Пропуская фейерверк

Морозное февральское утро может испортить настроение каждому жителю Конохи: тем, кому предстоит собирать детей в школу или сад, укутывая их в несколько слоев одежды, тем, кто сам простоит на холоде львиную долю дня ввиду работы на открытой местности, а в особенности тем, у кого зубы стучат от одного упоминания первых заморозков — одной из последних была юная Химэ. Однако сегодня она не могла себе позволить греться под одеялом в комнате и покорно ждать завтрака. Потому что сегодня — особенный день, четырнадцатый день второго месяца или День Святого Валентина, который пропустить ну никак нельзя! Данное себе обещание нужно исполнить в любом случае, не зря же смелость копилась с прошлого года? В эту, нельзя преуменьшить, знаменательную дату ей предстоит преподнести подарок объекту своего воздыхания. И если год назад это были гири-тёко, скорее дружественный презент, то в этом непременно станет хоммэй-тёко — признание в любви. Шоколад настаивался ещё со вчерашнего вечера, так что теперь его предстоит только аккуратно разрезать, украсить и упаковать. Нагретый нож осторожно делит сладость на одинаковые кубики и убирает неровные края. Две дюжины — всего ничего, для человека из Хьюга, где понятие «семья» достаточно растяжимое, не говоря уже о приятелях из Академии. Отдать весь Нама шоколад на хоммэй-тёко будет кощунством, поэтому двадцать квадратиков отправляются в разные коробки для приятелей и близких родственников. Конфетки попроще, с орешками или глазурью, заполняют пустое место. Хината вкладывает заранее подготовленные записки во все свёртки, но в самый главный рука не поднимается. Ее первая любовь, солнце и путеводная звезда — Узумаки Наруто, наверняка, не догадывается об искренней влюбленности уже как несколько лет. Поэтому мысль о том, что придется разрушить его мнение на этот счёт, по не доброму будоражит девочку. Рано. Для признаний будет время и получше.       — Онээ-чан! — резвый голосок Ханаби нарушил устоявшуюся тишину. Девочка подлетела к старшей сестре и заинтересованно разглядывала подарки, пока второй оставалось смириться с желанием младшей досконально изучить каждую коробочку и вынести вердикт, что одна из них выделяется. Хината никогда бы не подумала, что дети будут осведомлены информацией о «любовном шоколаде» так хорошо. Изредка одолевали сомнения, кому именно отдано старшенство в семье Хьюга, потому что милая Хана-чан бралась нравоучать и наставлять на путь истинный.       — Нару-то Узу-маки, — читая с листочка и причудливо произнося неизвестное имя, она неопределенно выгнула бровь, — его разве так зовут? — Хината в непонимании посмотрела на сестрёнку, а та лишь цокнула языком. — Ну, тот брюнет разве не Учиха? Я точно помню…       — Н-нет, что ты! Это не он, — старшая зарделась и отрицательно взмахнула руками, не хватало только, что бы кто-то стоил теории касаемо ее любовного интереса. — Я, н-наверное, отнесу угощения Неджи-сану и пойду в Академию. До скорого, Ханаби!

