Без тени сомнений

Процесс сдвинулся с мертвой точки примерно через неделю. Стоит ясный полдень. Солнце щедро источает тепло. Возятся в пыли у дороги воробьи — верный признак того, что скоро город вновь накроют дожди. Танако подносит кружку ко губам. Глоток. Холодный чай медленно струится по пищеводу, оставляя во рту приятное послевкусие. Улун — ее любимый сорт. Она между делом обмолвилась Кайто и на следующий день он притащил ей целую пачку. Он хмурый, высокомерный. С ней часто груб, заносчив. Наверное, согласно инструкции. Но эти широкие жесты и то внимание, которое он ей уделяет, заставляет задуматься об истинном положении вещей. Как Саске. Вздох. Танако прилипает спиной к стене. Вокруг плывет степенная тишина, изредка прерываемая долетавшими с улицы звуками. А она не слышит ничего, кроме боя собственного сердца. Тоскует. Будда! Как же она по нему скучает! Дрожащая рука опускается под тяжестью кружки. Фарфоровое дно соприкасается с подоконником. Разжимаются пальцы. Взор застит пелена. Пытаясь смахнуть ее, Танако проводит ладонью по лицу, и почти срывается в пропасть воспоминаний. Ей не забыть этого надменного лица. Этих чёрных глаз и пухлых губ… Она пробовала. Все напрасно. Щелчок замка гремит громовым раскатом. Танако вздрагивает, распахивает веки и невидящим взором глядит в прихожую через арку. Каждую пядь органов чувств пронзает ощущение вторгшийся на ее территорию чакры. Девушка змеёй стекает с подоконника одновременно с открывающейся дверью. Босые ступни едва успевают коснуться пола, а Утатане Кохару уже высится в проеме арки. — Не суетись, милочка! — жестом пресекает она её попытку сложиться в поклоне и скидывает капюшон не по погоде тёплого плаща. — С глазу на глаз можно и без формальностей. Танако слегка обескуражена, сметено мешкает на месте. А женщина, не дожидаясь приглашения, важно вносит своё тело на кухню и бросает взгляд на плиту. — Завари-ка чаю. Нам предстоит долгий разговор. Танако моментально отмирает, угодливо склоняет голову, пряча за волосами улыбку, и устремляется к плите. Пока она готовит чай и укладывает на блюдо угощения, женщина избавляется от плаща и занимает место за столом. Когда же Танако присоединяется к ней, говорит: — Догадываешься, зачем я здесь? — В прошлый раз вы зародили во мне надежду, обмолвившись о родителях. С тех пор мне не терпится обсудить это с вами. Хотелось бы, чтобы вы пришли именно для этого. Однако, подозреваю, вы здесь с рабочим визитом. Кохару дергает в ухмылке губы, щурит и без того узкие глаза, от чего морщинки стрелочками разбегаются в уголках. — Нет! Хоть внешностью ты пошла в мать, мозги унаследовала отцовские! Кусая щеки Танако тупится и крепче сжимает чашку. — Вы были близко с ним знакомы? — Не слишком. С ним водил дружбу Четвёртый хокаге. Вот, кто многое мог бы тебе рассказать. Но его давно нет в живых. Я же крепко зналась с твоей прабабкой. Она растила Тадзуки в одиночку, после того, как родители погибли на задании. — Все таки… — молит Танако, умело играя мимикой. — Все, что связано с мамой и папой для меня дремучий лес. Я о них практически ничего не знаю. И буду рада любой мелочи. — Здесь я тебе не помощник. В архивах наверняка сохранились досье на них. Возможно, когда-нибудь тебе позволят с ними ознакомиться. А пока, я предпочла бы перейти к делу. Я сильно ограничена во времени. — Что ж, — взгляд девушки обреченно рванулся в окно, — в таком случае приступайте. Я не имею права вас задерживать. Острожно шуршит кимоно. Кохару извлекает из широкого рукава опломбированный свиток и бесшумно кладёт его на стол со словами: — Ознакомься. Здесь подробный инструктаж и легенда для тебя. А после я жду вопросов. Кохару вновь берет в руки кружку, наблюдая за тем, как Танако с опаской поднимает документ. Та же, прежде чем сорвать печати, по привычке сканирует свиток и лишь убедившись в его безопасности, разворачивает и погружается в изучение. Глаза как сумасшедшие носятся по заковыристыми столбикам, жадно глотают