Увлеченный бедствием [Addicted To Disaster]

7 марта Эндрю плохо помнит, как прошла его ночь. Он знает, что выпил немного виски, потом немного водки с фруктовым ароматом, а потом еще виски. Он мог ввязаться в драку, судя по синяку на его щеке. Или упасть лицом. Он не определился. Все, что он знает наверняка, это то, что алкоголь сделал немногое, чтобы притупить боль, прожигающую дыру в его груди. Его голова раскалывается. Его пульс стучит в висках, болезненно и ритмично, и каждый удар сердца звучит как Нил, Нил, Нил. Пульсация в висках Эндрю заставляет бормотание Аарона обернуться забиванием гвоздей прямо в мозг. Эндрю даже не слышит, что говорит его брат. Он перестал слушать все, что говорил Аарон с прошлой ночи, когда Эндрю захлопнул дверь перед носом Нила. Здесь должно быть какое-то бурчание о том, чтобы Эндрю поговорил с Нилом, но он не совсем уверен. Ему-то что? Ему-то Нил не нравится даже. В любом случае, Аарон был чертовой занозой в заднице со вчерашнего вечера. Аарон ставит перед Эндрю чашку кофе, а затем сливки с сахаром. Ладно, какие-то достоинства у него есть. — Отрадно знать, что ты живой — говорит Аарон. Эндрю сурово смотрит на него, но ему слишком больно, так, что желаемого эффекта не добиться. — Ты говорил с Нилом? — настаивает Аарон. И вот мы снова здесь. Эндрю не уверен, сколько сейчас времени, но если бы Аарон не ожидал, что он заговорит с Нилом в несознательном состоянии, этого бы не произошло. Не то чтобы Эндрю вообще планировал разговаривать с Нилом. Лучше уж так. Для обоих. — Ну? — Отъебись, — шипит Эндрю. — Который час? — Половина после поговори-со-своим-парнем. — говорит Аарон, фыркая. Сегодня, по-видимому, день, подходящий для убийства Аарона. После того как Эндрю исцелится от жуткого похмелья. Именно. Эндрю почти не отходит от стола следующие пару часов. Когда он выпивает четыре чашки кофе и пару таблеток аспирина, он, наконец, тащит себя в душ. Все постепенно становится лучше, но отсутствие пульсирующей боли в голове означает, что жжение в груди усиливается. Без отвлечения похмельем Эндрю знает, что ощутит всю тяжесть прошлой ночи, и он просто надеется, что не разобьется. Рано к полудню он сидит на диване и бросает крошечные бумажные шарики в стаканчик для ручек на журнальном столике. Аарон читает на подоконнике, демонстративно делая вид, что он здесь не для того, чтобы невзначай нянчиться с Эндрю, словно тот какой-то тинейджер с перепадами настроения в стрессе, который может обезуметь и устроить поджог здание из-за тупого расставания. Это даже не расставание, в самом деле — Эндрю не встречался с Нилом. Это был просто секс. Кевин возвращается с занятий и хмурится, когда видит Эндрю. Он поворачивается к Аарону, делая неопределенный жест в воздухе. — Он всё-то убивается? — Я не убиваюсь, — говорит Эндрю. — Убиваешься, и это трагично. — Жалко смотреть даже — добавляет Аарон. Эндрю сурово смотрит на Кевина. В один из тех дней он добавит «убийство лучшего друга» к своему криминальному досье. Кевин фыркает и закатывает глаза. —Да-да, ты устрашающ, когда смотришь так на людей. Истинный злодей. Настоящий Наполеон, если позволишь. Или… может быть, он сделает это сегодня. Он приподнимает бровь. — Наполеон. Кевин указывает на Эндрю в общем и целом. — Потому что ты… Эндрю прищуривает глаза, затыкая его. — А, неважно. Позади Эндрю Аарон усмехается. — Интересный выбор смерти, но ты уже не останавливайся. Продолжай. — Вы оба такие трудные, когда с похмелья — говорит Кевин по пути на кухню. — Я не с похмелья, — говорит Аарон. — А вот Эндрю… Кевин хмыкнул. — Ты говорил с Нилом? — Я так чувствую, что вы оба страдаете одержимостью Нилом. — невозмутимо произносит Эндрю. — О, это скорее про тебя, брат. Одержим. Вкрашился и готов на что угодно ради него. Как бы там ни было. Перестань быть упрямым мудаком и поговори с ним. — Мне нечего сказать. Ничего не было между нами. Даже сейчас эти слова на вкус словно ложь. — Верно. Просто секс, не так ли? Вот только непрерывный и вы проводите время вместе, играете вместе и вместе катаетесь. Ну знаешь, как пара? — говорит Аарон. — Да, точняк, звучит как абсолютное ничто, как по мне, — добавляет Кевин. Эндрю даже не заботится, чтобы посмотреть на них. — Эндрю… — снова начинает Аарон. — Ты продолжаешь говорить об этом так, будто меня это волнует. Мне плевать на Нила. Аарон