Без тени сомнений

Погода сегодня чудная. Тепло и ветрено. Именно такую он уважает. Ласковое солнце светит ярко, но ненавязчиво. В глаза не бьет, не раздражает слизистую. Небо кристально чистое. Как слеза. Ни единого облачка. В воздухе отчётливо плавает аромат свежей выпечки. Он шквалом несётся с квартала Нара, пробуждая зверский аппетит, заставляя желудок урчать и смутно сожалеть о пропущенном завтраке. Сакура такая затейница! Вскочила ни свет, ни заря и за плиту. Напекла целую гору оладий. А ему еда поперёк горла встала, стоило вспомнить про то, что Танако замужем за Шикамару и у него не единого шанса… На что? Саске напряжённо сводит брови, не находя ответа на этот мучительный вопрос. Пёс его разберёт! Он голову сломал в поисках ответа. Всю душу свою вверх дном перевернул. Да только без толку. На дорожке, опоясывающей стену квартала, мелькает изумрудное кимоно. И его сердце моментально обрывает ритм, а мысль переключается на овеянную солнечным сиянием Танако, плывущую ему на встречу. Она, как всегда, нетороплива, грациозна и, в какой-то мере, величественна. Увидишь — сразу не поверишь, что куноити. Как он в своё время не поверил. Решил, что эта кукла с застывшим фарфоровым личиком очередная жертва Орочимару, очередной его эксперимент. Беззащитная, затравленная, бьющая бесконечные поклоны и не смеющая слово молвить поперёк… Заблуждение. Это всего лишь очередная маска. Их у Танако, как выяснилось, пруд пруди. Под любую ситуацию найдётся. В общем-то, как и приличествует верной помощнице Санина. Саске сардонически дёргает уголками губ. Какая ирония?! Когда-то он на дух ее не переносил, а теперь из головы выбросить не может. Между тем, Танако уже совсем близко. Настолько близко, что он способен разглядеть каждую черточку на ее лице, все произошедшие за минувшее время изменения. Облегчённый вздох вырывается из легких. Танако все та же, практически не изменилась.Повзрослела разумеется, фигурка слегка округлилась и прибавила в женственности, но в сущности, она осталась прежней. Ещё утром он не осознавал этой странной и абсолютно не с чем не вяжущейся дикости. Но ему чрезвычайно важно было в этом удостовериться. Почему? — Снова вы? — остановившись под хруст гравия под сандалиями, Танако пытливо клонит голову к плечу и он меняет своё мнение. Она заметно похорошела и теперь ещё больше походит на куклу с этими трепещущими на ветру и ластящимися к щекам кудрями, словно приглашающими их коснуться. Приходится пальцы в карманах стиснуть, чтобы не поддаться искушению поймать одну из пружинок и намотать на палец. — Так я и думал… — в последний момент непривычное волнение перехватывает гортань и голос срывается до хрипотцы. Саске поспешно вынимает руки из карманов, и отстраняется от дерева, с которым практически породнился, дожидаясь ее. — Думали? О чем? — вернув голову в исходное положение, недоуменно округляет глаза Танако. — Не совсем понимаю. Это такой способ продолжить знакомство? Саске показательно опускает глаза до уровня ее бедра, обтянутого дорогим шелком. Из прильнувшего к нему кулачка красноречиво топорщится написанная им записка. — Кто о чем, а я о навыках. Вижу, ты без проблем меня нашла. Значит, не растеряла их в рутине. Девушка приподнимает подбородок и по ее сомкнутым губам проносится улыбка. — Вы о наблюдательности толкуете, верно? — говорит она, бросая взгляд на записку, а затем старательно прячет ее в оби.- Признаться, вас не заметить крайне проблематично. Я нашла подоконнике записку, потом вас в окно увидела. Смех к горлу подскочил. Он еле сдержался. Танако — непревзойдённая актриса… — Ты не могла меня увидеть… — сухо замечает Саске и коршуном разрезает разделяющее их пространство, оставив зазором лишь пару шагов между ними. — Лгунья была, лгуньей осталась. Танако инстинктивно отшатывается и тут же подбирается, пытаясь скрыть то, что фактически осязаемо врезается в него волной и взбаламучивает кровь в венах. Его близость ее взволновала. Впрочем, как и ее его. — Отчего же? — беспокойно облизывает губы Танако и пристально смотрит на него. В ее глубоких глазах мерцают тревожные