Часть 6
8 марта 2023 г. в 18:45
Феликс познакомился с Суен еще в Сиднее. Она — выпускница школы дизайнеров, он — без двух лет кореец, возвращающийся на историческую родину с матерью. Около года Феликс отвечал отказом на предложение встречаться, предпочитая набираться опыта — во всех смыслах этого слова — и менять партнеров пусть не часто, но регулярно.
Лед тронулся, когда Суен сообщила Феликсу о своем переезде в Корею. Ни он, ни она не имели друзей или даже знакомых в Сеуле, потому что оба прожили всю жизнь в Австралии. Тогда Феликсу начало казаться, что начать наконец романтические отношения с девушкой было чем-то вполне естественным. Суен была очевидно влюблена, а он в целом не против.
В Сеуле они начали жить вместе, и очень скоро Феликс понял, что это совершенно не его человек. Но он не мог избавиться от мысли, что Суен переехала сюда из-за него — напрямую это никогда не звучало, но нередко сквозило между строк в ссорах. Скрепленные лишь чувством вины со стороны Феликса и болезненной привязанностью со стороны Суен, их отношения начали рассыпаться. Они расстались спустя год жизни в Корее, но по настоянию Суен решили остаться друзьями. Феликсу было сложно ей отказать. Он слишком привык к Суен. Он легко привязывался к людям, и Суен не была исключением. Так закончился первый виток их отношений.
А нездоровая дружба запустила второй.
Расставшись с девушкой, Феликс долго не вступал в новые связи — даже краткосрочные. Горький осадок расставания, продолжающая маячить на горизонте Суен и новый бизнес не оставляли на это ни сил, не времени. У него не было никакого желания ни выяснять отношения, ни расставлять точки ни над i, ни над ё.
И, как это обычно бывает, на какой-то вписке алкоголь и долгое отсутствие партнера снова подтолкнули их друг к другу. Вскоре после жаркой ночи Суен и Феликс сошлись. На этот раз огонь вспыхнувшей страсти потух еще быстрее, чем в первый раз, и снова начались скандалы. Отвратительно вели себя оба — Суен кричала, плакала и била посуду, а Феликс хлопал дверьми и без конца уходил из дома, чтобы успокоить себя парой-тройкой выкуренных сигарет.
Когда однажды Феликс окончательно — как он себя тогда убеждал — собрал вещи, чтобы уйти, Суен, стоя на их кухне в слезах, разбила чашку и вспорола острым фарфоровым краем вену. Феликс страшно перепугался. Вызвал скорую и скурил целую пачку за вечер. Разумом он понимал, что все это — спектакль, шоу. Но вид стремительно стекающей по запястью струйки и бледное, как простыня, лицо девушки еще много месяцев стояли у него перед глазами. Получалось, что спектакль сработал, а шоу продолжилось.
Они все же начали жить отдельно, но разойтись окончательно так и не смогли. Суен грозилась уйти из жизни, а Феликс начал периодически вступать в связи на стороне — иногда с девушками, иногда с парнями. Суен если и реагировала, то лишь поначалу. В конечном счете Феликс ведь все равно оказывался у порога ее дома.
Если бы отношениям Феликса и Суен можно было поставить диагноз, это было бы биполярное расстройство. В депрессивную фазу они ссорились и расставалась. В маниакальную — мирились и сходились снова. Только это не купировалось никакими лекарствами. Нельзя было научиться с этим нормально сосуществовать.
А в один из дней их очередной маниакальной фазы появился Хенджин. Он вошел, нет, влетел подобно вихрю, в кафе, на ходу стряхивая с темных, растрепанных волос и одежды капли дождя. Было сложно упустить из виду эту солнечную улыбку. Невозможно было не заметить, как Хенджин на какой-то миг завис перед Феликсом, не произнося ни слова, а на его скулах расцвел румянец.
