***
— Прошу, проходите. — Альбедо, с удивлением оглянув присутствующих, неохотно пустил их внутрь, отойдя от калитки на пару шагов назад. Унылый осенний сад утопал в ночной полутьме, уличные фонари силились дотянуться сюда всеми силами, осветить мрачные уголки брошенного заросшего ручейка, погасших светильников, старых засохших древ, но тщетно. Взгляд Альбедо задержался на Моне. Он явно собирался что-то сказать, спросить, но слова застыли на губах. Говорить при посторонних парень не хотел, да и нужно ли? Мона понимала всё без слов, читала его взгляд, узнавала это беспокойство, застывший в колючем морозном воздухе вопрос: где же она была эти дни? Почему не ответила ни на один звонок, не прочитала ни единого сообщения? Почему заставляла его нервничать и ночами не находить покоя, пока призрак мучил Альбедо? Ведь под тонкой кофтой на полотне бледной кожи у ключиц виднелись пожелтевшие синяки. Мона переглянулась с парнем и виновато опустила взгляд, немо извиняясь перед ним, поджав губы. Альбедо только чуть улыбнулся, уголки рта дрогнули. Но Мона пришла совсем не одна. — Давно я уже тут не был. — сообщил Кэйа, потягиваясь после долгой поездки на электричке, затем поправил тяжёлую сумку на плече. Бегло окинул взглядом увядший тёмный сад и блеклые горящие окна вдали. Ещё недавно они бродили вдоль оживлённых станций, а теперь же оказались в царстве ночи, сна и тишины. Слышен только гипнотический шёпот ветра, шуршание колёс проехавших мимо машин и далёкий-далёкий лай. — Да уж, верно… — неловко ответил Альбедо. На Кэйю он почти не смотрел, не то стыдясь, не то ощущая дискомфорт. А вот Кэйа ещё как смотрел, во взгляде его смешались презрение и жалость. Он заново изучал для себя знакомые места, всё чаще задерживая взгляд на хозяине особняка несчастий. Сзади молча и тихо плёлся Итэр. Вжимал голову в плечи, избегая взгляда Альбедо, нёс с собой сумку ничуть не меньше той, что нёс его парень Кэйа. Робко кивнул в знак приветствия Альбедо и тут же отвёл глаза в сторону. Ёжился от холода, едва дунет ветерок, потирал свои плечи и стучал зубами, одевшись слишком легко для такой долгой прогулки. Альбедо удивлённо кивнул в ответ, но не решился заговорить с юношей, больно тот был робок. Едва парень собирался закрыть калитку, как в отверстие просунулась ещё одна голова. Синие волосы водопадом упали вниз, переливаясь под лунным светом, золотые глаза мерцали любопытством. Рот чуть приоткрыла, словно она собиралась что-то сказать, но проглотила свои слова, едва все взгляды уставились на неё. Только затем, чуть не поскользнувшись на гравиевой тропинке, Лайла сделала широкий шаг вперёд, чинно держа руки за спиной. То, по какой причине она тут находилась, Альбедо мог только догадываться. Зато Моне не приходилось. Лайла намертво увязалась за ними, будто их ждала весёлая ночёвка у общего друга. — Добрый вечер. — громко и чётко произнесла она, прокашлявшись сперва, чтобы привлечь внимание окружающих. Альбедо неловко поздоровался в ответ, но недоумение на его лице отпечаталось до самого конца вечера. Пригласив всех проследовать за собой, парень вышел вперёд толпы и повёл в дом. — Ты видишь кого-то? — сразу же шёпотом спросила волшебница, как только поравнялась с Кэйей. В прошлом он уже видел призраков, она в этом ни на миг не сомневалась. Возможно, что в и этот раз ему удалось увидеть что-то. Кэйа, услышав её вопрос, присмотрелся сначала к самому Альбедо, чуть прищурив глаза. Затем — в окна. — Неа. — равнодушно бросил он. — Скажи, если увидишь что-то. — попросила тихо она и, едва Альбедо обернулся в их сторону, стыдливо отстранилась. Почему-то ей показалось, что он посмотрел на неё странно, совсем не так, как обыкновенно. В лазури глаз мелькнуло нечто мрачное и колючее. Мона тут же потупила взгляд себе под ноги, поправила трущую лямку сумки и прокашлялась. Альбедо любезно пригласил всех в дом, провёл всех в комнату, где предстояло провести ночь. Такая же пустая, одинокая, как спальня Альбедо, минимум меблировки, только матрасы брошены на пол для удобства. Вся мебель сдвинута к стенам, освобождая как можно больше места для ребят. И те, едва зайдя внутрь, сразу же стали раскладываться. Кэйа облегчённо сбросил тяжёлую сумку на пол, когда Итэр подлетел к нему. — Аккуратней с техникой! — попросил грозно он и поставил свою сумку рядом, надув обиженно щёки. Кэйа улыбнулся, но