фыркает. — Не плевать. Просто ты боишься. Эндрю берет со стола телефон и направляется к двери. — Эндрю, подожди, — кричит ему вслед Кевин. И когда, блядь, Кевин и Аарон стали за одно против него с этим ебаным сведи-Нила-и-Эндрю-вместе? Эти двое слишком много времени проводят вместе. Эндрю не уверен, вызвано ли это легкой влюбленностью Аарона в Кевина или наоборот (хотя ирония этого пиздеца в том, что они оба притворяются будто их обоюдная влюбленность — это просто дружба). Но объединение сил против Эндрю — это не то, что он позволит им пережить. Он остановился у двери и бросил на них один из своих убийственных взглядов. — Когда я вернусь, вам двоим лучше покончить с этим, иначе я кого-нибудь зарежу. Я ясно выразился? Аарон качает головой. — Ты же знаешь, что это не его вина, верно? — Мне плевать. Затем он уходит, хлопая дверью. Присутствовать на тренировке сегодня, наверное, очень плохая идея. Но Эндрю пропустил одну утреннюю, так что ему пришлось хотя бы показать свое лицо. Это по-прежнему ужасная идея, потому что в ту секунду, когда он видит лицо Нила, жгучее нечто, поселившееся в его груди, начинает бунтовать против его ребер. Нил выглядит разбитым. Более чем. Он со своим обычным медийным выражением лица, чем-то светлым и нейтральным, но его глаза покрасневшие по кругу и немного припухшие за визором. Он даже не смотрит на Эндрю. Он скрупулезно выполняет упражнения, о которых его просит Кевин, и никому не говорит ни слова. Его привычная язвительность на корте исчезла (сошла на нет). Огонь возбуждения в его глазах, когда он играет в тупой стикболл, тоже погас. Он похож на оболочку того, кто когда-то был сделан из света, и Эндрю не может этого вынести. Но Эндрю сделал свой выбор и пути назад нет. Боль в конце концов утихнет, она не может длиться вечно, не может ведь? И тогда его жизнь вернется в прежнее русло без угрозы Нила Хэтфорда, нависшей над его головой. Над его сердцем. 8 марта Нил не плачет. Он не плакал много лет, но за последние несколько месяцев дважды был близок к этому, и оба раза из-за Эндрю. И, возможно, вся эта история с любовью переоценена. Почему люди так зацепились за сам концепт, если любовь в конце концов оставляет их несчастными? Он лежит на полу, головой на бедре Мэтта, и они смотрят какой-то тупой фильм про торговца наркотиками и наемных убийц, и… не то, что бы Нил следил за сюжетом. Мэтт лениво гладит его по волосам, и это немного убирает тяжесть в груди Нила, но этого недостаточно, чтобы чувствовать себя менее разбитым. Телефон Нила вибрирует на полу рядом с ним, и он почти подпрыгивает, чтобы схватить его. Это не Эндрю. Это не был Эндрю с тех пор, как он захлопнул ебучую дверь прямо Нилу в лицо. — Как ты, держишься, парень? — говорит Стюарт, как только Нил нажимает «ответить». — Я в порядке. Стюарт фыркает. — Я знаю, что ты не хочешь об этом говорить, но если тебе что-нибудь понадобится, я сделаю это. Просто скажи. Дело не в том, что Нил не верит Стюарту. Его дядя был единственной семьей, которую Нил знал с тех пор, как умерла его мать. Единственной семьей, где о нем заботились и защищали. И так, когда Стюарт позвонил ему и произнес привычную речь в стиле «не отвечай на вопросы прессы», он спросил об Эндрю. И Нил не знал, что сказать. Потому что нет подходящего слова для Эндрю. То, что у них есть не описать словами. Для Нила это все. Для Эндрю это ничто. Два диаметрально противоположных понимания того, чем они занимаются. Занимались. — Нет, со мной все будет хорошо. Не беспокойся обо мне. Я пропущу послематчевое интервью с прессой завтра в Бингемтоне. — Меня волнует не пресса, Нил. — Тебя волнует пресса. Нил почти закатывает глаза. — Ладно-ладно. Волнует. Но сейчас это не приоритет. Ты - приоритет. — И я в полном порядке. «Все в порядке, милый?» Из динамика доносится низкий приглушенный голос. Не Стюарт. С легким акцентом, но Нил не может его разобрать. — Да, дай мне минутку — говорит Стюарт мужчине. — Нил, я должен тебе кое-что сказать, и ты должен меня выслушать, хорошо? Нил хмурится. — Эммм… если это о том, что у тебя есть парень, то я примерно понял. Стюарт смеется. — Не будь мелким засранцем. — Так у тебя есть парень. — Я звоню не для того, чтобы обсуждать мою личную жизнь. — О, Боже мой, — драматично бормочет Нил. — Ты закончил? — Нет, но ты говори. Стюарт вздыхает. — Мне