Neon Generation

Через толпу гостей пронеслось нестройное испуганное аханье; присутствующие стали нервничать, хвататься за телефоны, звонить в полицию и скорую помощь, отодвигаться от входа вглубь зала, прижимаясь друг к другу и оглядываясь в поисках потенциальных средств самообороны. Господин де Морно смертельно побледнел и рявкнул на долговязого: — Какие мятежники? Ты что, свихнулся?! Откуда они там? — Не знаю, господин, — ответил тот. — Не могу и знать, откуда они узнали, что вечер состоится именно здесь и сегодня… И чего они хотят — пока тоже неясно. Но они вооружены пистолетами и холодным оружием — битами, кухонными ножами и подобным инвентарём. И настроены очень решительно. Викарий встревоженно нахмурился, но не сказал ни слова. Госпожа де Морно и мадам Мартен синхронно посмотрели друг на друга с выражением невозможного страха. Лу отступила назад, врезалась в Кея и обернулась к нему: он тоже был нездорово бледен. Видимо, псиэмпатия позволяла ему как следует проникнуться настроением паники всех присутствующих, и ничего хорошего это не сулило. Её скрутило тошнотным страхом, хотя мозг отказывался воспринимать всё происходящее как реальность. Не могли же действительно их запереть здесь бунтари-антицерковники, вместе с Викарием, Приором и целой церковной династией де Морно?.. — Вы предприняли все меры безопасности? — спросил Иво Мартен. Он говорил твёрдо, но его глаза бегали от Викария к мадам Мартен, от мадам Мартен — к господину де Морно с Франциском на руках. — Вызвали экстренные службы безопасности? — Абсолютно все, месье Приор, — заверил его долговязый. — Охрана наготове, все вооружены и ждут приказа. Электроток через забор пущен — любой, кто попытается взобраться, получит разряд по всему телу, трёх таких ударов будет достаточно для летального исхода. Окна и двери заблокированы и закрыты дополнительной защитой. Пожарная сигнализация сработает сразу, если понадобится. Служба спасения уже в пути, они приедут в течение получаса. — Получаса?! — ужаснулась госпожа де Морно, сверкая влажными от слёз гранёно-синими глазами. — За полчаса может произойти что угодно! — Я понимаю вашу тревогу, госпожа, — виновато согласился долговязый. — На дорогах гололёд, уже несколько аварий в Центре, сами понимаете… Но прошу вас не поддаваться панике, все меры безопасности предприняты. Единственное, что может угрожать нашей целости и сохранности — взрывоопасные вещества, однако они вряд ли сдетонируют на территории… Его голос потонул в водовороте криков, плача и панических взвизгов особенно впечатлительных дам. Лу похолодела изнутри, чувствуя, как Кея сзади неё начинает потряхивать. Она отыскала глазами в толпе знакомые лица: Айса с заплаканными глазами поддерживала молодую беловолосую беременную женщину, одну из сестёр мадам Мартен, Даниэль что-то с невероятной скоростью печатала на планшете, Баретти и Лара стояли в стороне и разговаривали, оба сосредоточенные и мучнисто-белые от тревоги. Лу сжала руку Кея — холодную, влажную, — и страх снова пополз по её коже, гаденько перебирая лапками. Ей внезапно очень захотелось жить. Несмотря на то, что воздух в зале странным образом становился холоднее, словно сверху на них кто-то дышал ледяным дыханием, ей стало жарко и дурно. Кей прошептал: — Мятежников около полусотни. Они агрессивно настроены, враждебно. Некоторые из них, судя по общей спутанности сознания, либо приняли веществ для храбрости, либо сидят на них постоянно… — Дерьмо, — ответила Лу. — Кей, я не хочу умирать. Кей шумно сглотнул. На его лбу выступили бисеринки пота. — Я тоже, Лу. — Полсотни обдолбанных и злых мятежников. Какие у нас шансы? — В общем-то, неплохие, если служба спасения не будет пинать болт и приедет быстро, — эмпатик поднёс руку к виску и потёр его. — Сука, как же больно… Тем временем госпожа де Морно, взяв себя в руки, повернулась и проговорила громко, но не криком: — Прошу всех по возможности сохранять спокойствие. Из зала не выходить, двери