ничего в ответ ему не сказал. Никогда всерьёз не воспринимал его замечания. Мона опустилась на пол, выбрала матрас поближе к выходу из комнаты. Не то чтобы она собиралась сегодня спать. Но ей нужно было иметь своё место. Место в сумке забивалось книгами, кое-какими приборами для вызова духа, благовониями, чей резкий запах вырвался наружу. Итэр придвинул поближе к розетке маленький столик, Кэйа вынул ноутбук и поставил перед ним. — Я думаю, подготовка займёт у нас около получаса. — сообщил Итэр, кивком поблагодарив Кэйю за помощь, затем только посмотрел на Мону. — Ты пока можешь заняться своими приготовлениями, чтобы мы не мешали друг другу. — и, едва зажегся монитор ноутбука, уткнулся в него. Кэйа, как мальчик на побегушках, подносил и распаковывал всю технику, старался лишний раз не спорить с переживающим Итэром и просто снисходительно улыбался. В комнате царила сплошная суета. Мона зашла в комнату к Альбедо. Здесь, в отличие от их комнаты, царила гробовая тишина. Из окна залетал неспокойный ветерок, беспокоя шторы, помещение казалось прохладным после затхлости их комнаты. В остальном доме царила жуткая тишина. От которой каждый вздох казался оглушительным рокотом, от которого скрип в половицах сбивал сердцебиение. Альбедо одиноко сидел за своим рабочим столом. Под тусклым светом лампы, когда тень неровно ложилась на стены, он казался особенно одиноким и потерянным. В стёклах его очков мерцал слабый дрожащий огонёк. Тени танцевали на стенах под звук шуршащих страниц, пока ручка, вдавливаемая в тетрадь, выливала свои чернильные откровения. Заметив присутствие девушки, он поднял на неё вопросительный взгляд. Рука потянулась к очкам, хотел было снять их, но тут же передумал. Мона и сама замерла в дверном проёме, глядя на него. Стоило ли говорить что-то? Она понятия не имела. Казалось, любое неосторожное слово разрушит тонкое, словно корочка инея, доверие. Столько хотелось сказать, о стольком хотелось промолчать. Альбедо резко встал со стула, прежде чем заговорить: — Всё в порядке? — неловко спросил он. Тут же его щёки залились виноватым румянцем, уверенный взгляд аквамаринов секундой позже обратился неловким, сполз с Моны на краешек стола, пальцы упёрлись в ровную поверхность стола. И Мона сама ощутила себя неловко. Да и вопрос такой… Абстрактный. Но уточнить девушка постеснялась. — Да, всё отлично. — отчеканила она мгновенно. Затем помялась, посмотрела на свои книжки и принадлежности во вспотевших ладонях, и добавила. — В общем, — подняла девушка на него взгляд снова, — сейчас я дам тебе защитный амулет, он должен сработать на случай, и подготовлю благовония, если призрак поведёт себя агрессивно. Затем, когда они поставят камеры, мы призовем призрака и останемся наблюдать за ним. Нам надо понять, как он себя проявит. — твёрдо и чётко говорила она, однако чем дольше длился их неловкий разговор, тем хуже ей становилось. Сердце учащённо билось в груди, кончики пальцев подрагивали, и книга норовила выскользнуть из вспотевших рук. Затем она снова подняла глаза на юношу. — Ты боишься? — спросила Мона. Вопрос естественным образом соскользнул с её губ. Ведь исход такого ритуала мог быть разным. Призрак зол, призрак чего-то жаждал, но как с ним было поговорить, если он не выходил на контакт? И то, что они делали сегодня, могло обернуться большим риском. В первую очередь для самого Альбедо. Чем ближе подходил судный час, тем сильней нервничала сама Мона, ощущая, как сохнет во рту от переизбытка чувств. — Немного волнуюсь. — он попробовал звучать уверенней, однако голос предательски выдавал едва уловимые нотки волнения. Обойдя свой стол, приблизившись к девушке, юноша осторожно забрал из её рук все принадлежности, отложив на край стола, и взял ладони Моны в свои. Но вместо трепета от нежных касаний его холодных рук, девушка ощутила только щемящую боль. И так происходило каждый раз, едва ему стоило дотронуться до неё. С любым другим Мона ощутила бы неловкость, прилив безумного счастья, кончики ушей покраснели б, а сердце ускорило своё неровное биение. Но рядом с ним, с ним и только с ним, Мона ощущала себя… меньше. Ей казалось, от каждого его касания Мона становится только меньше, исчезает кусочек за кусочком, растворяясь в недружелюбной атмосфере дома. — Я основательно подготовилась. — выдержав паузу в их разговоре, Мона заговорила