Neon Generation

Лу моргнула. Из её груди вырвался вздох. — О. Извините. Здравствуйте. Проходите. Она отступила назад, позволяя Карен Стоун войти. Та шагнула за порог, оглядывая собеседницу с некоторым шоком, что было вполне понятно — убитый вид и окровавленное платье никоим образом не способствовали приятному знакомству. После молча поставила чемодан на полку, потянулась к поясу на сером пальто и стала развязывать, не говоря ни слова. Лу бегло оглядела сестру Кея. Она была не стара и не юна, от тридцати трёх до тридцати семи лет. Высокого роста, бледнокожая. Без пальто она оказалась вдвое тоньше, чем в нём, такая же болезненно худая, как и Лара. Лицо у неё было не женственное и не грубое — в нём смешивались выразительность черт и совершенное равнодушие глаз. Греческий нос, веснушки, недовольно поджатая нижняя губа, волна мелко вьющихся, почти чёрных волос делали её совсем не похожей на младших брата и сестру, и только блестящие тёмные глаза и густые брови вразлёт выдавали в ней члена семьи Стоун. Она повесила пальто на вешалку и спросила низким, тревожным голосом: — Где Кей? Что произошло? Лара описала всё в очень общих чертах. И где она сама? — Давайте пройдём в комнату, — предложила Лу. — Кей там. Осмотрите его. Лара вышла за чистой одеждой, она вот-вот вернётся. Пока будете осматривать, я расскажу, что случилось. Карен приподняла одну бровь. Её лицо исполнилось гневного презрения. — За одеждой? Пока её брат истекает кровью? Поразительно. — Ну, он ведь не один остался, я с ним, — возразила Лу. — Он сейчас в относительном порядке… спит. — Сейчас проверим, насколько он в порядке, — проворчала Карен, подобрала чемодан и двинулась в комнату Кея. Спина у неё была прямая, шаг — ровный и быстрый. Лу устремилась за ней. — Подождите. Проверю его состояние, потом расскажите, что стряслось. Лу молча кивнула. У неё не было сил и желания спорить. Они осторожно вошли в абсолютно тёмную комнату. Карен неслышно прошла к постели Кея, опустилась рядом, положила на тумбочку чемодан и раскрыла. Внутри оказались пузырьки с лекарствами, таблетница, бинты, шприцы, сироп от температуры, обезболивающее, набор инструментов и даже отдельно скальпель — не совсем ясно, является ли владелица данного чемодана доктором или маньячкой. Карен протянула бледную полупрозрачную руку и погладила младшего брата по лбу — неожиданно нежным, ласковым жестом. Кей мучительно сморщился и что-то промычал сквозь беспокойный сон. Карен на мгновение замерла, потом встала и, обернувшись к Лу, скорее приказала, нежели попросила: — Принесите два стакана воды: холодной и тёплой. Лу принесла, поставила на прикроватную тумбочку. Карен достала из чемодана марлевую тряпку, намочила в тёплой воде; вытащила крошечный пузырёк, откупорила, вылила на влажную марлю несколько капель. Повернулась к Лу снова. В полумраке комнаты она походила на призрака или голограмму. — Подержите. Я сейчас нанесу ему противовоспалительную мазь на веки. — Хорошо, — Лу мысленно попросила Лару ходить за одеждой быстрее. Она взяла в руки холодную тряпку, липкую от чего-то маслянистого — видимо, медицинского препарата. Ей было неловко стоять перед чужим человеком в очень открытом платье, ещё и заляпанном кровью. К счастью, Карен Стоун больше не смотрела в её сторону. Она действовала быстро и ловко, будто шулер: смазывала, капала, вкалывала. Её руки кружили над мертвенно-бледным лицом Кея, она заставляла его приподнять подбородок, приоткрыть рот, приподнять веки, а он слушался, как немая кукла, и вообще было не совсем понятно, находился он в сознании или нет. Впрочем, даже если и находился, у него наверняка не находилось сил даже поднять руки. Лу наблюдала за тем, как он слегка дёргает головой, хмурит брови, поджимает губы — судя по всему, лечебные препараты доставляли его пострадавшим глазам неприятные ощущения. Его сестра-ведьма (к такому прозвищу располагали пышная тёмная шевелюра вокруг бледного лица и необычайная ловкость рук) оставалась равнодушна к едва заметным попыткам сопротивления и делала своё дело методично и жестоко, как врач, повидавший на своём веку больше, чем хотел и мог бы. Хотя почему как? Весьма вероятно, так и было на самом деле. За ней было почти увлекательно