сейчас будут заблокированы, через некоторое время активируется подземный ход. Охрана пусть подготовится к моментальному подавлению бунта, — она повернулась к долговязому. Тот покорно кивнул, развернулся и вышел из зала. За ним закрыли и заблокировали двери. Люди, ослабленные, напитанные страхом, стали покорно расползаться по углам зала, садиться прямо на пол, пить шампанское из горла. Викарий, Приор и господин де Морно отошли и стали шёпотом переговариваться. Мадам Мартен с ребёнком на руках села на предложенный пуфик и тихо расплакалась. Лу хотела подойти к ней, успокоить, но в этот момент Кея затрясло от болезненных судорог — чем больше боялись люди вокруг, тем хуже становилось ему, и псионичка решила остаться с ним. К тому же сквозь толпу прорвалась Лара, подошла к жене Приора и, обняв её за плечи, стала укачивать, как маленькую. Лу отвернулась от них и снова обратила внимание на Кея, которому становилось всё хуже. Он взмок, всё его тело пронзали нервные спазмы; губы пересохли, лоб, наоборот, покрылся испариной. Пальцы нервно блуждали по холодным каменным плитам пола, словно искали, за что бы зацепиться. Как только Лу опустилась рядом с ним, он схватился за неё, как утопающий за спасательный круг, вцепился в ткань платья, ткнулся головой в плечо. Лу не стала возражать. Ни неудобная поза, в которой они теперь находились, ни влажная и холодная кожа Кея, от которой ей становилось совсем зябко, ни смятое платье не имели значения. Она бы сейчас отдала гораздо больше, чем платье, чтобы ему стало хоть на долю легче. Лу погладила Кея по затылку. Его боль мучительно перекатывалась по позвоночнику, рукам и ногам вверх-вниз; это напоминало их ночь вместе, но тогда они оба испытывали наслаждение, а сейчас происходило что-то прямо противоположное. Она прижалась холодными губами к его лбу. — Кей, постарайся абстрагироваться. Не слушай, не смотри, не думай. Дыши глубоко. Она слушала собственный голос, и он казался чужим. — Держись за меня, слушай мой голос, отслеживай сердцебиение… Она продолжила что-то говорить, удивляясь тому, как спокойно и размеренно звучит, и параллельно прислушивалась к звукам снаружи. Гости прибито молчали, и снаружи слышались крики мятежников, что-то грозно и злобно скандирующих. Сквозь тихий шёпот Приора, Викария и господина де Морно, тихий плач мадам Мартен и звон бутылок можно было всё чётче различить слова. Множество голосов, сливающихся в один жуткий, бесчеловечный рёв, кричали несколько фраз подряд, и чем сильнее становились их голоса, тем яснее слышалось, что именно они скандировали. ЗА ЧИСТОТУ ГЕНОМА! СМЕРТЬ МАРТЕНУ! СМЕРТЬ ДЕ МОРНО! СМЕРТЬ ПСИОНИКАМ! Лу ощутила, как её начинает тошнить от ужаса, и ей стоило больших сил совладать с собой, чтобы не сделать страдающему Кею ещё хуже. Смерть псионикам — разве это то, ради чего собираются антицерковные группировки? Разве не наоборот — против дискриминации псиоников? Что происходит? Крики становились громче, разрастались, как полевая трава, наполнялись злым ядом, мешались со словами, произносимыми мятежниками; в них слышалась неприкрытая ненависть — к Церкви Единства, к Приору Инквизиции, к Викарию Единому, к семье мадам Мартен, ко всему и всем, что находилось здесь. Люди за стенами особняка орали, лезли на забор и болезненно взвизгивали от боли, ревели, ругались и находились в состоянии кровожадного предвкушения. Лу вспомнила, как читала про резню гугенотов в средневековье. Интересно, что чувствовали те люди, которых, наверное, похожим образом затолкали в угол, только без защиты в виде вооружённой охраны и мраморного особняка?.. Она обернулась к разговаривающим виновникам торжества, навострила слух. До неё донёсся голос Мартена: — Эвакуация невозможна — мятежники окружили всё здание. Их нужно ликвидировать. Я не понимаю, откуда взялись антицерковники, протестующие против псиоников, но факт остаётся фактом. — Ты считаешь, Иво, это правильно в данном случае? — спросил Викарий