Увлеченный бедствием [Addicted To Disaster]

Нил Хэтфорд забивает победный гол. В этом нет ничего неожиданного — всегда либо Нил, либо Кевин проворачивают какой-нибудь трюк в конце игры, просто чтобы подъебать команду соперника. Но сегодня забивает он, и как только ворота загораются красным, он смотрит на Эндрю. Его глаза сияют, а лицо светится, и Эндрю немного ненавидит его за это. Сильно ненавидит его за это. Дело в том, что Нил Эндрю не нравится. Нил — экси-наркоман, прямо как Кевин, и он дерзкий, высокомерный и слишком богатый — по мнению Эндрю. Он лучик света с порцией издёвки. Он огненный шар — чересчур много ехидства и нулевая способность держать свой проклятый рот на замке. Тот самый рот, который разрывает людей на части всякий раз, когда кто-то из них решает связаться с ним или с кем-то из его близкого окружения. Эндрю также знает, какие звуки издает этот проклятый рот за закрытыми дверьми, когда они только вдвоем. Что этот рот может сделать с Эндрю, когда он позволяет . Так что да, они трахаются, но нет, Эндрю не нравится Нил Хэтфорд. Он также не встречается с Нилом. Это просто секс. Потому что Нил до смешного горяч, а Эндрю очень гей и хочет его с тех пор, как невыносимый рыжий ступил на корт экси. Но Эндрю не глуп. Он не может иметь большего с Нилом. Потому что он Нил Хэтфорд, племянник сенатора Стюарта Хэтфорда. Конечно, Хэтфорд всего лишь его дядя, но этот человек практически вырастил Нила с тех пор, как умерла его мать, и он взял на себя роль его отца. По крайней мере, так говорят таблоиды. Не то чтобы Эндрю читал эту хрень. Очевидно. Не в этом дело. Дело в том, что Нил находится в центре внимания из-за своего дяди. Так что нет, Эндрю не может встречаться с Нилом Хэтфордом. Ради всего, блядь, святого, не с его уголовным прошлым. Он не может связываться с политиками и выбрасывать всю свою жизнь в медиа пространство, как грязное белье. И все в порядке, правда. Нил горяч и все такое, но Эндрю не хочет большего. Его вполне устраивает просто секс. В конце концов, он натрахается и выкинет его из головы, и тогда Нил Хэтфорд будет таким же безликим, как и любой другой парень, с которым Эндрю когда-либо что-то имел. Все в порядке. Эндрю десять раз подряд повторяет, что это всего лишь секс. И так и есть, просто секс. Потому что Нил — племянник Хэтфорда, да, но также и потому, что Нил бесит. Первые несколько месяцев Эндрю и Нил узнавали друг друга и они вцеплялись друг другу в глотки каждый раз, когда ступали на корт. Все это было язвительными комментариями и враждебными взглядами, и у Эндрю было ощущение, что все закончится кровопролитием. В конце концов это вроде как разрешилось само собой. Оглядываясь назад, Эндрю должен был знать, что его ненависть к Нилу Хэтфорду всегда будет приводить их туда, где они сейчас. ≪несколько месяцев назад≫ Эндрю не выносил этого мудака. Нил Хэтфорд был фальшивым маленьким ублюдком, и Эндрю не хотел иметь с ним ничего общего. Ну и что, если он был сексуальным? Много парней было. Вот честно, нахуй его! Но иногда… иногда Нил испытывал терпение Эндрю. Как сегодня. Сегодня Нил с дьявольским упорством выводил его из себя. Вот как обстояли дела между ними уже несколько месяцев. Эндрю сказал Нилу, что он избалованный мелкий мерзавец с вызывающим поведением и проблемами со вспышками гнева, а Нил сказал Эндрю, что он мертв внутри, и его навыки на корте были не чем иным, как простым везением. Но сегодняшняя порция враждебности Нила Хэтфорда сопровождалась личной местью во время тренировки. Нил бил по воротам Эндрю так, словно от этого зависела его жизнь, и Эндрю постепенно начинал злиться. Что было не очень хорошо при любом сценарии, но особенно плохой идеей было, когда за дело брался Нил. Эндрю уже предупредил тренера Ваймака, что ударит избалованного сенаторского отпрыска своей ракеткой, если тот ударит его по лицу. Лицо Нила было раскрасневшимся, с убийственной экспрессией за визором, и Эндрю упивался огненной бурей в его глазах, когда он блокировал подачу Нила. Он блокировал большинство бросков Нила, но только сегодня, просто ради лишнего «нахуй иди» вишенкой на торте «Я ненавижу Нила Хэтфорда», Эндрю выложился на полную в последний час тренировки. Нил был взбешен. Хорошо. Это сделало их двоих. Нил ударил по мячу еще раз. И еще. И еще. А Эндрю блокировал каждый бросок. Он погрузил ручку ракетки в землю и усмехнулся Нилу. — Неплохо для простого везения, не так ли? Казалось, это еще больше разозлило рыжего мудака. Эндрю знал, что так и будет. Он на это надеялся. Нил фыркнул и вернулся в центр, готовый рвануть в новую атаку, а Эндрю был готов к нему. От смертоносного взгляда Нила у Эндрю поднялись мурашки по шее. Нил никогда не имел для него смысла. Да, он был