иероглифы. Это похоронная грамота для Танако Кобаяси и свидетельство о ее реаркарнации в Мегуми Сасаки. Так ее теперь будут звать. Ее жизнью теперь она будет жить. Не самое лучшее имя. Да и типаж оставляет желать лучшего. Зато судьба к ней милостива и на этом свете она не одинока. Родителей нет — по легенде их унесла пневмония. Однако есть братья, Кайто и Мураки. Наверняка, не случайный выбор. Дочитав свиток до конца, Танако резво его свернула. — Вопрос номер один. — Чеканит она. Ровный голос стелиться гладко. Но сталь его ощущается довольно отчетливо. — Коррективы уместны? В уголках губ Кохару прячется складка. Она пристально разглядывает свои морщинистые руки и мимоходом любопытствует: — Боишься не справишься? Танако хмурится и трусит головой. — Нет. — Тогда в чем сложность? Кохару перебирает сухонькими пальцами, вертит чашку на блюдце и Танако невольно отвлекается на этот процесс. — Скажем так. Это пунктик. Не люблю подобный типаж. Он очень скучен и пресен. — Тем не менее в твоей ситуации он оптимален. Давай на чистоту, Танако Кобаяси. Ты — видная девушка. Я бы сказала даже слишком. А нам ажиотаж не нужен. Тем более там, где тебе предстоит пожить какое-то время. — Какие форс-мажоры могут ожидать меня в деревне? — Мужчины, моя милая. Ты можешь этого не замечать, но их влечёт твоя красота. Танако недоуменно сводит брови, перехватывая устремлённый в прихожку взгляд женщины. Туман ее слов кружит. Но она способна понять их скрытый подтекст. — Об этом можете не тревожиться. — Отмахивается Танако, расправляя плечи. Сердце пронзает судорогой от всколыхнувшихся воспоминаний. Отчаянно дергает скулу. Однако в голосе царит предельная невозмутимость. — Я не из тех, кто позволяет чувствам вскружить голову. Раз уж взялась за дело… — Ты ещё слишком юна, — со снисходительной усмешкой прерывает ее Кохару. — А юности свойственны порывы. Спорить желания нет, поэтому Танако опускает этот вопрос. Коноха хочет, чтобы она вела себя смирно и лишний раз не высовывалась? Что ж! Она их уважит. — Полагаю, Кайто и Мураки будут следить за моим целомудрием и беречь от порывов? — В том числе, — все с той же противной ухмылкой подтверждает Кохару. — Основная их обязанность — защищать тебя. Танако понимающе кивает и устремляет взор на дно кружки. Чай совсем остыл, а она не выпила и трети. — Когда? — автоматически срывается с языка. Вопрос туманен. Но Кохару понимает все с полуслова. — Завтра с рассветом пока город спит. Они выдвинулись с первыми петухами. Ещё спал, окутанный сизым покрывалом тумана город. Светили фонари. А небо постепенно занималось пурпуром. До пункта назначения было около суток пути интенсивным ходом и Кайто, назначенный главным в их трио, принял решение двигаться без остановок. Благодаря этому на исходе суток они достигли смирной деревеньки, одна единственная улица которой насчитывала не более десятка домов минка. Их жилище располагалось на окраине. Скромное, провинциальное, снаружи оно абсолютно ничем не отличалось от соседних строений. — Располагайтесь, а я доложусь старосте! — приказывает Кайто, отодвигая ширму. Его взгляд скользит мимо Мураки и задерживается на ней с неприкрытым подтекстом. Старательно следуя своей роли, Танако настойчиво игнорирует сосущее чувство тревоги, разливающееся в животе и с опущенными ресницами взбирается по скрипучим ступеням. Права была Кохару… Она равняется с мужчиной, чувствуя его напряжение каждой клеточкой тела. Он хорохорится, демонстрируя невозмутимость. Но глаза выдают его с потрохами. — Староста в курсе всех нюансов? — уточняет она деловито, разглядывая свои сложённые на животе пальцы. Кайто, сощурившись, вглядывается в ее лицо, пытается поймать взор. Его сердце набирает разгон и после заминки отвечает: — Нет. Для него мы — обычные погорельцы, перекочевавшая из соседней провинции. — Ммм… — тянет Танако, поддевая подбородком, шлёт парню улыбку, от которой на его скулах проступают желваки и просачивается в дом. Ее встречает тонущее в потёмках обширное