Он стал заходить в «Браунис» регулярно. Неизменно со своим ноутбуком и негромким «американо со льдом, пожалуйста». Феликс не раз замечал, как Хенджин украдкой поглядывал на него, отрываясь от экрана ноутбука. Очевидно, Феликс тоже стал предметом интереса парня. Мысль о том, что эта симпатия могла быть взаимна — Боже, сделай так, чтобы так оно и было, — распустилась где-то под ребрами прекрасным цветком и растеклась по венам чем-то горячим и тягучим, как мед. Феликс думал, нет, он ждал, когда Хенджин предпримет какое-то действие. Начнет какой-нибудь глупый, ни к чему не обязывающий разговор. Спросит что-нибудь, о кофе, например, или попросит телефон, в конце концов. Но он ни разу не заговаривал первым, не считая формального приветствия, и уж тем более ничего не спрашивал. А в один из дней Хенджин пришел в кафе с книжкой вместо привычного ноутбука, и Феликс решил, что это знак.
— Брэдбери? — спросил Феликс, тихо подойдя к столику Хенджина и заглядывая через плечо. Хван вздрогнул и повернул к нему голову. Он смотрел на Феликса взглядом оленя в свете фар — напуганно и изумленно одновременно.
— Да, решил попробовать, — ответил он, прочистив горло после небольшой паузы. — Читал?
— Мне понравилось «Вино из одуванчиков», — кивнул Феликс, облокотившись на столешницу рукой и чуть склонив голову на плечо. Феликс до этого минут тридцать ходил по залу, раздумывая, с какой фразой ему подойти к Хенджину, и теперь его сердце заходилось в легком приступе тахикардии от одной лишь мысли, что они наконец разговаривают. — Хотя, если честно, не совсем мой стиль. Слишком затянутое повествование.
Хенджин улыбнулся — теплой, светящейся на весь мир улыбкой. Феликс, кажется, на миг забыл, как правильно дышать.
— Я думал, мне одному так показалось. Мой друг просто с ума сходит по этому автору — он и посоветовал. Даже не знаю теперь, выдержит ли это наша дружба. — Хенджин рассмеялся. Это был потрясающий заразительный смех. Феликс не смог сдержать ответной улыбки. Казалось, кто-то выкрутил в кафе обогреватель на полную мощность.
Они какое-то время поговорили еще, а потом началась обычная вечерняя запара, и Феликсу ничего не оставалось, кроме как оставить Хенджина наедине с книгой. Конечно, он не мог знать, что Хван не смог больше прочитать и строчки в тот день.
Казалось, что этот маленький диалог мог стать началом их дружбы. Но не стал. Хенджин продолжал себя вести крайне сдержанно — лишь одаривал Феликса небольшой улыбкой чуть чаще — и Феликс стал догадываться, что дело могло быть вовсе не в скромности парня. Возможно, у него был партнер. Может быть, кризис ориентации.
Феликс посчитал, что нет ничего криминального в том, чтобы предпринять еще попытку — а может и не одну — завести разговор с Хенджином.
— Нам сегодня новые зерна для кофе завезли, попробуешь? — предложил Феликс в один из дней. — Восемьдесят арабики и двадцать робусты.
Хенджин одарил его озадаченным взглядом, и Феликс улыбнулся.
— Смотри, — он выгреб на барную стойку горсть кофейный зерен и распределил их по столешнице. — Вот эти — арабика. Крупные и продолговатые. Именно они придают кофе насыщенный вкус, характерную кислинку и тот самый аромат, что все любят. А эти, — Феликс взял в свои руки зернышко поменьше, — робуста. — Феликс вложил в ладонь Хенджина гладкое зерно. Его пальцы на долю секунды ощутили тепло чужой руки. — Они стоят значительно дешевле арабики и отвечают за крепость кофейного напитка. Обычно их добавляют в смесь в соотношении пятьдесят на пятьдесят или шестьдесят на сорок — для экономии. Не верь, если на упаковке пишут «стопроцентная арабика». Это просто маркетинговых ход и брехня зачастую. Такой кофе был бы не по карману ни кофейням, ни уж тем более простым потребителям. — Хенджин неотрывно следил за пальцами Феликса весь этот небольшой монолог, а Феликс, в свою очередь, не отрывал взгляда от Хенджина. Божечки-кошечки, как легко завладеть его вниманием.