избалованным богатым мерзавцем — все это знали, и тем не менее все решили обращаться с ним так, будто солнце светит из его задницы. Но за безупречно причесанным фасадом скрывалось нечто иное. Нечто мрачное, в меру опасное, и Эндрю хотелось вонзить пальцы в его тени и распутать каждую ниточку, создававшую беспорядок в человеке, которым был Нил Хэтфорд. Больше всего он хотел уличить его в этом дерьме. Как ему удалось одурачить всех, что он всего лишь маленький невинный енот, было непостижимо для Эндрю. Нил не был таким, и он планировал выставить его фальшивую задницу в один из таких дней. Нил рванулся еще раз, передав мяч Кевину, а затем завладел им снова своей ракеткой, и прямо перед тем, как он ударил по воротам, всё пламя ада вспыхнуло в его глазах. Эндрю отвлекся на секунду, не, на долю секунды, и ворота за его спиной зажглись красным. Нахуй Нила. Нил снял шлем, его ослепительная улыбка, спутанные волосы, и вспотевшее лицо. Вызов в его глазах всегда взывал к Эндрю, как будто он говорил «и это все, что ты можешь?». Эндрю ухмылялся в ответ, всегда удерживая взгляд Нила, всегда кидая в ответ: «Полагаю, придется поиграть и ты увидишь». — Поздравляю, число твоих лучших голов сменилось с нуля на одну цифру— сказал Эндрю. — Эндрю, — начал Кевин позади Нила, но оборвал реплику, когда Эндрю бросил на него суровый взгляд. Он поднял руки и усмехнулся. — Не бери в голову. Эндрю знал, что он все еще услышит лекцию, которую Кевин готовил в своей голове. Половину он уже мог предсказать — Кевин был совсем не оригинален, когда дело касалось его драгоценной команды экси. «Не дразни Нила, он нам нужен». Что ж, может быть, Кевину и нужен. Эндрю –абсолютно нет. — Он просто в плохом настроении из-за того, что я прервал его серию отбитых. Эндрю сердито смотрел на него, пока Нил широко не ухмыльнулся и не отвесил насмешливый поклон, а затем удалился в душ. Кевин долго смотрел на Эндрю, скрестив руки на груди, а затем покачал головой. — Мне не нравится эта мина. — Я не строю мины — сказал Эндрю. Это правда, он научился сохранять нейтральное выражение лица. Кто-то сказал бы, что у Эндрю идеальный покерфейс. Кевин не был одним из тех людей. Кевин был его лучшим другом и занозой в заднице, и он научился читать микровыражения Эндрю как книгу. — Не делай глупостей. Нам нужен Нил. Он хорош. Ты знаешь, что он хорош. — Это преувеличение. Кевин закатил глаза. — Просто… не делай глупостей. Эндрю не был идиотом. Его также очень не привлекали идиоты. Которым определенно был Нил Хэтфорд. Так что глупостей он, конечно, делать не собирался. Это не означало, что он не мог думать о заднице Нила в душе. Очевидно. После тренировки он не торопился в душе, пока голоса в раздевалке не стихли. Когда он наконец вышел, там на скамейке сидел только один человек. Единственный человек, с которым Эндрю не хотел оставаться наедине в комнате. Нил был полностью одет, его спортивная сумка лежала у его ног, и он явно ждал. Эндрю? Кого-то другого? Эндрю не знал. — Не говори мне, что ты здесь, потому что хочешь провести еще один раунд — сказал Эндрю. Нил рассмеялся. — А что, ты готов к этому? Эндрю злобно уставился на него. — Просто признай, что тебе действительно нравится экси, и ты говоришь дерьмо только для того, чтобы быть невыносимым. — Что тебе нужно, Хэтфорд? Нил поерзал на своем месте на скамейке. Эндрю вдруг почувствовал себя слишком обнаженным под любопытным взглядом Нила. Он был без рубашки, только в шортах и нарукавных повязках (он никогда не выходил из душа без них), а на плечах висело полотенце. Нил утверждал с того момента, как Ники в первый раз потревожил его, чтоб тот признался нравятся ли ему мужчины, что он никем не интересуется. Но прямо сейчас его взгляд медленно перемещался от шеи Эндрю к его животу, и Эндрю почувствовал дрожь и жар под пристальным вниманием этой ледниковой синевы. — Что нужно, чтобы ты перестал враждовать со мной на корте? Эндрю усмехнулся. — Если ты перестанешь быть занозой в заднице, может быть, и я прекращу. Нил закатил глаза и поднялся. Эндрю видел Нила в одежде, которую он выбирал сам — она была как минимум на размер больше и всегда из ткани, напоминающей пижаму. То, что он носил сейчас, было, вероятно, выбором Мэтта, и Эндрю хотел угостить этого человека выпивкой. Темно-зеленая кофта Нила с V-образным вырезом плотно облегала его накачанные мышцы. Серые джинсы, которые он носил, выглядели такими мягкими, что Эндрю захотелось провести по ним рукой. И совсем не потому, что задница Нила была в этих джинсах. Неа. — Да ладно, Эндрю, я забочусь о команде, я не хочу, чтобы это… нечто, что ты имеешь против меня, разрешило динамику команды. Эндрю уставился на него. Он действительно ненавидел Нила Хэтфорда. Ненавидел