сдержанно. — Насилие… — Я считаю, что это правильно, — прервал его господин де Морно. Его мраморные глаза сверкали непримиримой яростью. — Жан-Франсуа, эти люди прямо сейчас могут ворваться сюда или кинуть бомбу, и вы, я, Иво, моя жена, мои дочери, одна из которых в положении, мои внуки, церковные аристократы и даже молодые люди из охраны погибнут — вон, одного уже скрутило до полуобморока. Иво прав — в данном случае это необходимо. Отложите свою гуманность на потом, когда будете решать, каким способом их казнить. Викарий тяжко вздохнул. — Если бы можно было с ними поговорить… — О да, беседы о добре и зле очень к месту, — язвительно заметил господин де Морно. Из его рта уже начинал валить пар — так холодно становилось в помещении. Мартен тревожно поглядывал на свою жену — та сидела, держа на руках плачущего ребёнка, и смотрела в одну точку воспалёнными, заплаканными глазами. — Нет, Жан-Франсуа, и не думайте. Нет. — Вынужден согласиться, — Приор кивнул. — Я поклялся защищать не только всех этих людей, но и Лорену в частности. Если её жизни угрожает полсотни человек — значит, все до одного они будут устранены. Викарий Жан-Франсуа посмотрел на господина де Морно и печально усмехнулся. — Ты доходчиво объяснил Иво, что будет, если с твоей дочерью что-то случится. — Само собой, — холодно ответил тот. — Но дело не только в Лорене. Все люди, находящиеся здесь, не должны подвергаться такой опасности. Хотя бы ради того, чтобы впредь ублюдкам было неповадно лезть, нужно ликвидировать тех, что есть сейчас. Все трое замолчали, и в этот миг раздалось несколько ударов, а потом снова крики, но уже не агрессивно-радостные, а болезненные, отчаянные, резко наполнившиеся ужасом. Дробный глухой стук разлетелся по стенам; люстра на потолке угрожающе задрожала. Гости запаниковали с новой силой, Приор метнулся к своей жене и быстро прижал её к себе, будто готовясь закрыть своим телом в случае чего. Мадам Мартен не шелохнулась — ею овладело оцепенение, она была страшно бледна и смотрела в одну точку, покачивая ребёнка. Айса ходила вокруг неё, предлагая то воду, то влажные салфетки, но та никак не реагировала. Баретти с кем-то сосредоточенно говрил по рации. Кей поднял воспалённые глаза к потолку и прошептал: — Службы спасения… Драка… Они бьются… — Тише, — прервала его Лу, цепенея от страха. — Не думай, не думай… — она заставила Кея пересесть поудобнее, опустилась рядом с ним на до жжения холодный пол и отвернулась ото всех. Голоса людей в зале, страшные оры и удары снаружи, холод и страдающий напарник сформировали в ней стойкое ощущение, что её вот-вот вывернет. Помимо всего прочего, вдруг поднялся неясный свист, будто за окном началась метель, и ветер завывал в оконной раме. Она коченела от холода. Кей крепко обхватил Лу обеими руками, видимо, пытаясь согреть, но сам он был холодный и влажный, так что помогало плохо. Псионичка закрыла глаза. На неё навалилось страшное бессилие. Мятежники не проникали внутрь, охрана оттесняла их, но звуки их голосов набатом били по черепной коробке. Холод мёртвой хваткой сжал её мышцы, голова медленно начинала кружиться. Кто-то сел рядом — носа Лу коснулся тёплый вишнёвый аромат, но она не сразу сообразила, что это Лара. Визги, крики, удары, паника смешались в одном флаконе, лишая её последних сил. Кей дрожал, как осенний лист. Внезапно Лу ощутила, как что-то тёплое стекает ей на платье. Кей резко дёрнулся назад, и Лара вскрикнула: — Надорвался!.. Лу застыла от ужаса: кровь текла из глаз эмпатика жирными струями, отпечаталась на её коже и голубой ткани платья. Лара тут же сбросила с плеч накидку, стала вытирать младшему брату белое окровавленное лицо, но не помогало — кровь продолжала течь, заливая ворот рубашки и отвороты пиджака. Лу окончательно охерела от всего происходящего и поджала под себя колени, не в силах оторвать взгляда и с мукой наблюдая за страданиями Кея. К ним тут же подошли Айса и Гектор Баретти и предложили лёд — для