снова. Его большой палец поглаживал её сухую кожу на ладонях, обветрившуюся от холодных ветров, и она наблюдала, как поблескивают его ногти от света ночника. — В этот раз, даже если произойдёт что-то ужасное, мы будем рядом и всё уладим. Я верю, что всё пройдёт хорошо. — и опустила взгляд на его шею, спускаясь ниже, к солнечному сплетению, средоточию всех чувств. На её слова парень только тепло улыбнулся. — Тогда мне тем более не следует бояться. — утешительно отозвался он. — Спасибо. — тихо добавил следом и, отпустив её руки из своих холодных объятий, снисходительно погладил по зачёсанным волосам на макушке. Девушка сощурилась, вжала голову в плечи. Тело противилось его касаниям, хотя сама Мона ощущала приятное удовлетворение от того, что он хвалил её, благодарил за все старания. Когда дверь в комнату скрипнула, Мона неловко отпрянула назад, Альбедо стушевался и отвёл взгляд куда-то в сторону. То Итэр, неловко крадучись по коридору, тащил за собой камеру к комнате, пока Кэйа выравнивал нить проводов. Юноша равнодушно протиснулся между ними, даже не взглянув, и двинулся к середине комнаты, подыскивая место для штатива. Мона растерялась. — А… Эм… — ей нужно было сделать вид, словно ничего не произошло, они были заняты серьёзным разговором, и она тут же стала шариться по своим карманам. — Защитный амулет, вот. — вспомнила волшебница и выудила плетёный из нитей браслет. Альбедо послушно подставил ладонь, и теперь вёл себя так, словно ничего не произошло. — Вам ещё много? — спросила девушка, переключив своё внимание на Итэра, копошащегося в другом конце комнаты. Ходил со штативом туда-сюда, надоедливо мельтешил перед глазами, словно рябь. — Ну, я пока только камеру поставлю, мне ещё настроить её надо, проверить, как будет идти трансляция. — перечислял он. Затем застыл, стушевался. — Я мешаю? — робко вырвалось у него. Мона ощутила себя неловко. — Нет-нет, мне… Я сейчас приступлю к подготовке. — протараторила девушка. На том они молча разошлись каждый по своим делам: Итэр упрямо ковырял камеру, настраивая угол обзора, пока Мона расставляла благовония, подготавливала доску Уиджи для вызова призрака. И только Альбедо, посреди суетного вихря и волнительного урагана, оставался спокоен. Время приблизилось к полуночи, когда все приготовления были завершены. Дело оставалось за малым: собраться вместе, унять свою тревогу и, нервно сглатывая слюну, отсчитывать оставшиеся минуты до полуночи. Комната погрузилась в уютную ночную тьму, тревожимую лишь несколькими пляшущими огоньками на свечах. За окном выл тревожный ветер, казавшийся для Моны теперь таким далёким, на грани между сном и реальностью. Темень за окном сгущалась, в стёклах она видела лишь собственное тусклое отражение. Своё лицо, оранжевое от тёплого огня свечи, в то же время мрачное. В комнате царила тишина, слыхать лишь чужой неровный вздох и шуршание одежд. Каждый чинно расселся вокруг доски, образуя собой плотное замкнутое пространство. Одно отделяло их всех в ту минуту — доска. Уже знакомая Моне доска с чуть потёршимися символами и трещинками по краям. Вещь, с которой связаны не лучшие воспоминания. Она снова отрывала от сердца своё желание измениться, все свои попытки начать жизнь с чистого лица, и нехотя возвращалась в старый омут, давно исследованный до малейшего закутка. Снова училась колдовать, творить волшебство. Но теперь это были не детские забавы. — Что ж, возьмёмся за руки. — сообщила серьёзно Мона, прежде чем начать зачитывать заклинание призыва. Альбедо, сидевший рядом, кивнул и протянул ей свою ладонь, второй взяв Лайлу. Лайла, не воспринявшая ритуал особенно серьёзно, улыбнулась и протянула руку сидящему рядом Итэру. Тот, в свою очередь, куда охотней взял за руку своего парня, и Кэйа, наконец, замкнул круг, протянув ладонь Моне. Мона довольно кивнула. Подняла голову, столкнувшись взглядом с объективом камеры, пристально глядевший в их круг, и твёрдо произнесла: — Напомню, что, пока я читаю заклинание, мы руки не отпускаем. Только после того, как я приглашу вас взяться за указатель, размыкаем круг. Не шумим, не отвлекаемся, просто сосредотачиваемся на призыве. Поняли? — и укоризненно посмотрела на Лайлу. Ведь только она одна не понимала всей серьёзности ситуации, и её компания тяготила Мону. Но девушка только послушно кивнула и улыбнулась. Мегистус сосредоточилась. Прикрыла