то, как он одурачил всех, что был идеальным, собранным парнем, сердцеедом, кем-то с идеальной медийной улыбкой и острым языком, непогрешимым. Это была ложь. Нил Хэтфорд был выкован из лжи, и никто этого, казалось, не замечал, кроме Эндрю. — Я хочу, чтобы ты перестал притворяться, — сказал Эндрю. Нил нахмурился. — О чем ты? — Я говорю об этом человеке, что ты пытаешься заставить всех поверить, ты якобы являешься. Я говорю о том, что ты ведешь себя так, как будто ты не ебаный беспорядок, как будто ты идеальная картинка. Нил в кои-то веки закрыл рот. Он смотрел на Эндрю так, словно видел его впервые. Значит, победа Эндрю. Он усмехнулся. Все еще идешь на сделку, Хэтфорд? Нил тяжело сглотнул. — Что конкретно ты просишь меня сделать? — Скажи мне что-нибудь правдивое. — Что-то правдивое… Что ты собираешься делать с этой правдой? — Ничего. Дальше меня это не уйдет. Нил нахмурился. — Как я могу поверить, что ты просто не собираешься пойти с этим в какой-то тупой таблоид? — Я скажу тебе за это правду в ответ — Правда за правду, — пробормотал Нил себе под нос. — Я могу это сделать. ——- Нил целый час копается в своем шкафу и до сих пор не имеет ни малейшего понятия, что надеть сегодня вечером. Ему все равно, что он носит большую часть времени. Стюарт выбирает одежду для определенных мероприятий, а у Нила есть куча футболок, одобренных Мэттом, которые он носит в кампусе. Но сегодня вечером они идут в Эденс и… Эндрю будет там. Эндрю часто бывает рядом, и это нормально — Нилу нравится, когда он рядом. Но сегодня они победили. И Эндрю может сколько угодно притворяться, что это ничего для него не значит, но это значит. Поцелуи Эндрю всегда резче, когда они побеждают. Его руки более настойчивы. В его глазах голод. Что-то ненасытное и горячее, и Нил немного пристрастился к этому. Нил заметил закономерность. Когда они побеждают, когда у Эндрю такой жар в глазах, его взгляд медленно скользит по Нилу, и чем теснее джинсы Нила, тем дольше пламя горит на его коже. Нил хотел бы, чтобы у него было такое же чувство стиля, как у Эндрю, но это не так уж далеко от истины. Поэтому, когда Мэтт стучит в дверь за час до того, как им нужно быть в Эденс, Нил вздыхает с облегчением. Мэтт бросает взгляд на груду одежды на кровати Нила и усмехается. — Ты катастрофа. — Ты ведь знаешь, что я могу просто надеть толстовку с капюшоном? Мэтт симулирует вздох. — Богохульство! Ну же. Встань с кровати. Я что-нибудь выберу и не хочу слышать никаких возражений. Нил стонет. По правде, это для шоу. Он более чем ценит то, что Мэтт взял на себя заботу о гардеробе Нила. Если бы это зависело от него, он бы носил мягкие спортивные штаны и футболки, в которых он мог бы плавать. Люди странные. В удобной одежде нет ничего плохого. Он вскакивает в джинсы, которые Мэтт бросает ему, и стоит перед зеркалом, глядя на свое отражение. Нилу потребовались годы, чтобы сделать это и не отступить. Он до сих пор помнит некоторые вещи, которые видел в доме Нейтана. Все еще носит на коже шрамы от жестокого обращения от Нейтана. Он до сих пор видит день, когда его мать умерла в его кошмарах, и просыпается с криком, сдавливающим его горло. Нилу было восемь лет, когда умерла его мать. Ей, наконец, надоел абьюз Нейтана, она загрузила пару сумок и Нила в машину и попыталась уехать. Нейтан не позволил ей. Он преследовал ее по всему дому с ножом. В тот день он собирался убить их обоих, но, несмотря ни на что, Нил выжил. Мэри — нет. Стюарт принял его после этого. Итак, Нил сменил имя, у него был новый дом, новая жизнь, но его лицо осталось прежним. Лицо Нейтана. Раньше Нила трясло, когда он видел, насколько он похож на Нейтана. Но прошли годы терапии. Бывают дни, когда он все еще чувствует мурашки по спине, когда смотрит в зеркало и встречается с холодным голубым взглядом Нейтана. В такие дни он кутается в самую большую кофту, какую только может найти, и сидит на полу с выключенным светом, пока его разум снова не обретет покой. Но сегодня не плохой день. Сегодня Нил может посмотреть на себя и оценить то, как дымчато-голубая кофта Henley, которую выбрал Мэтт облегает его тело, подчеркивая линии талии и мускулы на плечах. Он выглядит достойно. Хорошо. Объективно говоря. Мэтти постоянно говорит ему об этом, как и все те странные люди, которые беспокоят его в Эденс или в кампусе, так что Нил полагает, что с ним все в порядке. Как бы там ни было. Единственный человек, для которого он действительно заботится о том, чтобы быть привлекательным, — это Эндрю. И Эндрю ясно дал понять, что он это делает. Если и есть что-то, что Эндрю делает в изобилии, так это то, что заставляет Нила чувствует себя нужным. Желанным. Каждый дюйм его тела — это карта, которую Эндрю хочет изучить и