Пропуская фейерверк

Проблема Белого Дня заключалась исключительно в его молниеносном приближении, словно неминуемая катастрофа, он не выходил из головы. Сперва это было даже незаметно: ну, в самом деле, какой по счету раз он не дарит подарки в ответ? Не было ничего удивительного в пренебрежении давними традициями. Шиноби — не те люди, которые стали бы заострять внимание на таких мелочах, она никогда бы не упрекнула за это. Да и то, что, фактически, Хината не дарила ему хоммэй-тёко — освобождало от ответственности. Никто не был в праве злиться или разлагольствовать. Никто, кроме его совести. Совесть вообще странная штука, которую юный Учиха понять не может, но с каждым днём чувствует то, как ее описывают: надоедливое свербение в груди, зацикленные мысли в голове и просто необъяснимое желание проиграть в памяти тот день перед сном, что бы как-то изменить ситуацию. Сколько бы вечеров он не проводил в попытке просто отбросить случившееся, с каждым разом становилось все труднее, а фантазия подкидывал уж слишком страшные последствия, из-за которых Саске вскакивал посреди ночи. Укладываясь обратно в кровать, старался думать о позитивном — в голову ничего не приходило, пока за окном начинали кричать вороны, и тогда уже утробный страх проходился по позвоночнику. Он просто закрывал глаза и не смел укрыться одеялом с головой, потому что слишком взрослый для этого. Наступил март, и буквально вынудил пересмотреть свои взгляды на жизнь, потому что отныне он вычеркивал карандашом дни до четырнадцатого числа. Календарь, как оказалось, не самая бесполезная вещь из канцелярского набора, которую он получил. Ко всему прочему, рисунки кошек на листах были явно самым удачным решением производителей на равне с местом для заметок. С этого момента началось планирование. Не то что бы Учиха думал преподнести Химэ что-то невероятное — он был не настолько щедрым и благодарным ребенком — просто внезапное чувство долга настигало всякий раз, когда они пересекались взглядами. И этого слегка раздражало, нет, скорее настораживало. Теперь вечные записки на холодильнике с напоминаниями, списки ежедневных дел и попунктное расписание задач не кажется подходом отца-сноба, а вполне рациональной и логичной жизненной рутиной. Отныне на рабочем столе был перечень всевозможных вариантов, что может пригодится Хьюге. Отдельно было выписано то, что ей может просто понравится. Приходя со школы, выполнялся ритуал: прочитать, проанализировать, вычеркнуть, дописать и привести минимум три аргумента «за». В основном все было «против», потому что наследница клана явно не нуждалась в каком-нибудь душистом мыле, сладкое он не признавал за ответный подарок, а нечто более ценное вызвало бы подозрения окружающих или, что не лучше, ввело в заблуждение саму Хинату. Он же делал подарок чисто из соображений совести, верно? И тем не менее, хотелось сделать что-то необычное, запоминающееся. Это подарок Саске Учихи, а он исключителен во всех своих проявлениях, «среднего» результата не может быть. Но вопрос о том, что это будет, всё ещё был актуален: строить догадки опрометчиво, спросить напрямую нельзя, а узнать через друзей — так они вообще не в курсе их знакомства. Ситуация патовая и он почти отчаивается до пункта с цветами, пока взгляд не падает на запыленную свечку в углу комнаты. Ему они казались не более, чем бессмысленным элементом декора, а вот его мать с большой радостью принимала их на любые праздники. Сравнивать Микото и Хинату