просто нужно, чтобы ты был осторожен, хорошо? Мы получаем угрозы, и мне нужно, чтобы ты отнесся к этому серьезно и был осторожен. Не ходи один. Я найму охранников, чтобы они присматривали за тобой, но у меня такое чувство, что ты будешь невыносим на этот счет. — Непременно буду. Не нанимай мне нянек. — Они профессиональные телохранители, а не… а знаешь? Не бери в голову. Просто будь осторожен. Следи за своим окружением. Не ходи в одиночку. Если почувствуешь, что что-то не так, немедленно звоните мне. Нил усмехается. Это не первый случай, когда Стюарту угрожают. Люди, глубоко неодобряющие его «прогрессивные» идеи, делают это уже какое-то время, ничего нового. Кроме того, Нил видал и похуже. Несколько угроз от консерваторов, у которых подгорает — это ничто. — Я в состоянии позаботиться о себе. — Я это знаю. Но быть чуть более осторожным не повредит. Просто скажи, что сделаешь. — Ладно. Я буду осторожен. Нил практически слышит через телефон улыбку своего дяди. — Хорошо. Дай мне знать, если передумаешь насчет телохранителей. — Маловероятно. — Или о том, чтобы поговорить об Эндрю. — До свидания, дядя. Нил отбивает вызов. Мэтт осторожно тянет его назад за плечо, пока голова Нила снова не прижимается к его бедру. — О чем это было? — спрашивает Мэтт. — Он всегда обеспокоен тем, что кто-то может навредить мне из-за него. Мэтт хмыкнул. — Но он прав. Не в той части с телохранителями. Но немного в том, чтобы поговорить об Эндрю. — Я не хочу говорить о нем. — Хорошо. Но если ты захочешь… я слушаю. Ты можешь рассказать мне все, что захочешь. — Я просто… — Нил вздыхает и сильнее прижимается щекой к ноге Мэтта. — Я не знаю, о чем я думал. Конечно, я нихуя не думал, что это будет чувствоваться так… Знаешь. — Да, приятель, я знаю. Я понимаю, почему он зол, но это не твоя вина. Нил делает глубокий вдох. Он не может говорить об Эндрю. Еще нет. Ему кажется, что если он это сделает, плотина рухнет, и тогда Нил не сможет остановить выплескивание наружу всего горького и темного внутри него. — Давай просто смотреть кино. — говорит он, и Мэтт снимает фильм с паузы. И на этом все. Он сосредотачивается на фильме и старается не думать об Эндрю. Когда это не срабатывает, он начинает откалывать маленькие кусочки темной удушающей горечи внутри себя и заменяет ее единственной на данный момент вещью сильнее. Злостью. Он знает, почему Эндрю так отреагировал, он это понимает. Но Нил тоже может злиться. Имеет полное право. Даже без их чего-то Эндрю и Нил не просто сокомандники. Они построили хрупкое понимание. Быть может, даже дружбу. Нил знает большинство секретов Эндрю. Эндрю знает все секреты Нила. Их больше никто не знает. Его самые близкие люди знают по крупицам, но не все. Даже Стюарт не знает. А Эндрю знает. И теперь он бесится за то, что было Нилу не подконтрольно. Так что да, Нил тоже может злиться. Потому что Эндрю должен был быть здесь. Даже если между ними больше ничего не было, он должен был быть здесь — они вдвоем, разделяющие секреты с сигаретами и успокаивающим молчанием. Но Эндрю бросил его. Оставил его здесь одного, как неудобство. И нахуй его за это. 9 марта Сегодня игра в Бингемтоне, и Нил боится долгой поездки на автобусе до этого проклятого места. Последние несколько месяцев Эндрю и Нил сидели вместе во время автобусных поездок, но сегодня Нил не может этого сидеть с ним рядом. В 6 утра Лисы загружаются в автобус, и Нил садится в середине с левой стороны, у окна. Эндрю проходит мимо него, даже не взглянув, и… если бы сердца были сделаны из стекла, Нил мог бы почувствовать, как трещины протянулись по его собственному. Эндрю садится позади него — Нилу даже не нужно смотреть, чтобы понять это. У Эндрю всегда было собственное притяжение, и Нил чувствует его через кости, когда он рядом с ним. Нил все еще злится на него, но не может перестать смотреть. Так он замечает изменения в его выражении лица с течением времени. После первых двух остановок Эндрю наконец отвечает на взгляды Нила и… Да нахуй это все. Нахуй бабочек, или что там за порхающее дерьмо, живущее в груди Нила. Он не собирается спрашивать Эндрю ни о какой херне. Если Эндрю хочет уйти, то Нил собирается дать ему именно это, потому что Нил может влюблен в него испытывает к нему немного симпатии, но это не значит, что он собирается играть в эту дурацкую игру в кошки-мышки