***
/в то же время, разговор Бруно и Леоне в больничном крыле — Бруно [60421]/ — Вот значит как, — задумчиво произнёс Бруно. — Что, и это всё? — возмутился Леоне, вскакивая с табуретки. Та пошатнулась, но чудом устояла. — Ты просто позволишь мелкому зануде думать про тебя всякие гадости?! Ты же наш лидер, Бруно! Как он вообще мог?.. — На самом деле, я думаю, он подозревает всех, — перебил его Бруно. — Джорно умеет рассуждать логически и, сопоставив факты, пришёл к тому же выводу, что и ты: среди нас доносчик. — Да, и из-за этой тупой случайности с книгой, он теперь думает на тебя! — Леоне явно негодовал. Он поджал губы, яростно нахмурился, так что по лицу видно: сейчас выдаст очередное обвинение в адрес Джорно или даже замечание о тупости и беспечности самого Бруно. Н-да, пока Леоне не успокоится, на вменяемый диалог можно не рассчитывать. — Ладно, ты прав, — сдался Бруно. Он с шумом выдохнул и упал на подушки: подниматься с постели Мама вообще-то запретила (да и не очень-то хотелось, ведь его до сих пор мучила высокая температура). — Это неприятно, но я переживу, поверь. Спасибо, что так переживаешь за меня и мою репутацию, Леоне. Он всё ещё стоял, скрестив руки на груди, но хмуриться перестал. — Звучит как сарказм. — Я серьёзно. — Ой, иди ты… Несколько секунд они просто сверлили друг друга взглядами, но быстро сдались: — Хватит дуться. — Завались. — Сам завались. — ...так что ты думаешь про златовласку? Бруно вздохнул. — Зная Джорно… сначала он попробует докопаться до правды, а потом уже что-нибудь предпримет. — Это я и сам понял. — Тыкать пальцем в первого попавшегося он не станет, а наверняка проверит всех. И только потом… не уверен, может и что-то жестокое предпринять. Это же Джорно. У него все средства хороши, если на кону стоит мечта. — Мы подружились с грёбанным психопатом, — резюмировал Леоне… нехотя садясь обратно на табуретку у кровати. — И что делать? — «Если хочешь поймать Джорно, надо думать, как Джорно». Леоне не выдержал… схватил с соседней койки подушку и швырнул её в Бруно, на что тот лишь рассмеялся. — Эй, я серьёзно! — Ты цитируешь Мисту! Это не серьёзно! — Нет, правда. Мы просто подумаем о том же, о чём подумает Джорно, и вычислим «предателя» раньше, чем он! — Н-да? И как мы это сделаем? — А это — ты мне скажи, — нагло заявил Бруно, — все эти детективные штучки ведь по твоей части, Леоне. Давай, вспоминай, как в твоих книжках обычно вычисляют шпионов. Леоне, прежде чем ответить, выдержал театральную паузу, словно размышлял, а не прибить ли ему Бруно прямо здесь сейчас, пока тот болен и не способен сопротивляться… Наконец, он (так же театрально) закатил глаза: — Дезинформация, — так, словно одно лишь это слово всё объясняло. — Или просто информация. Это классика. Например, сообщаешь всем о тайной встрече, но каждому человеку говоришь разное время. Исходя из того, какая информация дойдёт до противника, можно легко вычислить «крысу». — Понятно, — протянул Бруно, который внимательно слушал объяснения Леоне. Всё это время он непроизвольно всматривался в необычные двухцветные глаза, чем, кажется, немного смутил друга. — Тогда… не будем мешать. Пусть Джорно узнает, кто из наших друзей — предатель. — Ты так легко об этом говоришь, — заметил Леоне, недовольно хмурясь — брови словно надломились. Если подумать, весь Леоне был таким: острым, похожим на треснувшее зеркало. Его судьба — изломанная и несправедливая даже по меркам приюта. Леоне всегда выбирал резкие колючие фразы, которыми ранил попеременно то себя, то окружающих. Из-под закатанных рукавов рубашки выглядывали острые локти, черты лица постепенно теряли детскую округлость — из них всех именно Леоне больше других походил на подростка. Самый старший. Бруно хотел бы увидеть, каким он станет, когда вырастет. — Всё сложнее, чем кажется, — ответил Бруно невпопад. На втором этаже прозвенел звонок, возвещающий о конце перемены и начале урока. — Ладно, давай. Мне на урок пора, потом ещё поговорим, — бросил Леоне, поднимаясь с несчастной табуретки. — Постой, — Бруно резко сел на кровати… не зная толком, что собирается сказать или сделать. — Ты ведь расскажешь мне всё, что узнаешь и увидишь? — Конечно. — Надо понять, что за ловушку приготовил Джорно для предателя. — Если крыса — не он сам, — фыркнул Леоне. — Исключено. — Как скажешь. — Мы должны узнать, кто предатель, раньше Джорно. — Ага. — Спасибо, Леоне. На это он уже ничего не ответил, только улыбнулся и кивнул… и вышел за дверь. Бруно слышал, как легко и быстро разносятся шаги по коридору: Леоне добежал до лестницы, а потом — вниз, на второй этаж, в кабинет.***
