Без тени сомнений

Саске смутно понимал, что ему следует ее остановить. Остановить это безумие. Приближение желанных губ. Жар нежных рук, до дрожи пробирающих через кимоно. Развеять дурман исходящего от нее аромата, пленявшего разум и пускавшего мысли под откос. Но не мог заставить себя пошевелиться и отказаться от того, о чем, постоянно думал вопреки всем законам логики, к чему подсознательно стремился, и о чем мечтал. Танако — ведьма… Она околдовала его, заставила забыть обо всем. Он оправдывал свое рвение в ее поисках пресловутой гордостью и желанием доказать, прежде всего самому себе, что она ровным счетом для него ничего не значит, что его силы и воли хватит, чтобы вернуть ее к Орочимару и уйти, не оглядываясь. Но это был форменный блеф. Хидан — это убогая пародия на синоби — моментально раскусил его, в то время как он предпочитал заблуждения горькой истине. Танако Кобаяси как заноза вонзилась в его сердце, сделав то, что не удавалось другим. Последняя мысль оставила Саске, когда мягкие губки куноити со вздохом прильнули к его губам. В этот миг мир вокруг него словно замедлился и взорвался неудержимым буйством ощущений. Оказывается, он так долго этого ждал?! Все смешалось, завертелось, под грохот не на шутку разошедшегося сердца. Незаметно для самого себя Саске привлек Танако к груди тем естественным, неосознанным собственническим жестом, будто делал это всегда. Она застыла, целуя его по началу осторожно и испытующе, а затем страстно и ненасытно, словно лианами опутав шею нежными ручками… Самосознание отключилось. Он забыл, где и с кем находится. Выветрились из головы планы и намерения. Под натиском этих сладких губ, синоби потерял себя и с жадностью им ответил. Неизвестно чем бы кончилось дело, если бы начавшая это безумие Танако сама же его и не прекратила. — Так я и думала… — в растерянности произнесла она где-то на уровне его подбородка и опустилась с носочков на полную стопу. В голове Саске будто включился свет и томная нега рассеялась. Что он делает? Серые глаза Танако со странным выражением скользнули по нему и скрылись в щекочущей лодыжки зелени травы. Изящные ладошки обреченно спикировали с его спины на пояс, немного помедлили и разорвали контакт. — Отпустишь? — сипло взмолилась она, глядя мимо. Запоздало спохватившись, Саске понял, что все еще продолжает обнимать ее и смутившись, быстро убрал руки. — Что это было? — выдавил он, не успев отключится от произошедшего. Истерически запорхали ресницы Танако. Она поднесла пальцы к губам, но не осмелилась к ним притронуться. — Извини… Я всего лишь хотела убедиться, что мне не почудилось… — на редкость сумбурно и неуверенно пробормотала девушка и попыталась создать между ними коридор по шире. Однако Саске не позволил и чисто рефлекторно придержал ее за локоть. — Что именно тебе почудилось? В чем ты хотела убедиться? С ней творилось что-то неладное. Впрочем, если задуматься, и с ним тоже. Он никогда не видела Танако такой раздробленной. Однако, что весьма странно, испытывал нечто похожее. «Что происходит? — спросил себя Саске. — Нас словно сразила одинаковая болезнь…» В ответ на его вопрос Танако вздрогнула и сжалась. Щеки покрыла подозрительная бледность. Будто она смертельно перепугалась. — В том, что нам лучше не пересекаться. Никогда. Не видится. Не разговаривать друг с другом. А если встречи не удастся избежать, сделать вид, будто мы незнакомы. Дрожащий голос, торопливая, паническая речь и этот ускользающий от него взор, привели его мысли в сумбур. — Почему? — Саске приблизился к ней, инстинктивно навис, опасаясь, как бы она не дала задний ход и не заботясь, что тем самым снова наэлектризовывает между ними пространство. Танако, наконец, на него посмотрела. Ее серые глаза тревожно блестели. Зрачки заполонили радужку. Она боялась. Она действительно боялась? Кого? Или, быть может, уместней сказать чего? — Не заставляй меня озвучивать то, о чем и сам прекрасно знаешь! С самого первого дня и там, в убежище… — торопливо начала и тут же осеклась куноити. Если это не игра, то сегодня она была сама не своя. — Танако… — нахмурился Саске, ничего не понимая. — Там, в убежище… — слезно продолжила куноити, восстановив способность связно изъясняться. — Я кое-что почувствовала… Это смутило и озадачило меня. А затем в пустыне… Саске! Кажется