с ним. В конце концов Нилу всегда будет больно, и если все любовные испытания всегда заканчиваются болью, то Нил определенно не хочет иметь с этим ничего общего. Он будет в порядке. После перерыва на ланч (когда Нил сидит как можно дальше от Эндрю, насколько это вообще возможно), Эндрю подрезает его по пути к автобусу. Он долго не произносит ни слова, просто смотрит на Нила, как будто пытаясь принять решение. В конце концов, Нил делает это за него. Он проталкивается через него и садится на свое место. Эндрю идет следом. Он останавливается у сиденья Нила, уставившись на него сверху вниз, скрестив руки на груди. — Это тупо, — говорит Эндрю. Нил знает, что не получит извинений, и, честно говоря, он их не хочет. Но впервые после их «расставания» он думает, что, возможно, это сказалось и на Эндрю. Может быть, не в такой степени, как на Нил, но что-то есть. Что-то похожее на боль на лице Эндрю. На тоску. Как будто он говорит: «Я скучаю по тебе», и Нил даже не смеет надеяться на такую истину. — Ты начал это, — говорит Нил. — Ты знаешь, почему я это сделал. — Да. — И ты все еще бесишься. Наконец Нил поднимает глаза и встречается с пылающим взглядом Эндрю. Он чувствует слабость в коленях, но он стискивает зубы, игнорируя это. — Я тоже схожу с ума, Эндрю. Эндрю смеряет его взглядом еще несколько секунд, затем идет дальше и садится на свое место. Если Нил будет оставаться неподвижным и тихим, он сможет слышать каждое движение Эндрю. Он чувствует руку Эндрю, сжимающую сиденье Нила, и инстинктивно двигает головой в том же направлении. Прошло три дня, и это не должно быть так, Нил не должен чувствовать, что тонет без прикосновения Эндрю, но он чувствует. Он жаждет тепла его кожи, словно застрял в пустыне, а Эндрю — его маленький личный оазис среди жарких дюн. Нил немного приближается к тому месту, где пальцы Эндрю вцепились в его сиденье. А потом Эндрю гладит его по волосам, легким прикосновением, подобным перышку, почти призрачно, почти как если бы он вообразил это, и Нил почти задыхается от этой нежности. Они остаются так в течение длительного времени. Никто из них ничего не говорит, но прикосновение Эндрю похоже на все, что он не может выразить словами, и Нилу не нужно это слышать. Касания Эндрю длятся около часа, и это ломает всю его решимость играть жестко. Это никогда не было вариантом с Эндрю. И прямо сейчас неясное тепло в его груди говорит ему, что, возможно, это не вариант и для Эндрю. Что, возможно, он тоже это чувствует, и Нил здесь не бредит. Он привстает на колени и поворачивается на сиденье, чтобы посмотреть на Эндрю. Эндрю под мягким солнечным светом - настоящее зрелище. Его волосы оборачиваются золотом, а глаза — растаявшим полевым медом. Веснушки вокруг его носа выглядят более коричневыми на фоне его бледной кожи. — Прекрати, — говорит Эндрю. — Я ничего не делаю. Эндрю уставился на него, и теплая искра в его глазах угрожает расплавить внутренности Нила. — Ненавижу, когда ты так на меня смотришь. Нил склоняет голову набок. — Как смотрю? Как смотрю, Эндрю, думает он. Как будто он уже несколько месяцев хочет Эндрю? Как будто Эндрю это все, чего он хочет? Как будто он в него влюблен? Может ли Эндрю увидеть что-то из этого? Нилу действительно уже все равно. Он недостаточно это скрывает. Он должно быть ничего не говорил, потому что не хотел потерять Эндрю, но Эндрю все равно никогда не был тем, кого Нил мог сохранить. Так что с того, если Эндрю знает? Он решает, что с этим полный порядок. Эндрю смотрит в сторону. Автобус снова подъезжает к остановке, и Нил снова садится, наблюдая, как Лисы выходят один за другим, пока не остаются только он и Эндрю. Он снова привстает на коленях, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Мы могли бы поговорить, — произносит Нил. Эндрю переводит взгляд с того, что происходит за окном, на лицо Нила. — Здесь не о чем говорить. — Эндрю. Эндрю приподнимается и балансирует, схватившись одной рукой за сиденье Нила. Его свободная рука находит щеку Нила, и Нил чуть не скулит от того, насколько опустошительно мягко это прикосновение. — Мы не можем это делать, Нил. Я не могу. Я не могу встречаться с тобой. — Никто тебя и не просит. — Ага. Мы попробовали, помнишь? И мое лицо все еще в ебаной прессе. Нил вздыхает и закрывает глаза, прильнув к открытой ладони Эндрю. Он чувствует признание