Neon Generation

Если бы сейчас здание Церкви рухнуло или солнце погасло, Лу испытала бы куда меньшее потрясение, чем то, что ей довелось ощутить сейчас. Приор выглядел не просто плохо — он выглядел ужасно и походил куда более на труп, чем на живого человека. Его шаг был нетвёрдым, лицо прямо-таки пылало краснотой щёк, притом совершенно нездоровой, глаза слезились на ветру. Он протянул руку остолбенелой мадам Мартен, и та тут же схватила её, юркнув к нему под бок, глядя сверху вниз на людей загнанным в клетку зверем. Все замерли; Марк Жонсьер выронил из рук свиток со списком имён, а обвиняемые дружно задрали головы, даже под действием седативных понимая, что услышали нечто невообразимо желанное и прекрасное. Сквозь толпу пронеслись восклицания, вздохи, крики; все заволновались, зашевелились. Лу, не веря своим глазам и ушам, посмотрела на Приора, на мадам Мартен, потом на стоящих с ней рядом людей — все были одинаково бледны лицом и явно пытались понять, не случилось ли у них коллективное помешательство. Айса даже потёрла глаза, но полуживой Иво Мартен никуда не делся. Более того, он, едва опираясь на свою жену, подошёл к перилам, опёрся о них и заговорил — уже громче и чище, но всё ещё через силу, одной рукой держа мгновенно вдвое уменьшившуюся мадам Мартен за руку. — Остановите казнь, — повторил он. — Её не случится. Он кашлянул, прикрывая рот рукой. Мадам Мартен обратила свой взгляд на него и уже не смотрела ни на кого другого — её тревожные глаза поглощали лицо Мартена. — Сегодня утром вскрылись новые подробности расследования, — продолжил Приор. — Благодаря им ответственность за действия этих людей может смягчиться до срока лишения свободы. Картинка перед глазами Лу качнулась, она несколько раз сглотнула, чувствуя, как дыхание сбивается где-то под горлом. Потом кинула короткий взгляд на остальных: они оживились, стали переглядываться, Айса что-то зашептала на ухо Даниэль. Лара застыла, совершенно забыв о том, что лицо у неё измазано тушью, и опиралась на Карен, лицо которой оставалось нечитаемым. Баретти выглядел так, будто ему только что хорошо вмазали под дых, и неясно было, рад он или огорчён таким исходом. Лу неловко подёргала Кея за рукав, и тот обратил на неё взгляд, полный недоумения. Конечно, он тоже спрашивал у неё — неужели они действительно это слышат? Как в последний момент казнь отменилась? К Жонсьеру и обвиняемым вышли люди в форме и стали уводить несчастных с площади. Собравшаяся толпа окончательно ожила, радостно завизжала, возликовала. Лу посмотрела наверх: Викарий выглядел озабоченным, Ганс Гюлер — серьёзным и сосредоточенным, даже не скажешь сразу, как мерзко он может себя вести — сейчас от его маслянистого самодовольства ничего не осталось. Лу слегка подалась вперёд и спросила остальных: — Что теперь делать? — Полагаю, идти к Приору, — проговорил Баретти, беспокойно наблюдая за Иво Мартеном. Тот явно чувствовал себя плохо, бледнел до синевы, опирался на хрупкую маленькую жену, стараясь держать равновесие, не придавить её ненароком и не запутаться в её вуали. Однако он не уходил; одной рукой вцепился в перила, другую закинул на плечо мадам Мартен и снова заговорил: — Показания одной из задержанных в ночь покушения гласят, что ответственность виновных за произошедшее не так велика, как мы думали. Решение о казни будет заменено ограничением либо лишением свободы. — он на несколько секунд замолчал, обернулся на Гюлера с Викарием. Жан-Франсуа качнул гладкой лысой головой. Мартен сглотнул: слова давались ему тяжело, его покачивало. — Подробности будут опубликованы в газете в течение недели. — он крепче сжал перила; мадам Мартен обеспокоенно погладила его по плечу. — Это не всё. Я хочу, чтобы все знали — указ о казни был издан не одной моей женой. Его одобрили я, общественное собрание, присяжные инквизиторы. Я не хочу, чтобы мою супругу обвиняли в своеволии и