глаза, крепче вцепилась в ладони, зачитывая выученное ею заклинание. Заклинание, которое хотелось когда-то забыть, от которого в животе крутились спирали. Всё казалось, будто кто-то дышит ей в шею, что по коже ползёт не то липкий жар, не то колючий холодок, а сквозь плотно сомкнутые веки она видит размытые силуэты, пляшущие по высоким стенам комнаты теням, среди которых незаметно затесалась ещё одна, враждебная. «Нет-нет, ты потом всё узнаешь по камерам, Мона! Хватит себя накручивать!», — повторяла она себе из раза в раз, пока из уст не выскользнули последние слова заклинания. Они должны увидеть призрака. Услышать его. Ощутить его присутствие. Мона сделала всё для того возможное: окружила себя двумя камерами, рядом жужжал электронный генератор шума, способный чутко уловить голос призрака, и множество иных приспособлений. Если и это не сдвинет дело с мёртвой точки… Что ж, она признает своё поражение. — Кладите осторожно пальцы на указатель. — проговорила тихо девушка, как только закончила чтение, и бросила короткий взгляд на Альбедо. Всё ли с ним хорошо? Парень казался невозмутимым и, чуть нахмурив брови, чинно выполнял команды. Круг разжался, чужие пальцы один за другим ложились на хлипкий указатель. — Пальцы не убираем, — глубоко вдохнув, продолжила говорить Мона, — если, конечно, не случится чего непредвиденного. На указатель не давим, не двигаем, просто касаемся. — и медленно выдохнула. Теперь же предстояло взяться за разговор с призраком. Она подняла взгляд, бегло осмотрев толпу, и затем наткнулась снова на камеру. — Призрак, ты здесь? — задала она свой первый вопрос и сосредоточила взгляд на доске. Толкаясь с чужими пальцами, старалась изо всех сил заметить малейшее движение указателя. Но на вопрос следовала тишина. — Дай нам знак. — попросила снова Мона. Но в ответ раздался только громкий чих. Лайла оторвала одну руку от указателя и, громко чихнув, заставила вздрогнуть остальных присутствующих. Тонкая плёнка тишины треснула. — Мать твою… — ругнулся про себя Кэйа и приложил руку к сердцу, выдыхая. — Прошу прощения. — стеснительно ответила Лайла. — Так, продолжим. — строго перебила их волшебница и снова возвратилась к общению с призраками. — Ты не хочешь говорить с нами? — спросила она, подняв взгляд к потолку. Почудилось, словно краем глаза выцепила странную тень, мелькнувшую в темноте. Огонёк свечи чуть заметно подрагивал, и, прислушавшись, Мегистус не услышала ничего подозрительного. Не то призрак не явился на зов, не то тихо выжидал своего часа, не идя контакт. «Зря я привела столько человек. Наверняка боится», — подумалось ей, но ничего поделать уже было нельзя. До конца сеанса Мона только и делала, что задавала свои вопросы, и ответом ей служила гнетущая тишина. Из раза в раз она поднимала голову, сталкиваясь с камерой взглядами, и ей казалось, словно та издевается над ней. «Видишь, тут ничего нет. Никаких призраков!», — повторял немо объектив, и генератор шума по-издевательски равнодушно шипел себе дальше. Мегистус нервно глотала скопившуюся слюну. Жар прилил от щёк к кончикам пальцев. Она стыдливо опускала взгляд, стараясь ни на кого смотреть. Чья же то вина? Здесь сидело два человека, способных видеть призрака, и она, уже вызывавшая прежде одного. Неужели волшебница разучилась творить свою магию окончательно? — Давайте будем заканчивать. — приняв решение не продолжать этот фарс дальше, девушка провела последний, уже прощальный ритуал, и задула свечи. Комната погрузилась во тьму. Участники стали равнодушно расходиться. Итэр зажёг свет, пока Мона собирала все принадлежности, а Кэйа проверял работу приборов. — Не нравится мне это. — созналась девушка, глядя на Кэйю. Тот остановился на мгновенье, прежде чем выключить генератор шума, но в последний момент передумал. К её словам парень отнёсся серьёзно. — В каком смысле? — спросил он. — Если тебя что-то беспокоит… — Конечно не нравится! — обиженно повторила она и топнула ножкой. Прижала к разгорячённым щекам ладони, пытаясь остудить кожу, но тщетно. Ей всё ещё было неловко перед всеми присутствующими, а особенно перед Альбедо. Но тот уже привык к неудачам волшебницы, тихонько убирался после ритуала и расставлял вещи на свои места. — Мы можем оставить камеры на ночь? — спросила Мона у Альбедо, когда он, наконец, закончив уборку, подошёл к ним. — Я думаю, призрак не хочет