ты мне нравишься. И это жутко мешает… Синоби был обескуражен и растерялся от такого признания. Тон Танако не оставлял сомнений — она не в восторге от собственных ощущений. Если не лукавит, конечно. Пальцы разжались и он выпустил точеный локоток. Заело. Черт бы ее побрал, это его заело. Почему? Почему симпатия к нему ей так ненавистна? Он, разумеется, ни на что не рассчитывал, об отношениях не промышлял и встречных шагов не предпринимал. Тогда откуда взялся этот горький привкус? Саске оборвал свою мысль. Не хватало еще голову ломать над этим! Пустые эмоции. Блажь. Напрягшись, он постарался переключится на то, что действительно считал важным. Однако нечто в нем воспротивилось этому и все его внимание сосредоточилось на девушке, чья неявная красота околдовывала его тем больше, чем настойчивей он старался ее не замечать. Танако же, обретя свободу, поспешно отступила в сторону и нервозно обхватила себя руками. — Блажь какая-то… — буквально озвучила мысли Саске она. Поразительно! Но они даже думали одинаково. — И как подобное могло приключиться? Не понимаю. Не хочу понимать… Это все ни к чему ни тебе, ни мне… Куноити заметалась в шаговой доступности от него. Красивая. Растерянная. С трепещущими на ветру волосами. Саске был очарован и за это почти презирал себя. Она не для него. Чувства и амуры не для него. Он выбрал свою судьбу давно. Так откуда же эти сомнения? Посмотрев на куноити синоби наткнулся на ее пристальный взгляд. — Не обольщайся. Я не поэтому сбежала и, разумеется, не собираюсь навязываться! — кажется, она вернула контроль, так как голос ее зазвучал иначе: резче, уверенней, так как всегда. — Зачем тогда призналась? — Саске постарался казаться равнодушным. Хотя сердце билось интенсивней, чем обычно. — Чтобы ты понимал. Чувства чувствам рознь. Даже моя невольная симпатия к тебе — пропади она пропадом- не заставит меня пасть ниц и позволить в кандалах бросить в ноги к господину или, еще хуже, Акацукам. Я отслужила свое и имею полное право уйти на покой. И мне плевать на твои планы! Ярая бравада разбудила в нем протест и он решил проверить, как далеко она зайдет в своем намерении противостоять ему. Танако — куноити. Но куноити совершенно особого склада. Она умеет драться, неплохо владеет оружием. Однако никогда не лезет на рожон, предпочитает действовать исподволь, заручившись заведомым преимуществом. Ее же текущая позиция предполагала откровенность. Отважится ли она выступить против него с открытым забралом? Медленно двинувшись к девушке, Саске завел руку за спину. Рукоять кусанаге с привычным комфортом устроилась в ладони. Это не укрылось от Танако и ее лицо мгновенно напряглось. Ушло смятение. Заострились скулы. А точеный подбородок задиристо пополз вверх. То, чего он с нетерпение ждал. Она вновь стала собой. — Полагаю, договориться не удастся? — надменно взвился ее голосок. Саске промолчал. Не намеренно. У него имелось, что ей ответить. Но слова не шли с губ. Танако привычно заставляла его робеть и все, что он мог — обдать ее грубым хладнокровием, впрочем, к которому ей было не привыкать. Наблюдая как тают заветные метры, Танако все острее ощущала его магнетизм. Этот поцелуй всколыхнул ее душу, перевернул ценности и теперь она стала ясно понимать, какие силы влекут ее к Саске. Красота, стать, дурные амбиции… Все это кажется пустым, когда сердце заходится от любви, когда стоит соприкоснуться плотью и тебя замыкает цепью электрических разрядов, и где-то внутри аккумулируется нечто похожее на раскалённый шар, который растет, растет и тебя охватывает пламя, которое невозможно обуздать. Любовь… Именно это ощущала сейчас куноити, глядя как Саске с кошачьей грацией движется к ней. А еще нарастающую, как ком, тревогу из-за распирающей пульсации крови. Чакра в ней словно взбесилась. У нее не было возможности научится контролировать ее на завышенном пределе и это существенно усложняло ее положение. Танако опасалась рецидива. Ведь если он повторится — последствия могут быть хуже, чем в убежище Орочимару. — Я безоружна! — напомнила Танако. Глупая попытка образумить его провалилась с треском. Молниеносный скрежет. Покинул ножны меч и его сверкающее лезвие опустилось ей на плечи. Она вздрогнула и рефлекторно отшвырнула его прочь. Мимолетная боль. Нечто теплое заструилось