жестокости. Это было общее решение, и ответственность за него на всех лежит одинаковая. Лу про себя вздохнула. Даже едва стоя на ногах, Мартен защищал честь своей жены. Даже едва не погибнув, мадам Мартен хватило решительности предложить жестокое решение проблемы, удобное Приору и Церкви, но явно противоречащее её гуманному мировоззрению. Что это — любовь, зависимость, принципы? Она не могла ответить на этот вопрос. Могла только предположить, что Лорена Мартен беспокоится о своей семье. А Приору приходится отвечать не только за жену и сына, но и за всё общество, стоящее перед ним на коленях со сложенными в молящийся жест руками… Мартен больше ничего не сказал — его вдруг повело в сторону, и он бы упал, если бы его не успел подхватить под локоть Гюлер. Мадам Мартен вцепилась ему в рукав, и они двинулись назад к лестнице. Люди зашевелились, стали понемногу расходиться, шепчась и переговариваясь; Баретти первым двинулся навстречу Приору, за ним засеменила Лара, за ней потянулись остальные. Кей держал Лу за руку, и тепло его пальцев грело её занемевшую от холода кожу. Они обогнули площадь и вошли в здание храма, который совершенно пустовал. Мартен сидел на одной из скамей, бледный до синевы, взмокший, и тяжело дышал, вытирая лоб краешком вуали мадам Мартен. Викарий беседовал с двумя людьми в форме инквизиторов в углу и даже не обратил внимания на вошедших, зато Ганс Гюлер, по-прежнему сосредоточенный и серьёзный, приветственно кивнул: — Добрый день, месье, мадемуазель. — Очень добрый, — без улыбки ответил Баретти. Приор закашлялся. Мадам Мартен обернулась на них, и Лу встретилась взглядом с её несчастными затравленными глазами, налитыми красноватой влагой — она явно пыталась не заплакать. Лу не ощутила к ней неприязни или ненависти, такой жалкий вид у неё был. Ей хотелось узнать, что произошло и чьи показания сняли с обвиняемых часть ответственности, хотя в глубине души уже догадывалась — задержанная-то была всего одна. По крайней мере, та, что выжила. Все остальные мятежники, кажется, были убиты. — Гектор, вызови машину, — тяжело дыша, просипел Мартен, наклоняя голову. Мадам Мартен обняла его за шею и поглаживала по спине ласковыми движениями, явно сожалея о том, что не может забрать на себя часть его боли. — Мне нужно в больницу. Пока машина едет, Ганс… Объясните, что произошло и почему казнь отменилась. При слове «казнь» мадам Мартен ссутулилась и отвернулась. Гектор пошёл к людям, разговаривающим с Викарием, и попросил их немедленно подать для Приора машину для больницы. Гюлер вздохнул, сцепив руки в замок, качнул головой: — Месье Приор, может, вам нужна первая помощь? У нас здесь, — он мазнул взглядом по Карен, — есть врач. — Не нужно, — резко отозвался Мартен. — Рана… может заново открыться, если я буду двигаться. Пусть меня поскорее увезут. Расскажи всем, что случилось. Он откинулся на спинку скамьи, сделал глубокий вдох. Мадам Мартен бережно промокнула его взмокший лоб вуалью и прижала к себе покрепче. Гюлер неловко крякнул, стараясь казаться уверенным и невозмутимым, но его глаза обеспокоенно следили за Приором. Несмотря на общую чистую ненависть к Гансу Гюлеру, сейчас он особого отторжения не вызывал — возможно, потому что не глядел в вырез платья кому-нибудь из присутствующих женщин (хотя и вырезами-то никто не мог похвастаться) и не заискивал. Вечно слащавого выражения на лице не находилось; оно уступило место суровой мрачности. Он беспокоился. — Сегодня утром, — заговорил он негромко, — единственная оставшаяся в живых мятежница, Элифа ле Риз, поведала нам подробности проникновения на территорию, позволяющие смягчить наказание для ответственных за безопасность. Все прошедшие дни я лично и врачи-терапевты работали над тем, чтобы разговорить девушку, не прибегая к насилию и шантажу, и у нас наконец получилось. Лу прямо-таки захотелось скептично улыбнуться. Она косо глянула