— Ух ты, — сказал Хенджин. Феликса позабавила его немногословность. В Корее, несмотря на любовь к кофе, мало кто действительно интересовался этим напитком. В большинстве франчайзингов кофе был пережаренным настолько, что не оставалось никаких шансов ощутить разницу между разными смесями. Впечатлить кого-то здесь подобными небольшими фактами о кофе — как нечего делать.
Они в итоге даже обменялись профилями в социальной сети. Страничка Хенджина почти целиком состояла из безликих минималистичных фотографий. На редких снимках присутствовал сам Хенджин — в основном со спины или с затененным лицом. Мистер загадочность.
А однажды в кафе зашла Суен, и едва созданный хрупкий мир Феликса, состоящий теперь из обсуждений кофе и книг c улыбчивым брюнетом, рассыпался на мелкие осколки.
Визиты Хенджина резко сократились, пока наконец не сошли на нет. А затем парень и вовсе пропал. Из ленты на его странице Феликс понял, что тот вернулся на каникулы домой — в теплый город-порт Пусан. Два с половиной часа езды на скоростном поезде. Триста с лишним километров — так далеко в контексте крошечной Кореи.
Стоял промозглый холодный февраль, когда Феликс и Суен в очередной раз крупно поссорились. На этот раз, Феликс был почти уверен, что с концами. А чуть позже, в свой двадцать четвертый день рождения, Феликс получил сообщение в директ.
«С днем рождения», — прислал ему Хенджин.
«Давай пообедаем, когда будешь в Сеуле», — ответил Феликс. Он написал это сообщение быстро и отправил, не перечитывая и даже не проверяя орфографию, как обычно. Боялся передумать. Он так хотел снова увидеть ту улыбку. Хотел дать еще один шанс их призрачной дружбе.
Но Феликс был буквально выдрессирован своими токсичными взаимоотношениями. Годами отточенный алгоритм работал, как часы. Завести с Суен разговор о расставании. Поссориться. Ответить на ее звонок или приехать на ее просьбу спустя пару дней. Снова купиться на ее угрозы уйти из жизни. Помириться. Этот сценарий прокручивался уже который год подряд, и он исправно работал. Феликс осознавал, что прочно сидит на этой эмоциональной игле, но не мог с нее слезть и глушил тревогу и мысли о том, что все это ненормально, в сигаретах на перерывах и алкоголе по выходным.
Но теперь в его жизненном сценарии появилось новое действующее лицо. Появились еженедельные обеды с Хенджином. Вторники и четверги стали лучшими днями недели для Феликса. Час наедине с Хенджином и очередным новым блюдом из меню — лучший час дня.
Феликс не хотел форсировать события, боясь все испортить. Он честно держался негласных рамок, стоя по другую сторону от стены, воздвигнутой между ним и Хенджином. Все разговоры в рамках приличия. Вето на скользкие и витиеватые темы. Табу на лишние касания. Но было сложно во всех существующих смыслах не прикоснуться к Хенджину снова, после того, как он сделал это единожды — исключительно поддавшись нестерпимому порыву.
Короткое сжатие рук Хенджина в переулке у бара было естественным иллюстрированием фразы «ты замёрз», а приветственные рукопожатия — лишь издержками европейского воспитания Феликса. Но то, что Феликс сделал в квартире Хвана на следующее утро после их небольшого алкогольного трипа, было осознанным. Целиком и полностью желанным. В тот момент, когда тёплые пальцы Хенджина оказались в его руке, мир вокруг Феликса сжался до одного этого ощущения чужой кожи на своей. Хенджин прижимал свои аккуратные пальцы к шее Феликса, а тот, в свою очередь, боролся с желанием наклониться и коснуться своими губами губ напротив.
В тот день он остро ощутил потребность вывести Хенджина из равновесия. Он испытал нестерпимое желание натворить что-нибудь из ряда вон. Схватить Хенджина за руку и подвести их двоих к границе близко настолько, чтобы можно было дать наконец определение тому чувству, что созревало в груди уже несколько месяцев.