огоньки. Его же, внезапно, одолевает какое-то голодное, животное чувство, настойчиво побуждающее к безрассудству. Схватить, тряхнуть, кричать и требовать… А после к сердцу прижать и никогда больше не отпускать… В их ситуации это полнейшая блажь! Разве Танако оценит? Поймёт? Разве поверит, что ее липовая смерть швырнула его в пучину боли и чтобы окончательно не свихнуться, он форсировал все свои бредовые планы? Месть. Он упивался ею и чуть было таких делов не наворотил! Благо нашёлся человек, вправивший ему мозги… Но ладно он. Как ее угораздило связаться с Нара? Где они встретились? При каких обстоятельствах? И почему она сменила имя? Мигуми Сасаки? Мигуми НАРА?! Абсурд какой-то! Даже не верится. Саске стискивает зубы, прожигая у девушки во лбу дыру. В груди его горит огонь воспоминаний и он не просто жжется. Он испепеляет внутренности, по венам струится расплавленной жижей, воспламеняя кровь, и легкие так прихватывает легкие, что проще задохнуться, чем выдохнуть. В сознании плывут картинки. Саске смотрит на Танако, а видит потрепанное обугленное тело. Пытается дышать, вдыхая свежий воздух. А ощущает тошнотворный запах горелой плоти. Мертва… Он долго сопротивлялся иллюзии. До последнего отказывался верить в ее смерть. Даже когда воочию труп увидел не перестал сомневаться. Чутьё настойчиво внушало, что куноити подобного склада попросту не может так глупо и бесславно умереть. Танако же изворотливей ужа, пронырливей Орочимару! И, как итог, оно его не обмануло. Впрочем… Многим позже обстоятельства все же дожали его и он вынужден был принять это как истину. — Видеть можно не только глазами, Саске-кун… — просачивается в сознание мелодичный голосок и по следам воспоминаний синоби накрывает зеленой тоской. До чего же он истосковался по этому неторопливому, манерному выговору! По елейный ноткам пущенной стрелой врезающимся в разум?! — Не припомню за тобой сенсорные способности… — усилием возвращаясь в реальность, Саске пикирует взором на выглядывающие из широких рукавов кисти Танако. По контрасту с их громадой, они кажутся необычайно хрупкими, почти крошечными. Очередная иллюзия… Как уже говорилось, Танако —куноити особого склада. Сила ее — в ее слабости. Тоже самое и с руками. Они могут быть нежными и в то же время невероятно смертоносными. Саске механически смещает взор вправо и замечает обмотанную вокруг запястья девушки цепочку. Она поглощает его мысли и он какое-то время пространно смотрит на неё. В памяти вновь оживают норовящие утянуть его в трясину воспоминания. Однако Танако одной фразой развеивает их удушливые флеры, овладевая его вниманием. — Ты вкусно пахнешь, Саске-кун. Конфетами и ветром. Но этот запах тебя выдаёт… — с придыханием произносит она, встречаясь с ним взглядом. Саске недоуменно приподнимает брови. А Танако в ответ на это насмешливо изгибает губы. — Не удивляйся, Саске-кун. Жизнь не стоит на месте. Слышала, с тех пор как мы виделись в последний раз, ты сильно подрос в мастерстве. Я тоже кое-что освоила… — Вот ты и попалась… — с глухим смешком роняет подбородок на грудь Саске и тут же его вскидывает. — И к чему весь этот фарс, Танако Кобаяси? Или лучше звать тебя Мигуми? — Второй вариант предпочтительнее. — Невозмутимо откликается девушка. — А причины у меня были веские. Ты знаешь кто я, в курсе моей предыстории. Что тебя удивляет? — Я вовсе не удивляюсь. Я озадачен! — бросает Саске. — Ты со своим именем носилась, как с торбой писаной и так запросто отказалась… — Далеко «не запросто», Саске-кун… — мягко возражает Танако. Однако глаза ее все же возмущённо вспыхивают. — Только выбора у меня не было. Со всех сторон зажимали… Лист же подарил мне шанс на новую жизнь. На определенных условиях, естественно. Так, что это всего лишь незначительная жертва. Вклад в светлое будущее. За спектакль же извини, коль задела. — За Нара ты тоже выскочила из этих соображений? — срывается с языка язвительное. Он, разумеется, осознает, что лезет в интимное. Но с неизвестностью не совладать. Она дыру ему в сердце проела. — А вот это уже не твоего ума дела! — мастерски отгораживается стеной