запомнить. Нил не может точно вспомнить момент, когда антагонизм между ними двумя превратился во что-то другое. Когда Нил осознал, это превратилось во что-то другое. У них есть сделка, у него и Эндрю. Эндрю был тем, кто предложил сделку — Нил перестанет вести себя так, как будто он собран воедино, а Эндрю бросит их маленькую вражду на корте. Но это быстро превратилось в нечто большее. Они делились правдой на крышах и в местах для курения, и Нил не помнит, когда ему захотелось большего. Когда он начал желать Эндрю всеми возможными способами, Эндрю позволял ему. Он помнит, когда их нечто началось. Хотя называть это чем-то несправедливо. Эндрю более чем ясно дал понять, что это всего лишь секс, и между ними не может быть ничего, кроме этого. Нил это знает. С этим у него все в порядке. В любом случае, он не хочет большего. Нил полностью доволен их соглашением. Их сделка все еще в силе, они все еще делятся своей правдой, только теперь они целуются. Ну, ладно, они делают намного больше, чем просто целуются. И это прекрасно. Нил прочитал в Интернете, что люди называют это друзьями с привилегиями. Итак, ладно, они друзья с привилегиями, пофиг. Не то чтобы у Нила были чувства к Эндрю. Ладно, может, чуть-чуть, он просто… НЕТ. Нил так сильно стискивает зубы, что у него болит челюсть. Нет. У него нет чувств к Эндрю. Потому что, когда люди испытывают чувства к тому, кто не отвечает им взаимностью, людям больно. И это не та ситуация, когда кому-то больно, они согласились на это. Они могут целоваться, трахаться и делать что угодно, но они не встречаются. Никакие чувства не вовлечены. Никому не больно. Нил несколько раз повторяет про себя, что все в порядке, что он может остановиться в любой момент. Все в порядке. Он просто не хочет останавливаться, вот и все. ≪два месяца назад≫ Нил уставился на лицо Эндрю, закуривая сигарету. Пламя зажигалки отражалось в его глазах, превращая их в жидкий огонь. Нил никогда ни на кого не смотрел так, как на Эндрю, теперь он понял это. Он никогда не хотел того, чего хотел с Эндрю. Но их сделка была не такой. Они играют в экси и делятся правдой, вот и все. Нил не собирался говорить о том, что поймал себя на мысли о вкусе губ Эндрю. Он просто держал бы рот на замке, это не могло быть так сложно. Но тут Эндрю выпустил облачко дыма в лицо Нилу и зажал его подбородок пальцами — Пялишься, — сказал Эндрю. Нил отвел взгляд. Если жар, поползший по его щекам, был каким-то признаком, он, вероятно, покраснел, и последнее, чего он хотел, — это встречаться взглядом с Эндрю, когда его лицо было таким. — Нил. Эндрю переместил палец к щеке Нила и потянул его, пока снова не поймал взгляд Нила. — Чем-то хочешь поделиться? — Нет, — ответил Нил, не подумав дважды. Нил должен был сразу понять, что Эндрю не обманешь. Он никогда не мог. Эндрю долго смотрел на Нила, затем они снова погрузились в комфортное молчание. Но взгляд Эндрю не отрывался от тела Нила. Он скользил по его груди, по лицу, вдоль линии губ. Горячий. Ищущий. Голодный. И Нил горел внутри. Эндрю в последний раз затянулся сигаретой и бросил ее. Он схватил Нила за плечи, развернул их и прижал к стене. Вокруг не было ни души, что было немного необычно для такой ранней ночи, но задний двор за библиотекой кампуса тоже не был популярным местом. Эндрю смотрел на губы Нила. Нил не ожидал, что этот простой взгляд вызовет дрожь всего тела, но это случилось. По его спине поползли мурашки, и все, чего хотел Нил, — это чтобы Эндрю растопил расстояние. От пристального взгляда Эндрю у Нила всегда немного кружилась голова, но до сих пор он не особо задумывался об этом. Именно таким был Эндрю. Но теперь Эндрю проводил большим пальцем по нижней губе Нила, даже не скрывая намерение. — Эндрю, — прошептал Нил, полагаясь на всех богов, что это не прозвучит слишком плаксиво. — Я не завожу… бойфрендов. — сказал Эндрю. Нил сглотнул. Он не хотел быть бойфрендом Эндрю. Вероятно. Ладно, ладно, он на самом деле не знал, кем хочет быть с Эндрю. Все, что он знал, это то, что он хотел, чтобы Эндрю поцеловал его. Он хотел, чтобы рука Эндрю была на его теле. — Я знаю, — сказал Нил. — Это не то, что я… — Нет? Тогда чего ты хочешь? Эндрю наклонился немного ближе. С такого близкого расстояния Нил чувствовал запах его лосьона после бритья, смешанный с сигаретным дымом. — Чего бы ты не хотел, — сказал Нил. Возможно, было немного отчаянно говорить это в таком ключе, но Нила это не волновало. Это была правда. — Это не так работает. Нил практически задыхался от потребности, чтобы руки Эндрю были на нем. — Я хочу поцеловать тебя. Хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне. Эндрю остановился в миллиметрах от того, чтобы поцеловать его. Когда он говорил, его дыхание