/на следующий день, 12 февраля — Фуго [44501]/ После занятий и до обеда оставалось пару часов свободного времени. Большинство детей предпочитали носиться на улице, играть в догонялки, прятки, поиски сокровищ, исследование леса и ещё тысячи других игр. Но Фуго почти всегда оставался внутри Дома, порой скрывался от назойливых сверстников в библиотеке, порой — в музыкальной комнате. Там стояло чёрное и блестящее, с облупившимся лаковым покрытием, старенькое пианино, чудом ещё державшее строй. Мало кто из детей умел на нём играть, но Фуго не был бы Фуго, если бы не научился. Пару лет назад Мама лично преподала ему несколько уроков, и этого оказалось достаточно. Единственный минус музыкальной комнаты — приходилось делить её с остальными «музыкантами» и играть либо по очереди, либо одно и то же произведение, чтобы не утонуть в безумной какофонии. Когда кто-нибудь сбивался с ритма, у Фуго так и чесались руки: отчаянно долбануть по клавишам, вскочить со своего места, швырнуть в горе-музыканта нотной тетрадью или самому приложиться головой об инструмент, лишь бы не слышать, как бездарно лажают товарищи. Но Фуго дышал на счёт (как советовал Бруно) и учился контролировать гнев. Иногда даже получалось. А иногда — нет. На нижней полке в шкафу до сих пор валялась пластиковая блок-флейта, которую Фуго однажды сломал на две половины. На этой флейте играла Шейла, его не то злейшая подруга, не то близкая соперница — Фуго так и не разобрался. А сейчас уже поздно думать о подобном, ведь Шейлу отправили на съеденье демонам четыре месяца назад. С тех пор Фуго старался без необходимости не заглядывать в шкаф с инструментами, но каждый раз, когда это случалось, его взгляд зацеплялся за обломки флейты, а кулаки сжимались от бессильной злобы. Мама — вот кто хладнокровно убил Шейлу, отправив её в лапы демонам. — Фу-у-у-го? Фуго? — тонкий голосок «певицы», заглядывающей в класс, вырвал его из мрачных размышлений. Фуго удивлённо захлопал глазами, когда понял, что не один в комнате. Мария и Салли ушли минут десять назад, побросав свои инструменты: скрипку и металлофон соответственно. Фуго вообще-то хотел воспользоваться отсутствием девчонок и поиграть что-нибудь для себя, но снова задумался и выпал из реальности. — Фуго, как дела? — Триш бесцеремонно ворвалась в комнату и подошла к фортепиано. Её детские загребущие ладошки уже тянулись к клавишам, но мальчик бросил ей один злобный предупреждающий взгляд, и этого хватило: Триш смущённо спрятала руки за спину. — Нормально, — наконец ответил он. — А у тебя как? Уже набегалась по лесу? — Ага, — согласилась Триш. — Без Бруно не интересно. Джорно, Наранча и Миста учат ребят правильно бегать, а меня не берут в капитаны команд! Ещё и этого садовника Секко нигде нет, и ничего необычного не происходит в лесу. Если у Сестры Чокко и есть станд, то она им не пользуется, чтобы выигрывать в догонялках. Я проверяла. — Понятно, — Фуго серьёзно кивнул, — А кого берут в лидеры команд? — Конечно, Ризотто и его друзей! — возмутилась Триш. — Даже Меллу иногда выбирают в лидеры, хотя она всего на два года меня старше! Разве это честно? — Думаю, ребятам виднее, кого выбирать, — не согласился Фуго. Триш, кажется, это задело, и она, надув губы, обиженно от него отвернулась и ушла к столу. Он слышал шорох перекладываемых туда-сюда книжек и нотных тетрадей, так что совершенно не удивился, когда она вернулась и протянула ему листок с фортепианной партией для какой-то детской песенки. — Ты разве это уже выучила? — строго спросил Фуго. Ещё нехватало ему