не правильно, но интуиция подсказывает, что это, вероятно, самый оптимальные вариант. В конце концов, у всех женщин было особое отношение в запахам. Он сам подмечал. Отправившись в ближайший магазин с желаемой продукцией, он ненадолго остановился среди полок, потому что бывал здесь ранее и не сказать, что появились видимые изменения в небольшой лавке. Возможно, только старик за столом получил пару-тройку новых морщин. Пару минут ушло на осмотр и Саске пришел к выводу, что ничего из этого нельзя дарить, хотя несколько свечей пахли замечательно, выглядели они слишком просто и невзрачно. Конечно, Хьюга бы приняла и шишки из леса, просто вежливость отказать не позволила бы. Но за тот вкуснейший шоколад нужно отплатить по счетам. Возможно, это даже заставило бы Химэ увидеть в нем очень внимательного человека. Он пока не знает, зачем казаться в ее глазах таковым, но отступать не намерен. Старик у прилавка оказался не таким бесполезным, каким его изначально посчитал Учиха. Он почему-то сразу перешёл к теме красивой презентации, а под конец добавил, что самое главное в подарке — вложенная душа и искренние пожелания. А через мгновение на столе уже стояло несколько парафиновых скульптур: горный хребет, птичье гнездо и даже чей-то бюст — все выполнено так скурпулезно, аккуратно и красиво; небольшие свечи, которые совершенно не хотелось поджигать, завораживали взгляд. Но ни одна из них ему не подходила, он не чувствовал себя или Хинату в этих фигурах. И вскоре перед его хмурым взглядом появилась толстая высокая свеча и несколько деревянных палочек с разными наконечниками, Саске не понял задумки деда, а тот оказался глуховат или просто игнорировал вопросы. После возмущений, ему сказали, что он сам сделает подходящую свечку. Учиха молча положил деньги и скрылся за дверью вместе с покупкой. Катон ещё никогда не использовали для нагрева воска и уж точно не пытались сделать его как можно слабее. Обожженные пальцы неприятно покалывали, пока он пытался сформировать хоть что-то из прямого цилиндра, но вскоре покалывание на кончиках пальцев прошло и его сменило раздражение. Мало того, что руки не могли вылепить ничего путного, так ещё и понимание, что именно ему нужно, до сих пор не пришло в голову. Требовалось что-то не слишком сложное, как, например, изображение человека, но и не слишком простое, как герб клана или деревни. Разочаровавшись в собственной фантазии, Саске бросил взгляд на календарь: девятое марта — осталось пять дней и единственным, кто мог его приободрить, был нарисованный черный кот. Верно, кот. Сделать кота будет не так уж проблематично и он послужит милым подарком, не только в качестве свечки, но и своеобразного символа. Белые кошки — символ чистоты и невинности, отлично подходящие Хинате, как рассчитал Учиха: она вроде и рядом, только протяни руку, погладь, а вроде и сама по себе — без него хорошо справляется; всегда остаётся размеренной, нежной и Саске думает, если приложить к больному месту, может, полегчает. Третий день он сидит за столом, сгорбившись и с кунаем в руках, стремится сделать всё на отлично, потому что у него должен быть лучший кот из всех возможных и нет дела до того, что он не умеет придавать воску форму. Часы летят незаметно и, кажется, его мучения приводят к результатам, хоть и не удовлетворительным. Под вечер тринадцатого числа последние штрихи завершают работу: глаза, за которые он взялся в самом конце, вышли действительно хорошо. Он почти горд собой.