касалось губ Нила и Нил вздрогнул. — Я не собираюсь с тобой встречаться. — Ты это уже говорил. — Я хочу, чтобы это было ясно. — Это ясно. Руки Эндрю скользнули в волосы Нила. — Это — ничто. Понимаешь? — Да. Мне подходит. — Отлично. Я могу тебя поцеловать? — Да, — было последнее, что сказал Нил, потому что все, что было дальше, было приглушенными стонами, которые Эндрю поглотил. Задушил своими поцелуями. Руки Эндрю были необычно нежными, когда они нашли подол футболки Нила и скользнули под нее. Мягкая, горячая кожа скользнула по его животу, груди, пальцы впились в его спину, пока Эндрю оставлял небольшие следы на шее Нила. Это началось так. И Эндрю сказал, что они больше не будут этого делать, если Нил этого не захочет. Нил должен был остановить это прямо здесь и сейчас. Должен был знать, что вкус Эндрю только подольет масла в лесной пожар, пожирающий его внутренности, когда Эндрю посмотрит на него. Но он был слаб, когда дело касалось Эндрю, и хотел большего. Он хотел всего, что Эндрю был готов отдать, пока он этого хотел. Все было в порядке. Они оба согласились на эту ситуацию без чувств. Просто случайная связь. Никому не больно. Нил решил, что если он повторит ложь достаточно много раз, то поверит в нее. ——- Эндрю смотрит на Нила через бар. Нил — проблема, Эндрю это знает, и он знает лучше, чем кто-либо другой, что должен решить свои проблемы, пока они не испортили ему жизнь. Но Нил вызывает привыкание. Нил в точности как наркотик, и Эндрю ненавидит его за это. Нил на вкус как жженый сахар и запретные мечты. Словно проклятие. Как последний шаг с обрыва, когда Эндрю знает, что внизу не ждет ничего, кроме холодной воды. Но он говорит себе, что может остановиться в любой момент. Он просто не хочет. Пока не хочет. Прямо сейчас все, чего он хочет, это отвести Нила в уборную Эденс и напиться звуками, которые он издает, когда руки Эндрю скользят по его телу. Он вытаскивает телефон и пишет Нилу, наблюдая за выражением его лица, когда тот читает сообщение. Его щеки краснеют, а глаза устремляются на Эндрю, немного расширенные и затуманенные, как раз то, что Эндрю любит. Уборная, 10 минут. Эндрю соскальзывает со своего места и выходит на улицу покурить, прежде чем отправиться в уборную. Нил ждет его там, прислонившись к стене. Он одет в дымчато-голубую кофту на пуговицах, которая идеально сидит на нем (что также означает, что он не выбрал ее сам, потому что Нил Хэтфорд — катастрофа с нулевым чувством стиля, который носил бы мешок для мусора, если бы это было социально приемлемо). Три пуговицы расстегнуты, рукава задраны до локтей. В сочетании с узкими рваными джинсами, которые Эндрю заставил его купить пару месяцев назад, Нил неебически приводит в бешенство. Эндрю хочет поглотить его. Хочет разрушить этого человека любым способом, который позволил бы ему Нил. Он не теряет времени. Он пихает Нила в одну из туалетных кабинок и закрывает дверь. Они обмениваются своим обычным «да или нет», что Нил превратил в этот момент в педантичный ритуал (Эндрю подозревает, что это делается для его же блага, что только заставляет его ненавидеть Нила еще больше), и Эндрю, наконец, целует его. На самом деле прошло всего несколько дней, но Эндрю чувствует себя оголодавшим. Его любимая вещь в мире — это выражение лица Нила в те первые несколько секунд, прежде чем губы Эндрю коснутся его. Раскрасневшиеся щеки и легкая вспышка шока, как будто этот ублюдок ожидает, что Эндрю уйдет, не поцеловав его. Как будто Эндрю способен сопротивляться бесящему беспорядку. Как будто после того последнего гола, который он забил сегодня, он мог думать о чем угодно, кроме его проклятого рта. Эндрю целует его долго и медленно, и в голове у него немного туманно, но это всего лишь побочный эффект Нила Хэтфорда. Он движется вниз к его шее и высасывает дорожку из слабых отметин, которые, вероятно, исчезнут завтра на его мягкой коже. Эндрю просовывает руки под кофту Нила, борясь со звуком, вырывающимся из горла. Уборная Эденс далеко не его предпочитаемое место для этого, но Нил будет с ним где угодно. В любой момент. Страшно хотеть чего-то — кого-то — так же сильно, как Эндрю хочет Нила, но вот он здесь. Он проводит большими пальцами по соскам Нила, извлекая жалобный стон из рыжего, и что-то вспыхивает в его желудке. — Повернись, — шепчет Эндрю ему на ухо, и Нил подчиняется. Он упирается руками в стены, и Эндрю кажется, что он вот-вот сойдет с ума. Он прокладывает дорожку из влажных поцелуев по затылку Нила, спускаясь в бок, кусает его за плечо и отдалённо думает, что его полностью, окончательно и непоправимо разъебало. Ничто не будет таким же на вкус, как Нил, он это знает. Ничто не могло поднять его выше, чем Нил. И это… это, блядь, проблема. Потому