в его венах. Эндрю никогда не говорил, что это что-то значит для него, и одно Нил знает об Эндрю наверняка, то, что он тщательно подбирает свои слова. Так что это… Он говорит, что это тоже что-то значит для него. — Но ты хочешь, — шепчет Нил и отказывается смотреть на Эндрю. — Я этого не говорил. — Нет. Нет, ты не говорил. Большой палец Эндрю касается скулы Нила, и когда Нил наконец открывает глаза, выражение лица Эндрю становится таким разбитым и беззащитным, что у него сжимается сердце. — Так будет лучше, — говорит Эндрю. — Я просто хочу защитить свою семью, Нил. Этого никогда не было… Это не про тебя. Это не про то, чего я хочу. Нил кивает. Он ничего не говорит. Он не может. Потому что он не доверяет своему голосу, что тот не предаст его. Это третий раз. В третий раз за полгода ему кажется, что он вот-вот расплачется. И причина все та же. Ирония в том, что Эндрю — единственный, кто может сделать так, чтобы все перестало быть так больно. Эндрю прижимается лбом ко лбу Нила всего на секунду, затем бормочет что-то похожее на «блядь» и выходит из автобуса. Они не разговаривают до конца поездки. Игра в лучшем случае отвратительная. Эндрю отвлекается или ему просто плевать, но они все равно выигрывают. Он по-прежнему блокирует достаточно голов, чтобы в итоге обеспечить победу Лисов. Нил пропускает пост-матчевое интервью и позволяет Дэн и Кевину взять это на себя. Пресса теперь будет о нем невыносима, по крайней мере до тех пор, пока журналы с лицом Эндрю не канут в лету. Нил не уверен, сколько времени это займет, но он не позволит им совать нос в его дела. Он не собирается подпускать их к Эндрю ближе, чем он уже подпустил. Нил быстро принимает душ и выбегает из раздевалки, категорически отказываясь смотреть на возмутительно идеальные волосы Эндрю после душа. Он перебрасывает спортивную сумку через плечо и выскальзывает, прежде чем кто-либо успевает что-то сказать. Ваймак все еще на корте, но Эбби уже добралась до автобуса, как она всегда делает после игр. — Эй, Хэтфорд, — кричит кто-то ему вдогонку, когда Нил уже на полпути к двери. Он оборачивается, ожидая увидеть лицо какого-нибудь разозленного защитника из «Беаркэтс» или кого-нибудь из персонала стадиона. — Отличная игра, найдется минутка? — говорит мужчина. Нил не видел его раньше. Он средних лет и одет в костюм, который выглядит слишком дорогим, чтобы надевать его на корт. Он азиат, и в нем есть что-то знакомое, что-то, что звенит в глубине сознания Нила, когда слова перекатываются с его акцентом, все низкие, с полными гласными и легким шипением вокруг th. Ой. Это напоминает ему о таинственном человеке, которого Нил услышал по телефону, когда разговаривал со Стюартом. — Хм. Я вас знаю? — спрашивает Нил. — Нет. Лицо мужчины непроницаемо. Маленькое красное предупреждение начинает мигать в голове Нила, и в то же время мужчина кивает кому-то позади Нила. Рука обвивает его шею, рот и нос закрываются тканью, тошнотворно-сладкие запахи затуманивают его зрение, когда он вонзает ногти в руки, сжимающие его плечо. Затем пелена сменяется тьмой. ——- Когда Нил не добирается до автобуса, желудок Эндрю скручивается узлом. Он наблюдает за тем, как на их лицах расплываются тени беспокойства. Нил не берет трубку, его нет ни на корте, ни в раздевалке — Эндрю практически сам проверил всё чертово место. Но потом он смотрит на Мэтта и понимает, что что-то не так. Лицо Мэтта обескровлено, глаза остекленели, и он отчаянно пытается набрать номер Нила, как будто это вернет его сюда. Эндрю бросается к нему. — Говори. — Я… что? — Ты что-то знаешь. — Я ничего не знаю, Эндрю. Если бы я, блядь, знал, где он, я бы лично пошел за ним. — Нет. Ты что-то знаешь. Говори. Мэтт вздыхает, снова набирает номер Нила. — Его дядя звонил вчера и предупредил его, чтобы он был осторожен. Ему присылали угрозы или что-то в этом роде, я не уверен. Ужас в груди Эндрю перетекает в гнев, а гнев – в страх. Осторожная рука на его плече отвлекает его внимание от Мэтта. — Эндрю. Он поворачивается лицом к брату. — Кевин и Дэн снова проверяют раздевалки гостей и коридоры. Но… Кевин нашел сумку Нила. Эндрю смотрит через плечо Аарона и видит это. Ужасная оранжевая спортивная сумка Нила с отпечатками чертовых лисьих лап по всюду. Он подбегает к тому месту, где на обочине автобуса стоит Ваймак, глядя на сумку Нила