заботы — поправлять эту неумёху, когда она снова собьётся с ритма — Ну, половину, — вздохнула Триш. — Половину? — Ну половину, но я выучила, в этот раз честно-честно! Он сильнее нахмурился: не-а, этими мольбами и «честно-честно» его не убедить. Проходили уже. — Лучше давай, — он прикрыл глаза, размышляя, как бы отмазаться от занятия с юной «певицей», — расскажи мне, что там с планом… Когда хоть сходка наша следующая? Бруно тебе говорил? — Не-а! Зато мне сказал Джорно, что они уже готовятся! Вещи собирают, всё что может пригодиться в лесу! Миста мне сказал, что запрятал несколько ножей с кухни у себя под кроватью. Только никому не говори, это секрет! — Миста — идиот, — устало отозвался Фуго. — Фуго, а может… ну всё-таки распевку, а? Сыграешь мне? — Распевку — ладно. Валяй. Сначала на слух, попробуй попасть в ноту, потом — на время…***
/примерно два часа спустя, всё ещё 12 февраля — Наранча [20521]/ Подготовка к обеду шла полным ходом. Другие (старшие и ответственные) дети помогали Маме на кухне, а Наранчу, как обычно, отправили раскладывать посуду. Он как раз нёс целую стопку тарелок к третьему столу, когда на него с разбегу налетела Триш. Время на секунду застыло: вот маленький розовый ураган врезался в него со всей дури, а вот они уже отлетели в разные стороны друг от друга, и тарелки, которые нёс Наранча, на секунду взмыли в воздух. И тут же попадали на пол. Триш зажмурилась от неожиданности, а Наранча, наоборот, распахнул глаза. Он ожидал услышать жуткий грохот и звон фарфора, но тарелки рухнули на пол и… всё. — Они не разбились! — Наранча, словно каучуковый мячик, тут же вскочил на ноги и принялся подбирать тарелки. Они разлетелись по всей столовой, одна даже закатилась под стол, но все, на удивление, были целехонькими. — Вот это мне повезло! Кому скажешь — не поверят! — Ого, и правда! — Триш распахнула глаза и тоже поднялась. Она подобрала ближайшую к ней тарелку, повертела в руках, изумлённо разглядывая. Тарелка как тарелка. Самая обычная, белая, с рисунком из голубых цветочков вдоль каёмки. Так и не найдя объяснения странному происшествию, они всё же принялись за сервировку столов, весело болтая. Наранче нравилось общаться с Триш: она была непосредственной и понятной, хоть и немного задавакой. Но они, пожалуй, сами её избаловали: как-никак, единственная девчонка в «банде», ещё и самая младшая. Каждый из ребят считал своим долгом защищать её и оберегать от любых невзгод. Они быстро разговорились и уже успели обсудить почти всё: от придурошной Меллы до оценок за последний тест, но неожиданно Триш понизила голос до шёпота: — Слушай, Нара, мне Джорно кое-что сказал по секрету. Это про план побега и всё такое. Нужно готовиться, понимаешь? Я пока придумала один тайник, мы там спрятали верёвку — на окне, на третьем этаже. — Ух ты!!! — Тссс, говорю же, секрет! Но улыбка Нары расплылась от уха до уха. Это всё конечно жуткая жуть, ну, что им придётся сбежать, и что демоны жрут людей, а Мама — злобная стерва… но всё равно — прикольно же! Такое приключение намечается! Сначала тайный шифр, потом — сверхспособности, а теперь ещё и тайники в Доме. — Вот здорово Джорно придумал!***
/после обеда, всё ещё 12 февраля — Триш [87701] и Миста [31521]/ Пока шли занятия, в Доме стояла особенно торжественная тишина. Триш пробиралась по коридору, стараясь не наступать на скрипучие половицы и даже дышать тихо-тихо, чтобы случайно не выдать себя, но… — Не так быстро, юная леди! Чёрт! Она буквально подпрыгнула на месте и быстро огляделась — но, к счастью, тем, кто её раскрыл, оказался всего лишь Миста. — А… фух, это ты. — Ну, да, я, а кто ж ещё. Погоди, мелкая, а что ты здесь делаешь? Урок ведь идёт. — Так ты тоже прогуливаешь. Резонно. Триш замерла, на секунду задумавшись, а затем предложила: — Миста, а может… поможешь мне? — Да? С чем это? Триш только помахала рукой, мол, давай за мной, а вопросы потом. Так они вместе прокрались к лестнице на третий этаж. — Так, и… — не унимался Миста. Медленно и осторожно (но всё равно слишком громко!) он топал следом. Триш даже слышала, как он чешет