показывать себя в нашем присутствии. Но мы могли разозлить его, и тогда он проявит себя ночью. — А это не опасно? — скептично спросил Кэйа, сложив руки на груди. — Мы же будем рядом. — убеждала она скорее не себя или Кэйю, а самого Альбедо. Смотрела на него полным надежды взглядом, но у самой на душе царил раздор. Это вправду опасно. Неведомо чем могла обернуться подобная затея. Да и так, кому понравится спать под чутким взором камер? — Если это как-то поможет, то я буду только рад. — утешительно произнёс Альбедо, уголки губ растянулись в неловкой улыбке. А сам сжал крепче свой локоть, словно норовил вырвать с концами. Нервы на пределе. — Ну ладно. — нахмурился скептично Кэйа. Мона одобрительно кивнула юноше. — Мы присмотрим за тобой по камерам. — и показала большой палец. — Ты не почувствовал ничего странного во время ритуала? — тут же спросила Мона, совсем позабыв об этом вопросе. Ведь это волновало её не меньше, чем грядущая ночь. Однако на вопрос Альбедо лишь озадаченно помотал головой. Призрак никак не явил себя, и это показалось Моне странным. Позже ночью, когда в комнатах погасли огни, и многих сморил сон, Мона продолжала сидеть за ноутбуком. Тусклый экран ярко освещал её лицо, и она, облокотившись спиной о холодную стену, укутывалась в плед. За окном бушевал неспокойный ветер, пахло влагой и надвигающимся на город ливнем с привкусом морской соли. Коптящиеся тучи затмевали собой слабые звёзды. Но внимание волшебницы сосредоточено было исключительно лишь на мониторе ноутбука. Лайла мирно валялась у неё в ногах, беспокойно ворочаясь во сне и шурша простынями. Итэр, прислонившись к углу стены, заснул, обнимая самого себя. Крепко спал лишь Кэйа, не тревожимый ничем. В наушниках проигрывался снова и снова голос Моны. «Призрак, ты здесь?», — с лёгким шипением раздалось у девушки в ушах, пока она заново просматривала запись с камер. Такой тревожный голос. Камера с ночным видом не зафиксировала ничего странного. Никаких теней, никаких силуэтов. Ничего, что можно было счесть подозрительным. Обыкновенно видео, как пятеро человек призывают духа в комнатных условиях, пока за окном гремит гром и шепчет ветер. Да и генератор шума не уловил ничего подозрительного. Вот чихнула Лайла, вот снова посыпались вопросы, у кого-то хрустнуло в ноге, кто-то громко шмыгнул носом, кто-то еле-еле сдержал смешок. Вот и вся мистика. «Выходит, что и призрака никакого нет», — подумала Мона, заново проматывая ритуал. Ибо она испробовала всё возможное, чтобы обнаружить духа, но тот ни разу не проявил себя. Ведь не мог же Альбедо выдумать всё это. Все бесчисленные побои, кошмары, которые нашёптывал ему погибший брат. Мона открыла окно трансляции, но увидела на экране только мирно спящего Альбедо. В пижаме, на раскладном диване, он мирно обнимал свою подушку и спал, на первый взгляд, весьма крепко. Беззащитный. Слабый. Устав от бесконечных мыслей, спутанными нитями клубившихся у неё в голове, девушка отложила ноутбук на низкий столик, и, чуть прикрыв экран ноутбука, прилегла рядом с Лайлой. Второй час ночи. Она убедилась, что с Альбедо всё хорошо, волноваться не о чем. Тревога унялась, и на смену ей пришла чудовищная усталость, свалившаяся на волшебницу новой силой. Девушка сползла вниз и, едва устроившись поудобней на смятых простынях и сбитой подушке, провалилась в сон. И последняя мысль, что промелькнула в уставшем сознании: «Да уж, дожить бы до весны…»Дожить бы до весны
28 мая 2023 г. в 14:24
То, что у Альбедо было множество секретов и тайн, не стало для Моны открытием. Хотя, признаться, ранее она почти не задумывалась об этом. Настолько само собой разумеющееся, что теряется в потоке остальных забот. Но что девушка сумела заметить наверняка — это нежелание Альбедо говорить о них, переходящее за тонкую, едва осязаемую черту паранойи. Намеренно отступал, делал грубый, неуклюжий шаг назад каждый раз, когда ей стоило неудачно задеть незримую струну. Глаза нервно начинали бегать, движения становились слишком резкими, дёргаными, словно ему хотелось сорваться с места и бежать отсюда прочь, лишь бы не выдать себя. Даже не глядя на то, что Мона никогда не лезла в его душу, не копалась в шкатулках с секретами, он всё равно боялся её любопытства не меньше, чем призрака, терроризировавшего его долгие мучительные недели. И виделось ей в этом нечто совершенно нездоровое.