***

Белый День был многообещающим уже потому, как Саске встретили в школе: зелёные глаза неотрывно смотрели, время от времени в них показывалась грусть и ожидание, их обладательница молчала, первые за долгое время вела себя отстранённо. Такое поведение не нравилось носителю Девятихвостого, но ещё больше его возмущало то, что его приятель не соизволил принести даже зефир. И, на самом деле, Учихе было практически жаль девочку, которая так рьяно жаждала внимания, однако он не упускал шанса спокойно провести целый день. Появилась призрачная надежда, что, возможно, его намерения наконец поняли и истолковали верно. Его лишь самую малость тревожит аккуратно упакованный подарок в рюкзаке, который, упаси Ками, может пострадать, если шальной блондин снова решит выяснить отношения и избить вещи заодно. На чертового кота ушло четыре дня! Он почти готов выть волком сидя прямо за партой, ведь мало просто сделать презент, нужно ещё и подарить, а уровень социальной активности уже на исходе. Не говоря уже о том, что здоровый сон, кажется, окончательно покинул жилище Учихи, оставив на прощание только сборник кошмаров. На память, так сказать. Возможно, станет легче, когда он наконец отдаст кота-великомученика и задышит полной грудью. Вдруг повезет? Саске совершенно не любит делать что-то из-за требований традиций и обычаев, он вообще предпочитает быть свободным от обязательств, но признать, что ему захотелось — абсурд, на который он ещё не способен. Отношения с Хинатой просто есть, какими бы они ни были и как бы не отрицались, их существование даёт ощущение стабильности, пусть и кратковременной. Химэ вообще можно было считать за воплощение хрупкого постоянства, она подходит ко всему педантично, с присущей скромностью и застенчивостью, но при этом упорно. Мальчишка надеется, что не входит в список людей и вещей, которые ей просто приходится терпеть с тактичной улыбкой. Иначе было бы нечестно. Глядя на профиль сероглазой девочки сложно сомневаться в ее искренности, потому что злые и лицемерные люди не могут быть хорошими и милыми в его глазах. Он видит таких насквозь, но даже если ошибается (чего просто не может быть!)…в целом, ей можно простить этот огрех, ведь извиняется она чуть чаще, чем смущённо опускает глаза — то есть, постоянно. Плохие люди не стали бы так делать, он уверен! Несмотря на вселенскую доброту в образе Химэ, подходить к ней с заветной коробочкой вот так открыто, у всех на виду, было слегка боязно. Нет, скорее дискомфортно, потому что Учиха Саске ничего не боится. Да и основным источником проблемы были не сколько девочки, которые сегодня ожидали от него хоть что-то, а мальчики, которые с удовольствием отвлекали ее внимание всякий раз, когда он пытался заговорить. Потому было принято решение написать записку и отправить ее самолетиком: вырвав лист из тетради, Саске старался писать достаточно быстро, пока Ирука не застал его за нечто подобным. «Я должен отплатить тебе за шоколад, потому что он был вкусным. После занятий на качелях около Академии. Не вздумай опоздать. Саске.» Ему бы хотелось выглядеть совершенно незаинтересованным, когда самолётик в клетку приземлился подле ее школьных принадлежностей и он даже успел отвести взгляд, когда она повернулась к нему с поднятой бровью в немом вопросе. Он скрестил пальцы и упёрся локтями в столешницу, когда Хината начала читать послание. Стоит признать, удивление, с которым она держала письмо в руках, было не худшей реакцией и даже вполне приемлемой. Не каждый же день ее хочет отблагодарить Учиха Саске. И она должна, хотя бы самую малость, порадоваться.

