О чём ты мечтаешь?

/на следующее утро, 16 февраля 2045 г. — Миста [31521]/ В небольшом закутке рядом с кухней двое детей болтали, параллельно с этим помогая готовить завтрак, ведь сегодня они были дежурными. — …если это — не проклятье, тогда что? Как ты это объяснишь? — Миста настолько увлёкся спором, что забыл, что ему вообще-то нужно нарезать хлеб, и уже минут десять стоял возле стола и бесцельно вертел в руках нож. Буханка ржаного хлеба лежала на доске совершенно нетронутой. — Да ну, бред какой-то, — вяло отозвался Леоне, даже не глядя на друга. Он стоял у раковины, и, в отличие от Мисты, честно выполнял свою работу — чистил и нарезал овощи. В кухню то и дело забегала Проша (сегодня она была главной по столовой) и ругала их за медлительность, а Мелла и Формаджо просто сновали туда-сюда с тарелками, подносами и стаканами в руках. Готовку чего-то серьёзного детям не доверяли (этим занимались Мама, Сестра или Мистер Секко), но большая часть приготовлений к завтраку всё равно ложилась на плечи дежурных. — Ну, смотри. Помнишь, ты в восемь лет сломал руку? Это случилось в феврале, да? — всё не унимался Миста. — Да. И? — равнодушно переспросил Леоне. — И то, что в твоём номере, — Миста взмахнул рукой, и кончик ножа указал на потолок, — четвёрка стоит на третьем месте. Если к четвёрке три раза прибавить два, как раз получится восемь — а значит, сломанная рука была тебе предсказана ещё с рождения… На шее Леоне чернели цифры 50401, так что в рассуждениях Мисты, на первый взгляд, можно было найти какой-то смысл. Как раз в этот момент в помещение зашли Джорно и Фуго, посланные сюда Прошей со словами «дайте пинка этим лентяям и принесите уже наконец-то хлеб в столовую». Фуго, услышав последнюю фразу Мисты, тут же накинулся на невнимательного товарища: — Миста, ты дебила кусок! — Фуго оттолкнул его и резким движением достал из ящика в столе ещё один нож, а затем хлопнул дверцей и раздражённо зыркнул на Мисту. — Два на три — шесть, а шесть плюс четыре — сколько, по-твоему, будет, а? В каком месте ты восемь насчитал?! Это ж пример для шестилетки, тут даже Наранча сообразил бы! — А-а… ну, — Миста нахмурился, совершенно не понимая, как он допустил такую примитивную ошибку, — проехали, в общем. Ты не о том вообще думаешь, Фуго! Я хочу сказать, что четвёрка в номере — это к несчастью. — Вообще-то, — скрипнул зубами блондин, на чьей шее красовалось сразу две четвёрки, — по теории вероятности, у каждого второго в номере есть хотя бы одна четвёрка. Вероятность выпадения одной конкретной цифры из десяти возможных — одна десятая. А цифр пять, умножаем одну десятую на пять — выходит пять десятых. А — специально для тупых — напомню, что пять десятых это и есть одна вторая. Половина! Этот аргумент дети слышали уже не раз, поэтому Миста и Леоне дружно закатили глаза на занудство Фуго. Один только Джорно действительно слушал и воспринимал всерьёз всё сказанное «книжным червём». — Ты исходишь из предположения, что цифры выбраны случайно, — заметил он. — Это имело смысл раньше, пока мы не знали ничего об их природе. Но теперь… — Вот, — поддакнул Миста, — Джорно дело говорит. — Я думаю, последние три цифры обозначают номер партии, только и всего, — пожал плечами мальчик. Пока Фуго с мрачным сосредоточением на лице нарезал хлеб (видимо, представляя на месте буханок головы неразумных товарищей), Миста подкрался поближе к Джорно, — у старших номера заканчиваются на 401 или 421. Потом идёт партия 501 и 521, — он кивнул на Мисту, которому лишь два месяца назад исполнилось одиннадцать, а потому к «старшим» его пока что не причисляли, — потом 601 и 621, и так далее. Впрочем, не думаю, что это важно. Мы вообще-то пришли, чтобы передать… — Постойте-ка, молодой человек, — вдруг перебил его Миста. В чёрных глазах мелькнул озорной огонёк: он резко вскинул руку, так что лезвие кухонного ножа упёрлось прямо в молочно-белую тонкую шею Джорно. Кто угодно бы испугался (или хотя бы возмутился), но Джорно и бровью не повёл, лишь покосился на друга ярко-зелёными глазами. И в этом взгляде таилось то самое «нечто», отличающее Джорно от других приютских детей — некая загадка, разгадать которую у Мисты никак не получалось. Но постоянные поражения лишь вынуждали «стрелка» прибегать к новым и новым, всё более экстравагантным способам вывести Джорно на эмоции и докопаться до правды. — Вопросы? — уголок его рта дрогнул, улыбка мелькнула на секунду и исчезла. И это — с приставленным к горлу, пусть кухонным, но всё же ножом! — Только один, — Миста хмыкнул, моментально вживаясь в роль «плохого парня». — Как ты это объяснишь? Он провёл (довольно тупым) кончиком ножа по номеру на шее Джорно, который все в Доме в шутку называли «козырным»: 00016. А Джорно загадочно улыбнулся, явно не собираясь отвечать на вопрос. — Что за цирк вы тут устроили? — возмутился Леоне. Он как раз закончил чистить морковку, с грохотом сгрузил грязную доску в раковину и обернулся к товарищам. Представление, устроенное Мистой, его не впечатлило: — Идёте, или как? Он взял в руки тарелку с овощами и демонстративно зашагал к выходу из кухонного закутка. — Идём, — с готовностью кивнул Миста, убирая нож, — помочь? — Мне помоги, — фыркнул Фуго и впихнул ему в руки ему поднос с хлебом. Едва их делегация переступила порог, оказавшись в полупустой кухне, Джорно, как ни в чём ни бывало, произнёс: — Кстати, Бруно просил собрать вас сразу после завтрака. Он сказал, что пора действовать. — Наконец-то, — встрепенулся Миста, — а кто пойдёт на эту «миссию»? — Бруно всё расскажет, когда соберёмся в коридоре возле библиотеки. После завтрака, но перед тестами — запомнили? — он дождался короткого кивка от каждого из ребят. — Тогда мы с Фуго пойдём — нам ещё Наранчу искать. На том и закончилась их утренняя перепалка: только Фуго, не удержавшись, подколол Мисту напоследок: — Кстати, четыре на четыре будет шестнадцать. Всё ещё уверен, что наш Джорно приносит удачу, а не несчастья? Миста резко обернулся, едва не выронив из рук поднос со злополучным хлебом, и показал умнику язык.