облегчения боли. Лара приняла пакет льда и продолжила вытирать кровь накидкой. Кей попытался убрать её руку, возразил: — Не надо… — Перестань, — отрезала Лара. — Забудь. Это просто платье. Она обняла его обеими руками — совсем как Лу раньше, только по-матерински мягко. Лу постаралась стряхнуть с себя оцепенение, подняла липкую от крови ладонь, взяла другой пакет со льдом и протянула ей. В этот момент мадам Мартен отдала Даниэль сына, поднялась на ноги и, высвободившись из объятий своего супруга, нетвёрдой поступью пошла к стоящим у зашторенного окна господину и госпоже де Морно. До Лу донёсся её слабый, горестный голос. — Откройте окно. Вот это, которое выходит на площадь, где сейчас мятежники. — Что? — изумилась госпожа де Морно. — Нет, Лорена, детка, ни в коем случае. — Зачем тебе это? — спросил господин де Морно. Мадам Мартен покачала головой: — Просто раздвиньте шторы. — Лорена… — Просто сделайте это! — внезапно рявкнула мадам Мартен. Её родители обескураженно переглянулись. Господин де Морно нажал на кнопку, и тяжёлые бархатные шторы разъехались в стороны, открывая всем присутствующим вид на площадь. Все разом затихли. Лу заморгала, не понимая, мерещится ли ей то, что она видит, или это взаправду. На улице начался ни много ни мало Армагеддон. Страшная снежная буря, безмолвная и хаотичная, штормовая и неукротимая, бушевала за окном. Площадь и пространство за ней, где находились мятежники, замело, и они стали белыми; оконное стекло и забор местами покрылись ледяной коркой, пламя в фонарях погасло, несколько стеклянных шаров полопались; охрана и бунтари поскальзывались на льду, валились толпами, кричали. Ветер швырял им в лицо мокрые снежные ошмётки, ледяной дождь и град, однако если охранники были одеты тепло и имели маски на лице, то мятежников не спасало ничего. Они падали, разбивали головы и колени, сдирали кожу на ладонях, пронзительно кричали от боли, валясь на забор и получая разряды тока; ярко-алая кровь тёмными пятнами ползла по белой поверхности, тела людей тут и там безвольным пластом плющились о ледяную поверхность. Их было хорошо видно — из-за снега стало светло, как днём, и Лу казалось, что буран помогает охранникам подавить мятеж. Вьюга свистела, рыдала, рокотала, смеялась; в этом было что-то бесовское, что-то совершенно жуткое, и в этой человеческой крови на льду, и в разбитых головах, и в криках-проклятиях, прощальной ругани, вспышках тока, разбитых лампах — всё сливалось в одну бело-красную, кроваво-льдистую массу. Ошмётки кожи на ледяных выступах, красные пятна на снегу, оседающий в разбитых лампах снег. Мятежники падали, один за другим, и по мере редения их рядов метель понемногу успокаивалась, но не до конца — ждала своего логического завершения. Как пьеса. Как любовь и вся человеческая жизнь. Лу никогда не испытывала такого отвращения и ужаса. Она не могла объяснить, и никто не мог, откуда взялась такая непогода. Ей не было жаль мятежников. Но всё вместе навалилось на неё, сдавило, и она едва сдержалась, чтобы не сблевнуть на пол. Её мутило, перед глазами плыло. Кровь Кея на руках спеклась и потемнела. Люди за окном переставали шевелиться. Чёрно-красные горы их тел замирали, и над ними вился невидимый дымок, вобравший в себя тепло остывающей кожи и крови. Снова вбежал долговязый в зелёном галстуке и закричал: — Мятеж подавлен! Подавлен! Гости завопили — не то обрадованно, не то отчаянно. Господин и госпожа де Морно, смертельно бледные, отступили в угол и, прибитые произошедшим, молчали. Лу услышала заветное слово, но облегчение не наступило: мятеж подавлен, а гора трупов осталась. И окровавленный Кей, и насмерть перепуганная Лорена Мартен с ребёнком — тоже. Что уж говорить о всех остальных… Мадам Мартен, похожая на труп, развернулась, качнулась и — гости испуганно ахнули — рухнула на пол. Она бы обязательно ударилась головой, если бы не Мартен, вовремя подхвативший её в миллиметре от пола. Лу увидела его лицо — казалось, он