в сторону остальных — Кей, Лара и Карен совершенно одинаково приподняли брови. Баретти слегка скривился. Мадам Мартен, казалось, вообще не обратила внимания на сказанное, только вздрогнула при упоминании Элифы и стала усерднее вытирать Приору лицо краем рукава. «С каких пор Гюлер заделался гуру психологии?» — подумала псионичка. Судя по всему, остальные разделяли её недоумение. Тот продолжил: — В тот вечер, когда на Приора и на всех вас произошло покушение, в центре охраны турбазы случился перебой электричества — отключилось видео- и аудионаблюдение, в некоторых частях турбазы даже отключился свет. Сотрудники собирались звонить в техподдержку и вызывать службы, но им на личную почту пришло уведомление о том, что отключение техники безопасности — приказ Приора через КС. Ошибка всех причастных состояла в том, что они не сразу заподозрили неладное и позвонили в центр КС, убедиться, что письмо неподдельное — там бы они узнали, что никакого письма никто не отсылал и это дело рук человека, подославшего мятежников и Элифу ле Риз к Приору. В итоге кто-то из этих людей всё же додумался сделать звонок, и они едва успели прислать бойцов на место преступления. Тем не менее, месье Мартена и остальных это не уберегло от ранений… Все замолчали. Карен, нахмурившись, задала вопрос: — И что меняют показания Элифы ле Риз? Эти люди по-прежнему поступили безответственно. Гюлер терпеливо, не без ощущения собственного превосходства, улыбнулся. Было в этой улыбке что-то совершенно по-мужски высокомерное, шовинистское, что заставило Лу заново воспылать к нему острой ненавистью. И, видимо, не её одну — мадам Мартен и Лару прямо-таки перекосило, а Даниэль обречённо покачала головой, будто говоря: мужчины — и всё тут. — Дело в том, что о письме, говорящем о том, что отключение системы безопасности, дознавателям обвиняемые говорили, но это письмо не удалось обнаружить — оно было начисто удалено из системы через некоторое время после отправления, поэтому никаких доказательств того, что странный поддельный приказ существовал, не было. Соответственно… Он не успел договорить — подошёл Викарий и сухо попросил: — Ганс, за Иво приехали. — он повернулся к Лорене: — Лорена, дорогая. Ты отправишься за мужем? Мадам Мартен без колебаний кивнула и встала, помогая Приору подняться. — Да, — ответила она глухо и железно, ни на кого не глядя. Через минуту пришли двое рослых молодых людей в медицинской форме и забрали Мартена. Мадам Мартен вышла за ним, забыв на скамье смятую и влажную чёрную вуаль с жемчужинами. Викарий тоже вышел за ними, ни с кем не прощаясь и качая лысой головой, как болванчик; это его движение раздражало Лу. И бессмысленность его присутствия тоже. Гюлер снова заговорил: — Так вот, письмо найдено не было, мадемуазель ле Риз до сегодняшнего утра молчала как рыба, доказательств относительной невиновности предоставлено не было, одним словом — халатность по полной программе. Было решено казнить. Но мадемуазель ле Риз всё же раскололась и показала написанный её рукой оригинал письма, видимо, черновик, который позже был переписан и загружен в систему. Если после окончания действия седативных препаратов каждый обвиняемый подтвердит, что письмо выглядело именно так, каким его показала мятежница, и в системе всё же удастся отыскать следы взлома, большинство задержанных будут довольствоваться исправительными работами и ограничением свободы. Если нет… — он вздохнул. — В любом случае, стоит проверить показания, и казнь в любом случае уже не состоится, но лишения свободы и дальнейшего отправления на далёкие работы никто не отменял. Он перевёл дух и продолжил: — Разумеется, Элифа ле Риз действовала не по своей инициативе. Эта девушка не обладает должным уровнем интеллекта и психического равновесия, чтобы додуматься до такого и принять подобное решение. Ею и другими мятежниками управляет, скорее всего, один и тот же