затылок под своей глупой шапкой. — Куда идём-то? Чё делаем? Глупый вопрос, учитывая, что они как раз остановились в тёмном конце коридора, где не было ничего, кроме узкой и высокой лесенки и люка на потолке — О, чердак. И зачем нам туда? Она со вздохом закатила глаза: — Всё-то тебе нужно объяснять. Ну ладно. Только это секрет, и в Доме лучше об таком не болтать, а то Сестра Чокко или Мама могут услышать. Миста кивнул: разумеется, он тих, как могила. Могилы ведь тихие, верно? И уж точно секреты банды никому не раскрывают. — Ребята начали готовиться к побегу, — заговорщицким шёпотом произнесла Триш. — Фуго и Джорно собирают аптечку. Мне сказали спрятать вот это, — она ловким движением вытащила из кармана баночку с надписью «перекись водорода», — на чердаке. Только не знаю, смогу ли я залезть туда сама. Поможешь? — Конечно! Спрашиваешь ещё! — с готовностью кивнул Миста. В их компании, он, конечно, не был умником. И стратег из него так себе. Не суперсильный, не самый харизматичный, да и вообще — не самый-самый. Но он гордился тем, что всегда оказывался рядом, когда друзья нуждались в нём. А уж помогать Триш нарушать правила — это практически его прямая обязанность, как дурного старшего брата.***
/перемена между уроками, всё ещё 12 февраля — Леоне [50401]/ — Эй, мелочь! — Леоне махнул рукой, чтобы Триш его заметила. Хотя класс был полупустой (половина ребят, в том числе и большая часть «банды», уже умчались на улицу), там всё равно стоял шум: кто-то смеялся, кто-то громко спорил, а Формаджо опять довёл Салли, дергая её за косички, и теперь носился по всей классной комнате, удирая от справедливого возмездия в лице пострадавшей и её подруг. Мать Донателла ушла к малышам, и никто не мешал старшим ребятам сходить с ума. Триш хмыкнула и надула губки, видимо, обидевшись на «мелочь», но всё же подошла к Леоне. — Привет, — он соизволил нормально поздороваться. — Чего такая мрачная? Как дела? Обычно такой ерундой, как самочувствие младших, занимался Бруно, но в его отсутствие Леоне чувствовал, что должен взять на себя эту роль. Хотя даже представить трудно его в роли няньки — это просто не в характере Леоне. По крайней мере, если спросят, он честно скажет: пытался. А что получилось так себе, это не его проблемы. — Ты обзываешься, — ответила Триш. — Да ладно тебе, мелочь, не дуйся, — он закатил глаза. — Хочешь яблоко? И, не дожидаясь ответа, протянул девочке ярко-красное яблоко — одно из тех, что выдавали в столовой в обед. Триш нехотя приняла угощение и сменила гнев на милость: — Спасибо, — она взобралась на соседнюю парту, уселась на самый край и принялась болтать ногами в воздухе, изредка откусывая яблоко. — Кстати, мальчики во дворе устроили эстафету. — Ладно, — он пожал плечами, — а ты тогда чего здесь тухнешь? Шла бы к ним. — Ну... неа. Я лучше садовника буду выслеживать. Бруно ведь попросил... Леоне подозрительно сощурился и огляделся, проверяя, что их никто не подслушивает. — Мистера Секко? Выследить, значит? Хорошо, но давай я напомню — ещё Бруно просил тебя быть осторожнее. — Ага, — беззаботно кивнула Триш, — но ведь надо же узнать про ту страшную грязь! Точнее, станд. Вот я дождусь, когда он снова будет с нами в прятки и догонялки играть, и тогда точно узнаю. Я уже видела — знаешь что? Он делает землю жидкой, когда касается её! — Не только землю, — подхватил её рассуждения Леоне. — Скорее, любую вещь... то есть, вообще что угодно. Дерево ведь он изменил, когда Миста и Джорно там прятались. Радиус его способности, наверное от двух до десяти метров — иначе он бы не бегал за нами по всему лесу. Триш буквально засияла от чувства собственной полезности, а Леоне, наоборот, нахмурился: понял, что упустил нечто важное. — Ты, конечно, молодец, — наконец выдал он, — но нужно быть осторожнее, поняла? — Леоне попытался говорить тем же ласковым поучительным тоном, который использовали Мама и Бруно, но вышло так себе. — Больше не нужно ни за кем следить. Если тебя поймают, будет очень плохо. — Ладно, — смирилась Триш. Потом вдруг встрепенулась, словно о чём-то вспомнила: — Кстати! Я же не просто так пришла, я попросить хотела... — О чём? — Надо верёвку спрятать. Джорно сказал, она сейчас на чердаке лежит, а надо отнести к старому колодцу во дворе. «Джорно, значит?» Она продолжала невинно болтать ножками и ковырять краюшек парты, на которой сидела. Триш явно слишком умна для своих лет. Как и все здесь, конечно, она особенный ребёнок Матери Донателлы. — Только это тайна, и лучше в Доме не говорить об этом, — не забыла добавить Триш. «Они явно в сговоре... нет, Джорно просто использует её». — Хорошо, — Леоне кивнул, — а ты сходи-ка пока к Бруно, расскажи ему про станд садовника, да и просто поболтать — думаю, он будет рад тебя видеть. Триш улыбнулась и спрыгнула с парты — помчалась скорее к своему названному брату, в больничное крыло.***
/некоторое время спустя, вечер, всё ещё 12 февраля — Бруно [60421]/ В дверь постучали. Бруно, до этого дремавший в кровати, ответил «Войдите» и сел. Должно быть, вид у него был помятый — волосы расплетены и растрёпаны (золотистые заколки валялись рядом, на тумбочке), на лице наверняка остались отпечатки подушки, а в качестве одежды до сих пор (или уже) — пижама, белая, но помятая. Не то чтобы Бруно, официально «болеющий» после контакта с зачарованной книгой, переживал из-за внешнего вида, но ему отчего-то не хотелось, чтобы Леоне (если это он) видел его таким… жалким, что ли? Но это оказался не Леоне, а Триш. — Привет, — Бруно тепло ей улыбнулся. Он не видел девочку с самого утра и даже успел немного соскучиться. Всё-таки поразительно, как сильно он их всех любил: своих друзей, свою семью. Казалось бы, всего два дня в больничном крыле, а Бруно уже всерьёз переживает: как там они без него? Всё ли в порядке? Особенно он волновался за Джорно, который наверняка чувствовал себя одиноко и потерянно, подозревая друзей в предательстве. — Привет? — Триш неуверенно ему улыбнулась. — Извини, ты спал? — Да, но я рад, что ты меня разбудила, — честно признался Бруно. После недавних событий почти каждый его сон оборачивался кошмаром. — Спасибо, что пришла. Ты одна? А где остальные ребята? Триш закрыла за собой дверь, подошла ближе и села на табуретку возле его кровати. Из того, что она не набросилась на него с объятьями, как обычно, Бруно сделал вывод, что Триш за сегодня уже порядком устала, набегалась и намаялась. — Ага, остальные внизу, во дворе. А я одна, потому Леоне сказал к тебе зайти, — ответила Триш. Бруно задумался: и зачем Леоне её к нему послал? Неужели Триш как-то связана с поисками шпиона? — Кстати, я ещё вот что вспомнила! Джорно просил передать, что начал собирать вещи для побега в тайнике за домом, который в кустах, как раз под окнами кухни. Он уже положил туда верёвку. — Вот как. Слова Триш настораживали. Да и то, как она произнесла последнюю фразу… По приюту ходили слухи, что Бруно способен сходу распознать ложь каким-то чудесным образом. Конечно, это просто глупости, но кое-что за слухами стояло: он действительно обращал особое внимание на интонации и эмоции собеседника, и мог распознать малейшие изменения. Очень эмпатичный по своей природе, Бруно легко замечал несостыковки в словах и неосознанной реакции говорящего на них. Однако Триш не врала, скорее… выдавала заранее заученную и несколько раз отрепетированную фразу. «Джорно?» Он вспомнил, что Леоне буквально вчера утром рассказывал ему об информации и дезинформации. Признаться, Бруно рассчитывал, что Джорно скажет ему нечто подобное сам, напрямую, но тот решил использовать Триш. Что ж, умно. И, к тому же, очень удобно — для Бруно, разумеется. — Скажи, Триш, ты мне доверяешь? На самом деле он хотел бы обойтись без этих шпионских игр, или хотя бы не впутывать в них Триш. Она и без того переживает: вон, как настороженно кивнула. А теперь Бруно придётся переманить её на свою сторону, убедить рассказать всё о планах Джорно и его ловушках для предателя. Сделать это будет не сложно (Триш ведь действительно ему доверяла, как любимому старшему брату), но Бруно заранее чувствовал вину. Но… оно того стоит, верно? В конце концов, это всё ради их же блага.***