— Нет, это бесполезно. — девушка остановилась посреди комнаты, когда плечи опустились сами собой после тяжёлого вздоха. Руки шлёпнулись вниз, лозы в руках чуть задрожали. Но дрожали они вовсе не от присутствия надуманного призрака, улавливая тонкие нотки его присутствия и зловещую пышущую энергетику. Дрожали они вслед за ладонями волшебницы, утратившей всякую веру в то, что у неё выйдет хоть что-нибудь. Альбедо сидел смиренно на диване и ждал. Не то чуда, не то окончательного приговора. И чем спокойней он принимал каждую неудачу своей помощницы, тем яростней возгоралось желание Мегистус во что бы то ни стало спасти его. Но тщетно. Голову об стену она устала расшибать.
— Может, отдохнёшь немного? — он поднялся с дивана и подошёл к ней, положив руку на плечо. На тонких губах появилась странная, утешительная улыбка, каждый раз пощёчиной бившая Мону. Она, отшвырнув от себя бесполезные лозы, обиженно плюхнулась на диван, но с ответом не торопилась. Торопиться всё равно некуда. Тени прыгали по белым пустым стенам, в воздухе завис приевшийся запах краски и типографии, загадочно рассортированной по полкам высоченных шкафов. Не комната, а огромная безжизненная библиотека из каталога модного мебельного салона. Однако же комната утопала в деталях, отчего в глазах рябило. Казалось, в этих стенах умещалась вся жизнь Альбедо, начиная от старинных альбомов и фотографий на верхних полках шкафа, кончая учебниками по биохимии и шарнирными фигурками для натуры.
— Ничего не понимаю. — жаловалась Мона. — Никакого чужого присутствия тут нет, понимаешь? — оправдывалась она и следила за юношей. Он, как обычно, едва она окончила, принёс дребезжащий поднос с чаем и перекусом. Ничего не менялось из раза в раз. За свои неудачи ей становилось неудобно перед Альбедо, до сих пор ждущего чуда от неё. Но что могла сотворить бывшая волшебница? Даже обнаружить присутствие призрака ей не удавалось. Будто тот проваливался сквозь землю, стоило ей появиться в помещении. Ведь она была уверена — он тут. Он не может быть в другом месте! Но никакие приборы не фиксировали присутствия здесь чего-то потустороннего. Неужели она разучилась пользоваться ими?
— Признаться честно, — Альбедо, развязав фартук и бросив его между ними двумя, — я уже давно не видел его. — и обеспокоенно посмотрел на свою собеседницу. Конечно же, Мона промолчала. Только подозрительно зыркнула на него. Альбедо снова пытается успокоить её? Или только констатирует факт?
— Странный этот призрак… — созналась она. Сразу же выпрямилась, поёрзала на месте и потянулась к горячей кружке на столе. В подносе на миг мелькнуло её собственное отражение. Раздражённое, уставшее и чудовищно измотанное бесконечными тщетными попытками. Чем же теперь она отличается от Альбедо, которому обещала помочь? Пить ей перехотелось в ту же минуту.
— Послушай… — обеспокоенно, но неуверенно начал Альбедо. Мона посмотрела на него но, встретившись с его глазами, тут же отвернулась. От одного только его вида и жалостливого голоса в горле пересохло. Потянувшись обратно к обжигающей кружке, она стала ждать, когда парень заговорит первым. Что-то неприятное застряло внутри её лёгких, будто Мона догадывалась, о чём пойдёт речь.