человек, настроенный радикально против власти, либо же группа людей. Элифа ле Риз — чрезвычайно удобный и, видимо, тщательно обработанный исполнитель. Лёгкая цель для воздействия, особенно учитывая её одиночества в стенах больницы за Периметром. — Больница за Периметром — это что-то запредельное, — покачала головой Лара. — Там ведь нет почти никакой жизни. И сбежала она оттуда… — Верно, — согласился Гюлер. — И люди, работающие там — это врачи, которые были сосланы туда вместо казни ещё при предыдущем Приоре, специально, чтобы следить за преступниками, такими, как Элифа ле Риз — выходцами из высшего света. Больница эта там одна, в очищенной местности, и отправить Элифу ле Риз к этим людям было фатальной ошибкой со стороны Никона де Морно, приёмного отца девушки, он и сам в этом сознавался. Сосланные за Периметр врачи оказались ненадёжны: организатор мятежа мог связаться с ней и, судя по всему, даже навещать. Страшная, глупая ошибка, но несколько лет назад казалось, что сослать девушку далеко в глушь, где едва бывают люди, чтобы она проживала свою жизнь мирно и вдалеке ото всех, где есть только врачи, способные лишь на такое же бессмысленное существование, казалось всем разумным… И мне тоже, признаюсь. Ведь за Периметром даже связи нет, а продукты поставляют крайне редко… К тому же врачи вроде как там для этого и нужны были. У мадемуазель ле Риз шансов почти не было. — Но ведь она уже была замешана в антицерковных делах, — подметила Лу. — Именно поэтому её отправили за Периметр, — качнул головой Гюлер. — Видимо, за короткий период времени многое поменялось. Раньше никто и помыслить не мог о том, чтобы пересечь Периметр, а теперь… Кто-то даже нашёл способ, подкупил и лишил жизни часть врачей, и всё это, так сказать, под общий шумок. Что ж, теперь девушка будет находиться на расстоянии вытянутой руки от Приора. Слава Единому, все живы, казни не случится, а Элифу ле Риз будут держать близко. Возможно, её даже снова заберёт под опеку приёмная семья. Окончательное решение, вероятнее всего, останется за Лореной Мартен — как супруга Приора Инквизиции и одна из приёмных родственниц Элифы она определит её судьбу. Все на несколько секунд замолкли. Потом Баретти уточнил: — То есть, мадемуазель ле Риз — инструмент в руках опытного человека, вызволившего её из больницы, обработавшего психологически и направившего против Приора? И он же устроил кавардак с письмом, он же поднял мятеж у дома де Морно? — Похоже на то, — Ганс Гюлер кивнул. — Оснований полагать, что это разные люди, мало, но… мы будем работать над тем, чтобы это выяснить. — Как глупо было ссылать её за Периметр, — покачала головой Карен. Лара пожала плечами: — Видимо, посчитали, что внутри Периметра ещё опаснее — люди, связи… А там она почти полтора года не подавала особых признаков жизни, после нападения на беременную Лорену и Марию-Сесилию, её сестру. Были основания думать, что так будет безопаснее… Тем более враче вроде как именно для слежки за ней там и были. — Всё верно, мадемуазель Стоун, — смиренно кивнул Гюлер. — Но и мадам Стоун права. Нужно было держать её на виду… впрочем, сделанного не воротишь, и всё закончилось относительно благополучно. Во всяком случае, могло быть хуже. С этим сложно было не согласиться. Перед глазами у Лу пронеслись события последней недели — нападение, убитый мятежник, залитые кровью глаза, указ о казни… Она сделала глубокий вдох и внезапно ощутила, что ей стало легче дышать, а в окошко храма прорвались первые лучи солнца, и ей показалось, что это ознаменование чего-то хорошего или хотя бы предвестник того, что всему этому мракобесию осталось длиться недолго… Они вышли из здания храма с ощущением страшного облегчения. Выглянуло холодное зимнее солнце, белое и неяркое, но всё же вполне ясное. Лу вдохнула воздух полной грудью, зажмурила глаза, сжала в руке вуаль мадам Мартен, оставшуюся в Церкви — она