А поцелуй на заднем дворе студии и вовсе разбил вдребезги всю решимость Феликса не торопить события.
— Я умею слышать «нет», — сказал он тогда, хотя единственным его желанием было вжаться в губы напротив снова и не позволить отстраниться. Хенджин смотрел на него ошалелым взглядом. На его губах блестела слюна Феликса.
Феликс был уверен, что его желание взаимно. Он прекрасно умел распознавать знаки. Он умел читать сквозь строчки. Он буквально видел на лице Хенджина отчаянную борьбу с самим собой. Видел, как вздымается чужая грудь. Его собственное дыхание было далеко от нормы. Невинный поцелуй. Несколько ничтожных секунд касания губами губ, но эмоции рвали грудную клетку Феликса изнутри еще несколько часов после.
Он вернулся в студию, прикрыв за собой дверь. Прислонился к двери спиной и закрыл глаза. Идиот. Что, если он спугнул парня своей напористостью? Что, если Хенджин вообще не захочет дальше продолжать общение? Вслед опьяняющему чувству от поцелуя пришло жесткое похмелье в лице страха.
Не было ничего удивительного в том, что Хенджин предпринял попытку ускользнуть из рук Феликса и не пришел во вторник на их уже ставший традиционным обед. Феликс ожидал чего-то в таком духе. Это было так в стиле Хенджина.
Феликс щелкал кнопкой питания телефона, заставляя экран загораться и потухать, загораться и потухать. Сигарета медленно тлела между его губ, когда Феликс послушно проглотил отмазку Хенджина про экзамены. Первый класс, вторая четверть, ну в самом деле. Но тот факт, что Хенджин попятился назад к стене, именующейся «мы дружим дружескую дружбу с моим другом» не означал, что Феликс был готов с этим мириться. Поэтому в четверг он еле дотерпел до обеда, зашел по пути в мексиканскую закусочную и едва не бегом кинулся к дому Хенджина.
Разговор наконец расставил все детали мозаики по свои местам, и Феликса это приободрило. Первый шаг к решению проблемы — ее признание, а первый шаг к запутанной головоломке по имени Хенджин — это признание своей к нему симпатии. Феликс намеренно обескуражил Хенджина. Он увидел в глазах Хенджина, как осознание медленно накрывает его подобно волной цунами. От него не укрылось то, как Хенджин сцепил пальцы в замок до побелевших костяшек в попытках скрыть нервную дрожь. Феликс испытал невыносимое, почти голодное желание прикоснуться губами к расцветавшему на скулах Хенджина румянцу, но сдержал себя. Он раз за разом сдерживал себя и уже начал задаваться вопросом, надолго ли его выдержки хватит. Вместо того, чтобы поддаться соблазну, дал обещание не нарушать границ. Он сам уже длительное время находился в отношениях, где до его границ и внутреннего мира никому не было дела. Он не желал, чтобы Хенджин испытал что-то даже приближенно подобное тому, что испытал он сам. Хенджин заслуживал самого лучшего.
И Феликс был сполна награжден за свое терпение. То, что Хенджин первым сорвался, сократив между ними расстояние — и в прямом и в переносном смысле — буквально снесло Феликсу все предохранители. Боже, как долго он ждал.
Но рефлексы и старые привычки коварны. Ублюдские, ничем не вытравляемые паразиты, засевшие глубоко под кожей за сеткой вен.
Феликс размышлял над всем этим, стоя в безмолвии кафе. Хенджин только что вылетел из помещения, бросив Феликсу напоследок пожелание разобраться с Суен. И Феликс решил разобраться.
Когда рабочий день почти подошел к концу, Феликс поспешно закрыл кафе и поехал на съемку к Суен. Он выстоял час съемки, как полагается. Он может и бесхребетный мудак, но точно не безответственный, поэтому решил отложить свой разговор на послерабочее время.
