Спасибо за разбитое сердце

      Он помнил тот день как сейчас. Ничего в своей жизни Альбедо больше не помнил так же ярко и чётко, как тот день, даже собственное "вчера". Смерть родителей тоже запомнилась ему очень туманно, будто случилась совсем не с ним, не с его семьёй, остались только выцветшие заплывшие фото. Не запомнил ни похорон, ни церемоний, ни тоски. Лишь фотографии, на которых Альбедо и его брату было почти что восемь лет, уже взрослые мальчики, должны были запомнить такое. А он не запомнил. Наверное, оно было к лучшему. Есть вещи, которые запоминать не стоит, если хочешь жить дальше. И смерть родителей стала одной из таких вещей, которые почти никак не повлияли на Альбедо. Не то сказался возраст, не то вправду он забыл и больше не мог вспомнить. Всё, что осталось в закромах памяти - слёзы его брата, всегда больше любившего маму с папой, чем младший близнец. Старшие всегда привязываются к родителям больше. Альбедо оставалось только утешать своего брата глубокой ночью, пока тот горько плачет и громко хнычет, даже не подозревая, что не пройдёт и года, прежде чем тот всё-таки увидится с родителями.       Близнецы были точной копией друг друга. До такой степени, что сами родители путали их. Хотя иногда Альбедо казалось, они сами друг друга не могли отличить. Может, он и не Альбедо вовсе, а Альбедо - это его брат. Но это больше не имело значения, имена - это просто буквы, гласные-согласные, вроде и уникальные, но совсем нет. Однако характером близнецы всё-таки вышли разные. Альбедо был спокойным, тихим, самостоятельным ещё с того момента, когда научился ходить. Никто и ничего ему не нужно было, только дайте игрушек побольше и оставьте в покое. Жадно впитывал знания, тяготел к точностям и наукам, предпочитал не играть в конструктор, а тщательно собирать его, вдумчиво подходя к каждой детали. Братец же был совсем не таким. Хрупкий, нежный, ранимый, похож на хризантему, много плакал по пустякам, но имел слишком большое и доброе сердце. Жить не мог без родителей, безумно любил своего младшего брата и тянулся к чему-то высокому, много и беспрерывно фантазировал о чём-то внеземном. Пожалуй, доживи до сегодняшних дней, разница в характерах стала бы бросаться пуще былого.       И Альбедо убил его. То была не зависть, не ненависть, не ревность, не что-то липкое и грязное, как принято считать. Хуже. То была нелепая случайность, не то место, не то время.       Эта история должна начинаться с чего-то мрачного. Шёл жуткий ливень, чудовищный для тех краёв, где они проводили своё первое лето без родителей, жестокий ветер срывал с крыш черепицу и уносил за собой в поля, хлипкие стены дома едва выдерживали натиск взбунтовавшейся природы. Так должен выглядеть день, в котором кто-то умирает. Но эта неправда. Как назло, был самый обыкновенный летний день, один из почти девяноста таких же. Небо чистое, сочного кристального оттенка, по которому очень медленно плыли пышные облака, похожие на сахарную вату. Ветра почти не было, только жуткая знойная жара, от которой под чёлкой русых волос прятались проступившие капельки пота. Под соломенной шляпой прели волосы и кожа, даже в майке и шортах было невыносимо жарко. Воздух казался влажным, а оттого был ещё невыносимей. В глухой деревне не было асфальта, только протоптанная машинами широкая полоса. Альбедо сидел на помостах, свесив босые ноги ближе к траве, чуть влажной после того, как дедушка полил участок. В тени под деревом влага задерживалась чуточку дольше, чем обычно. Вид отсюда выходил прямиком на проезжую часть, отчего, стоило проехать мимо машине, как с сухой земли подымалась ужасающая пыль.       - Ууу, мне жарко! - хныкал жалобно брат Альбедо, раскинувшись на деревянных досках так, словно вот-вот взаправду умрёт. Но это произойдёт только через полтора часа. А пока он просто лежал, махал на красное лицо маленькими ладошками и жаловался, будто Альбедо мог что-то поделать с этим. Увы, а всё мороженное в доме они съели, управившись за скромных два дня, оставались только запасы льда, которые иссякали быстрее, чем успевали появляться, да вода из колодца.       - Всем жарко, что я тут сделаю? - возмутился Альбедо и строго глянул на своего брата. Иногда его раздражало, как легко было довести брата до отчаяния и слёз, и как активно при этом он извергал жалобы на окружающих. Но тут и вправду ничего не сделаешь. Было настолько невыносимо жарко, что даже отвлечь себя от этой мысли невозможно. И, кажется, выхода из этой ужасной ситуации не найтись, жара сварит их здесь заживо, но Альбедо услышал, как зашаркали сандалии дедушки за спиной. Бабушка? Где она была? Альбедо не помнил. Наверное, её не стало задолго до того, он уже не мог вспомнить подробностей, а после уже было совсем не до того. Казалось, стоит заикнуться о смерти, как она окажется у тебя за спиной, бросив все остальные свои дела. Дедушка зашаркал к ним, заковылял, и, увидев распластавшегося старшего близнеца, осторожно обошёл его.       - Может быть, - заговорил он, - вы пройдётесь до магазина? - старик окинул взглядом братьев: сперва старшего, который обнимал чуть прохладный пол, затем младшего, который косится куда-то на дорогу.       - Это далеко... - старший перевернулся на спину и задумчиво посмотрел на кроны деревьев, что заслонили собой небо.       - Да, но дома почти ничего не осталось. - возразил Альбедо, имея в виду мороженое и прочие прохладные вкусности. Дедушка в ответ ему одобрительно закивал, подбадривая близнецов отправиться за покупками. Путь немалый, даже совсем, но дедушка уже прятал в рукавах кимоно заманчиво шуршащую купюру, на которую в маленьком продуктовом можно было купить предостаточно, лишь бы успеть донести. Да и солнце уже стало плавно клониться из середины небосвода туда, к горизонту, на запад, и жара скоро начнёт спадать. Старший брат заколебался, неуверенно заворочался с боку на бок, прежде чем дал своё согласие. И вот, дедушка суёт в руки Альбедо, как самого ответственного близнеца, мятую купюру, а вместе с ней - разрешение купить всё, что душе угодно, и немного оставить ему. Слишком заманчивое приглашение для утомлённых от жары детей.       Старший брат надевает такую же соломенную шляпу с цветком на боку, накидывает босоножки через палец и плетётся впереди. Так, будто знает дорогу лучше всех и ведёт за собой младшего, хотя на самом деле заблудиться было тяжело. Просто идёшь вперёд, пока пыльная дорога не перейдёт плавно в асфальтированный участок, сворачиваешь влево куда-то к салону по ремонту автомобилей, и там же рядом заходишь в маленький круглосуточный продуктовый. Потеряется только слепой, а они тропу уже знали хорошо, не первое лето бывали тут. Альбедо смиренно плёлся сзади, и ему отчего-то запомнилась спина брата: маленькая, бледная, в промокшей красной футболке, которая липла к коже, спереди был какой-то рисунок, вроде рептилии. Волосы он забирал в хвост, никогда не носил распущенными, как это делал Альбедо, и в тот день поступил так же, чтобы остудить шею. Шаг у него всегда был легче, даже следы оставались на пыльной дороге едва заметные. Альбедо смотрел то на них, то на спину, и оба почему-то молчали, хотя обыкновенно о чём-то говорили по пути. Наверное, не хотелось тратить силы на то, чтобы много болтать в такую жару. Оба крались тихонько по теням деревьев, под заборами соседних участков. От земли исходил неприятный жар и казалось, будто сам воздух плавился.       - Я не хочу никуда! Почему так далеко? - возмутился старший брат, остановившись для того, чтобы отдышаться и перевести дух. Даже маленький подъём наверх казался непреодолимым препятствием. Остановился, помахал воротом футболки на горячую и пыльную кожу. Шорты у него длинней, теплее, а Альбедо уже не помнил, во что был одет сам.       - Ещё немного осталось. - подбадривал Альбедо. - Давай, быстрее придём, быстрее вернёмся! - и взял брата под плечо, пытаясь силой заставить идти дальше. Но тот идти не хотел ни в какую. Слишком жарко, он устал, сам воздух высасывал из него остатки сил.       - Давай немного передохнём, пожалуйста. - жалобно попросил близнец. - Пару минут, не больше!       Альбедо занервничал. Ему очень не хотелось оставаться тут стоять, но и брат, слишком напуганный и уставший, мог задержать их здесь. Вот-вот Альбедо разозлится, жара была слишком невыносима и на ней плавился всякий здравый рассудок. Он отпустил влажную руку брата, и тот обратно прильнул к столбу, будто собирался прятаться за ним от злого младшего близнеца. Но в голову Альбедо пришла иная мысль.       - Тут есть рядом озеро. Помнишь, нас туда водили? - спросил он. Братец неуверенно кивнул. Так-то им нельзя было ходить туда одним. Местность почти дикая, недружелюбная, а озеро слишком большое и глубокое. Но ничего другого им не приходило на ум. Это ведь прохладная вода, способ ненадолго освежиться по дороге туда и обратно. Но брат упрямился.       - Нам нельзя! Ты же помнишь, что говорил дедушка? Он нам не разрешает! - напоминал испуганно старший брат, потому что всегда была правильным, слишком всерьёз воспринимал все писанные и неписанные правила.       - Да он даже не узнает, брось! - уговаривал Альбедо. - Мы окунёмся и только, дед даже не узнает!       - Не правда! - брат уже обнял фонарный столб, будто кто-то силком отрывал его отсюда. - Нас будут очень ругать! Не хочу!       - Да никто даже не узнает. Жара такая, что всё по дороге высохнет! - уверял Альбедо, оттягивая свою белую майку. - Смотри, весь пот уже просох. - и показывал чистые края одежды. Брат чуть успокоился. Уставил свои аквамариновые глаза, такие же яркие, как у младшего близнеца, на чистую сухую одежду. Если никто не узнает... Так и быть. Он ещё немного поломался, пока Альбедо повторял одни и те же уговоры, звучащие для него железными аргументами, но всё-таки согласился, больно он был податливым и ведомым. Да, совсем ведомым. Альбедо вспоминал об этом факте редко, но ставил себе в вину. Не уговори он, всё сложилось бы иначе.       И оба, с чувством уверенности в собственной безнаказанности, двинулись к озеру. Свернули по тропке меж диких поросших деревьев, потолкались с острыми ветками и вышли к глади озера. Теперь уже вёл Альбедо, играя роль полководца, пока брат неловко плёлся позади и пугался каждого шороха в траве. Там змейка ползёт, там птица качается на ветке и резко взмывает в воздух, там машина резко газанула вперёд и напугала его. Брат трясся, не привык нарушать правила, как и не привык отказывать Альбедо в чём-то. Среди деревьев оказалось немного прохладней, а от озера вовсе исходил лёгкий приятный холодок с привкусом пресной воды. Густая трава, сухая земля, ровная, словно зеркало, манящая гладь вдали от дороги и чужих глаз. Чуть поодаль начинались густые заросли, склоны одичалого леса, мягко переходящие в небольшие здешние горы. Озеро большое, внушительное, где-то виделись маленькие крапинки людей, сидящих у деревянного пирса с удочками.       - Ну вот, смотри, - обратился Альбедо и стал снимать одежду, оставив только бельё, - никого нет, даже пожаловаться будет некому. - он улыбнулся брату, приободрив его. Но тот как-то боязливо стягивал с себя футболку, да, кажется, всё-таки с рептилиями на груди, Альбедо вспомнил. Снимал, озирался по сторонам с подозрением, будто дедушка вот-вот выскочит из какого-то дерева и уличит их в проказах. Никого не было. Даже шагов не слышно. Альбедо скинул вещи, и все они утонули в траве.       - Ой, холодная! - брат окунул ногу в воду. Альбедо же уверенно шёл вперёд, пробиваясь через теплую нагретую воду, и чувствовал, что ближе к дну та всё холодеет. Вот уже озеро поглотило его ноги, живот, добралась до плеч, и ноги касались жёсткого дна.       - Давай, в самый раз. - радостно смеялся Альбедо, окуная маленькие ладони в воду, тревожа ими мирную ровную гладь. Кончики волос уже касались воды, слипались, охлаждали разгорячённую шею. Чем больше он подбадривал брата, тем решительней тот действовал. Вот уже не боялся наказания и следовал в воду, приобнимая себя за плечи, хотя вода совсем не была холодной. Хотя чего бы ему бояться? Он же умел плавать, они это оба умели, пусть и неловко, учить было уже некому. Мелкий берег здесь резко перетекал в глубокое дно, да и дно тут каменистое, скользкое, возле каждого пирса большая табличка: "Не прыгать с разбегу!".       Но никто не собирался из них просто окунаться. Это слишком скучно. Оба ещё молодые, игривые, несерьёзные, тут же позабыли о том, что собирались зайти в воду только на пару минут, потому что они всё равно успеют в магазин по дороге, а опоздания дед не заметит, лишь бы не слишком поздно. И вот они уже радостно брызгаются в воде, играются, пытаются догнать один другого, чтобы надавать ему в ответ и ловко отплывают дальше от берега.       - Спорим, боишься заплыть дальше? - спросил старший брат, уже забыл о страхе наказаний.       - Не правда! Я лучше тебя плаваю. - и Альбедо обиженно заплюхал вперёд, уверенно, но неуклюже перебирая руками в воде, словно тонущая жаба. Старший тут же уплыл вперёд. Громко и звонко смеялся, голос у них похожий, и Мона даже могла себе вообразить, как радостно он смеялся в ту минуту. Сражались на перегонки, младший пытался как можно быстрее оторваться от старшего и доказать, что ему не страшна глубина, он прекрасно плавает и так. Старший тоже пытался что-то доказать, но не поспевал.       - Стой, стой! - стал кричать вдогонку старший, но Альбедо его не слушал, ибо разыгрался, в пылу азарта совсем забылся и стал грести вперёд активней. Старший тщетно пытался его догнать, стал как-то слишком активно плюхать руками по воде, а голос его стал громче, жалобней.       Пока Альбедо не остановился и не понял, что тот тонет. Устал, ногу свело, и тот слишком сильно запаниковал, бездумно перебирая руками от испуга. Совсем всё забыл, о чём его учили, глотал воду и задыхался, ныряя под воду и растрачивая остатки сил. Альбедо подплыл к нему, хотел поддержать за руку, привести в чувства брата. Чего тут бояться, тут не так глубоко? Да? Но нет, в играх Альбедо не заметил, как отплыл немало от берега, назад грести и грести, особенно после того, как устанешь. Мальчик подплыл к брату, хотел помочь и дотащить до берега, или хотя бы успокоить, но старший, в порыве испуга, схватился за младшего и стал тянуть за собой.       Дальше он помнил всё смутно. Память имеет странное свойство не сохранять моменты, когда действуешь по наитию рефлексов, инстинкта самосохранения, доставшегося от далёкого предка. Потому что ничего человеческого в этом инстинкте нет. Картинка трясётся, вода всё размывает, дышать становится тяжелее, ибо каждый глоток воздуха тут же покидает лёгкие в болезненном спазме. А брат, напуганный старший брат, пытается ухватиться за него, но невольно тянет на дно. Альбедо вдыхает то воздух, то воду, не может руками ухватиться за нетвёрдую поверхность озера, чтобы удержаться на плаву, и... Он не помнит. Помнит только, что испуганно плывёт вперёд. То ли от страха, не сумев нащупать дна под маленькими ногами, толкает брата, то ли просто отцепляет его от себя. В любом случае, Альбедо судорожно плывёт вперёд, жадно дыша всем, чем дышится, а сзади то барахтается, то не барахтается старший близнец. Но очень быстро успокаивается, всё тише становятся всплески пресной на вкус воды, которую Альбедо слизывает с губ, и, когда он уже доплывает до берега, братец окончательно исчезает. Настаёт подозрительно-жуткая тишина. Только больно колотится сердце и дышать совсем нечем.       - Так что да, двенадцать лет назад я убил своего брата. - закончил этими словами Альбедо и остановился. Мона, крепко вцепившись в лямку своей сумки, огляделась. Не заметила совсем, как очутилась возле своего дома, окунувшись в тот жуткий летний день. Будто сама нырнула в ровную водную гладь озера и вынырнула уже здесь, у себя под домом. Закат искрился розово-жёлтым цветом и сливался с осенними деревьями, облака рассеивались ветром, обещая завтра не вернуться. И Альбедо. Стоит напротив неё, плечи чуть дрожат от прохлады, озирается по сторонам, но всё чаще оставляет свой взгляд на спутнице. А Мона молчит. Разумом она осталась в том далёком летнем дне, который ей совсем не принадлежал.       - Немного заговорились, не находишь? - улыбнулся он ей и снова глянул на закатное солнце, скатившееся вниз по склону дороги. Мона изумлённо повернулась следом. Пожалуй, что так. Когда она рядом с ним, время ускоряется. Моргнёшь - уже настанет завтра.       - Да... - только и может она протянуть в ответ.       - В любом случае, - обратился он снова к ней, - я не настаиваю на прямом вмешательстве. Это опасное дело. Всё, о чём я прошу - помочь мне найти способ избавиться от призрака. - сказал он и притих.       Повисла тишина. Мона робко кивнула, угукнула, глядя на слишком большие пуговицы кардигана, какие-то нелепые, с бликами по краям. Альбедо стоял напротив неё и молчал. Молчала и она ему в ответ. Убил? Да разве он кого-то убивал? Надо было сказать, что то была нелепая, случайность, она, да и не только она, сотни детей совершают такие глупые ошибки. К тому же, не брось он брата, сам бы пошёл ко дну. Но... Стоило ли? Ей стало резко плохо, но в то же время хорошо, и этот порыв она не могла объяснить даже самой себе. Чувство обиды за былое рассеялось с последними лучами солнца. Теперь она не знала, ни как себя вести, ни что ей испытывать после такой долгой неловкой исповеди. Да и сам Альбедо не знал. Он мялся, ощущал странную неловкость и старался не сталкиваться с ней взглядами. И Мона разделяла это чувство. Наперекор обидам, ей хотелось поддержать его, пожалеть и обнять, но вместо этого она, стоя напротив него, только крепче сжала кулаки. Затянувшееся прощанье, слишком длинное для друзей, слишком короткое для чего-то большего.       - Я попробую. - она убрала прядку за ухо, неловко глядя вниз. Альбедо улыбнулся ей в ответ.       - Спасибо. Я не знаю, как и чем благодарить. Даже выразить никак не могу. - растерялся он на мгновенье.       - Да я ж ещё ничего не сделала... - она развернулась, глядя на калитку дома. Вот бы сбежать. Слишком неловко. Сейчас сгорит со стыда, словно спичка. Ей нужно было побыть одной, обдумать всё услышанное и усвоить это. Она не готова так резко переключиться на повседневные темы.       - Даже на то, что согласилась. - заверял юноша. И ей становилось от этих слов ещё хуже. Подумать только, отказывать из-за обид в помощи человеку, который по-настоящему нуждался.       - Ладно, я не стану задерживать тебя больше на сегодня. - он посмотрел на время. - И так украл последние две пары.       - Да ладно... - неловко отнекивалась она, потому что момент был такой - надо отнекиваться. Иначе порвётся эта тонкая плёнка выстроенного между ними доверия, тонкая полупрозрачная пелена.       - Я пойду тогда. - спокойно ответил он и улыбнулся ей в последний раз. - Что ж, до завтра. - и, помахав рукой, стал неохотно уходить.       Она ответила ему на прощанье и, едва оказавшись свободной, быстро юркнула за калитку, наскоро закрыла двери и бросилась по коридору в свою комнату, минуя приветствия и снятую уличную обувь. Швырнула сумку на кровать, и та глухо приземлилась на подушки, а сама девушка бросилась к окну, прячась за плотными шторами. Зачем? Мона не понимала сама, но продолжала издалека смотреть за тем, как медленно и неторопливо он уходит прочь, спрятав одну руку в карман кардигана, второй удерживал лямку спадающего рюкзака. Не оборачивался назад, но плёлся как-то неохотно, медленно, и вид его переменился. Теперь он совсем-совсем не улыбался, на лицо легла мрачная тень тяжёлых раздумий. А девушка только робко смотрела, больше ничего не могла поделать. Не находилось ни слов, ни мыслей, чтобы поддержать. Она поняла, что по-настоящему никогда и не знала этого человека, а резкое откровение сшибло её с ног.       Он исчез, и Мона стянула с себя, наконец, обувь, уселась поудобней на кровать и прижала колени к груди. Хотелось куда-то выплеснуть свои чувства, эту странную мешанину уродливых, но ярких красок, однако ничего не получалось. Рядом валялась неразобранная сумка, Мона сидела на своей постели в уличном и думала о том, что завтра наступит новый день, а она совсем не готова к нему. Когда Альбедо исчез из её поля зрения, руки сами потянулись к бесчисленным книжным полкам и выгребали оттуда всё, что только могло пригодиться. Только так она могла избавиться от странного ноющего биения в груди, вкрадчиво поселившегося в груди под видом её чувств. Как ей хотелось снова возненавидеть Альбедо, чтобы он вновь и вновь проходил мимо неё, пока она плачет, чтобы у неё всегда была причина не любить его, никогда больше в жизни не видеть его улыбки и не делить с ним боль. Это слишком невыносимо для неё, ненавидеть оказалось куда легче, чем снова проникаться. И книги громко падали на паркет, пока она швыряла вещи в сторону, отбрасывала ногой упавшие ручки и безделушки, потому что все они невообразимо бесили её. Бесчисленные тома валялись по полу, по столу и кровати. Мона читала одну за другой взахлёб с ночником в руках, швыряя ненужные за спину.       За окном всё темнело и темнело, давно прошёл вечер и кончился ужин, но сон к бывшей волшебнице не приходил. Она училась колдовать заново, как в старые добрые времена.

***

      Он явился на следующий день, как и обещал. А про себя Мона, хотя была рада видеть, надеялась, что юноша не придёт. Снова выглядел и вёл себя дружелюбно, царапины немного затянулись, но лишь самую малость. Новых ран не появилось. По крайней мере от этого ей стало легче. Как всегда, он появился тихо и почти незаметно для всех остальных. Кто-то кинул ему в спину короткое приветствие и ехидный вопрос, но Альбедо учтиво промолчал. Вид у него был получше вчерашнего, уже это принесло Моне долю облегчения. Но в остальном она не была довольна. Он всё ещё не нравился ей, но теперь у неё появились иные причины для неприязни.       - Ууу, бросила меня. - протянула Лайла, едва заметив подругу. - Меня разбудили поздно, и я потерялась вчера.       - Да? Ты уже почти два месяца живёшь в общежитии. Пора бы выучить дорогу домой. - пожала плечами девушка и села на своё привычное место. Она ужасно устала после долгой ночи за старыми книжками, перебирая зачитанные некогда до дыр страницы, оставляя закладки в нужных местах и продолжая свои смутные поиски. Поэтому сюда приплыла, укутанная в грёзы. Стоит моргнуть, и на секунду ей почудится короткий сон из бесконечных строчек и неразборчивых слов.       - Но... Я не могу. - расстроившись, Лайла положила голову на парту. - Я вызвала полицию, и они провели меня домой. - и тяжко вздохнула.       - Ну вот, уже справляешься самостоятельно. - похвалила равнодушно Мона и зевнула, раскинувшись на парте. Лайла сразу заметила перемену в девушке.       - Тоже не спала всю ночь?       - Да. - кивнула Мона и прикрыла глаза. - Прикроешь?       - Я тоже собиралась поспать. - буркнула Лайла.       - Не стать тебе великой учёной. - вздохнула Мона. - Да и мне, похоже, тоже. - и посмотрела в сторону Альбедо. Вот он уже занял своё привычное место поближе к стене, почти вжался в неё, если можно было бы, сосредоточено рисовал каракули на полях тетради, пока лектор нудно надиктовывал материал. Она совсем почему-то забыла, что в старшей школе он состоял в художественном клубе и, кажется, даже принимал участие в каких-то конкурсах. Но подумала Мона об этом только потому, что словила себя на мысли, никогда ранее не проскальзывающей у неё в голове: она никогда не видела его рисунков. Что любил изображать сильней всего? Чем рисовал? Как? Как давно? Её никогда не занимали эти вопросы до сегодняшнего дня. А теперь даже стало интересно.       Он, почувствовав на себе её взгляд, обернулся. Мона неловко отвела глаза в сторонку, а потом прикрыла вовсе, но, прежде чем перестать смотреть на него, всё-таки заметила улыбку. Да, Альбедо был рад её видеть сегодня. А она его? Рада ли она ему?       - Но мне мало того, что ты рассказал. - они встретились после пары в коридоре, будто бы невзначай, но на деле специально. Привет-привет, как дела, всё нормально. И Мона сразу перешла к сути. Снова личный вопрос, лоб в лоб, и Альбедо снова отводит взгляд. Только теперь Мона прекрасно понимает, почему он так делает. Ей и самой становится не по себе. Будто вскрывает насильно чужие раны, будто теперь именно она разбивает чьё-то сердце.       - Я ценю твоё желание мне помочь, но... - он неловко обернулся по сторонам. - Я не уверен, что это стоит обсуждать здесь.       Хотя день был погожий, не найти ни одного облачка в ярком лазурном небе, и огниво листвы сияло ярче обыкновенного, после пар они отправились не на прогулку. Медленно побрели через сквер вместе с Лайлой, провели её к общежитию, чтобы та не беспокоила полицию, и отправились на станцию. Никогда прежде Моне не доводилось ждать чужой электрички. Она всегда приходила минута в минуту к своей, самой крайней у входа, тут же садилась на состав и отправлялась домой. Но не сегодня.       Сегодня она едет по другому, совсем незнакомому ей маршруту.       - Прости за такое внезапное приглашение. - снова повторил свои извинения Альбедо. Мона кивнула, но головы не подняла. Смотрела только куда-то вперёд, крепче держась за лямку сумки. Неловко. Как же неловко. Неделю назад она бы ни за что не подумала, что Альбедо пригласит её к себе в гости, и что она это приглашение примет. Но как всё резко обернулось, Мона сама тому дивилась. Ибо вчера в ней что-то надломилось. Сколь бы теперь она не пыталась поднять из закромов всё болезненные воспоминания, связанные с Альбедо, ни одно из них не могло вынудить бывшую волшебницу снова испытать обиду. Теперь же она ненавидела Альбедо за то, что не могла ненавидеть его. Слишком злая ирония.       Электричка долго ждалась в тишине, под стук колёс соседних составов и неразборчивый голос диктора. Лавочки пустовали, но Мона не садилась, а Альбедо не отходил от девушки. Кто-то пройдёт мимо, и чужой голос разрежет ненадолго тишину меж ними, но лишь на долю секунды. А потом они снова продолжат молчать под мелодию объявлений из динамиков и далёкий шелест листвы. Светлое небо постепенно темнело от сердцевины небосвода, только к горизонту ещё оставалась позолота солнца. Когда прибыла их электричка, на станции зажгли свет.       