забрала её с намерением вернуть позже. Голова пухла от всего, что рассказал Гюлер, от произошедшего в целом, но она чувствовала себя легко, будто с её груди сняли удушающий железный обруч и позволили как следует расправить плечи. Ласковая ткань вуали с холодными тяжёлыми синеватыми жемчужинами приятно скользила между пальцев и истончала тонкий неизвестно-цветочный аромат. Лу помяла её в руках, слушая, как вполголоса беседуют за её спиной Карен и Кей, и не услышала, как сзади подошли. Когда на её плечо легко шлёпнулась рука, псионичка вздрогнула и обернулась. — Что делаешь вечером? — спросила Лара, заметно повеселевшая. Она даже стащила платок с волос и немного подтёрла растёкшуюся тушь. Лу слегка удивлённо посмотрела на неё: — Не знаю. У меня как-то… — она хмыкнула, — не было планов. А что? — Поехали побухаем? — простодушно предложила та. — Ты да я. Эти два дурака, — она кивнула в сторону брата и сестры, — не хотят. А я хочу. Поедешь со мной? — Значит, мы теперь дураки, потому что не хотим пить? — хмыкнул возникший за её спиной Кей. Карен лишь прищёлкнула языком. Лара закатила глаза: — Отвали. Можешь Расти забрать сегодня? — Ты доверишь своего сына дураку? — поддела сестру Карен. Кей засмеялся. Лу улыбнулась. Лара легко толкнула её локтем в плечо и спросила: — Ты тоже не поедешь? — Упаси Единый, — Карен содрогнулась. — Я поеду домой и буду спать сутками напролёт. — Ну ладно, — Лара покачнула головой и спросила Кея: — Заберёшь племянника? — Нет, пусть в школе ночует, — хмыкнул эмпатик. — Заберу, заберу. Не оставаться же бедняге без крыши над головой только потому, что его решила бросить нерадивая мать… Лара ощутимо зарядила Кею по затылку; Карен улыбнулась одним краешком губ и стала внезапно очень похожа на своих брата и сестру — эта одинаковая хитроватая, чуть скошенная набок ухмылка была присуща одним только Стоунам. Лара спросила: — Так что, едем вечером? — Давай, — согласилась Лу. Причин отказываться у неё не было, а снять стресс хотелось, и лучше уж сходить в клуб с подругой, чем сидеть одной и переваривать происходящее. Пока Лара о чём-то спорила с Карен, Лу отвела Кея в сторону и спросила: — Ты же не против, что мы с Ларой?.. Эмпатик удивлённо взглянул на неё. — Я? Против? Нет, конечно, Лу. С чего бы? — Тебе придётся сидеть с племянником, а мы будем в клубе. — Я всё равно обещал взять его к себе как-нибудь, — Кей улыбнулся. — К тому же я рад, что вы с Ларой нашли общий язык. Для меня это важно. Лу улыбнулась. — Одиноко или грустно не будет? — Нет, — он улыбнулся в ответ. — А если и будет, я с нетерпением дождусь завтрашнего дня и, если никто не нарушит наш покой, заберу тебя к себе и компенсирую грусть и одиночество с лихвой. Псионичка кинула взгляд на его полные розовые губы и отчаянно пожалела, что не может поцеловать их прямо сейчас. В нескольких метрах от них стоял Баретти, и, хотя его взгляд был устремлён совсем не на них, показывать свои нежные чувства у него под носом не представлялось хоть сколько-нибудь разумным. Лу вздохнула. — Тогда до завтра? — До завтра, — Кей на мгновение сжал её руку. — Если что — звони. Я на связи в любой момент. Лу и Лара пошли в клуб «Дюна», который, по словам сестры Кея, славился неповторимой атмосферой, дешёвой, но вкусной едой и самой разнообразной выпивкой. Вход туда стоил недорого, и Лу на радостях даже купила довольно своеобразную открытую кофту неоново-голубого на одно плечо с длинными голубыми перчатками в комплекте. Кофта не открывала грудь, но заканчивалась почти под ней, открывала живот и облегала фигуру. В магазине она сфотографировалась и, подумав, отправила Кею с подписью: «Ну как? ;)». Ответ прилетел через две минуты. «Дразнишься». Она напечатала: «Есть немного. Жди завтрашнего дня». Он ответил: «Я заеду за тобой завтра». Лу улыбнулась, спрятала телефон и оплатила кофту, про себя уже представляя, с каким пылом Кей будет