— Мы расстаемся, — сказал он, наконец, когда Суен отложила камеру в сторону. Феликс так и стоял под светом софитов, когда фраза, прожигающая язык с самого утра, вышла на волю. Вот так просто, без прелюдий и предупреждающего выстрела в небо. Суен посмотрела на него с откровенной скукой, пожала плечами и принялась за уборку студии. Феликс буравил спину девушки взглядом. Он не сдвигался с места.
— Мальчик, которого ты трахаешь, выставил ультиматум? — насмешливо поинтересовалась она, не оборачиваясь. Феликс стиснул зубы. Он не хотел, чтобы ситуация вновь обернулась ссорой. Он все еще слишком ярко помнил кровавые запястья и побелевшее шокированное лицо. Феликс оторвал взгляд от девушки и принялся переодеваться. Потребовалось несколько долгих минут, чтобы сменить одежду и принять решение. Феликс подумал, что если девушка и будет готова на адекватный разговор, то не в данную минуту. Он слишком хорошо ее знал, чтобы рассчитывать на быстрое разрешение вопроса. Но Феликс сделал главное — положил начало их концу, и на этот раз он был настроен дойти до финиша.
— Кроме как язвить, больше нечего сказать? — осторожно спросил он у Суен, уже стоя у выхода из студии. Девушка вела себя как ни в чем не бывало, разве что чуть более нервно, чем обычно, заталкивала камеру в сумку.
— Нечего. — Суен пожала плечами.
Уже дома Феликс выкурил самокрутку. Он хранил в кухонном шкафчике несколько видов табака вместе с парой граммов марихуаны — на особый случай. Выпил бокал виски. Ли не чувствовал досады или боли от предстоящего — уже происходившего — расставания, но ощущал смутную тревогу, поселившуюся где-то глубоко в желудке, и мечтал ее заглушить. Суен просто не могла остаться безучастной. Отсутствие реакции пугало. Уж лучше бы она кричала и разносила по кирпичику студию, чем бросала на него этот свой пустой взгляд. Это был штиль перед грозой.
Интуиция не подвела Феликса, и ближе к полуночи он получил сообщение от Суен. Просто фото. Всего лишь исполосованное уродливыми косыми порезами запястье. Никогда не было, и вот опять.
— Да блять! — Феликс с размаха швырнул телефон в стену. Его руки предательски затряслись. Это было такое знакомое, уже почти родное, чувство. Флакон из страха, омерзения, усталости и злости. Взболтать, но не смешивать.
Кое-как взяв себя в руки, Феликс поднял с пола телефон. Экран ожидаемо разбился, но это было последнее, о чем думал Феликс в эту минуту. Он набрал Суен.
— Я в «Браунис», — ответили на том конце провода.
Феликс чувствовал себя слегка пьяным. Еще бы. Виски на два пальца, полграмма дури и адреналин, который любезно предоставила ему Суен своим очередным спектаклем, опьянили его разум достаточно, чтобы отказываться воспринимать действительность. Гнев немного выветрился, пока он ехал в такси, а раздражение сошло на нет, оставив после себя лишь усталость. Ему просто хотелось не испытывать больше ничего. Хотелось закрыться от всех эмоций. Уйти так далеко, насколько это было можно вообразить.
— Какого хрена ты опять творишь? — прорычал Феликс, едва переступил порог кафе. Суен не отвечала. Она молча сидела у барной стойки и смотрела на свои руки. Судя по всему, порезы не были глубокими. Слезы текли по ее щекам. Очевидно, худшую стадию ее истерики Феликс не застал, но при одном взгляде на заплаканное лицо его сердце все равно рефлекторно сжалось. Феликс сходил в подсобку за полотенцем. Выудил из аптечки перекись и запечатанную пачку с бинтом. Вернувшись в зал, он сел на корточки и молча взял окровавленные руки в свои. Выученными отрепетированными движениями Феликс аккуратно утер кровь, очистив руки, насколько это было возможно. Открутил баночку с перекисью и просто принялся заливать раны. Суен зашипела, но руки не одернула. Когда кровь свернулась, а раны были обработаны и обвязаны бинтами, девушка подняла на Феликса свои покрасневшие глаза и медленно встала на ноги. Феликс поднялся следом.