Путь оказался близким, но совершенно незнакомым для Моны. Однако каких-то полчаса быстро утекли вспять, а она уже стояла на окраине города, среди узких улочек одноэтажных деревянных домиков. Огни фонарей только сгущали тьму вокруг себе, а девушке почудилось, что где-то на небе зажглась первая звезда. Альбедо ведёт её за собой, по ужасно тихим улицам, где больше ни души вокруг, и вскоре останавливается у своего дома. Длинная дорожка из крупной плитки, слишком узкая для двоих.       - Я бы тебе с удовольствием показал сад, - оправдывался неловко Альбедо, всегда идя впереди неё, - но он не в самом лучшем своём виде. - и продолжал вести её к дому. Удивительно, каким огромным может быть сад с высохшим прудом, и каким при этом маленьким может быть сам дом. Такой маленький, беззащитный, крыша спряталась за большими полысевшими деревьями. Осталась лишь хрустящая листва под ногами. Но почти всю дорогу Мона смотрела на его спину. Он вошёл внутрь, и она поднялась вслед за ним по скрипучей лестнице. Зажегся свет.       - Дедушка уже, наверное, спит. Он очень рано ложится спать, так что я не смогу вас познакомить. - учтиво объяснился Альбедо. - Чаю?       - Не откажусь. - неловко ответила Мона, стягивая ботинки со ступней. Только сейчас она поняла, в насколько нелепой ситуации оказалась: согласилась пойти в дом молодого человека, пока вокруг ни единой живой души и кружит сплошная темень. Идеальное место для преступлений. Но Альбедо учтиво помог ей снять пальто, повесил осторожно на вешалку, чтобы не помять плечи, и, тихонько скользя ступнями по полу, удалился на кухню.       - Проходи, не бойся. Чувствуй себя как дома. - он отворил двери в свою комнату и пустил Мону первой, пытаясь удержать в руках поднос с чаем. Девушка неловко шла туда, куда он следовал. Оставаться в чужом доме было неловко, неудобно, особенно памятуя о спящих родственниках где-то за стенами. Потолки тут были высокие, но коридоры узкими и странными, будто маленький лабиринт, в котором легко заплутать. Вот и комната Альбедо была такой же странной, холодной. Белый потолок отражал остатки дневного света, длинные высокие шкафы, уставленные книгами, статуэтками и прочими украшениями, придавали объёма пространству. Только скромный диван и кровать у огромных панорамных окон немного сглаживали впечатление. Как же неуютно и отчего-то холодно. Даже когда он зажёг свет лучше не стало. Тёплый рассеянный свет расплылся по уголкам просторной комнаты, но тьма стала гуще собираться за окном, на стеклах которых Мона могла разглядеть своё отражение.       - Здесь мы можем спокойно продолжить разговор. - заверил её юноша и поставил поднос на столик у дивана. Девушка неловко приземлилась на него, осматривая огромные книжные полки. За ними прятался ряд чистых полотен для рисования, принадлежности аккуратно разложены по полочкам этажерки, пустой чистый мольберт отрешённо стоял в сторонке.       - И как давно тебя преследует призрак? - спросила снова волшебница и взялась за кружку с округлыми боками. Горячую. Пар таял в воздухе, но ничуть не грел комнату. - Как он себя вёл в разные периоды? Он всегда был таким агрессивным?       - Отнюдь. - спокойно ответил Альбедо, выкладывая принадлежности для чаепития на стол. Звякнула ложечка в сахарнице, блюдце задребезжало на столе. Альбедо казался ей слишком спокойным. Будто ни капли не боялся.       - А сейчас он с нами? - спросила Мона.       - Нет. Он не показывается чужакам. - он присел рядом, но продолжал выдерживать дистанцию от девушки. - Что касается поведения... Что ж, - Альбедо прокашлялся, - впервые призрак появился почти сразу после своей смерти. Через неделю, не позже. Вёл он себя так же, как при жизни.       - Но затем исчез? - уточнила Мона, жадно отпивая чай большими глотками. Она смотрела на свои дрожащие красные пальцы, болевшие от холода и жара одновременно. Окна закрыты. Мона подмечала каждую деталь окружения, будто надеялась отыскать призрака на книжных полках, слишком большого для обыкновенных книг, или где-то под рабочим столом, на котором царил неуютный порядок. Казалось, тут никто не живёт, она сидит посреди выставочного муляжа на мебельном заводе. Слишком низкая температура помещения по сравнению с другими местами. Стало быть, тут правда что-то было. Холод должен исходить от "угла" призрака, его главного обиталища. "В конце концов, он никуда не может исчезнуть. Призрак где-то здесь", - подумала она про себя. И ей стало неспокойно.       - Да. Он просуществовал полгода, прежде чем пропасть. Дедушка считал, что у меня нелады с рассудком из-за пережитого горя, и меня водили по специалистам.       - Они помогали? - поинтересовалась она, удивлённо подымая брови.       - Да, но призрак всё равно возвращался спустя время. С большими перерывами, год или два.       Мона нахмурилась. Если дело было в призраке, то таблетки не спасут. Они могут только ослабить связь человека с потусторонним, но не разорвать её насовсем. Призрак явно привязан к Альбедо, только как? Почему тогда так исчезал надолго? И почему только недавно стал таким злым?       - Когда он возвращался, - говорил Альбедо, - то в последствии вёл себя странно.       - В каком смысле? - спросила Мона.       - Не говорил, не делал ничего. Преследовал, как тень, и так же незаметно появлялся или исчезал. - он тяжело выдохнул.       - И нападать начал только недавно. - сделала свои выводы девушка. Альбедо кивнул.       - До этого он не появлялся года два, не меньше. - он пил чай неторопливо, пока Мона уже допивала остатки. Кипяток жёг язык, но только за ним она могла почувствовать покой. Слишком неуютно в комнате, слишком много пространства и слишком мало вещей. Хотя присутствие Альбедо успокаивало её, дарило чувство безопасности, тревога всё равно обволакивала со всех сторон в свои промозглые объятия.       - Очень интересно... - она поднялась с дивана, отложив уже пустую чашку. Размялась, прошлась туда-сюда, пытаясь успокоить мысли. Местечко казалось ей жутким. Не то из-за призрака, не то потому, что снаружи было уже ничего не разглядеть, ночь подкралась слишком внезапно. Руки за спиной, топот босых ног по паркету, тринадцать больших шагов от окна к столу, столько же от стола к двери. Не ясно было, над чем именно она думала сильней всего, потому что, стоит отвлечься, как мысли разбегаются по сторонам. То она думала о призраке, обитающем в стенах дома, то о самом Альбедо и его несладкой истории, которая, обрастая подробностями, казалась ей всё хуже и хуже. Мона остановилась ненадолго, чтобы посмотреть на Альбедо, снова на царапины вокруг лица. Он посмотрел на неё в ответ, будто ждал, когда она что-то скажет ему. Но Мона молчала. Понимала, что дело дрянь, может быть уже слишком опасно вмешиваться ей, однако взыграл азарт. Столько лет изучала потустороннее только для того, чтобы сейчас поджать хвост? Нет! Она должна помочь, ибо ей выпал редкий шанс проявить себя и доказать Альбедо, как сильно он когда-то ошибался.       На мгновенье она задумалась, рассматривая его пожелтевшие синяки под закатанными рукавами кофты. Альбедо вложил ей в руки непомерную власть над самим собой. Он напуган, подавлен, не понимает ничего, ибо мир его чисел и формул рассыпается на кусочки против той угрозы, что нависла над ним. Вчера синяки, сегодня царапины, что завтра? И она могла крутить им, как ей только заблагорассудится. Альбедо согласится на любые условия. Только нужно ли ей было от него хоть что-то?       - Я был тогда полным дураком, - прощался он с ней, провожая к электричке, - я понимаю, на что ты злилась. И на твоём месте не простил бы себя.       Мона ничего не сказала. Только жалостливо глянула на него, который раз за вечер дёргая лямку сумки. Ей не хотелось ни этих извинений, ни этих слов. Теперь они были ей совсем не нужны, Мона не чувствовала от них ни капли удовольствия. Напротив, что-то болезненно сжалось в груди, когда его фигура растворилась в сумерках улицы, а состав уносил её куда-то прочь отсюда, на уже знакомые места и станции. Чем ближе они становились, тем невыносимей было бывшей волшебнице. Прежние картины потрескались, не существовало ни принца, ни мерзавца. Тогда кем же был Альбедо для неё теперь?       Она всерьёз задумалась над этим уже дома, сидя за своим столом. Часть книжек всё так же валялась со вчера на полу, небрежно вышвырнутые на кровать или под неё. Из-под пера спешно вырисовывались на листке бумаги слова, одно за другим, пытаясь воссоздать образ призрака, превратить его в сухую сводку информации. И вот уже на бумаге творился его образ, воссоздавались повадки и особенности, облекая мистическое во что-то реальное. Но в голове всё смешалось. Ей хотелось думать о призраке, о рассказе юноши, а мысли всё равно возвращались к дурацким, уже надоевшим чувствам. И потому не получалось никак сосредоточиться. Она раздражённо смяла бумажку и швырнула в корзинку. Вот бы так же скомкать все чувства и выбросить их прочь!