Танако. И Саске сносит крышу. Взыгравшие эмоции швыряют его вперёд. Он по инерции хватает ее за плечи. В тоже время Танако, упреждающе выбрасывает левую руку, выкрутив ее так, что она оказывается поверх его обоих, сводя расстояние между ними к считанным миллиметрам. Глаза в глаза вырезаются с разбега. Танако цепенеет, перестаёт дышать. Он чувствует ее напряжение. Оно в мышцах его отдаётся, бьет по сухожилиям патологической слабостью. Он пытается сопротивляется горячей волне, зародившейся где-то внизу живота и хлынувшей к членам. Но ощущая тепло изящных ладошек на своих руках, щекочущий ноздри аромат яблок и корицы, превращается в марионетку магнетических серых глаз. Проносится вечность, прежде чем их настигает осознание. — Полегче… Нас увидеть могут… — через силу шепчет Танако, опуская длиннющие ресницы. А сама не двигается. Ее дыхание частит. Грудь интенсивно вздымается. Она вся в треморе, хотя и держится. И это невольно передаётся ему. — В Конохе любят кривотолки. И глазом не успеешь моргнуть, разнесутся по селению… — С каких пор тебя волнуют сплетни? — сипло спрашивает Саске, не в силах оторвать глаз от ее губ. Вот язычок Танако алой лентой метнулся меж вожделенных створок и его словно молнией пронзило. — Мне моя семья небезразлична, Саске-кун. До сплетен же абсолютно нет дела. Качнув головой, девушка сбрасывает его кисти с плечей, отступает на пару шагов и поправляете волосы. Он не удерживает ее, хотя все внутри желает этого. — Зачем пожаловал, Саске-кун? — застывая в пространстве, растерянно интересуется Танако. Не понимает. Неужели совершенно не догадывается? — Хотел тебя увидеть, — дроблённо признаётся Саске, тоже отступая. В этом он честен перед ней и перед собой. — Зачем? — - Убедиться, что зрение не подвело… — Убедился? — отправляет брови в полет Танако. Опять же не в меру статично. От неё вечной мерзлотой веет. В общем-то, явление обыденное для той, кто напрочь лишён эмоций. Раньше он спокойно переносил ее холодность. Сегодня же это отчего-то особенно задевает. До отдачи судорогами в солнечном сплетении… Мысли вразброд. Он молчит. Она не торопит. Лишь выше носик задирает и нестерпимо долго вглядывается в глаза. И тут в него будто молния озарение ударяет. Чтобы между ними в прошлом не проскочило, оно осталось с ними до сих пор. Ещё утром, отправляясь к Танако, он этого не понимал, оправдывал своё стремление вновь повидаться с ней, совершенно иными порывами: глупыми и не имеющими отношения к реальности. Истина крылась гораздо глубже и в тоже время лежала на поверхности… Небо спазмом сводит и слова в глотке застревают. Саске силится обличить мысли в речь. Не выходит и он топорно кивает. А как только вновь обретает способность изъясняться, скомкано интересуется об отвлеченном: — Ты счастлива? А следовало бы об ином. О том, как ей удалось инсценировать собственную смерть! О сообщниках и помощниках, потому что в одиночку подобное не провернуть. Об участии в этом Конохи. Но главное — о роли в инсценировке Нара. Последнее, пожалуй, особо животрепещущее. Саске так судорожно стискивает зубы, что в основании челюсти простреливает. Шикамару Нара. В прошлом лодырь и пофигист, а ныне птица высокого полёта. Как и когда пересеклись их с Танако пути? Как он принудил пойти ее под венец? И, что немало важно, любит ли она его или держится из необходимости? Саске сипло тянет носом воздух, не смея моргнуть из опасений упустить серый взгляд. Он ключик к состоянию Танако, к ее мыслям, чувствам, переживаниям. Она, вероятно, об этом и не догадывается, однако он всегда отражал больше, чем она желала показать. Впрочем… Очередной поток мыслей наводняет сознание и Саске все-таки опускает ресницы, параллельно задаваясь вопросом. Почему его вообще волнует все это? Зачем он к Танако заявился? Ведь они всегда существовали раздельно. Между ними никогда ничего не было. Лишь странное, необъяснимое притяжение, с которым, до сих пор они успешно боролись. Что изменилось теперь? Между тем, Танако хмурится, уводя взор в сторону. Ее, будто те же метания терзают. Она безмолвствует. Недолго правда. Не дольше минуты. А