Феликс испытывал бесконечную жалость. Он очень хотел скорее все прекратить. Холодным разумом он понимал, что бесполезно бороться с симптомами, когда нужно удалять опухоль целиком. Но сейчас его разум не был холоден. В его крови плескались тревога и алкоголь, а перед ним стояла заплаканная девушка с перебинтованными запястьями.
Он не смог оттолкнуть Суен, когда она потянулась к нему. Он не был настолько жесток. А может, он был слишком мягок. Суен была, как бомба замедленного действия, а Феликс до сих пор знал только один способ ее обезвредить. Суен прижалась к нему всем телом и поцеловала. Он ответил на поцелуй. Браво, Феликс. Стопятьсот-ноль не в твою пользу. Не опять, а снова. Но все же на этот раз все было немного иначе. На краю сознания Феликса полыхал огненно-красным сигнал предупреждения. Он снова сам взошел на годами вытоптанную тропинку, ведущую вникуда, но сейчас все внутри него кричало, вопило о том, что пришло время с этой тропинки сойти. Старая проверенная схема больше не работала.
— Не нужно. — Феликс разорвал поцелуй спустя несколько коротких мгновений и мягко, но настойчиво отстранил от себя девушку. Суен вопросительно посмотрела на него, и в эту секунду взгляд Феликса соскользнул поверх головы девушки, упираясь в сгорбленную за окном кафе фигуру. Он узнал эту белоснежную толстовку. Мерзкий холод пробежал от затылка к шее, и оттуда стремительными ледяными струйками стек по позвоночнику вниз. Нет, нет, нет.
Феликс отпихнул от себя Суен и бросился к выходу из кафе. Брякнул колокольчик входной двери.
— Ты в порядке? — это был самый тупой вопрос, когда-либо выходивший наружу изо рта Феликса. Он тут же пожалел о сказанном. Конечно, Хенджин не был, блять, в порядке. Он не должен был этого видеть, но увидел. А Феликс не должен был этого делать, но сделал. Неправильным было буквально все, и виной всему была бесхребетность Феликса. Желание заглушить симптомы вместо того, чтобы пресечь болезнь на корню. Да, больно. Да, страшно. Но необходимо. И он по-прежнему этого не сделал. Зато умудрился сделать больно сразу двум людям за считанные секунды.
Меньше всего Феликс ожидал, что ему в скулу прилетит кулак. Но вместе с этим он почувствовал облегчение. И злость. Не на Хенджина, нет. На самого себя. Он бы даже не стал сопротивляться, если бы Хенджин избил его до полусмертии прямо тут. Заслужил.
Когда Хенджин развернулся и направился в сторону дома, Феликс на мгновение заколебался. Часть его рвалась броситься следом за парнем, прижать к себе и не отпускать никогда-никогда. Часть же помнила о девушке в кафе, очевидно в нестабильном эмоциональном состоянии.
Суен выжидающе смотрела на Феликса, когда он все же вернулся в кафе. Она так и не сдвинулась с того места, где Феликс оставил ее несколькими минутами ранее. Наблюдала ли она за происходящим за окном? Скорее всего да. А может и нет. Какая теперь разница?
— Я напишу твоей сестре, — твердо сказал Феликс. Это не была угроза или шантаж. Просто голая констатация факта.
— Ты не сделаешь этого. — На лице девушки тут же отобразился настоящий ужас.
— Сделаю, — возразил Феликс. — Тебе нужна помощь. Я больше не хочу нести за это ответственность.
Суен молча взирала на Феликса отекшими и покрасневшими от слез глазами. Феликс испытывал ровным счетом ничего. Не было уже ни злости, ни раздражения, ни жалости. Перед его мысленным взором все еще стояла удаляющаяся спина Хенджина в белоснежной толстовке. Феликс цеплялся всеми силами за этот образ, чтобы удерживать себя в зоне решимости, в которую ему удалось ступить.