/на следующий день, 13 февраля — Бруно [60421]/ Уже утром Мама «выписала» Бруно из больничного крыла, разрешила ему вернуться в общую спальню и ходить на уроки вместе с остальными ребятами. После целых двух дней отдыха он чувствовал себя достаточно бодрым, а обретение новой способности — которую он назвал Sticky Fingers — вселяло веру в лучшее и надежду на успех в их непростом и смертельно опасном деле. Остальные ребята из «банды» тоже воодушевились, когда к ним вернулся лидер, и принялись за подготовку к побегу с удвоенной инициативой. Весь день они усердно трудились: сходили на разведку к стене, обыграли Сестру Чокколату в прятках, и почти придумали, как забрать зачарованную книгу из лап Мамы. Вечером в догонялках они тоже почти победили. Новая стратегия хорошо работала, четыре из семи групп детей были «схвачены» Сестрой на исходе десятой минуты, но все остальные продержались до самого конца. «Этого мало» — понимал Бруно, но вслух похвалил ребят. Они настоящие молодцы, раз за такое короткое время достигли столь многого. Он и сам в этот раз принимал участие в игре, учил малышей ориентироваться в лесу, не оставлять следов и обращать внимание на малейшие, едва заметные шорохи. «Если так пойдёт и дальше, то вскоре у нас появятся реальные шансы на побег». Вечером все семеро друзей собрались в библиотеке, чтобы обсудить нечто важное. Сейчас уже даже самые рассеянные и ненаблюдательные ребята из их «банды» заметили, что Мама больше не шпионит за старшими детьми, не пытается вычислить тех, кто раскрыл тайну Дома, и как-то помешать их планам. Сестра Чокколата больше не разбрасывается намёками, а чинно исполняет свои обязанности, воспитывая малышей. Керосиновая лампа мерцала, выхватывая из темноты лица встревоженных детей. Джорно сидел за столом, рядом с ним расположились Бруно (который вертел в руках одну из своих любимых золотистых заколок) и Фуго (он держал перед собой открытую книгу, хотя даже не пытался её читать — напряжённая атмосфера не позволяла). Леоне стоял напротив них, скрестив руки на груди и прислонившись к краю соседнего стола, так что его высокая фигура отбрасывала длинную чёрную тень на книжный стеллаж позади. Бруно невольно залюбовался его глазами: в свете лампы они казались особенно яркими, практически золотистыми. Рядом с Леоне, словно два воробушка, примостились Триш и Наранча. Они сидели на столе, болтали ногами, и весело о чём-то шушукались, будто не замечая тревожной атмосферы в читальном зале. Миста гордо восседал на стуле, поставленном задом наперёд и, подперев подбородок ладонью, нервно катал по столу туда-сюда три жёлудя, найденных сегодня в лесу. Видимо, он пытался таким образом отвлечься, но получалось плохо: «стрелок» то и дело не выдерживал и бросал на друзей раздражённые взгляды. Бруно ещё раз оглядел библиотеку, проверяя, что в ней нет случайных свидетелей. Только ещё одно живое существо могло их услышать: в дальнем углу, подальше от книг, на высокой тумбе стоял террариум с единственным обитателем внутри. Но черепаха Коко (подарок Джорно от Мамы на его десятый день рождения) крепко спала и вряд ли интересовалась разборками внутри «банды». — Ну? — Миста не выдержал первым. — Чего лица такие кислые? Джорно вздохнул: — Я хотел обсудить кое-что важное… — Да все итак всё уже поняли! — перебил его Наранча, за что заслужил несколько неодобрительных взглядов. — Мне Фуго всё объяснил: Мама больше за нами не следит, и вообще, делает вид, что всё окей. И Сестра Чокко не цепляется! Они позволяют нам делать что угодно, потому что уверены, что у нас ничего не получится. А всё потому что… — Среди нас есть предатель, — мрачно закончил за него Миста. — Вы двое иногда проявляете чудеса сообразительности, — хмыкнул Фуго. Он-то, конечно, давно знал правду. — Джорно, — вдруг произнесла Триш, — так ты узнал, кто из нас шпион? Твоя идея сработала? Он медленно кивнул и перевёл взгляд на огонь в лампе. Потом набрал побольше воздуха в лёгкие, но не успел выдохнуть ни слова: золотистая заколка звякнула, опустившись на стол. Бруно его перебил: — Шпионом был я.