — Саске! — не удержавшись, воскликнула Танако, во что бы то не стало желая заткнуть ему рот. В неудержимом порыве она метнулась к нему, но коса Хидана предусмотрительно преградила ей путь. — Полегче, киса… Я заинтригован… Что знает о тебе этот сопляк? Не успели мысли Танако трансформироваться в слова, Саске выпалил: — Многое… И даже презрительное «сопляк» не смутило его. — На кого работает, как долго и почему ей так важно было втереться к вам в доверие… — сухо перечислил он. — Не слушай его. В нем говорит ущемленное самолюбие. В таком состоянии можно наплести невесть что! — попыталась защититься от надвигающейся катастрофы куноити. — Если это так, то почему ты нервничаешь? — заметил Хидан с поразительной рассудительностью. — Пусть себе болтает. Тебе то что? — Не хочу, чтобы меня поливали грязью… — скомкано обронила Танако. — В любом случае, киса, я хочу послушать… — не позволил сбить себя с пути Хидан. Коса вновь нырнула черенком в песок. Мужчина обратился к Саске: — Так что ты там бормотал? Я не расслышал… — Услуга за услугу… — поправился Учиха. — Я уступлю тебе Танако без боя и расскажу все, что знаю о ней в обмен на информацию о нахождении Итачи. Между тем, незаметно занялся рассвет. На алеющее небо брызнули первые лучи и это послужило Танако условным сигналом. Пока ее окончательно не прижали к стенке, пора действовать. Не долго думая, девушка кинулась на Саске, воспользовавшись тем, что его внимание занимает Хидан. Ее душила досада. Однако и она была всего лишь каплей в море затопившей душу злости. Саске — подлец! Зря она возвела его на пьедестал. Наверное, ее сбили с толку его нарочито благородные поступки. Он фактически спас ее в Митиноку, защитил от гнева Орочимару. Зачем? Чтобы теперь подло бросить на растерзание Акацукам? Впрочем, стоило ли удивляться? Месть всегда стояла у него на первом месте. И если где-то в глубине души он и испытывал к ней симпатию, то делал это неявно, тогда, когда это не отвлекало его от первостепенных целей. Смерившись с неизбежностью, Танако перестала искать ему оправдания. Однако сумятица в голове сыграла с ней злую шутку. Она поддалась эмоциям и совершила непозволительную глупость — ввязалась в бой с физически превосходящим ее противником. Положившись на рефлексы, куноити пустила в ход предметы, которые успела умыкнут из-под носа, потерявших бдительность Акацук. Скальпеля, иглы, ножницы — еще на базе ей удалось стянуть у Какудзу, когда он обрабатывал ее раны. Сюрикены, кунаи и еще кое-какая незначительная дребедень была позаимствована у голубоглазого паренька с девчачьей прической — Дейдары. Пару взрывных печатей удалось «одолжить» у Хидана, когда он в очередной раз бесцеремонно полез к ней со своими домогательствами. В итоге у Танако накопился внушительный арсенал, который легко удалось спрятать в одежде. Да, бесспорно, последние дни выдались для нее чрезвычайно напряженными. Бегство от Орочимару, изнеможение и плен вымотали ее физически. Однако рассудочность и трезвомыслие все еще сохранились при ней. На службе у санина ей приходилось выпутываться из ситуаций и похуже. Именно инстинкту выживания она обязана была нынешним здравием. Учиха глубоко заблуждался, рассчитывая, что она покорно последует за ним, стоит пальцем поманить или позволит как вещь, вручить себя Акацукам. Все эти годы она служила Орочимару, потому что не знала другой жизни и не хотела другой доли. Однако, чтобы кто об этом не думал, она никогда не была марионеткой в полном смысле данного слова. Рассвет рассеял сумрак, подарив ей шанс на свободу. В последний момент смекнув, что крайне самонадеянно атаковать Саске в лобовую, куноити резко затормозила где-то в полуметре от него, затем проворно, настолько, насколько позволяло состояние ее организма, юркнула ему за спину с той неуловимой, молниеносностью, которая поразила его в прошлый раз, когда им по прихоти санина пришлось скрестить оружие. Синоби ожидаемо засек ее