так, словно тот вот-вот выскочит из нее и посмеется над собственным тупым пранком. Когда он достигает его, то едва скрывает дрожание рук. — Звони его дяде. Ваймак вздыхает. — Уже. Я позвонил в полицию, но они сказали, что еще не прошло и суток, поэтому они ничего не могут сделать без доказательств того, что с ним что-то случилось, и что он не просто сбежал. Я позвонил Хэтфорду, потому что он может что-то предпринять по этому поводу. — Мэтт сказал, что дядя Нила вчера звонил, чтобы предупредить его о каких-то угрозах, которые они получали. Ваймак качает головой. — Хэтфорд сказал, что разберется с этим. Мы ничего не можем сделать прямо сейчас. Итак, мы сядем в автобус и будем ждать, посмотрим, есть ли что-нибудь у полиции. — Нет. — Эндрю. Ваймак проводит рукой по лицу. — Я никуда не уйду, пока мы его не найдем! Эндрю плевать, что его голос звучит так, будто он вот-вот расколется. Ему плевать, что другие смотрят на него, и у него, вероятно, сейчас нервный срыв. Абсолютно, нахуй, не имеет значения. Только бы вернуть Нила. Аарон стоит перед ним, хватая его за плечи. — Он будет в порядке. Давай, пойдем ждать его, ладно? Мы найдем его, и все будет хорошо. Эндрю не может дышать. Он едва замечает, как его брат делает жест Ваймаку, а затем полу ведет, полу тащит его к зрительским местам. — Да ладно. Может быть, какой-нибудь сумасшедший фанат загнал его в угол и задает ему миллион вопросов. Ты же знаешь, как Нил относится к экси, — говорит Аарон. Но Эндрю слышит ложь в его голосе. Нерешительность. Аарон тоже знает, что что-то не так, просто он не хочет говорить об этом Эндрю. Будто бы Эндрю уже не знает. Тяжесть ситуации, наконец, обрушилась на него. Его руки начинают трястись так сильно, что ему приходится засовывать их в карманы, чтобы скрыть это, и даже тогда дрожь, пробегающая по его телу, выдает все это. Если Нилу причинят боль, если он… Если кто-то завладеет им из-за политических дел его дяди, Эндрю не думает, что сможет это пережить. Он проигрывает в голове последние слова, которые сказал Нилу, болезненным, мучительным циклом. Так будет лучше. Это не про тебя. Это не про то, чего я хочу. Ему кажется, что он разваливается. Бесполезный. Бессильный что-либо сделать. Что, если Нил… Нет. Он не может об этом думать. Он не может позволить своему разуму проигрывать худший сценарий, потому что он не хочет, чтобы эти слова были последним, что он когда-либо сказал Нилу Хэтфорду. Они просто не могут быть последними. Блядь, он такой тупой, такой чертовски тупой, он ненавидит себя больше, чем что-либо в своей жизни прямо сейчас. Он должен был внимательнее следить за Нилом. Должен был лучше защищать его. Его телефон завибрировал в кармане, и Эндрю немедленно вытащил его, надежда быстро угасла в его груди, когда он увидел имя Ваймака вместо имени Нила. Он нажимает ответить. — Эндрю, мне нужно, чтобы ты забрал Аарона и вернулся к автобусу прямо сейчас. — Нет. Мы собираемся искать его. Ваймак молчит несколько секунд. — Он не здесь. Эндрю замирает. — Где он? — Он… Он был… — Дэвид, я клянусь… — Хэтфорд думает, что кто-то похитил его. Возьми Аарона и иди к автобусу, мы уезжаем. Я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал. Кто-то похитил. Он пытается вспомнить, читал ли он когда-нибудь статистические данные о проценте людей, которым удалось пройти через похищение с целью получения выкупа или что-то еще, чего хотят эти уебки, похитившие Нейла. Ничего не приходит на ум, но опять же, это, вероятно, не ситуация с выкупом. Это как-то связано с политической херью Стюарта Хэтфорда, и теперь Нил — пешка в игре. Если кто-то хочет использовать его, чтобы заставить Хэтфорда что-то сделать, то они, вероятно, причинят ему боль. Вероятно, убьют его. Эндрю чувствует, как его колени начинают поддаваться. Рука тянет его вверх, и Аарон произносит слова, которые едва достигают Эндрю. Он тащит его к автобусу, и Эндрю слышит шепот сквозь дымку, но он не в том ментальном состоянии волноваться о чем-либо. Он сидит в конце автобуса, опустив голову, зажатую между коленями, и снова и снова считает до тысячи. Он теряет счет времени, но по прошествии, кажется, вечности и еще нескольких часов его телефон снова вибрирует. Это неизвестный номер, но Эндрю все равно берет трубку. — Эндрю? — Кто спрашивает? Голос Эндрю звучит надрывно. Как будто он кричал два