пространство и череда распахнутых перегородок. В воздухе отчетливо витает запах пыли. Похоже, придётся потрудиться, чтобы навести тут порядок. За спиной вспыхивает свет Танако оборачивается и Мураки сконфужено тянет ей лампу. — Спасибо, — награждает его улыбкой она, завороженно глядя как бьется искрящееся пламя о стеклянный колпак. — Полагаю, стоит сразу определиться с личным пространством? К деревенской жизни не трудно привыкнуть. Здесь чистый воздух. Леса за бескрайними рисовыми плантациями. Щебетание птиц. Дружелюбные соседи. Будни текут размеренно. Никакой суеты. А главное — никаких синоби. Какое-то время Танако наслаждалась спокойствием и безмятежностью. Вжившись в роль Кайто и Мураки занимались мужскими обязанностями и работали в поле. Она же вела домашнее хозяйство. Это было довольно обременительное занятие для неё, учитывая, что никогда прежде ей не приходилось готовить, убирать и стирать так часто и в таких объемах. Но ее нынешняя жизнь иного не предполагала. И хотя в том было мало приятного, Танако выполняла все полагающееся без жалоб и стенаний, а иногда, в присутствии посторонних, ещё и с улыбкой. Так минул месяц. Затем ещё один. И ещё один. Из Конохи вестей не поступало и Кайто заволновался. Однажды утром, Танако как всегда готовила завтрак, когда молодой человек неслышно прокрался на кухню и прирос плечом к косяку. Они в последнее время практически не общались и это слегка ее удивило. — Проголодался? — кидает она через плечо, остро ощущая его взгляд на затылке. — Потерпи немного. Скоро будет готово. — Из дома давно нет вестей. Тебя это не тревожит? — спрашивает он. И следом претенциозно добавляет: — Тебя вообще что-нибудь когда-нибудь волнует? Ты как неживая всегда… По губам Танако проносится улыбка. Но оглядывается она с самой что ни на есть серьезной миной. — Волнует. Многое. Но только не это. Брови Кайто взлетают и опадают. Вздрагивают уголки губ. — Например? — он отлипает от косяка и делает шаг в ее направлении. Кайто странно настроен и излучает опасность. Поэтому она решает его остановить, пока он не натворил глупостей. — Это личное. Танако возвращается к плите и снимает кастрюлю с огня. Основное блюдо готово. Осталось доготовить десерт. — Я читал твоё дело… — заявляет Кайто и Танако холодеет. — Ты вела бурную жизнь. Неужели после подобного готова схорониться в этой дыре? Танако приподнимает подобородок и слегка поворачивает голову. — Прибывание здесь — необходимая мера. Если ты внимательно ознакомился с моим досье, должен понимать, это. — Эта «мера» может продлиться не один год. — Подмечает Кайто. — Мне некуда спешить… — отмахивается Танако. — Или не к кому? — он устремляется по направлению к ней и чем уже становится между ними пространство, тем сильнее противится нутро. — Кайто! — предостерегающе начинает Танако. Ей знаком этот дикий взгляд, резкие тигриные повадки. Он невозмутимо останавливается возле неё, протягивает руку и захватывает в плен колышущийся у виска локон. — Неужели не хочешь нормальной жизни? Сейчас… Танако со вздохом отстраняет его руки и отступает на пару шагов. — Какая она, Кайто-сан? — качает головой она. — Нормальная жизнь? Мне знакома только та, что с катаной. Другой я не знаю. — Я бы мог показать, если бы ты позволила. Он снова рвется к ней с вполне очевидными намерениями и ей приходится проявить завидную сноровку, чтобы не оказаться в кольце его рук. — У нас гости! — влетает на кухню ничего не подозревающий Мураки и пыл Кайто гаснет буквально на глазах. В просторной комнате светло и чисто. Мягко пружинят под ногами футоны. Соблазнительно пахнет едой. Шикамару стоит возле окна, которое образовывают разведённые в стороны седзи и безучастно наблюдает, как бьется от порывов ветра белье на веревке. А в уставшей голове туманные мысли о доме, уюте и необычайном тепле, которое создала в этой забытой богом дыре наемница Орочимару Кто бы мог подумать, что Танако окажется настолько ретивой хозяйкой! Он был здесь несколько месяцев