что у него не может быть Нила. Не как… не… похуй. Он сосредотачивается на поцелуях Нила и подавляет любые другие мысли, которые омрачают удовольствие, тающее на его коже, как масло на летнем солнце. Нил становится громче, когда руки Эндрю продолжают дразнить его соски, и звуки доходят прямо до его члена. Кто-то открывает дверь уборной, и в комнату врывается громкая музыка, но Эндрю просто продолжает целовать Нила, наслаждаясь тем, как у него перехватывает дыхание. Люди снаружи перешептываются, когда понимают, что происходит в кабинке, а затем хихикают и уходят. Эндрю шепчет «да» или «нет» в волосы Нила, и когда Нил быстро выдыхает «да», он расстегивает молнию на джинсах и стягивает боксеры ровно настолько, чтобы освободить член от ограничений. Он держит одну руку на бедре Нила, другой грубо дрочит ему и целует в шею. Нил откидывает голову назад. — Эндрю. Эндрю немного одержим тем, как звучит его имя, когда Нил шепчет его вот так, разбитым и почти на грани. Его собственная эрекция пульсирует в джинсах, и он не хочет ничего, кроме рта Нила на нем. Но он так близок, он продержится ровно десять секунд, и он не доставит Нилу удовольствия знать, как он разрушает Эндрю своими стонами. Легкий цитрусовый аромат на шее Нила, вероятно, будет преследовать Эндрю всю оставшуюся ночь, учитывая, что он практически слизнул большую часть парфюма с кожи. Но сейчас он не против. Он хочет растянуть это. Хочет чувствовать, как тело Нила дрожит и содрогается рядом с ним, хочет слышать, как его имя вырывается, смешанное со стонами Нила, когда он разваливается на части. Нил сильнее прижимается спиной к груди Эндрю, и его дыхание становится тяжелее, поэтому Эндрю воспринимает это как сигнал обхватить его рукой за грудь и тянуть за собой, пока спина Эндрю не упрется в противоположную сторону кабинки. Он скользит руками вниз по животу, хватает его за бедро, чтобы он не двигался, и замедляет свои движения. Удивительно, насколько отзывчив Нил на все, что Эндрю делает с ним. Кажется, у него нет предпочтений — сладко и медленно или грубо, быстро и грязно, Нилу все равно. Он разваливается каждый раз так же красиво, и Эндрю не может нарадоваться. Голова Нила прижимается к плечу Эндрю, а Эндрю продолжает осыпать его шею небрежными поцелуями. Он тянет Нила за бедро и стонет в поцелуе, когда задница Нила встречается с его пахом. Стон, который издает Нил, когда он чувствует член Эндрю сквозь джинсы, звучит как музыка для его ушей. — Эндрю… я не могу… Эндрю. Эндрю хочет сказать ему, чтобы он заткнулся, но он не рискует, что Нил хоть раз в жизни по-настоящему послушает. Он хочет его услышать. Его рука ускоряет темп, добавляя немного больше давления на головку Нила. Нил кусает нижнюю губу, тихо скуля. Его рука находит руку Эндрю, прижатую к его бедру, и Эндрю чувствует, как тот дрожит. Его дыхание прерывистое, стоны застревают в горле, имя Эндрю вырывается из смеси звуков, которые Нил вырывает из него во время оргазма. Горячие струи проливаются по руке Эндрю, и он продолжает поглаживать член Нила, пока не останавливается, пока Нил не начинает корчиться от прикосновения. Эндрю, вероятно, нужно еще немного потереться о задницу Нила, чтобы кончить, но, блядь, он ни за что не кончит в штаны. Абсолютно, блядь, нет. Поэтому он делает следующее лучшее, что он мог придумать. Он разворачивает Нила и целует его, его язык встречается с языком Нила, пробуя его вкус, а затем выталкивает его из кабинки. Когда он наконец оказывается там один, он на секунду задерживает дыхание. Звук молнии Нила сопровождается бегущей водой и дозатором мыла, а затем Нил уходит. У кабинки он притормаживает — Эндрю видит тень его ног под дверью, — но ничего не говорит и через секунду выходит. Эндрю закрывает глаза и облизывает губу, наслаждаясь запахом Нила, который все еще ощущается на нем. Он стягивает штаны и дрочит. Это быстро, как он и ожидал, всего несколько движений, но все равно выбивает воздух из его легких. Он прижимает тыльную сторону ладони ко рту, чтобы заглушить тихий стон, а когда все заканчивается, он остается там на несколько минут, пытаясь стряхнуть со своей кожи теплое невнятное ощущение Нила. Эта часть никогда не бывает легкой. Именно поэтому они редко делают это в своих спальнях. Однажды Эндрю отсосал Нилу в его спальне, и следующее, что он помнил, это то, что он дремлет в постели Нила, рука Нила обнимает его за плечи, и этого не может случиться. Они не могут этого сделать. Это кажется слишком близким к чувствам, и Эндрю не может сделать это с Нилом. Это опасно. Связываться с Нилом Хэтфордом саморазрушительно, и Эндрю больше не саботирует себя. Однажды он знает, что должен остановить это. Но пока это просто секс. Очень хороший, очень умопомрачительный