часа. И он кричал, но только мысленно. — Это Стюарт Хэтфорд, я дядя Нила. Эндрю садится и хватается за сиденье перед собой. — Ты нашел его? Он чувствует, что все смотрят на него. — Да, мы забрали его. Он в безопасности. Он в больнице, но с ним все будет в порядке. Он… попросил меня позвонить тебе. Из того, что сказал мне Нил, я предполагаю, что ты не хочешь, чтобы тебя здесь видели, но он хотел, чтобы ты знал, что с ним все в порядке. — В какой больнице? Стюарт молчит несколько секунд. — Я пришлю тебе адрес. Эндрю получает сообщение через несколько секунд после того, как Стюарт вешает трубку. По дороге в больницу Аарон садится рядом с ним. — С тобой все хорошо? Эндрю хмыкнул. Он не знает, может ли он хотя бы объяснить непреодолимое чувство облегчения, которое разливается по его венам. — Сделай мне одолжение, хорошо? Когда мы туда доберемся... не тупи. Прекрати саботировать себя. — О, не раздавай любовных советов, когда ты даже не можешь оставаться в одной комнате, когда кто-то определенный высокий-горячий-и-раздражающий ходит без футболки. Аарон краснеет и закатывает глаза. — Значит, ты признаешь. Ты испытываешь чувства к нему. — Я ничего не признаю, отъебись. Аарон врезается плечом в плечо Эндрю. — Меня не волнует, что пресса будет говорить обо мне. Маму тоже не волнует. Хватит строить из себя мученика. Нам не нужно, чтобы ты защищал нас от чего бы то ни было. Нам просто нужно, чтобы ты делал то, что делает тебя счастливым. И если это язвительный, саркастичный рыжий с вызывающим поведением, думаю, я смогу с этим смириться. Эндрю закатывает глаза. — Почему бы тебе не последовать своему собственному совету и не позвать высокого-и-недогоняющего на свидание, а? Лицо Аарона краснеет еще больше, и он практически мчится к местам впереди автобуса. Через час Эндрю сидит у больничной койки Нила и ждет, пока тот проснется. Они его не вырубили, но у него небольшое ранение от ножа и сотрясение мозга, а обезболивающие вызвали сонливость, сказал врач, поэтому он уснул. Эндрю держит Нила за руку, его лоб прижимается к краю кровати. Он остается так уже час и останется еще на сотню, если придется, пока Нил не проснется. Легкое прикосновение большого пальца к его руке встряхивает его. — Привет, — говорит Нил низким и хриплым голосом. — Я в порядке. Эндрю хочет выбросить его из окна. — Я тебя так сильно ненавижу. Нил делает слабую попытку рассмеяться. — Что, блядь, произошло? — говорит Эндрю. — Эм… ладно, я не знаю, можно ли мне говорить об этом, но… Да похуй. Стюарт встречается с кем-то, и его семья очень консервативна и, очевидно, ненавидит все, что касается политики Стюарта. Представь их шок, когда их сын начал встречаться с тем самым Стюартом Хэтфордом. — Сын? Какой кошмар. Абсолютный скандал, — невозмутимо говорит Эндрю. — Они думали, что смогут шантажировать Ичиро, заставив его уйти от Стюарта. Они идиоты, правда. — Они пырнули тебя. — О, это был несчастный случай. Я вел себя с ними как мелкий засранец. — Шокирующий поворот событий — говорит Эндрю и наклоняется, чтобы поцеловать бицепс Нила. Он задерживается там на некоторое время, впитывая тепло его кожи губами. — Тебе не обязательно было приходить сюда, — едва слышно говорит Нил. — Твой дядя позвонил мне. — Я знаю. И я сказал ему, чтобы он специально сказал тебе, что тебе не обязательно сюда приходить. Эндрю закатывает глаза. — Заткнись. — Снаружи будут репортеры. — Нил. Эндрю придвигает свой стул ближе и тянется к щеке Нила. — Мне все равно. Я не… — он отводит взгляд от Нила, пытаясь собрать в голове несколько связных мыслей. Прямо сейчас это все Нил, защити, Нил, мой и Нил, Нил, Нил. — Эндрю, — шепчет Нил, сжимая его руку. Эндрю принимает решение. Если он абсолютно честен с самим собой, он принял решение еще на том стадионе, глядя на спортивную сумку Нила на земле. — Я… хочу тебя. Блядь, почему это так сложно? — Не только потому, что… — Эндрю тяжело сглатывает. Не то чтобы кристально-голубой взгляд Нила, пронизывающий его так, будто он может читать его душу, помогал. — Люди будут говорить о тебе. И Аароне. О твоей семье, и… ну знаешь. Обо всем. Эндрю проводит большим пальцем по скуле Нила. — До моего сведения дошло, что, по-видимому, остальным членам моей семьи все равно, что о них говорят. — Ты имеешь в виду… Аарон сказал тебе, что ты глупый, — говорит Нил и фыркает. — Я