Лишь бы не смотреть ему в глаза. Только бы не смотреть ему в глаза.
— Я тут подумал, — начал он издалека, — что нам не обязательно избавляться от призрака. Призрак почти не беспокоит меня.
Она не прогадала. Альбедо и впрямь сказал что-то странное и неприятное. Пальцы тотчас обожгла слишком горячая керамика, ладонь разжала кружку, и та упала на поднос. В комнате раздался оглушительный дребезг. Мона испуганно закрыла глаза, спасаясь от жуткого шума, вжала плечи от испуга, но тут же раскрыла глаза. Кружка не пострадала. Только тёмные пятна расплывались по подносу. Альбедо тут же потянулся к кружкам, стал суетиться и спешно убирать учинённый беспорядок.
— Пожалуйста, прости! — неловко извинялась Мона, но парень, даже не взглянув на неё, всё повторял:
— Ничего страшного. Даже если бы разбилась. Ничего страшного. — и вытирал фартуком расплывающиеся пятна. Ей оставалось только наблюдать за этой вознёй со стороны и думать о том, что руки в этой бессмысленной борьбе опускались сами собой. В особенности после престранного признания Альбедо, на которое она учтиво промолчала.
И к кому было бежать с таким откровением? Услышав неожиданное предложение от юноши, Мона в тот же вечер, будучи в расстроенных чувствах, покинула его дом с непривычной спешкой. Ей казалось, словно безумие отчаявшегося Альбедо обволакивает её и утягивает за собой. Странной тяжестью отпечаталось это впечатление, волшебнице всё казалось, будто груз этот тянет её к земле, ногами перебирать тяжело стало, время замедлилось, и электричка ехала дольше обыкновенного. Ведь выходило, что всё это было напрасно. Все их попытки что-то выяснить, обнаружить паранормальные явления в доме, её бесконечные ритуалы и работа с обширным, скопившимся за годы инструментарием. Но на злобу Мону не тянуло. Скорее, тоска новым грузом свалилась ей на плечи, отчего нежеланные слёзы текли по щекам, носом шмыгала всю дорогу назад. Не то ей было жаль своих усилий, не то скорбела по утраченному времени. Впору было обидеться на Альбедо и его жуткое предложение, но Моне делалось только тоскливо.
Неужто он так сильно отчаялся? Неужели это её вина?
С тех пор, как она бежала от особняка несчастий, отказавшись от провожаний Альбедо, девушка не сунула носа в колледж. Как трусишка спряталась в своей норе и не рисковала покидать убежища. Убежища, в котором не было ни Альбедо, ни бесчисленных неудач, ни призраков. Оставались только постеры на стенах и куча безделушек, украшающих скромную обитель волшебницы. Но теперь и тут она не чувствовала себя в безопасности от разочарования. Будто стены ополчились против неё, напоминая о тех роковых словах. А телефон всё гудел, разрывался от сообщений и пропущенных звонков, на которые Мона не решалась отвечать, ибо боязно было. Ей ведь ведомо, кто пишет бесконечно одни и те же вопросы, кто слушает длинные гудки по ту сторону трубки. Просто стыдно было отвечать что-то, когда ответов совсем нет.
— Думаешь, совсем не получится? — спросила Фишль. Она ходила туда-сюда, расстилала себе лежак у постели Моны, пока девушка пряталась в тёмном углу и поджимала колени к груди. За окном ещё светил малиновый закат, последние рыжие лучи заката проникали сквозь стёкла, оставляя на кристаллах у полочек разноцветные отблески.
Фишль, как бывшая колдунья в вот уже девятом поколении, часто навещала свою школьную подругу. Увы, как и Мона, Фишль давно отринула свои «корни», а об увлечениях магией предпочитала не вспоминать вовсе. Не без стыда, не без какой-то печали и даже горечи. Последний год старшей школы разделил подруг, и виделись они нынче не часто. Фишль готовилась к выпускным экзаменам, а Мона была занята то парами, то помощью Альбедо. И сейчас она, слушая тягостный рассказ своей подруги, задумчиво раскладывала подушки по матрасу, а те падали с каким-то жутким для волшебницы грохотом. Мона перебирала пальцами на ногах и ждала вердикта Фишль. Ну что она скажет? Как выйти из этой безвыходной ситуации? Мона чесала свои длинные волосы щёткой, пока зубья цеплялись за узелки.
— Я не знаю. Но я так устала от того, что ничего не получается. А тут это признание… — девушка опустила свой взгляд на смятые простыни. Фишль уселась на свой матрас и подтянула к ногам рюкзак, спиной упёрлась в шкаф и поджала колени, составляя из них подставку для письма. Мона с любопытством кидала на неё взгляды, ожидая реакции.