назад с разведкой. На футонах пыль лежала толщиной с палец. А сейчас все буквально сверкает… Желудок сводит неожиданным спазмом. Шикамару невольно напрягает мышцы пресса и кладёт ладонь на живот. Он не хотел идти сюда, до последнего отказывался браться за задание. А все из-за неё. Танако. Она чрезвычайно опасна, хитра и изворотлива. Вряд ли это изменилось за те последние месяцы, что они не виделись. Ей удалось облапошить всех. Орочимару, а ведь он далеко не дурак. Акацуки — говорят там сплошь таланты преступного мира, следовательно и интеллект на уровне. И даже Асуму при жизни она так накрутила, что он ратовал за неё перед Советом и Хокаге! Как? Что за неподдающаяся объяснению способность очаровывать всех, с кем вступает в диалог? Хмурясь, Шикамару стискивает челюсти, ощущая как цепенеет от напряжения нижняя часть лица и шея. Когда он думает о ней мысли разбегаются как тараканы, а в голову лезет несусветная чушь о волшебницах и русалках. Он, разумеется, в это не верит. Танако — самая обычная девчонка со смазливой мордашкой и недюжими способностями к коммуникации. Вот и весь секрет. В веренице тесных коридорчиков, слышатся приближающиеся шаги и он рефлекторно оборачивается. В комнату входят трое. Взгляд мечется меж напряженных лиц. Он неосознанно ищет ее, убеждая себя, что ради дела. Танако скрывается за широкими спинами парней. И тогда он легким кивком приветствует Кайто, так как с Мураки успел поздороваться ранее. С обоими Шикамару знаком поверхностно. Однако Кайто, по видимому, о нем наслышан, так как его взгляд слишком уж придирчиво ощупывает его с головы до пят. — Не думал, что пришлют тебя… — выдаёт он чеканно. Глаза сверкают как льдинки под навесом ресниц. Холодный приём озадачивает. Шикамару недоуменно гнет брови, вынимает из карманов руки и отходит от окна. — Я тоже не рассчитывал. В любом случае, теперь я ваша связь с внешним миром. Наконец вперед решительно протискивается Танако. В лицо ей ударяет свет и в светло-русых локонах путаются серебристые блики. — Жив, значит, — выдыхает она с видимым облегчением и их взгляды встречаются. Он только сейчас замечает, насколько удивительные у неё глаза. Глубокие, серые, томные, как у кошки спросонья. Шикамару сглатывает вставший поперёк горла ком. Под ложечкой подозрительно тянет. Подобное с ним впервые. Он не падок до женских красот. Ему лень утруждаться ухаживаниями. Но Танако будит в нем нечто, о чем прежде и мыслей не было. — Вы знакомы? — врывается в поток вопросов в его голове голос Мураки. Шикамару с усилием отводит глаза, ощущая, будто лишился чего-то ценного. — Немного, — приглушенно отвечает Танако. Не удержавшись, он снова переводит на неё взор. Она сегодня совсем другая. На ней простое, мышиного цвета кимоно. Скромная коса перекинута через плечо. Бесцветная моль. Но ей поразительно идёт эта блеклая нежность. Она откровенно берет в оборот его взгляд. Впрочем, он вовсе не против. Однако внезапно Кайто ревностно оттесняет ее за спину. Танако на миг исчезает из поля зрения и он приходит в себя. «Что это было?» — пульсирует в смятенном сознании. Ответов как не было, так и нет. Шикамару сосредотачивается на ниндзя. Тот необычайно хмур, глядит на него как на врага. — Есть новости? — спрашивает нетерпеливо он. — Несколько, — отвечает Шикамару. Стучат шаги по футонам. Танако медленно плывёт к выходу. — Завтрак стынет. Предлагаю обсудить это за столом. Танако лениво возится в тарелке палочками, изредка отправляет еду в рот. В желудке сосет и очень хочется кушать. Однако от суетных мыслей и нетерпения пища застревает в горле. Приходится регулярно прикладываться к стакану с водой, чтобы не зайтись кашлем при всех. Изредка, когда позволяют приличия, Танако поглядывает на Шикамару. Он сидит прямо. Ресницы покоятся на щеках. Хвост на затылке торчит щёткой, трепыхаясь при малейшем движении. Он ест размеренно, неторопливо, с аппетитом, и кажется, не собирается начинать разговор до того, как насытится. А ей не терпится. Любопытство