по руке. Обездвиженная паникой, затягивающей ее подобно черной дыре, Танако ничего не заметила. Ее глупые чувства никому не нужны. Ни ей, не особенно ему… Взор затянула странная пелена и жар в груди усилился. Танако повело. Разум забился в истошной лихорадке, как тогда, когда под удар дремлющей в ней силы, попали стены убежище. — Спасайся… — шепнула она, отмершему и кинувшемуся к ней Саске. — Я не смогу это сдержать… А в следующий миг рвануло… — Слыхал? — вскинулся Хидан. Раздался оглушительный грохот, будто неподалеку взорвалось нечто огромное. Земля задребезжала. Вслед за чем в воздухе повис низкочастотный вибрирующий гул, взволновавший местных пернатых, отчего они с одичалым криком по срывались с насиженных мест. — И чакра знакомая… — кивнул Какудзу, взметнув взор к беспокойно качающимся над их головами кронам, с которых дождем посыпалась листва. — Девчонка… — недобро оскалился Хидан. Он сенсорными способностями не обладал, но ее чакру узнал бы и в коматозном состоянии. — Похоже на то. — И что думаешь? — его пульс участился в предвкушении очередной встречи с этой надменной куклой, чье стройное тело и жаркие уста не выходили у него из головы. — У нас задание… — бросил Какудзу и возобновил движение. — Да ладно! — взвился Хидан. — Подождет твое задание. Похоже это недалеко. Быстренько справимся и пойдем в Коноху. — Быстренько? — усомнился Какудзу. — Как в прошлый раз? Или позапрошлый, когда она умудрилась обставить нас как щенков? — Ей просто повезло! Мы купились на ее смазливую мордашку и потеряли бдительность… — Говори за себя. — Хочешь сказать, не пускал по ней слюни? — усмехнулся Хидан. — Но, но… Я все видел! Какудзу наградил напарника гневным взглядом и оторвался вперед. — Брось, говорю! — припустил за ним язычник. — Этот взрыв не с проста. Вдруг красотка угандошила Учиху и нам даже пачкаться не придется?! — С каких это пор ты ищешь легкие пути? — удивился Какудзу. — Ревность заела? Хидан глупо хихикнул. — Рано или поздно этого проходимца настигнет кара Дзясина! — глубокомысленно изрек он и с таким видом закатил глаза, что у Какудзу отпали сомнения о том, какие картины рисует ему его извращенный разум. — Сомневаюсь… — отмахнулся он. — Пойдем проверим! — настаивал Хидан. — Некогда. У нас сжатые сроки. Лидер-сама… — Не гунди! Лидер-сама, лидер-сама! — зашипел синоби. — Вспомни! Пейн сам велел нам глаз не спускать с девчонки. И что же теперь? Тут делов-то. Маленькие глазки Какудзу настороженно уставились на него. — Сдается мне, ты не тем местом думаешь! Девчонка покоя не дает? — Хоть бы и так! Можно подумать, ты у нас святой? — Мне далеко до святости. Но я не мешаю удовольствие с работой. — Я тоже. Всего то совмещаю. Какудзу помотал головой. Хидан неисправим. Но тут же отвлекся. Зашуршали кусты. Но прежде чем он успел что-либо предпринять, язычник с поразительной прытью сиганул в заросли и вскоре вытолкал от туда Карин. — Зацени, кто тут у нас ушки греет! — Отпусти, придурок! — забрыкалась куноити, силясь вырваться. Хидан пихнул ее в спину и, не удержавшись на ногах, она распласталась на земле. — Шпионишь за нами? Или соскучилась? — полюбопытствовал он затем, с издевкой наблюдая за ее попытками подняться. — Еще чего! Просто мне в ту же сторону! — фыркнула девица, подтягивая к груди ушибленное колено. — Выходит, в одиночестве путешествуешь в том же направлении… — не унимался Хидан. — А как же защитничек? Карин привычным жестом поддела сползшие на переносицу очки. — Кончился. А про себя разразилась негодованием: «Сученок! Мелкий гаденыш! Посмел кинуть меня! Найду — убью, нафиг!» А затем, оттаяв: «Но какой же красавчик!» — Хочешь жить — придется сотрудничать. — Резко подступился к напарнику Какудзу и Карин скуксилась, покорно принимая судьбу. — Решился, значит? — обрадовался Хидан, заблистав улыбкой во весь рот. — Вставай! — угрюмо скомандовал Какудзу, оставляя напарника без ответа. Повозившись, Карин поднялась и с чрезмерным рвением принялась приводить в порядок одежду. — Хорош уже прихорашиваться! Красивее не станешь! — насмешливо заметил Хидан. Девушка тут же вспыхнула и, похоже, хотела дать сдачу крепким словцом. Но передумала и посмотрела на Какудзу. Тот же, не мешкая, поинтересовался: — Чувствуешь чакру? Глупый вопрос для сенсора, но начать как-то следовало. Куноити