***

Мальчишка терпеливо ждал, сидя на ветке дерева, что росло напротив так названной детской площадки. Место было тихим, неприметным, мало кто из учеников посещал его, считая себя слишком взрослым для подобного. Одним словом, идеальным для встречи с человеком, с которым ты «не знаком», было что-то животрепещущие в сокрытии факта их общения. Потому что тайна оберегала от нежелательных вопросов, острых взглядов и несуразных — именно такими Саске считал мысли одноклассников — предположений. Пока никто не знает, никто и помешать не в силах: пересечь или сломать мостик, построенный двумя людьми — это можно было бы назвать конфиденциальностью вместо секрета. Да, так определенно звучало лучше и серьезнее. Фигура Хинаты показалась из-за угла, хмурое выражение лица даже походило на раздражение, а явное напряжение выдавали сжатые пальцы на лямках рюкзака, не в лучшем настроении. Самомнение Учихи почти пошатнулось, однако дело оказалось вовсе не в встрече с ним, а в мальчишке, который шел по правую сторону от Хьюги. До ужаса болтливом, настырном и невоспитанном мальчишке, стоит отметить: его рука хлопала по девичьему плечу, в предложении понести портфель за неё. Малолетний ухажёр не умолкал и не обращал никакого внимания на игнорирование, продолжая заявлять, что сегодня особенный день. В общем-то, сомнений на этот счёт не было, день воистину особенный, но мог стать куда более приятным, не окажись болвана рядом. Серые глаза быстро нашли Саске среди листьев и Химэ неопределенно качнула головой в сторону, мол, с путником ничего не поделать и лучше поторопиться. Конечно, ей нельзя долго задерживаться без причины. Но никаких действий по избавлению от настырного мальчика предпринято не было — оно и понятно, она не из тех, кто будет спорить или прямо даст понять о своем недовольстве. Это вызывало раздражение, простое и понятное недовольство зарылось вглубь мыслей и нашептывало, что пора закруглять цирковое предствление. Быстро спрыгнув с дерева, оказался рядом с парой: шатен, которого он в лицо не знал, возмущённо воскликнул что-то о личном разговоре и приказал убираться.       — Здесь лишний только ты, так что можешь ретироваться. И побыстрее.       — Ты чё, пацан? Я тут разговор с дамой веду, не видно? Не мешай людям на свидании…       — Свидание? С каких пор твое жалкое нахождение рядом за встречу считается? — Саске бросил взгляд на Хинату и она зарделась, но шагнула ближе к нему. Значит, он все делает правильно. — Исчезни и не трать чужое время.       — Да что ты себе позволяешь, а? — мальчик дёрнул за шиворот его кофты и сразу же был отброшен на землю. — На драку нарываешься, ушлепок?! Саске почувствовал, как злость цепкой хваткой тянула ближе, драки не хотелось, но глаза сами по себе вспыхнули красным, странная жажда крови мальчугана перед ним одурманивала: ударить в челюсть, потом живот, вывихнуть руку или выбить колено. Мысль о том, как его пальцы сходятся на шее и оставляют болезненно-красные следы, как он вынуждает забрать его слова обратно, как буквально втаптывает в землю его идиотские мысли насчёт Хинаты. Хочется показать, насколько он слаб, что не имеет права на мысль о свидании, потому что и разговора не достоин, ни мимолётной улыбки, ни даже взгляда лавандовых глаз. Хьюги неприкосновенны, в особенности Химэ; в особенности, когда встреча назначена с ним. Мягкая ладонь касается плеча Саске и зудящие мысли исчезают: верно, она будет чувствовать жалость, если вот так наброситься на немощного ублюдка. Такого подарка он не сделает…может, будет лучше решить вопрос без нее, чуть позже?       — Уходи, Хори.       — Что? — брови названного в удивлении взлетают; Учиха оборачивается всего на мгновение, что бы посмотреть на совершенно невозмутимую Хьюгу.       — Оглох? — Саске рявкнул, делая шаг вперёд, и шатен, всё ещё злобно глядя исподлобья, вскочил на ноги, быстро покидая площадку. Воздух пропитался напряжением, а Хината тяжело вздохнула, рука скользнула вниз по спине, и она прошептала: «Извини за это.» — обходя и слабо кланяясь. Волосы трепал прохладный ветер, а попытки убрать их с лица заставляли смущённо глядеть себе под ноги. Вся эта ситуация была абсурдной, начиная с записки-самолетика, увязавшимся парнем-поклонником (было большим вопросом, откуда он вообще её знает) и заканчивая из ниоткуда взявшейся злостью Саске, которую можно было ощутить физически. Это было неловко и нелепо, а ещё очень постыдно, ведь он фактически заступился за неё, чего никак не должно происходить с шиноби. Они даже не друзья, наверное. Ей сложно оценить отношения между ними, потому что они — это уравнение без решения, где она — второе неизвестное, а он — переменная с отрицательной степенью. И, по правде говоря, думать над решением не хочется, пока всё и так нормально.       — Не извиняйся, этот придурок виноват, не ты. Его настроение, кажется, вмиг поменялось и намерение на жестокое избиение улетучилось. Саске стал прежним. Пока не ясно, что она подразумевала под «обычным» но это поведение и слегка надменная тональность голоса расслабляла и почти вынудила забыть, по какой причине они вообще стоят здесь.       — Я хотел отблагодарить, но не знал, что у тебя сегодня встречи, — он намеренно не упомянул об этом как о свидании и губы искривились в ехидной усмешке, а девичьи щёчки покраснели. — В следующий раз не приходи ко мне с другим парнем, это раздражает, — он скрестил руки на груди и закатил глаза.       — «В следующий раз»? — Хината совершенно невинно склонила голову, но Саске готов был покляться, что она дразнила его в ответ!       — Не суть важно, — он отмахнулся, но краем глаза заметил мягкую улыбку на ее губах. Доставать небольшую коробку из рюкзака было немного волнительно, но наблюдение за замешательством на лице Химэ окупило недолгую тревогу. Протянув подарок он все ждал, когда его примут, но девочка лишь хлопала ресницами и неуверенно переводила взгляд с него на упаковку в его руках. Возможно, это было слишком прямолинейно?       — Потом выбросишь, если не понравится. Конечно, он надеялся, что этого не произойдет, ведь столько сил и труда вложено в эту несчастную свечу, будет обидно…нет, Саске ни в коем случае не собирался расстраиваться из-за какого-то парафинового кота, потраченных усилий, обожженных пальцев, несколько дней работы и…ладно, Саске практически расстроился. Оказаться в немилости такого тактичного человека, как Хината Хьюга, было самую малость неприятно, ну вот капельку. Видимо, на его лице отразилось какая-то ужасная гримаса, что заставило девочку практически испуганно заговорить на одном дыхании:       — Ну, ты не должен дарить мне ответный подарок, потому что мой…кхм, скажем так, был необычным. К тому же, то был хоммэй-тёко, так что…эм, тебе не стоило делать что-то в ответ. П-правда, — она закрыла лицо руками, как только закончила. Саске старался обработать информацию максимально быстро.       — Хината, просто прими это, — он почти грубо вверяет коробку в ее руки и, как только слышит «тогда я должна…», продолжает безапелляционным тоном, — безвозмездно. Она произносит тихое «мгм» и кивает головой, после чего смотрит на него внимательно, словно ища подтверждение чему-то. Вскоре расслабляется и нерешительно открывает коробку, так бережно, словно это не обычный картон, а нечто действительно ценное. Тонкие пальцы замирают на мгновение, а после вытягивают восковую фигурку, что выглядит как небольшая игрушка в ее руках. Саске с замиранием сердца старается уловить эмоции: Хината приоткрыла рот в изумлении и внимательно рассматривает кота — ему кажется, подмечает все недостатки в его работе: асимметричные уши, разного размера лапки, чересчур большой хвост, кривые линии усов.       — Такие красивые глаза… — она поднимает взгляд, полный восхищения и Саске сглатывает, пораженный.       — Ага, о твоих думал, пока делал. И он почти упал, когда Хината обняла его, так легко и тепло, совершенно неожиданно, что Учиха не успел осмыслить это, но обнял в ответ. Наверное, слишком топорно и грубо для нее. Разрывать объятия первым не стал, постепенно краснея от мысли, что, возможно, делать подарки очень даже приятно. Особенно Химэ, особенно, когда ей нравится, особенно, когда она говорит тихое «спасибо» куда-то в шею, из-за чего мурашки по коже бегут. Саске Учиха наконец выяснил проблему Белого Дня — раньше в нем не было Хинаты и теперь он уверен, что есть минимум одна причина ждать четырнадцатого марта в следующем году. И минимум одна причина, отбить желание каких-то недоумков приставать к Хинате. В конце концов, Саске Учиха славится своей наглостью, но даже он не позволяет себе лишнего.