маневр и стремительно обернулся. В тот же миг на него обрушилась стайка метательных звездочек. Кусанаги с лязгом покинул ножны. Скрежет металла огласил округу. Отразить атаку синоби не составило труда. Впрочем, Танако не расстерялась и, не мешкая, зарядила ему кулаком в челюсть. Удивительно, но, внезапно Саске сплоховал. Видимо недооценил ее и пропустил удар. Его голова дернулась. Он глухо вскрикнул и отшатнулся назад. Пару секунд ушло на осмысление. Затем глаза юноши негодующе обратились к ней. Его лицо осталось таким же статичным даже невзирая на пошедшую из носа кровь. — Прочь с дороги, не то пожалеешь! — процедила Танако, на возмущенный взгляд синоби отвечая не менее свирепым взглядом. — Я не вернусь назад, чтобы ты не делал и какие бы сделки не заключал. Лучше смерть! — Это легко исполнить… — сдержанно изрек Саске, рукавом вытирая кровь и одновременно направляя кусанаги в ее сторону. Танако гордо приподняла подбородок. — Будь осторожен, Саске! Не задирай свой меч так высоко. Он не спасет тебя, когда настанет время расплаты. Угроза девушки породила у Саске смешанные ощущения. Его перепачканные кровью губы сжались в струнку. Он долго смотрел на нее, не произнося ни звука. После чего вдруг уронил ладонь и выдал длиннющий, с его-то типичной немногословностью, монолог: — Странное ощущения, верно? Ты в них еще не запуталась с непривычки? Страх, возмущение, ненависть, ярость… Чувствуешь, как они прожигают твои внутренности? Не дают дышать! Теперь, когда ты стала ощущать все это, ты понимаешь, каково приходиться простым смертным, а? — Не притворяйся, будто тебе хоть отчасти знакомы эти чувства?! — и не подумала принять упрек на свой счет Танако. — Нукэнин, отрекшийся от родины и друзей…. Ты — всего лишь жалкая пародия на человека — не имеешь права попрекать меня в том, в чем повинен сам! У меня хотя бы имелось оправдание черствости и холодности, ты же жесток от природы. — Не стоит понимать мои слова так буквально, Кобаяси. Я имел в виду нечто иное…. — безразлично отмел ее колкие оправдания синоби. — И что же, позволь узнать? Объясни, какие цели ты преследуешь, выговаривая мне все это здесь и сейчас, в то время как у тебя имелась масса возможностей сделать это раньше? Надменная ухмылка исказила правильные черты синоби. Она показалась девушке настолько омерзительной, что ей снова захотелось ему двинуть. — Не видел надобности… — отрезал он. — Лгун несчастный! — истолковала на свой манер Танако, гневно сжав кулачки. — Возможно, — не стал отпираться он. — Но это не меняет того, что мы на разных ипостасях. Кобаяси не ровня Учиха… Думаю, ты понимаешь? — О, более чем! — если он планировал уязвить ее, то просчитался. Танако удалось восстановить душевное равновесие, хотя внутри и клокотал гнев. Это заявление обезоружило синоби. Он склонил голову и прикрыл веки. Таким красивым, как в ту минуту, Танако Саске еще никогда не казался. Застигнутая этими откровениями девушка испугалась. Ей было в пору ненавидеть его, она же почему-то то и дело открывала в нем черты, от которых захватывало дух. — Я чувствую твой страх… — тихо произнес он. Танако вздрогнула и вскинула глаза. — Чего ты боишься? — Человеку свойственно испытывать эмоции… — отмахнулась девушка. — Разве тебе никогда не бывало страшно? -Отчего же? Разве я не человек? — апатично промолвил Саске, поднимая ресницы и в этот момент их взгляды повстречались. Темная бухта и дождливое небо… — Многие твои действия доказывают обратное… — уколола девушка, едва ворочая языком. Она могла бы вечность смотреть ему в глаза, чувствуя как отступает гнев и безысходность. А он… — Не разглагольствуй о том, в чем не разбираешься…. — цинично пробормотали его губы, в отместку за предыдущее замечание пытаясь уязвить ее больнее. Танако всегда умела метко бить. И хотя сегодня у нее не получилось его зацепить, он тоже ответил ей на автомате. — Вы ссоритесь, как дети! — рассмеялся, наблюдавший за их прениями