— Я вызову такси на адрес твоей сестры, — сказал Феликс и достал из кармана телефон. Большим пальцем он задумчиво очертил трещину стекла на экране, прежде чем разблокировать устройство. Нужно будет заменить. — Ты просила ничего не говорить родным, и я не говорил. Ты сама поедешь и все ей расскажешь. Я так больше не могу. Ни ты, ни я этого не вывозим. Давно уже не вывозим.
Суен по-прежнему молчала. Решительность ли в голосе Феликса или же отсутствие сил после истерики — что-то из этого судя по всему заставило ее если и не согласиться с решением Феликса, то хотя бы не вставать в позу.
Такси приехало через десять минут. Десять бесконечных минут, за которые Феликс в кровь истерзал свою нижнюю губу и успел посмотреть на часы около пятнадцати раз.
Когда Суен села в машину, Феликс заблокировал двери кафе и пошел в сторону дома Хенджина. Было уже почти два часа ночи. Он застыл перед дверью в нерешительности. Ноги привели его сюда сами, он даже не особенно размышлял над тем, идти или нет. Он не собирался разговаривать с Хенджином — едва ли это бы привело к положительным последствиям, учитывая то, в каком Хван был состоянии получасом ранее. В конце концов, была уже глубокая ночь. Где твои манеры, Феликс?
Но Феликсу было катастрофически важно убедиться, что парень дома, а не свернул куда-нибудь по пути. Молясь всем известным богам, чтобы код от квартиры не был сменен, Феликс ввел комбинацию из шести цифр и нажал решетку. Мелодия оповестила о том, что код верный, и Феликс вошел в квартиру.
— Кто еще из нас двоих сталкер, — пробормотал Феликс, стягивая с себя обувь. Хенджин месяцами пялился на него в кафе, а Феликс решил задрать планку повыше — в квартиру вломился. Хорош, нечего сказать. Они определено стоили друг друга.
Свет в прихожей снова потух из-за отсутствия признаков движения. Феликс замер, прислушиваясь к тягучей тишине квартиры. Его пульс участился. Не каждый день проникаешь в чужой дом без спросу, в конце концов.
Тихо ступая по полу — спасибо рукастым укладчикам ламината за отсутствие скрипящих участков — Феликс приблизился к спальне Хенджина и заглянул внутрь. Ну слава яйцам. Хенджин мирно посапывал на своей заправленной кровати. Прямо в одежде. Одна его рука безжизненно свесилась с края постели, слегка касаясь пальцами пола. Правда в комнате самая настоящая Сибирь — хватило же ума кондиционер оставить включенным. Феликс подобрал с пола безжалостно скомканную толстовку, вывернул ее на лицевую сторону, распрямил и набросил на спинку стула. Огляделся в поисках пульта от кондиционера и обнаружил тот неподалеку от кровати на полу. Сделав температуру на несколько градусов теплее, Феликс еще раз обернулся на Хенджина. Ну какова красота. Сопит себе тихонько, разве что слюни на подушку не пускает.
Феликс вышел из комнаты и вместе с тем почувствовал, что тяжелый узел тревоги потихоньку ослабевает в его животе. Он немного подумал, стоя посреди гостиной, а затем открыл холодильник и вытащил оттуда маленькую бутылочку воды. Прекрасная привычка хранить воду про запас. По пути назад в спальню Феликс заметил скомканное покрывало на диване и решил прихватить его с собой. Лучше уж пусть Хенджин во сне его скинет от жары, чем проснется с простудой и больным горлом.
Когда вода была оставлена у кровати, а Хенджин заботливо укрыт покрывалом, Феликс решил, что на этом его миссия выполнена. Они обязательно все обсудят, когда Хенджин проснется и придет в себя. Искушение остаться и залезть под покрывало к сопящему парню было сильным до одури, но Феликс взял себя в руки. Ни к чему Хенджину такой стресс поутру.
Феликс вышел из квартиры несколькими минутами позже и в ожидании такси выкурил сигарету. Этот бесконечный день наконец закончился.