наблюдать. Пару раз Лу пыталась заговорить и спросить, насколько серьёзна травма Кея, но Карен поворачивалась к ней и прикладывала палец к губам: потом. Глаза у неё при этом были злые, тревожные. В итоге Лу замолкла и решила не связываться. Действительно, потом… Лара всё не приходила, зато от неё прилетело сообщение великолепного содержания — задержали в магазине, заметили кровь на одежде, переполошились и не хотят выпускать. Обещала прийти как можно скорее, но одновремено ничего не обещала. Лу мысленно поубивала чересчур бдительных продавцов, окончательно сдала позиции и ушла на кухню — попить воды. За окном окончательно стемнело, часы пробили десять вечера. Как успело пройти четыре часа, что сейчас происходит с мадам Мартен и остальными, — эти вопросы не давали Лу покоя, но она не спешила никуда писать и просто ждала. Она ушла на кухню, чувствуя, как от усталости и стресса гудит голова. По дороге взглянула на себя в зеркало — лицо серое, влажные волосы свалялись, платье неаккуратно висело грязными коричнево-голубыми кусками ткани. Лу страшно хотелось под горячий душ, смыть с себя сегодняшний день, позвонить кому-нибудь из друзей, от которых уже прилетела череда тревожных сообщений, есть, спать… Она подошла к окну и взглянула вниз, на тихую заснеженную улицу. Хлопья снега падали размеренно, лениво, и, не присутствуй она лично при сегодняшней катаклизме, ни за что бы не поверила, что немногим ранее на улице происходило что-то страшное. Скрипнула дверь. Лу обернулась — на пороге стояла Карен Стоун с махровым халатом в одной руке, аккуратно сложенным и ослепительно чистом. Издалека она казалась очень уставшей, её глаза — красными и воспалёнными. Она подошла к псионичке и протянула ей его. — Сходите отмойтесь от крови. Потом расскажете, что произошло. Лу удивилась. — Эм, — она взяла халат из её рук. — Мне кажется, вам будет неудобно общаться со мной, пока я в одном халате. Карен приподняла одну красивую густую бровь и посмотрела на собеседницу с насмешкой. — То есть то, во что вы одеты сейчас, никого смущать не будет? — едкости в её голосе невозможно было не заметить. — Что ж, если вы собираетесь остаться в этом… не смею вас переубеждать. Лу вынуждена была признаться самой себе, что сестра Кея права — грязное окровавленное платье, оголяющее две трети тела, проигрывало чистому махровому халату. Он почти говорил с ней, умоляя заменить на него затвердевшую от крови ткань. — Хорошо. Спасибо. Я недолго. — Не торопитесь, — делано-вежливо улыбнулась Карен и отвернулась к окну. Лу действительно старалась быть быстрее, но её нужда как следует отмыться от произошедшего под горячим душем оказалась сильнее. Она тёрла кожу, пока та не стала походить на варёное мясо, промывала волосы шампунем Кея с ужасно приятным сладковатым ароматом кедра, пока они не начали скрипеть и блестеть солнечным светом, смывала с себя усталость, стресс, боль и кровь. Грязь стекала в слив, оставляя её чистой, блестящей и розовой от пара. Лу мысленно посочувствовала Кею, успевшему только умыться и не познавшему вселенского облегчения от полноценной ванны. Впрочем, ему явно сейчас было не до этого — он лежал в бессознательном состоянии. Ничего, подумала Лу. С ним всё будет хорошо. А если не будет, она лично оттаскает Приора, Баретти и всех, кого надо, за волосы. После душа Лу вернулась в кухню, чувствуя себя размокшей и мягкой, как салфетка, пролежавшая какое-то время в воде. Карен Стоун стояла у окна и смотрела вниз. Услышав звук открывающейся двери, она повернулась и посмотрела на Лу. Та неловко помялась и проговорила: — Спасибо, что подождали. — Куда бы я делась, — хмыкнула Карен. — Лара задержалась, придётся дождаться её возвращения. Они ненадолго замолчали. Лу внезапно поняла, что так и не представилась старшей сестре своего напарника, и, игнорируя неловкость, протянула ей ладонь: — Мы с вами так и не успели познакомиться. Лу Рид. Я посвящённая Корпуса Содействия. Мы с вашим братом на данный момент находимся в личной охране Приора. Карен без особого энтузиазма взглянула на протянутую ладонь, но после секундного раздумья всё-таки пожала её и тут же убрала руку обратно, будто от неприязни. Рука у неё была бледная, костлявая и по-врачебному