был готов заплакать. Тут же подскочили господин и госпожа де Морно, Айса, Баретти. Все засуетились над бесчувственной женой Приора; сам он быстро собрался, подхватил её на руки и приказал открыть двери, чтобы вынести из зала. Лу решила, что там обойдутся и без неё (хотя сказать, что она не беспокоилась за мадам Мартен, было нельзя), и, поднявшись, пошла к Кею и Ларе. Кровь уже не так сильно, но всё ещё текла из его глаз и залила платье Лары, сделав его из сиреневого коричневым. — Как ты? — спросила Лу тихо. Кей закрыл лицо ладонями в ответ. — Сейчас его нужно отвезти домой или в больницу, — обратилась к ней Лара. — Но, я полагаю, после сегодняшнего ЦЦБ будет переполнена. Можно будет попросить тебя о помощи? — Конечно. — Спасибо. — Лара оглянулась в поисках кого-то. — Гостям будут подавать служебные машины, чтобы отвезти. Нам надо поймать одну, отвезти Кея к нему. Я позвоню сестре, она из больницы приедет. Поможешь мне дотащить его до дома, ладно? — Я сам… — попытался слабо возразить Кей, но Лара уже умчалась искать кого-то из прислуги. — Прости, Лу. — Заткнись, — ответила Лу. — Не смей извиняться, слышишь? — Лу… — Завались, я говорю. Или сверху тресну, если тупить не перестанешь. Кей вымученно улыбнулся и умолк. К ним подошёл господин де Морно. Лу сначала заметила его тень за своей спиной, потом обернулась и увидела его самого. Вблизи он казался старше и более уставшим. Он спросил: — Молодому человеку сильно плохо? Нужна медицинская помощь? — Его бы до дома довезти, — ответила Лу устало. У неё не осталось сил на почести и вежливость, но господин де Морно не возражал. — Можете нас как-то проводить, чтобы машины пришлось ждать как можно меньше? Прошу вас. Только после мадам Мартен, конечно… Господин де Морно кивнул. — Разумеется. — развернулся и крикнул: — Леруа! Долговязый появился буквально из ниоткуда. — Месье? — Как только Иво и Лорена уедут, посади девушку с молодым человеком в следующую машину. — Будет исполнено, месье. Давайте я проведу молодых людей к машине сразу. — Хорошо. — Что случилось с мадам Мартен? — спросила Лу, уже не заботясь об условностях. Господин де Морно качнул головой и ответил: — Хотел бы я это знать, мадемуазель. Не беспокойтесь, её сейчас же доставят в больницу. Езжайте домой. С этими словами он развернулся и ушёл. Вернулась Лара. Они с Лу вдвоём подхватили Кея под руки, помогли ему подняться и пошли за Леруа к машине. Кей шёл медленно, но упорно, не позволяя себе опирать ни на одну из них слишком сильно. Выходя из зала, Лу обернулась и увидела, кровавую лужу на полу, оставленную им. Её с головы до ног пробрал горестный ужас. Всё закончилось. Они сели в машину, не глядя в ту сторону, где лежали горы тел. Машина скорой помощи уже стояла там, рядом с ней находились Приор и Викарий. Лу посмотрела на них через стекло, но, когда машина тронулась, тут же отвернулась. Лара достала телефон и стала куда-то звонить. На сенсорном экране рыжеватой плёнкой легли кровавые пятна. Приехав домой к Кею, они первым делом затолкали его в ванную и заставили умыться и переодеться — кровь уже практически не текла, но глаза Кея были красными, а лицо — белым. Лара, всю дорогу отчаянно ругавшаяся с кем-то по телефону, обратилась к Лу: — Минут через двадцать сестра приедет, она медик, осмотрит и скажет, что да как. Ему нужно лечь, зашторить окна, на свет не смотреть. Пить воду. В целом, я дальше справлюсь, так что ты можешь… — Я останусь, — перебила Лу твёрдо. Она не готова была оставить Кея сейчас. Лара посмотрела на неё с благодарностью и улыбнулась. Её тёмные глаза засветились. — Спасибо тебе. — она засуетилась, взглянула на своё платье, потом на платье Лу. — Единый, какой кошмар. Слушай, я быстренько сбегаю за какой-нибудь одеждой? Тут магазин прямо в доме, тебе тоже чего-нибудь возму. За мой счёт. Просто невыносимо… ну, ты поняла. — Поняла, — согласилась Лу. — Хорошо. А что пока с Кеем делать? — Уложить, напоить водой, отобрать телефон