чертовски потрясающий секс, и… да, он понимает, насколько это может быть проблемой. Такого у него еще ни с кем не было. —— Прошло всего три дня с тех пор, как Эндрю целовал Нила, и обычно к этому моменту он уже в отчаянии. Но не сегодня. Сегодня он хочет оторвать его ебаную голову. Эндрю не может поверить в это, нахуй. Путь от кафе, где он увидел фотографию Нила в журнале, до общежития немного размыт. Все, что он знает, это то, что есть ебаная фотография, на которой Нил кого-то целует. Вы не можете видеть лицо или что-то большее, чем прядь светлых волос, но Эндрю это не волнует. Он знает это место. Знает время, когда он поцеловал Нила у стены у задней двери Эденс. Именно поэтому ему следует держаться подальше от Нила Хэтфорда. В следующий раз его лицо тоже может попасть в чертову бульварную прессу, и вскоре акулы, называющие себя журналистами, выкопают все грязные подробности из прошлого Эндрю и разбросают их по всем СМИ. Проблема не в том, что Эндрю стыдно — стыдиться нечего. Ужасные вещи, которые произошли с ним, не были его виной, и все, что он делал, чтобы оказаться в тюрьме, было его единственным спасением. Он мог бы спланировать все лучше, но тогда он был еще ребенком. Это было лучшее, что он мог сделать. Так что нет, ему не стыдно. Это Эндрю Джозеф Миньярд — приемный ребенок с судимостью за хулиганство, поджог и нападение, переживший сексуальное насилие, биологический сын умершей наркоманки и сбежавший отщепенец. Но он также Эндрю Джозеф Миньярд — сын Бетси Добсон, брат-близнец, двоюродный брат, лучший вратарь в студенческой команде Exy, студент колледжа и друг. И он не позволит бульварным придуркам запятнать все, что он построил в своей жизни, вытащив демонов своего прошлого обратно на свет. Не из-за глупого слепого увлечения. Он знает, что ему нужно делать. Он должен был сделать это давным-давно, но принять подобное решение не так-то просто, когда Нил смотрит на него, а в мозгу Эндрю происходит короткое замыкание, когда он смотрит на звезды, танцующие в глазах Нила. Но это глупо и опасно, и это нужно прекратить, пока жизнь Эндрю не испортилась. —— Живот Нила завязан узлом. Объективно он знает, что Эндрю мог не видеть фотографии — он не из тех, кто даже смотрит на таблоиды. Но ужасные куски дерьма валяются вокруг кампуса любезно для каждого сплетника вокруг. Стюарт предупредил его, что люди попытаются сфотографировать его или слить о нем дерьмо, и это нормально для человека, связанного с сенатором. Все в порядке, Нилу все равно. Нил знает протокол для подобных случаев: не разговаривать с журналистами, отрицать все, если они устраивают ему засаду, и пусть Стюарт разбирается с этим. Итак, Нил планирует сделать именно это. Вот только… Вот только Эндрю не собирается относиться к этому легкомысленно. Он ясно дал понять, что не хочет, чтобы его имя упоминалось в любых СМИ, связанных с Хэтфордами, и Нил это понимает. Он действительно знает. Он знает, почему Эндрю не может встречаться с ним, даже если бы захотел. Чего он не делает. Но сейчас это не имеет значения. Прямо сейчас все, о чем Нил может думать, это фотка в ебаном журнале, которая может все ему разрушить. Он ходит по комнате в течение часа, пока стук в дверь не вырывает его из мыслей, и он знает, кто это, еще до того, как открывает ее. Эндрю смотрит в обе стороны коридора, прежде чем проскользнуть в спальню Нила. Он практически швыряет журнал через всю комнату. Как будто Нил уже сто раз не видел эту чертову фотку. — Что это, блядь, Хэтфорд? Нил проводит рукой по лицу. — Эндрю, я… — Что? Просишь прощения? Ты извиняешься? Извинениями это дерьмо не стереть, Нил! — Что ты хочешь, чтобы я сказал? Эндрю выглядит разъяренным. Его лицо раскраснелось, а глаза немного затуманены, и все, чего хочет Нил, — это превратить эту огненную бурю в другой вид. Такой, от которого у Нила растают внутренности. От чего его кожу покалывает, а каждая клеточка тела поет от удовольствия. — Ничего не говори. Мы больше этим не занимаемся, — говорит Эндрю, но не смотрит в лицо Нилу. Он смотрит на стену рядом с собой, как будто это самое интересное, что он видел за всю свою жизнь. — Ладно, — говорит Нил. Его голос на удивление ровный. Это полная противоположность тому, что он чувствует в своей груди. Волна страха, холода и адской агонии угрожает задушить его, но он борется с этим и напоминает себе, что это ситуация без чувств. Он не собирается плакать из-за случайной связи. — Я не могу этого сделать. Я не могу позволить им испортить мою жизнь, ты понимаешь это? — Я сказал хорошо. Нил звучит немного сердитым, он горд собой за то, что справился с этим. Эндрю отступает на шаг, и Нил может поклясться, что на его лице отразилась боль. — Хорошо. — Ага. Ты сказал, что