чистая и сухая. — Карен Стоун-Фриман, хирург. Кей успел кое-что о вас рассказать, — она снова окинула Лу взглядом, не выражающим ни отвращения, ни тепла. — Извините, но у меня нет времени на любезное знакомство. Поделитесь, что произошло и кто ответственен за произошедшее. Пока Лу рассказывала о мятеже, Карен заваривала чай. Псионичка следила за собеседницей и не могла понять, нравится ей та или нет. Сухая, резкая, полная неясной мизантропии женщина с одной стороны, с другой — явно неравнодушная сестра и хороший врач. Лу не требовала от чужого человека излишней любезности или проявлений благодарности за помощь, но неприязнь Карен прямо-таки волнами распространялась по кухне. Она не смотрела на Лу, не задавала вопросов, не пыталась поговорить, как это делала при знакомстве Лара. Удивительно, но сёстры Кея вообще не были друг на друга похожи — даже внешние черты оказались весьма общими, что уж говорить о характере и мере человеколюбия… — …Пока неясно, кто и что стоит за произошедшим, — закончила Лу, принимая из рук Карен кружку. — Спасибо. Та кивнула. Её лицо оставалось подозрительно неподвижным, меж бровей пролегла тревожная складка. — Вам и моей сестре очень повезло, что вашей вины в произошедшем с Кеем нет, — наконец произнесла Карен, садясь за стол. Лу уловила в этой фразе скрытую угрозу. — Намекаете на то, что нам бы не поздоровилось в обратном случае? — Не намекаю, а говорю прямо, — удивительно легко согласилась Карен. Лу съязвила: — Даже отнекиваться ради приличия не будете? — Вы сидите передо мной в одном халате, — кольнула её Карен. — Какие уж там приличия. — Хотите — пойду, переоденусь обратно в ничего не прикрывающее окровавленное платье, — просто ответила Лу. Её вдруг начала слегка веселить эта словесная перепалка. Карен внимательно посмотрела на неё и внезапно усмехнулась — сухо, одним уголком губ. — Вы забавная, Лу Рид. Благодарю за заманчивое предложение, но вынуждена его отклонить. — Какая печаль. Они ещё несколько секунд неотрывно смотрели друг на друга и пили зелёный чай. Лу спросила: — Что с Кеем? Он серьёзно пострадал? — Жить и видеть будет, — ответила Карен. — Лопнуло множество сосудов одновременно, возможно, на фоне сильного кровотечения небольшая, но ощутимая потеря крови. Сильное напряжение могло спровоцировать лёгкую черепно-мозговую травму, но, судя по результату первичного осмотра, обошлось без этого. Проще говоря — ничего особенно страшного, однако ему необходимо будет минимум двое суток не выходить на свет, соблюдать постельный режим и никакого физического и эмоционального напряжения. Смотреть фильмы ужасов и носить вас на руках строго запрещается. Лу фыркнула, скрывая смущение. — Вряд ли ему хватит сил. — Тоже верно, — согласилась Карен. В этот момент раздался звук ключа в замке — вернулась Лара. Лу и Карен одновременно поднялись со своих мест. Карен мгновенно изменилась в лице — нахмурилась, стала почти суровой. Лара пришла всклокоченная, до жути бледная, с размазанной по лицу косметикой и долгожданной одеждой в руке; увидев гостью, она с порога выдала: — О, сестричка. Доброй ночи. — она протянула Лу пакет. — Извини, что так долго. — Всё ок. — Лу заглянула в пакет: чистое бельё, футболка и штаны. Лара сняла пальто и в упор посмотрела на хранящую зловещее молчание сестру. — Что с братом? — Жить будет, — сухо и неприязненно бросила Карен. — А вот ты — вряд ли. Но о твоей безответственности мы без лишних свидетелей переговорим — не обижайтесь, мадемуазель Рид. — Похоже, в этот раз пощёчиной я не отделаюсь, хотя искренне не понимаю, за что, — хмыкнула Лара. — Можно я сначала в душ схожу? Потом можешь меня хоть поварёшкой по лбу отходить. — Я пойду переоденусь, — Лу скрылась в гостиной, не желая участвовать в семейных разборках. Из коридора до неё донёсся голос Лары: — Я не виновата в том, что задержалась! И вообще, что ты меня как малолетнюю отчитываешь? — Потому что, прелесть моя, у тебя мозг как у малолетней, — парировала Карен. — Иди уже в душ, выглядишь отвратительно. В следующий раз, прежде чем оставлять брата одного… — Он был не один! — воскликнула Лара и, судя по звуку, получила затрещину. — Ай, больно, с-сука!.. Лу переоделась и окончательно почувствовала себя человеком, хоть