— А мне этот Альбедо никогда не нравился. — фыркнула Фишль. — Зачем ты ему только помогаешь… — закусила она кончик ручки с характерным щелчком, и грифель забегал по бумаге.
— Человек в беде… — запнулась Мона и стыдливо опустила глаза. Ей отчего-то стало стыдно перед подругой. Целый год они только и делали с друзьями, что за спиной шушукались об Альбедо, о его подлом поступке, ей удалось так много людей настроить против него. А теперь, когда всё резко переменилось, они не понимали причины. Ведь для неё эта связь с Альбедо оказалась естественной. Эти перемены были неминуемы, но другие оказались не готовы к ним. И в своём горе волшебница осталась совершенно одна.
И на её слова Фишль даже не повернула головы. Долгая пауза повисла напряжением, воздух накалялся, дышать становилось нечем, и пунцовые щёки отдавали жаром. Снова пальцы утопают в простынях, снова слёзы наворачиваются на глаза, а ответов нет и нет. Вот бы нашёлся хоть кто-то, кто сказал бы ей, как поступать. Дал указку, шаг за шагом проводил к истине, но то были лишь детские несбыточные желания.
— Знаешь, — голос Фишль разразил тишину, — если ты так хочешь помочь ему, то пускай. Никто не заслуживает такого ужаса. — задумчиво произнесла она, постукивая ручкой по бумаге. Щелчок. Щелчок. Один, второй. Фишль нервно щёлкала, а Мона только вслушивалась, будто в этой гипнотической музыке находились все ответы на её вопросы.
— Но как? — спросила тихо она, не сводя взгляда с рук своей подруги. Как её пальцы крутят ручку по кругу, как свет отражается от блестящего прозрачного корпуса, как рыжие солнечные зайчики уходящего заката прыгают по комнате. Фишль пожала плечами. Чуть склонив голову на бок, она посмотрела на волшебницу.
— Я не знаю. Только ты обладаешь настоящим волшебством. — и губы её расплылись в мягкой улыбке.
— Ты же знаешь, что это неправда. — дрогнувшим голосом проговорила девушка и шмыгнула в конце носом, будто ставя точку в предложении. Ведь будь у неё вся магия мира, стала ли она просить помощи у своей подруги? Стала ли сидеть тут перед ней и, сминая ногами простыни, изливать свою почерневшую душу? Давно уже минули те годы, когда Мона искренне верила в волшебство, в свои парапсихические способности, и ей казалось, что в следующем её этапе жизни она оставит магию в прошлом. Останутся жить они лишь в воспоминаниях о юных годах, а вспоминаться будут только как забавные истории, о которых стыдно рассказать кому-то ещё. Потому что ей нужно было двигаться дальше.
Но Альбедо насильно воротил её в тот этап жизни, какой девушке хотелось бы забыть.
— Я верю в это! — возразила твёрдо Фишль. — Магии нет, может, ты и права, — рассуждала она, — но ведь без веры здесь никуда. — и в последний раз щёлкнула своей шариковой ручкой, поставив жирную точку в разговоре. Мона шмыгнула носом, слёзы застыли на глазах, но ни одна слезинка не соскользнула по щеке. Только на ресницах заблестели маленькие жемчужные капельки, нос покраснел, лицо залилось стыдливым румянцем неровным тоном. Мона подобрала к себе ноги, обняла себя за колени и уткнулась подбородком в ямочку между ними.
Альбедо просто устал. Устал бороться, надеяться, ждать и верить. Устал бояться и бежать, стоять на месте и прятаться. Те слова были не безумным набором слов уставшего рассудка, а криком о помощи, немым призывом взяться за дело серьёзней. Ведь все эти брожения по дому с кристаллами, кулонами, бумажками и заклинаниями ни к чему не приводили из раза в раз. Они не тревожили призрака, не призывали его снова, и Мона ни разу не увидала его воочию. Иной раз ей чудилось, будто призрак боится её присутствия. «Вот почему он, наверное, не беспокоит Альбедо, пока я нахожусь рядом», — думала Мона, пальцами настукивая заевшую в голове мелодию. Но в чём же была причина такого поведения призрака? Никогда прежде она не читала про настолько боязливого, в то же время агрессивного духа.
Фишль была права. Без веры в чудо ей ничего не добиться. А потому, поднявшись с постели, девушка направилась к пылящимся полкам с давно ненужными книгами и впервые за два года коснулась их.
В голову пришла одна идея.