сдержано кивнула. Ее сузившиеся глазки нет-нет, да покашивались в сторону язычника. — Знакомая? — На вашем месте я бы к Танако-сан не совалась… — в ответ заявила она. — С чего бы? — тут же ощетинился Хидан, что, собственно, никого не удивило. — С того! — почти крикнула Карин, зло сверкнув взглядом. Как и в ситуации с Хиданом, ее неравнодушие в данном контексте так же было всем понятно. — Она не такая какой кажется. С виду вышколенная, учтивая, но коль дорогу перейдете… — Не пойму, ты напугать нас что ли решила? — откровенно посмеялся над ней Хидан. — А смысл? Я просто пытаюсь вас предупредить. Ее волновать лишний раз даже Орочимару-сама опасался. Хотя она выросла под его крылом. Стоит подумать, почему? — Мы подумаем. Обязательно подумаем, — пообещал Какудзу, останавливая зловещее повествование. — На досуге. А пока веди. — И смотри без глупостей! — добавил Хидан со смешком. — Я рядом… Мягко плещется вода и что-то теплое нежно касается ее лица и волос. Тело окутывает приятная истома, но руки и ноги при этом кажутся невероятно тяжелыми, будто она неделю вкалывала на рудниках. Сквозь туман спутанного сознания, Танако попыталась рассмотреть склонившегося над ней человека, в данную минуту представляющегося ей расплывчатым черным пятном. Он что-то тихо говорил ей, но она не разбирала слов, так же как и почти не различала голоса, звучавшего у нее в голове словно белый шум. Вдруг воздух вокруг закачался. Ее безболезненно подкинуло вверх и так же невесомо опустило вниз. Тень человека пропала из поля зрения на какое-то время, а когда появилась вновь, ей на лоб легло нечто влажное, холодное, но очень приятное. Ее сморила усталость и она смежила веки. Когда же Танако снова открыла глаза зрение ее существенно прояснилось, хотя взгляд по-прежнему трудно фокусировался. Почти стемнело. Небо горело багрянцем и в этих отблесках окружающее пространство казалось залитым красным маревом. Она засекла суетящуюся около пылающего костра фигуру и в помутнении сразу не признала. Когда же в голове стих навязчивый шум, Танако узнала Саске. Его волосы были всклокочены, одежда грязной и потрепанной. Она застонала в голос. Он тут же метнулся к ней и водрузил на лоб тяжелую горячую ладонь. — Не шевелись… — строго приказал Саске, меняя компресс. Танако инертно уронила руку на траву и вздохнула: — Что произошло? — ее голос был тихим, еле слышным. — Из меня будто душу вынули… — Не помнишь? — нахмурился Саске. В наступающих сумерках он был необычайно хорош. Танако помолчала секунду, потом промолвила: — Это снова случилось? — Да… Но на сей раз не так грандиозно. Девушка вскинула дрожащую руку и накрыла ладонью глаза. Тон их общения уподобился дружескому. Напускная участливость Саске отдавала искренностью и к этому так легко было привыкнуть. Но… — Похоже, зря я отказалась от таблеток… — сокрушилась Танако, противясь всколыхнувшейся в груди нежности. Они с Саске не друзья и никогда ими не смогут стать, потому что каждый из них во главе угла ставит личные интересы. — Господин был прав, ограничивая эту силу таким способом. Я опасна от общества… Саске уверенно отвел ладонь от ее лица, не спеша выпускать ледяные пальцы из рук. — А ты не пробовала научится ее контролировать? Он, верно, шутит? Танако вскинула на синоби взор. Жгучие глаза излучали поразительно много. «Надо порвать эту связь. Держаться от него по дальше. — строго сказала она себе. — Эта странная мощь просыпается от сильных эмоций. Саске — единственный переворачивает мне душу верх дном. Не будет его рядом — будет проще» По ее безмолвию Саске понял о тщетности своих попыток о чем-либо дознаться. Однако, когда бледная как тень Танако внезапно обратилась к нему с просьбой, не на шутку озадачился. — Твоя взяла, Саске-кун. Я не буду упорствовать. Веди меня куда хочешь. Хоть к Орочимару, хоть к Акацукам. «Лишь бы по дальше…» Саске неосознанно так сильно сжал тоненькие пальчики, что девушка сморщилась. Но руку не отняла, вдруг поймав легкое движение его головы и шевеление приоткрывшихся губ. Она замерла, в душе питая хрупкую надежду. Но раздавшийся голос не принадлежал Саске. — Душещипательная идиллия… Вы не находите, Орочимару-сама? Танако и Саске одновременно оглянулись. На выходе из леса показались двое, силуэты которых не оставляли сомнений в то, кто к ним явился.