и страшно уставшим. Лара со скоростью света сходила в душ и вышла с мокрыми волосами, на ходу натягивая свитер и явно торопясь. Карен спросила: — Куда это ты? Я думала, ты останешься с Кеем. Лара перестала мучить свитер и обернулась. — Я? Я думала, ты останешься. Карен едва изумлённо двинула бровями. — Нет. У меня по горло работы в больнице. — А меня вызывает начальник охраны Приора, — Лара опустила руки, виновато отводя глаза. — Отказаться нельзя. Там сбор мэров городов, иногородных дознавателей, сам Викарий… Нужен переводчик. Срочно. Я даже вон волосы высушить не успеваю. — Прекрасно, — язвительно бросила Карен. — Куда простым смертным до Приора, верно? Лара ничего не ответила, но вид у неё был до ужаса виноватый. Карен повернулась к Лу и спросила: — Вас можно попросить остаться с ним? Это может затянуться на два-три дня, но я и моя сестра позаботимся о том, чтобы у вас было всё нужное для наиболее комфортного проживания здесь. Кею сейчас необходим кто-то рядом как минимум ради его безопасности. Практически ничего не нужно делать, только вовремя дать ему выпить лекарства и следить за тем, чтобы он находился в постели и не смотрел на свет. Лу не стала долго раздумывать. Ей не хотелось возвращаться в пустую холодную квартиру в Термитнике после произошедшего и потонуть в тревожных мыслях. Прямолинейно-деловое предложение Карен оказалось для неё большим облегчением. — Да, конечно, — она коротко кивнула. — Только напишите мне рекомендации… не знаю, где-нибудь. — Через сестру передам, — Карен метнула на Лару убийственный взгляд. Та сдвинула брови на переносице, поджала губы, и сходство между ними стало заметнее. — Что ж… В таком случае, я удаляюсь. Тебя довезти до здания Корпуса? — Было бы славно. Они стали собираться. Лу бессмысленно смотрела, как сёстры Кея уходят, и едва соображала, что делать дальше и справится ли она с возложенной на неё ответственностью. Когда Лара обняла её на прощание и чмокнула в щёку, она едва успела обнять в ответ; та, впрочем, всё поняла и ничуть не обиделась. Карен, уже выйдя за порог, развернулась и молвила: — Спасибо, мадемуазель Рид. Мы с вами рассчитаемся. — Угу, — пробормотала Лу. — Иди поспи, — посоветовала Лара. — Хорошо. Как только они ушли, Лу прошла в гостиную, рухнула на диван и уснула. Она спала всего несколько часов, плохо и тревожно, но сил на что-либо большее у неё в тот момент не хватило. Кей спал ровно шестьдесят часов — Лу даже посчитала. Двое с половиной суток. Всё это время она находилась рядом с ним: заливала лекарство в бледные обезвоженные губы, щупала слабый пульс, мерила шагами комнаты и пыталась унять тревогу. Карен предупредила, что он может долго спать, но Лу всё равно было беспокойно — она даже поднималась посреди ночи, чтобы проверить, дышит ли эмпатик. Он практически не приходил в сознание, только иногда приподнимал воспалённые веки, смотрел в пустоту и засыпал снова. Только один раз, уснув рядом с ним, Лу проснулась от того, что его рука покоится на её боку. В остальное время ей казалось, что она находится в квартире с трупом, и при одной мысли о том, что с ним может случиться что-то непоправимое, у неё начиналась тошнота. Дважды в день заезжала Лара, раз в день привозила продукты — хорошие, органические. Она осунулась, стала выглядеть бледной и уставшей. Судя по рассказам, мадам Мартен до сих пор не появилась в здании Корпуса, Приор стал похож на труп, а Баретти безжалостно гонял её от следователя к следователю — переводить, договариваться, выяснять детали дела. Лара ругала всех и вся на чём свет стоит, включая собственную сестру, так и не навестившую Кея снова, и бесконечно благодарила Лу, обещая, что готова даже заплатить за помощь. Деньги Лу никогда не помешали бы, но это предложение показалось ей унизительным, и она ушла от ответа. Лара не стала напирать. Карен не приходила, передавала через Лару рекомендации и требовала отчитываться. Лу втайне радовалась, что ей не приходится большей иметь с ней дел, поскольку общество Лары было куда приятнее и предпочтительнее. Помимо всего прочего, Лара поделилась скудной, но полезной информацией о произошедшем, чего Карен сделать по понятным причинам не могла. — В общем, в ходе расследования