столкну тебя с кровати. Нил смеется, и, наконец, все разбитые кусочки внутри Эндрю снова склеиваются воедино. — Я тоже тебя хочу. Я хочу быть с тобой. Эндрю закрывает глаза, целует костяшки пальцев Нила и решает, что это не самое худшее в мире, если идиоты из прессы напишут о нем какое-дерьмо. Пока он будет удерживать Нила. 31 марта И так. Эндрю встречается с Нилом Хэтфордом. Как бы там ни было. Прошло три недели с момента похищения Нила, и Эндрю до сих пор не может выпустить его из виду, но на самом деле все в порядке. Лисы до сих пор в шоке. За исключением Мэтта, и Рене, и Аарона, и Кевина, и Дэн, и… Честно говоря, в этот момент единственный, кто в шоке, это этот придурок Сет, и, возможно, два новых гомофобных идиота, которых Ваймак завербовал чисто случайно, как предполагает Эндрю. Сегодня они все в Эденс после домашней игры. Нил не играл, но он здесь, и, по-видимому, решил испытать самообладание Эндрю. На нем рубашка, которая слишком тесная и слишком вызывающая жажду, чтобы это было не намеренным. Нил определенно взъебывает голову Эндрю, просто находясь с ним в одном пространстве. Тем более, когда он выглядит так. Нил танцует, и чем дольше его взгляд останавливается на Эндрю, тем теснее кажутся джинсы Эндрю. Покачивание бедер Нила стирает все мысли из его головы, кроме одной, и он даже не осознает, что принял решение, но он резко допивает стакан виски и идет на танцпол. Он держит руку над плечом Нила и, как только Нил кивает, он опускает ее, проводя пальцами по ткани рубашки. — Хм. Так он все-таки танцует, — говорит Нил. — Проблема? Нил смеется и кусает нижнюю губу. Ага. У него явно есть миссия убить его сегодня вечером. Он наклоняется ближе и шепчет Эндрю в шею. — Клади руки, куда хочешь. Эндрю кружит его. Он кладет руку на бедро Нила, прижимаясь грудью к его спине, и медленно ведет их, немного не в ритме. Эндрю проводит губами по шее Нила. Дрожь, пробежавшая через Нила, отправляет пульс Эндрю в небеса. Ему больше всего на свете нравится наблюдать за реакцией Нила. Это его личный бренд наркотиков, и он одержим им. Он разворачивает Нила и обхватывает его лицо одной рукой, а другой притягивает Нила к себе за талию. — Я хотел кое-что сказать в больнице, — говорит Эндрю. Он не уверен, зачем ему нужно это говорить, но говорит. Каждая клеточка его тела ноет от того, как сильно он нуждается в том, чтобы Нил услышал слова. — Что сказать? — говорит Нил и напрягается. Что ж, ничего из этого. Больше нет. Эндрю не позволит Нилу ни на ебаную секунду подумать, что он когда-нибудь сможет его не захотеть. Это никогда не было вариантом. Он притягивает Нила ближе и целует его в висок, наслаждаясь тем, как легкое дыхание Нила с облегчением касается волос Эндрю. — Я правда… правда… — Ненавидишь меня? — Нил бормочет в его кожу. — Ты заноза в заднице. Нил смеется. — Скажи уже. — Ты правда нравишься мне. Только это совсем не то. Нил ему не просто нравится. Он, блядь, по уши влюблен в него, и был влюблен еще до того, как поцеловал Нила в первый раз. Просто ему потребовалось время, чтобы добраться сюда. Потому что — и Эндрю физически больно говорить это — Аарон был прав. Это чертовски пугает – быть влюбленным в Нила Хэтфорда. Нил наклоняется и останавливается в секундах от того, чтобы поцеловать его. — Ты мне больше, чем нравишься, — говорит Нил, и Эндрю целует его первым. Он не может просто так говорить такие вещи, черт его побери. — Я… я не знаю, смогу ли я это сказать, это… Нил прижимает палец к губам. — Тебе не обязательно. — Но это то, что я чувствую к тебе. Я просто… — Я знаю. Эндрю целует его, долго и медленно, и теперь они совершенно не в ритме, но Эндрю это не волнует. Не волнует и то, что их увидят. Ладно. Итак, Аарон был прав с самого начала, пофиг. Хоть раз, не саботируя себя, он чувствует себя хорошо. Чувствует себя неебически хорошо. Что-то похожее на счастье трепещет в груди Эндрю. Оно берет верх, как приливная волна, претендуя на все на своем пути. Это физическая вещь. Эндрю может попробовать это на вкус, понюхать, потрогать. На вкус оно как виски и Нил, а пахнет цитрусовым лосьоном после бритья и кондиционером для белья Нила, и теплой кожей ленивым воскресным утром. Это дрожаще нечетко и ошеломляюще. И на этот раз Эндрю не хочет отталкивать это. Он хочет сохранить это в безопасности. Защищенным. Навсегда его.