***

Утро Дня всех Влюбленных добрым не бывает — Саске может аргументировать это повышенным наплывом женского внимания и, как следствие, испорченным настроением. Не сказать, что он совсем озверел и ненавидел практически каждую особь женского пола, нет, просто излишние докучания раздражали сильнее обычного. А сегодня был достигнут апогей: и его терпения, и просьб «отойти для личного разговора». Что, в общем-то, устраивало всех желающих вручить ему подарок. Сладостей накопилось столько, что, даже при большом желании, их не съесть за неделю. Не говоря уже о том, что сладкое он не любит. Поэтому было принято решение оставить половину под учительским столом, а оставшуюся часть закинуть в окно Узумаки — для нуждающихся, так сказать. Одобрительно кивнув на собственные размышления, Учиха пересел на ряд с Шикамару, Чоджи и Шино, подальше от розоволосой бестии, что сегодня чересчур активна. От напасти по имени Сакура Харуно не скрыться и не спастись, если только не отгородиться живой стеной в лице одноклассников. Облегчение наступило вместе со звонком на урок, дети чуть успокоились и перенесли вектор внимания на доску, хотя краем уха ещё можно было расслышать перешептывания: кажется, Наруто вопрошал у Сакуры насчёт шоколадки для себя, а Ино смеялась с закипающего от недовольства лица подруги. Несмотря на относительное спокойствие, класс был напряжен и, стоило сенсею выйти за дверь, как вновь поднялся гомон. У Саске разболелась голова и дело было даже не в криках одним рядом ниже, а в свалившейся усталости из-за бессоницы, что так нагло испортила его режим. На удивление, первым, что пришло в голову вместе с фразой «найти спокойствие», был образ сероглазой девочки, которая сидела слева от него. Сидела и украдкой глядела на…стоп, Наруто? Черные глаза расширились, стоило ему проследить за взглядом очаровавшей его Хьюги. Ее тонкие брови нахмурились, стоило блондину взвизгнуть от удара в бок, и в этот момент стало понятно, по какой причине конфет от Хинаты он так и не дождался. «Нет, ну кто-кто… Всегда знал, что дуракам везёт.» — возмутился мальчишка, прикрывая рукой недовольное выражение лица — «Что ж, вероятно, это объясняет постоянные обмороки в присутствии этого идиота» — закатив глаза, он все же вернулся к наблюдению за Химэ, подперев кулаком голову. Так или иначе, она оставалась все той же девочкой из квартала всевидящих глаз, что встречала и прощалась с ним взглядом всякий раз, когда он появлялся на крыше её дома. Они так же продолжали хранить молчание в Академии, хотя чувство несуразности проникало под кожу. Странно, наверное, не разговаривать и при этом поздравлять друг друга с днём рождения. Хотя, свой подарок он оставил не подписанным, став анонимом, который навёл переполох в поместье — это он понял по лицу, с которым она встретила его на следующий день: «спасибо, но ты снова вывел отца». После этого он зарёкся месяц не совать нос в квартал, с чем справлялся рекордные три недели (срок казался успехом), но стоило хандре прошедших праздников захватить разум, как ноги сами привели его к главному дому Хьюг. К счастью, наследница в тот вечер сама выбралась на улицу, поэтому, по сути, он данного обещания не нарушил (разве что самую малость). Теплые воспоминания отвлекли на несколько минут и Саске не заметил, как уставился в одну точку с серьезным видом. Пришлось объясняться вернувшемуся учителю. А потом и ещё нескольким, потому что на последующих уроках до обеда он провитал в облаках. Думая о том, как было бы хорошо спрятаться от лишнего внимания девчонок и тихо-мирно пообедать, он успел забыть про сам свёрток с едой и теперь с негодованием возвращался в кабинет. К удаче, тот оказался открыт и практически пуст — на лестнице меж рядами мялась Хьюга. Только завидев красиво упакованную коробочку в девичьих руках, Учиха переполнился интересом и захотел понаблюдать: подкрался со спины тихо, как учили, старался не издавать ни звука, пока объект его слежки теребил несчастную ленту, все никак не решаясь что-то предпринять. Очевидно, подарок предназначался для кого-то из сидящих за общей партой, где ещё вчера трудился Саске. Сегодня из мальчишек тут сидел только Узумаки. Саске хмыклнул, скрестив руки на груди, и закатил глаза, словно всё происходящее было величайшим абсурдом. Хината перед ним почти подпрыгнула и в страхе развернулась, продолжая неуверенно держать коробочку перед собой. Бледная кожа стала ещё светлей.       — О, это мне? Как мило с твоей стороны, — он не стал ждать ответа и нагло выхватил презент, улыбнувшись краешком губ в благодарность.       — Ах, это… Саске, ты…— смятение на лице быстро переросло в стыдливое смущение, щёки залило румянцем и она опустила голову, в попытке укрыться за челкой.       — Не переживай, я никому не расскажу, — зачем-то добавил он, хотя у Хинаты не возникало мысли, что он будет хвастаться нечто подобным.       — Выходим, ребята! — у дверей показался Хатаке и махнул рукой. Ещё немного и Хьюга бы затряслась от ужаса, что хуже — расплакалась, чего Учихе никак не хотелось, поэтому, схватив ее за ладонь, пронесся мимо сенсея в пустующий коридор. Остановился у окна и понял, что свой обед снова забыл, зато урвал чужую сладость. Взглянув на упаковку поближе, точно определил — хоммэй-тёко. Стало совестно. По правде говоря, он не собирался красть «признание в любви» предназначенное для другого человека, просто все так быстро произошло, что слова сами слетели с языка. Ситуация лучше не стала и оправдательных слов тоже подобрать не удалось.       — С-саске, мог бы ты отпустить меня? — она впервые заикнулась при нем и чуть приподняла скреплённые руки.       — Эм, да, прости, — в последнее слово он постарался вложить всю вину за произошедшее и расслабил хватку. Возможно, Хината поняла его посыл, а может, от природы не могла держать обиды, так или иначе, сдержанно кивнула. Мальчик вскарабкался на широкий подоконник с ногами и похлопал рядом, приглашение не отвергли. Он сидел поджав одну ногу к груди и положив подбородок на разбитую коленку, наблюдая за погодой на улице: необычные узоры на стекле, прилипшие снежинки и несильный ветер, пробивающийся из деревянного окна. Живот заурчал, еды в желудке не было со вчерашнего ужина. Теперь его очередь стыдливо глядеть в глаза напротив: большие, мягкие, с оттенком фиолетового, они безмятежно рассматривали что-то за окном; густые ресницы дрогнули и зачаровывающий взор обратился к нему — в нем разливалось спокойствие с примесью разочарования. Стыдливый румянец вспыхнул на ушах Учихи и новое извинение застряло в горле. Саске поспешил открыть свёрток и съесть хотя бы шоколад: на уроках говорили, что он достаточно сытный и, не стоит сомневаться, что у Хьюг он был отменный. Отодвинув упаковку сладостей на середину, взял первый кусочек. За все время удалось попробовать Нама шоколад только пару раз, и ещё никогда он не казался таким удивительно-вкусным: нежным, словно бархатной консистенции, в меру сладким и с достаточно ярким вкусом. «Изумительно. Прости, добе, но этим я с тобой не поделюсь.»       — У тебя очень вкусно получилось, Хината.       — Спасибо. И...не делай так больше, — девочка была польщена и ее щёчки вновь порозовели, было неловко упрекать, но она посчитала нужным это сделать. — Договорились? — мальчишка в ответ пристыженно вздохнул и кивнул. Видимо, не такой уж и невыносимый у него характер. Оставшееся время перемены Саске думает о том, что в следующем году непременно получит хоммэй-тёко от очаровательной Химэ лично, и не станет красть чужой подарок. Случай, где ему не удастся, просто не идёт на рассмотрение: как минимум, он не слепой и это уже плюс один в его пользу. Ко всему прочему, он же Учиха Саске — иначе и быть не может!