вскрылось, что мятеж подняла не случайно собравшаяся толпа, а вполне себе знакомые между собой люди, недовольные тем, что на высокие посты допускаются псионики. То, что мне передал Баретти — это показания выживших, которых осталось человек пятнадцать после катастрофы. Они упорно молчат, только злятся, что псионикам дали больше свободы… И это, что самое интересное, одиночная организация. То есть этих людей собрал с разных городов и округов определённый человек, чьё имя остаётся неизвестным, и толкнул их на мятеж. Мало кто ведь недоволен тем, что псиоников приравнивают к чистым. В основном наоборот… — То есть, — резюмировала Лу, — мятеж был организован определённым человеком или группой людей, собранных спеицально, чтобы выразить недовольство свободой псиоников? — Именно. — Звучит как бред. — Абсолютный бред, — согласилась Лара. — Я так и сказала Гектору. А он ответил, что я многого не знаю, но что конкретно «многое» — не сказал. А ещё предположил, что человек, организовавший мятеж, работает непосредственно в КС, и среди нас есть предатель. Лу запустила руку в волосы. — Вот дерьмо. — Точно. Гектор высказал предположение, что, если человек, собравший мятежников, работает в КС, то он преследует цель устроить переворот и, возможно, разделаться с Приором, поощряющим псиоников, с господином де Морно, с Викарием… И ещё он сказал довольно странную фразу, кажется, что-то про то, что мятежникам известно больше о положении псиоников в КС, чем следовало бы. Я ничего не поняла, но он не стал дальше объяснять. Выставил за дверь, херов джентльмен, и сказал, что мне не нужно больше ничего знать. Так что это закрытая информация. Рассказ Лары ничего особенно не прояснил, но натолкнул Лу на мысль о том, что псиоников, возможно, поощряют сильно больше, чем считает общество. Возможно, особенно высокое положение в обществе занимается каким-нибудь псиоником, и эта информация, скрываемая Церковью, просочилась и через предателя КС попала к мятежникам? Но кто тогда этот человек-псионик? Сам Приор или мадам Мартен — но у них нет очевидных признаков пси, зато есть ребёнок, вероятность появления которого у псиоников катастрофически мала. Гектор Баретти — но зачем скрывать его пси, он же начальник охраны? Кто-то из дознавателей? Айса или Даниэль, не играющие во всей этой цепочке власти особой роли и просто идущие вслед за четой Мартенов? Голова Лу разрывалась от вопросов, и, решив, что этим делом вообще должны заниматься соответствующие люди, она перестала напрягать мозг и отдыхающего Кея заодно и сконцентрировалась на напарнике. Без Кея было одиноко и пусто. Лу лежала рядом с ним и всё равно чувствовала себя замёрзшей и уязвимой. Всего шестьдесят часов — мучительно долгих, грёбаные часы ползли, как раненые мятежники, криво и медленно, то и дело останавливаясь, растягивали время, пытали. Лу даже не представляла себе, что может чувстовать что-то подобное — такую тоску по человеку, который стал ей… …нужен? Пасмурным ноябрьским утром Лу внезапно решила, что ей необходим кофе. Лара любезно предоставила ей целую коробку хорошего кофе, и она была намерена ею воспользоваться. Она достала молоко — тоже хорошее, органическое, в предвкушении прикрыла глаза, представляя горячий терпкий аромат, и стала насыпать кофе в кружку. Внезапно ей показалось, что в глубине квартиры скрипнула дверь; сначала Лу не обратила внимания, но когда в коридоре раздались слабые медленные шаги, бросила кружку и развернулась, готовясь выйти навстречу, видимо, проснувшемуся Кею. Не пришлось. Он вошёл сам — осунувшийся, бледный, с ещё розовыми белками глаз и воспалёнными веками, но уже не такой безжизненный и стоящий на ногах, взъерошенный и сонный. Оглядел собственную кухню, будто оказался здесь в первый раз. Когда взгляд Кея остановился на Лу, он словно не узнал её: моргнул несколько раз, потёр лоб ладонью. И только потом его лицо осветилось той привычной, нежной, любящей косоватой улыбкой, от вида которой с души Лу мгновенно свалился тяжеленный тревожный ком, все эти двое с половиной суток мучивший её. Она отставила кружку. Он протянул ей обе руки и произнёс хрипло, с улыбкой: — Здравствуй, Лу. Я не мог даже мечтать о том, чтобы застать тебя здесь после пробуждения.