это ничего не значит, и мы можем остановиться в любой момент. Все в порядке. — Ага, — говорит Эндрю и делает еще один шаг назад. — Все в порядке. Это… — он смотрит на Нила в последний раз, и его глаза убийственны. Нил действительно не знает, что с этим делать. В конце концов, Эндрю хочет покончить с этим — схуяли он тогда злится? В глазах Нила собирается жар, но, по крайней мере, он пока не плачет, слава богу. Он вызывающе поднимает подбородок. — Иди, если хочешь, мне не нужно, чтобы ты мне что-то объяснял. Мне все равно. Это ничто, верно? Это не имеет большого значения. Глаза Эндрю темнеют. Мускул прыгает в его челюсти. — Ты не… иди на хуй, Нил. Он поворачивается и захлопывает дверь на пути к выходу. Звук резонирует во всем теле Нила. Волна страданий, наконец, достигает своего апогея и тут же обрушивается на Нила. Пол кажется неустойчивым под его ногами. Все его существование сводится к двери, которая выпускает Эндрю из его жизни, к звуку того, как он разрушает мир Нила до основания. Его дыхание быстрое и неглубокое, и он знает, что слезы придут как запоздалая реакция на все, что назревает в его груди прямо сейчас, но они все еще застряли где-то за его тщательно культивируемым фасадом. Потом он это слышит. Тихий, мягкий стук в дверь, как капли дождя, падающие на жестяную крышу. Нил планирует притвориться, что его нет. — Нил, — раздается голос Эндрю из-за двери. — Ты откроешь дверь? Нил напрягает каждую унцию силы, которая у него осталась внутри, чтобы сохранить хоть какое-то подобие самообладания, прежде чем распахнуть дверь. Он не ожидает, что встретит его измученным ореховым взглядом, с таким беззащитным лицом, которое вот-вот рассыплется на куски, и от этого у Нила сердце болит сильнее, чем раньше. Эндрю прислоняется к дверному косяку и выжидает несколько секунд, прежде чем двигаться. Его рука зависает над щекой Нила, ожидая, пока он кивнет, чтобы прикоснуться к нему. — Это ничто. Ничего не изменилось, — говорит Эндрю и толкает Нила дальше внутрь, закрывая за собой дверь. — Но… мы можем… Облегчение наполняет Нила, смывая все остальные чувства удушья. — Мы можем быть более осторожными. Никаких посторонних мест. Щеки Эндрю так слабо краснеют, что это едва заметно, но Нил достаточно долго смотрел на его лицо, чтобы заметить каждое малейшее изменение. — Да, нам не нужно останавливаться, если мы… — Да, осторожно, я буду осторожен. Нил подходит ближе. Его руки трясутся, и он едва может дышать. Ему нужен Эндрю, чтобы собрать воедино осколки себя. И он нужен сейчас. — Могу ли я поцеловать тебя? — Да, — говорит Эндрю и ходит первым. Он обхватывает лицо Нила и целует его глубоко, отчаянно и торопливо, как будто Нил исчезнет, если Эндрю перестанет его целовать. Он толкает его назад, пока икры Нила не ударяются о край кровати. — Эндрю. — Держи свои руки при себе сегодня вечером, — говорит Эндрю и посасывает шею Нила. Нил лихорадочно кивает, и следующее, что он помнит, это то, что его толкают на матрас, а Эндрю забирается в кровать вслед за ним, засовывая пальцы под футболку. Нил впивается пальцами в простыни и позволяет Эндрю снять с себя футболку и спортивные штаны. Эндрю то целует каждый дюйм кожи, до которого может дотянуться, то отсасывает ему. Он отрывается от члена Нила прямо перед тем, как Нил достигает точки невозврата, а затем делает это снова и снова. В конце концов, Нил кончает так сильно, что видит звезды. Эндрю исчезает в ванной на несколько минут, а когда возвращается, выключает свет и ложится на кровать рядом с Нилом. — Я просто устал и не хочу возвращаться, это ничего не значит. — Я знаю. Эндрю тянет Нила к себе и прижимается грудью к его спине. Его дыхание щекочет волосы на затылке Нила. — Хорошо. А теперь заткнись и спи. Его тон суров, но его пальцы, проводящие по руке Нила, — полная противоположность. Они медленно двигаются по перегретой коже Нила, скользят к его бедру, затем вдоль, пока рука Эндрю, наконец, не останавливается на талии Нила. —— Когда Нил просыпается, Эндрю уже нет, и он не хочет ничего, кроме как снова согреться в своей постели. На его теле. Поселившись глубоко в каждой его фибре. Но так должно быть. Они не вместе, и они не могут быть ничем большим, чем это. Нил понимает, он действительно понимает. Эндрю — временное явление в его жизни, и это нормально. Но после таких ночей труднее сказать себе, что чувства тут ни при чем. Еще труднее в это поверить. Он все равно это делает. Он говорит ложь снова и снова. Потому что они пообещали друг другу это, и он не нарушит это обещание. Это ничего не значит. Чувств нет, они не встречаются, они просто развлекаются. В итоге никому не больно. Нил неплохо разбирается во лжи. Он собирается сделать все, чтобы навязать эту ложь.