затем сухо чеканит: — Не стоит, Саске-кун. Не надо ворошить былое. Просто уходи и не приходи больше. При встрече делай вид, будто мы не знакомы. Так будет лучше. Оставим прошлое в прошлом. Договорились? Уж лучше бы она продолжала молчать. — Прошлое — часть настоящего, Танако-тян. Оно сделало нас такими, какие мы есть. Ты от самих себя предлагаешь отказаться или от того, что здесь? — легонько прикладывается кулаком в район сердца Саске. От ее лицемерия его наизнанку выворачивает. А душу теперь не только ревность ест. Ее испепеляет ярость. — Сентиментальность — не твой конёк, Саске-кун. — Невозмутимо отзывается девушка. — По крайней мере, прежде я за тобой подобной склонности не замечала. «Ты многого не замечала!» — едва не вырывается у него, но он успевает сдержаться и пространно произносит: — Многое изменилось, Танако-тян… По его тону и выражению лица никогда не догадаешься, о том, какое пекло сжирает душу и какие мысли отравляют разум. Что он пережил и что вынес. Как низко пал и до каких крайностей дошёл в попытке обуздать горе. Только Танако в этом не нуждается. Она всегда видела его насквозь. Всегда понимала. Вот и сейчас, стоило лишь намекнуть… — Некоторые вещи не меняются, Саске-кун… — настороженно поведя плечами, обращает к нему застывшее лицо куноити. — Уж прости. Но, как ты заметил, я замужем. Ты тоже несвободен. Кроме того, отцом скоро станешь. Снова в цель. Прокатившись по пищеводу ядовитая горечь, камнем обрушивается в желудок. Слишком поздно… «Мы с Сакурой не расписаны…» — хотел признаться Саске. Цинично. Пускай. Зато честно. Однако Танако его опережает: -Помнится, ты мечтал клан восстановить? — выпаливает она. — Вот и займись этим. А со мной встречи больше не ищи и сюда не приходи. Танако стремительно разворачивается, не оставляя ему и пол шанса возразить. Шлейфом взлетают светло-русые кудри и рассыпаются по спине. Он же меняет своё мнение. Танако красива. Всегда была. Но по особенному. Неброско. Неявно. Утонченно. Чтобы разглядеть ее красоту и в полной мере оценить привлекательность, необходимо было разворошить шелуху, под которой она скрывалась. Девушка торопливо семенит по дорожке прочь. А он стоит как вкопанный, провожая ее взглядом, с промелькнувшей в сознании мыслью, что возродить клан он предпочёл бы с ней. В ворота Танако не входит — влетает. Будто за ней стая голодных волков несётся. В груди стучат барабаны. Они же колотятся в ушах, заглушая все прочие звуки. Дыхания не хватает. Невзирая на это, она не останавливается, пулей пересекает просторный двор, забегает в дом, плотно запирает двери и только тут даёт слабину, обессилено шлёпнувшись коленями на деревянный пол. Она переоценила себя. «Поединок» с Саске выжал ее до дна. Интенсивно глотая воздух, Танако подается вперёд корпусом и опирается на правую руку, левой судорожно оттягивая ворот кимоно. Безудержно накатывает знакомое чувство. Тянет истерически рассмеяться. Хотя смешного в происходящем кот наплакал. Она решительно гасит это «состояние» велением воли, пока оно окончательно не выбило ее из колеи. Приступы гиперчувствительности изредка ещё накрывают ее. Но она научилась с ними справляйся. В подавляющем большинстве случаев. А этот, видно, из разряда вон… В голове туманится. По телу носится холодная дрожь. Зубы бьют чечетку. Чтобы унять этот бешеный тремор, Танако обхватывает себя за плечи руками, вонзая остекленевший взор в распростертое впереди пространство. Закрывает глаза и пару минут ритмично дышит. Давненько она не ощущала себя такой разбитой… Саске разнёс в пух и прах все ее оборонительные редуты. Постепенно тремор ослабевает. Мышцы покидает скованность и кисти куноити безвольно падают на колени, а оттуда мячиками скатываются на пол. Звякает на запястье цепочка, которую она второпях намотала, подхватив с подоконника. И ее взгляд автоматом перемещается на неё. С губ срывается удрученный всхлип. За разгулявшимися эмоциями она совершенно забыла узнать, где Саске нашёл кулон. В последний раз она видела его до взрыва в убежище Орочимару. Саске… Танако судорожно жмурит глаза и стискивает виски