со стороны Хидан. Его отрывистый смех отрезвил Танако. Она вырвалась из власти черных глаз посмотрела на синоби. — Стоишь там — вот и стой! — прогрохотала она. — Не встревай в чужие дела! — Но, но! — назидательно помотал пальчиком мужчина. — Следи за язычком, цацочка! Поверь, мне отнюдь не западло ввязываться в вашу глупую возню. Впрочем, если я это сделаю, заплачете оба… Установилось безмолвие. Саске и Танако переглянулись. И то, что она прочла в его холодных глазах, решило все. Если она не спасется сейчас, он погубит ее. И тогда куноити стало безразлично, что с ней будет дальше. — А хочешь правду, Хидан? — спросила она, используя последний шанс обратить ситуацию в свою пользу. Но опоздала. Легкий свист разрезал воздух. Танако беззвучно ахнула и схватилась за шею. В глазах потемнело и она отключилась прежде, чем ее голова коснулась песка. Спрятав плевательную трубочку в складках свободного, бесформенного плаща из-за ближайшей кручи вышел незнакомец в сопровождении Какудзу. — Ее опасно слушать. — произнес он. — Приспешники Орочимару умеют убалтывать. Не так ли, Саске-кун? Дружеское­ обращение, расцененное им как панибратство, в совокупности с до раздражения знакомым, брюзгливым голосом насторожили Учиху. Оторвав оторопелый взор от распростертого на песке тела Кобаяси, он хмуро уставился на пришельца. — Кто ты? — Не узнаешь? — хмыкнул из-под капюшона незнакомец. — Это замечательно. Ради нашего общего блага будет лучше, если ты и впредь сохранишь мое инкогнито. — С фигов ли? — взорвался Хидан. Подлетев к синоби, он навис над ним, словно туча. — Чертов недомерок! Ты прервал разговор на самом интересном месте?! Цыпа готова была рассказать мне все! Какого дьявола ты влез? Какудзу, блин, что за придурка ты приволок? — Спокойно, Хидан…. — попытался свести на нет возмущения напарника Какудзу. — Он свой. — Не гони! Я впервые вижу его! И вообще, с каких это пор ты путаешься с какими-то мутными чудиками в плащах? — С тех пор, как вступил в Акацуки. — Тебе не отыскать Итачи пока он сам того не пожелает, — выдержанно заметил Какудзу исподволь разглядывая Саске, и попутно отмечая семейное сходство. — Соответственно, если этого еще не случилось, значит, время не настало. — Зачем откладывать то, что все равно рано или поздно произойдет? — заметно напряженно контраргументировал в свою очередь Саске. — Пойми, парень, даже если бы я был осведомлен касательно места нахождения Итачи, не думаешь же, ты, что я стал бы распространяться об этом? Признаю, я отнюдь не питаю к Итачи симпатии и мне глубоко параллельны ваши разборки. Дело в корпоративной этике… До затуманенного рассудка Танако, словно через зыбкую пелену, донеслись обрывки разговора. Однако она так и не смогла уловить, о чем конкретно идет речь. Очень часто звучало знакомое имя. «Итачи». А больше она ничего не сумела разобрать. Да и не старалась. Девушка пошевелилась, ощутив неприятную скованность. Все ее члены онемели, ноги затекли. Голова так гудела, будто кто-то разбил о нее бутылку. Она попыталась протянуть руку к лицу, но с разочарованием осознала, что не может этого сделать. Еще не открыв глаз, Танако поняла, что связана. — Проснулась? — раздался надменный голос откуда-то сверху. — Наконец-то. Продолжим начатый разговор? Беседовавший с Какудзу Саске отвлекся, переведя задумчивый взгляд в сторону Хидана, чересчур интимно склонившегося над Кобаяси. Девушка рассеянно смотрела на него, будто еще не до конца пришла в себя. Он же продолжал ее теребить. И вроде бы все шло своим чередом. Но что-то не давало Саске покоя. Он внимательно присмотрелся к Танако, доверившись ощущениям, и тут же напрягся. Глубокая морщинка пролегла меж его сошедшихся на переносице бровей. Его смутил уровень чакры Танако. Он существенно отличался от своего привычного номинала, находился на чрезвычайно низкой отметке. Ниже бывает только у трупов. «Клон» — смекнул Саске. Ничего не объясняя, он бросился прочь…