и зашторить комнату, — Лара быстро накинула пальто, собрала волосы. — И всё. Я минут через десять вернусь. Еда, вода — всё в твоём распоряжении. — с этими словами она взяла кошелёк и выскользнула за дверь. В это время Кей вышел из ванной. Он напоминал труп и, казалось, за каких-то пару часов успел скинуть несколько килограмм веса. Увидев Лу, он слабо улыбнулся, прищурив воспалённые запавшие глаза, протянул к ней обе руки. Лу не стала препятствовать — позволила коротко себя обнять, затем отвела его в комнату, уложила в постель, на которой они несколько дней назад отчаянно любили друг друга, задёрнула шторы. Кей был так слаб, что не мог говорить, возражать. Тело его подводило. Едва опустившись на постель, он затих, а когда Лу подала ему стакан воды, едва не выронил из рук. Пришлось самой. Одной рукой Лу держала голову Кея, другой — стакан, и следила за тем, чтобы он не поперхнулся. Псионичка не могла бы сказать, откуда в ней взялось столько терпения и сострадания. Но она прекрасно знала одно: бросить Кея в таком состоянии она не может. Она ограничилась испугом и грязным платьем, он — серьёзной травмой. Ей даже не пришлось применять пси, что в сложившейся ситуации было удивительно. Нет, конечно, Лу могла уйти. Без проблем. Но она не хотела этого делать. Кей закрыл глаза, откинул голову и, по всей видимости, стал засыпать. Он крепко держал Лу за руку. Его дыхание всё ещё было слегка затруднённым, губы едва шевелились. Лу смотрела на его запавшие тонкие веки, втянувшиеся щёки. Всё произошедшее казалось кошмаром, сном. Только что она была там, в особняке, смотрела, как буран воет — и вот она здесь, в доме Кея, сидит у его постели. Когда они выходили на улицу, погода уже успокоилась, заметно потеплело. Мысль о том, что метель началась неслучайно, казалась неправдоподобной и в то же время не оставляла Лу, кружила вокруг, как назойливая муха. Она отмахивалась, стараясь не потревожить Кея. Ни к чему думать об этом сейчас… Она устала, хотела в душ, есть и спать. Грязное платье липло к коже, волосы свалялись, тело болело от холода и долгого сидения в неудобной позе. Ей на телефон пришла куча сообщений: от всей социальной группы, Ирмы, Даниэль и даже Айсы ле Риз — и все интересовались, в порядке ли она. Лу каждому по очереди ответила, сообщая, что в порядке, и попросила не тревожить звонками. У неё не было сил общаться. Даже когда Лара ушла, ей стало гораздо легче, хотя за эти десять минут с Кеем могло случиться что угодно и лучше было бы иметь при себе человека, знающего, что и как нужно делать. Лу потёрла переносицу и виски одной рукой — другую надёжно оккупировал спящий Кей. Бессмысленность и беспощадность произошедшего на приёме у семьи де Морно до сих пор обескураживали её. Что произошло, каким образом всё так быстро разрешилось, откуда взялась метель и почему так быстро закончилась, что случилось с мадам Мартен — эти вопросы не давали ей покоя. Лу хотела написать Айсе и спросить, как там остальные, но решила подождать. Она поудобнее перехватила безвольную ладонь Кея, и её сердце захлестнула горькая жалость и нежность — таким уязвимым он казался сейчас. Неужели она в самом деле могла бы оставить его в таком состоянии? Она так и сидела рядом с Кеем, пока не раздался звонок в дверь: видимо, вернулась Лара. Лу осторожно высвободила руку из хватки эмпатика, вышла из комнаты и пошла открывать. Щёлкнул замок. Руки у неё дрожали. Однако на пороге стояла не Лара, а незнакомая темноволосая женщина в белом медицинском халате под пальто и чемоданом в руке. Лу от усталости не сразу сообразила, кто перед ней стоит, и тупо уставилась на неё. — Доброй ночи. — Очень доброй, — сухо ответила женщина. У неё были чистые тёмные глаза, красивые мелко вьющиеся волосы и очень бледное уставшее лицо. — Может, впустите меня? — А вы кто? — Лу окончательно сдала позиции, совершенно не соображая. Женщина посмотрела на неё как на идиотку и проговорила: — Доктор Карен Стоун. А вы?