взрывает мозг и она решает его подтолкнуть. Танако нарочито громко прочищает горло, вскидывает руку и небрежно отводит локоны с лица. Действует безотказно. Она оказывается в эпицентре всеобщего внимания, но ловит в тиски исключительно взгляд Шикамару. — Позволишь вопрос? — нарушает тревожную тишь Танако. Сидящий справа Кайто напряжённо ерзает на футоне. А ей хоть бы что. Если он настолько глуп, что не желает понимать очевидного — это не ее проблемы. — Попробуй, — дергает уголками губ Нара. Палочки виснут над тарелкой. — В тот день… — начинает и прерывается Танако. — Ты уже знал о назначении? — Я узнал об этом задолго до нашей встречи. — Почему промолчал? — Мы были на кладбище! Обстановка была не та. Да и настроение… — напоминает Шикамару и топит безжизненный взор в тарелке. Отчетливо промелькнувшая в них грусть коробит и душу девушки наводняют сожаления. Однако она и не помышляет отступиться: — И как в итоге все прошло? — Прошло что? — пространно переспрашивает Шикамару. -С Акацуками… — безжалостно уточняет Танако и замолкает, наблюдая за сменой эмоций на лице синоби. Он долго молчит, разглядывая содержимое полупустой тарелки, а затем откладывает столовые приборы и поднимается из-за стола.  — Ты была права. Тот парень был невменяемый. — Был? — эхом повторяет Танако. Не с того, ни с сего ее обдаёт могильным холодом и она, словно примерзает к месту. — Он умер? — Я не верю в бессмертие. — Почесав затылок, отворачивается к окну Шикамару. — Но поганец оказался на редкость живучим. — То есть? — оцепенело привстает на колени Танако. Сердце как безумное ухает в груди. — Мы били его… — перечисляет Шикамару. — Протыкали катаной. Даже голову отсекли. А он продолжал адски орать. Пришлось закопать там, где ни одна собака его не найдёт… Танако ошеломлённо падает обратно. Ее отчего-то взволновало это известие. Она попыталась разобраться почему. Но не успела. Голос снова подал Кайто. — Это все? Ты ради этого преодолел столько миль? — Отнюдь. Есть ещё кое-что. Это касается в большей степени Танако. — Выходит мы здесь не нужны? — Для вас у меня отдельные инструкции. Громко жужжит бегунок. Шикамару расстегивает жилет, извлекает из внутреннего кармана два пузатых свитка и передает один Мураки, а другой Кайто. После чего кивком указывает на дверь. — Расстроена? — бросает он, когда они остаются одни. Она сжимается под его взглядом, клонит голову к подбородку, пряча лицо. А ему отчетливо чудятся признаки сожаления в нежных чертах. Минута пролетает в безмолвии, по истечении которой она меняется до неузнаваемости. — Скорее поражена, — изрекает стоически монотонно, стреляя сталью бесстрастных глаз прямо в сердце. Затем встает, беззвучно, грациозно. Заходится шорохом кимоно. Крошечными шажочками Танако семенит к нему. Он невольно задерживает дыхание, когда она оказывается на расстоянии вытянутой руки, поджимает губы. Но девушка в последний миг проскальзывает к окну. А за ней тонким шлейфом стремиться едва ощутимый аромат яблок и корицы. — Хидан постоянно хвастался своим бессмертием. Выходит, не лгал. Неужели подобное возможно? -Не знаю. Ни я, ни кто-либо из моих знакомых с подобным не сталкивался, — под впечатлением от собственных взбесившихся ощущений, Шикамару смотрит на неё как зачарованный. Может быть она и не колдунья, но что-то волшебное в ней все же есть. Танако бессознательно проводит пальцем по губам и подбородку, жмёт хрупкую ладошку к интенсивно вздымающейся груди. Ее бледный профиль четко проступает на фоне зеленеющего за стеклом сада и его охватывает внезапная жажда. — Орочимару- сама… — вдруг произносит она, не подозревая, что именно этот человек — причина его визита. — У него наверняка найдётся ответ. Шикамару взволнованно кашляет в кулак. Что с ним сегодня? — Не найдётся. Он безнадежно мертв. На сей раз ее эмоции искренне. Она отлетает от окна с перекошенные от тревоги лицом. Он готов к расспросам. Даже ждёт их. Но она буквально первым же словом вгоняет его в ступор. — А Саске?