ладонями. Пульсация в них слегка поутихла, но ещё довольно сильная. Ей не стоит думать о нем. Она сделала глупость когда-то давно впустив в сердце надежду. У них нет и не может быть совместного будущего в априори. Слишком много препятствий. Их и раньше много имелось. Теперь же ещё больше стало. Но как же сложно удержать мысль в узде и не думать о пронзительных чёрных глаза, разрывающих сердце на части. О губах, на которые не насмотреться и до одури хочется испить. О непокорной шевелюре, трепещущей на ветру, запутаться в которых мечтают пальцы. О широких плечах, спине и руках по которым хочется вожделенно скользить ладонями… Танако натужно смыкает челюсти, глотая усталый вздох. Что толку?! Саске — наваждение, с которым ей не совладать. Верный способ избежать осложнений — просто держаться от него подальше. Заходится надсадным звоном дверной звонок и тем буквально вырывает ее из петли безнадеги. — Кто там? — громко бросает через плечо Танако. Туман в голове моментально рассеивается. — Послание из резиденции для Мигуми-сан… — Чем занимаешься? — просочившись в спальню, Шикамару застаёт Танако за сборами. Она так погружено и сосредоточенно собирает вещь-мешок, проверяет и упаковывает оружие, складывает сюрикены и печати, что сразу не замечает его. Потому вздрагивает и порывисто оборачивается. — Напугал, Шикамару-кун… — восклицает она, рассеянно улыбаясь и заправляя за ухо выбившийся из причёски локон. — Прости, не хотел… — прошаркав к ней, Шикамару склоняется и по традиции целует в макушку. — Ты куда-то собираешься? — На миссию завтра с утра убегаю… — выжимает Танако, торопливо отводя глаза. — На миссию? А почему я не в курсе? — недоуменно супит брови Шикамару. Обычно он первым узнает о назначениях жены и, по возможности, влияет, отсеивая особо опасные или, по его мнению, не подходящие в силу тех или иных обстоятельств. Благо положение при каге и авторитет позволяют. Но Танако об этом, разумеется, понятия не имеет. Отложив мешок, жена напряжённо оглядывает комнату, будто ищет что-то. А когда находит, дёргает уголками рта, подмахивая себе головой. Бесшумно поднимавшись, она поворачивается к нему, вскидывает изящную, почти прозрачную кисть, и нежно пробегается пальцами по его щеке. — Потому что ты не обязан знать все на свете… От ее прикосновений кожа вспыхивает. По телу электрический разряд бежит. Он судорожно втягивает ноздрями воздух и стремительно идёт на сближение. Уткнувшись носом жене в висок, вдыхая сладкий аромат яблок и корицы, он закидывает руку ей за спину, срывает с волос резинку, а после швыряет на пол не глядя. Наверное он тронулся умом, но ему без неё ему даже самый ясный день темнее ночи. Тугие кудряшки девушки пружинят по спине и Шикамару с упоением запускает в них пальцы. — Понимаю, что не положено. Но, может, введёшь в курс дела? — томно смеживая веки, ласкает ее нежный затылок он. — Кратко… Исключительно успокоения ради…  — Ты разве нервничаешь? — недоверчиво ухмыляется Танако где-то в районе предплечья, робко пытаясь отстраниться. Она сегодня какая-то другая. Напряжённая. Вроде улыбается, тянется к нему, а движения скованы и в глазах непонятная пустота. Это настораживает, пробуждает догадки. С отсылом в минувшие сутки. Шикамару инстинктивно удерживает куноити в объятиях. Крепче прижимает к себе. И, в конечном итоге, Танако капитулирует, обвивает руками его за талию и упирается лбом в плечо. — Регулярно. — Тогда чистосердечно признается он. — Всякий раз, когда теряю тебя из вида. Танако в ответ чувственно прокатывается ладошкой по его груди. — Занятно. Кажется, кое-кто запамятовал, кого в жены взял? — Не секунды об этом не забывал! — пылко возражает Шикамару. Слегка отклонившись назад, он заглядывает ей в глаза. — Просто для меня это никогда не имело значения. — Не стоит… Я способна за себя постоять! — не моргая, напоминает Танако. — Да, в курсе я… — вздыхает Шикамару, вновь сгребая ее в охапку. — Считай это инстинкт — защищать своё, родное… — Что ж, — безотчётно напрягается в его руках Танако. — Позабочусь-ка я о твоих нервишках, пока ты совсем не издергался… — Умоляю… — хрипло смеётся Шикамару ей в макушку. А у самого сердце саднит от предчувствий. С ней что-то творится. — Мое задание абсолютно мирное, саботажных целей не преследует. Так что можешь спать спокойно. — С кем ты идешь? — Одна… — решительно упирает ладошки в его грудь Танако. — На этом, господин Советник, извольте завершить допрос. Мне выдвигаться на рассвете и ещё многое необходимо собирать. Шикамару бросается в глаза незатейливая вещица на запястье девушки и он подцепляет ее мизинцем. — Откуда это? Не припомню такую. Обновка? — Скорее наоборот… — отмахивается Танако. Отведя его руки, она отходит в сторону. — Этот кулон моей маме принадлежал. Я думала, что на задании его потеряла и уже не чаяла вновь увидеть. Шикамару понимающе дёргает подбородком. — Завалялся среди вещей? — без задней мысли предполагает он. — Не совсем, — сконфужено роняет Танако, опуская глаза. — Мне его недавно вернули. — Кто? — одурманенный подозрениями, выпаливает он. — Один знакомый. — Не Саске Учиха часом? — Положим, он. Это что-то меняет? — испытующе глядит на него из-под ресниц Танако. Ее уравновешенность возмущает. Руки сами собой сжимаются в кулаки. — Значит, он был здесь. Когда? — Это имеет значение? — Разумеется. — Отрезает Шикамару, не повышая тона. -Судя по всему, ты о его визите мне рассказывать не собиралась? Танако вздыхает и отходит к столику, на котором разложена карта.  — Не знала, что обязана отчитываться обо всех, с кем контактирую за день… — ровно откликается она. Присев на корточки, девушка технично скручивает карту в рулон, а после прячет ее в футляр. — Если тебе интересно, я не ожидала, что он заявится к нам домой. И, вообще, — Танако прерывается и прошивает его взглядом. — Ты обещались не касаться больше темы Саске и всего, что с ним связано! Мы миллион раз все обсудили. Ты мне по-прежнему не доверяешь? — Это не так… — сокрушенно вздыхает Шикамару. Падая напротив Танако на фотоны, он призывно касается ее плеча. — Я все прекрасно понимаю, Шикамару-кун, — грустно улыбается она, сжимаясь до состояния горошины. — Мое прошлое всегда будет стоять между нами. Чтобы ты не говорил, чтобы ты не делал, ты неосознанно будешь видеть во мне наемницу Орочимару со всеми вытекающими отсюда нюансами… — Чушь! Твое прошлое мы давно похоронили. Здесь проблема в другом! — В чем? — робко интересуется она. — В чувствах. Я жутко тебя ревную… Ветрено. Трепещут на смотровых вышках стяги. Настороженно наблюдают за ней постовые. Время сейчас хоть и мирное, но безопасности в Конохе по-прежнему уделяется повышенное внимание. Танако бросает прощальный взгляд на притворившиеся за ней ворота и кладёт ладонь на набедренную сумочку. Ее задание не требует оперативности. Оно, в-принципе, больше рассчитано на неоперившихся генинов, нежели на куноити ее уровня. Доставить свиток каге Песка и передать из уст в уста сообщение… Но в ее положении выбирать не приходится. Это Орочимару поручал ей самые ответственные миссии, потому как знал на что в действительности она способна. Конохе же о ее потенциале известно лишь косвенно. По большей части из обрывчатых сводок АНБУ. Убийца. Саботажница. Преступница. Все это о Танако Кобаяси. В отличие от неё, у Мигуми Нара — репутация как у младенца кристально чистая и авторитет ей в селении ещё только предстоит заработать. Поэтому в ее интересах выполнять работу качественно и максимально быстро. С прицелом на будущее. Рано или поздно руководство Листа научится ей доверять, разглядит потенциал, и тогда, наверняка, задания пойдут гораздо интереснее и увлекательнее… Куноити молнией срывается с места. Ветер ударяет в лицо дождевыми брызгами. Ее ждёт Суна. Скрытый Песок. Засушливый край, бывать в котором прежде не доводилось… В следующий раз Танако сбрасывает скорость лишь на подступах к переправе. Сойдя с торговой дороги, она устремляется по узкой, виляющей меж вековых стволов, кустов и топей, тропке в лес и вскоре оказывается на холмистом пролеске. Здесь девушка взбирается на пригорок, откуда открывается изумительный вид на речную долину. Но тут же замирает, заприметив у моста силуэт в чёрном плаще…