её завтра с неё снимать. Дома Лары и Лу находились в получасе ходьбы друг от друга, «Дюна» — примерно между ними, так что надобности в транспорте не возникло. Они встретились у входа — Лу в голубой кофте и чёрных брюках, со слегка неумело нанесёнными вокруг глаз голубыми тенями, и Лара в чёрной кофте с длинными рукавами и перламутрово-розовых штанах с кучей карманов, обе с голыми животами под верхней одеждой, небрежно уложенными волосами и намерением надраться в хлам. Лу даже взяла часть денег из заначки, откладываемой с зарплаты на чёрный день, чтобы ни в чём себе не отказывать. Ей хотелось как следует оторваться и не думать о том, что произошло уже и что ещё может произойти. «Я подумаю об этом позже,» — твёрдо решила Лу и, слегка подтолкнув Лару под бок, спросила: — Идём? — Идём, — весело ответила та. Изнутри «Дюна» мало чем отличалась от «Утконоса», разве что людей здесь было больше, а цветные прожекторы светили в несколько раз ярче. Посреди сцены танцевали две девушки, имитируя весьма интимный акт, диджей воспроизводил подряд новые треки вперемешку с доштормовым роком, пахло дымом, звенели стаканы с алкогольными коктейлями, по помещению летали цветные кислотные лучи из тех же прожекторов, горели бесконечные пёстрые неоновые вывески, объявляющие о новых напитках, свободной вакансии бармена и новогодней вечеринке в конце декабря. Они оставили одежду в гардеробной. Лара за руку провела Лу между порядком упитых и очень весёлых людей; они подошли к барной стойке, за которой стояла диковатого вида тощая девушка с ярко-рыжими кудрявыми волосами, вид которых создавал ощущение, что расчёска не прикасалась к ним уже добрых несколько лет. При виде Лары она изумлённо моргнула, а потом узнала её и засмеялась: — Смотрите, кто здесь! — Привет-привет, — Лара и рыжая девушка поцеловались в щёку. — Не думала, что ты сегодня будешь здесь. Остальные тоже пришли? — Не, я одна, Милдред попросила заменить её, пообещала достать мне скидку в своём магазине, — рыжая качнула головой, чавкая жвачкой. У неё было бледное узкое лицо, чем-то напоминающее лисью мордочку. — Я смотрю, ты не одна сегодня. — Да, — Лара улыбнулась Лу. — Лу, это Козетт де ла Вальер, моя школьная подруга, дочь советника де ла Вальера. Козетт, это Лу Рид. Мы работаем вместе на Приора. Она с Кеем встречается. Лу от неожиданности едва не уронила сумку. Козетт, которую это заявление тоже явно застало врасплох, чуть не выпустила из рук стакан с напитком ядрёно-розового цвета. — Ай, — она улыбнулась. — Малыш Кей наконец обзавёлся девушкой. Ну, могу сказать, ему несказанно повезло — ты красотка. — Спасибо, — Лу неловко помялась. Козетт спросила у Лары: — А ты? Нинон сказала, у тебя мужчина на горизонте наметился. Лара чуть скосила в сторону Лу глаза и натянуто улыбнулась. — М-м, может быть. Козетт понимающе хмыкнула. — Ясно. Ладно, мне скоро сваливать, но я могу напоить вас бесплатно. Лу, ты в курсе, что Лара всех своих новых друзей вынуждает попробовать её перепить? — Интересно, — протянула псионичка. Лара скромно опустила глаза: — Ну, это не обязательно… — Это она так всем сначала говорила, — Козетт засмеялась, потирая руки. Лу, которой было всё равно, каким образом напиваться, предложила: — Можем попробовать здесь и сейчас. Лара и Козетт переглянулись. Сестра Кея плотоядно улыбнулась, предвкушая отличный вечер. — Это первый раз, когда человек соглашается настолько быстро, — от души рассмеялась Козетт де ла Вальер и смерила Лу одобрительным взглядом. — Интересно, где тебя Кей откопал? — В Термитнике, — хмыкнула Лу. — Она ему колено прострелила, — поделилась Лара. — Чёрт возьми, как же скучно я живу! — изумилась Козетт. — Вангую, через десять лет вы вместе будете жить в загородном доме с тремя детьми, собакой, кошкой, планировать семейные путешествия и трахаться под песни Робби Уильямса. Отвечаю, самая крепкая любовь начинается со всякой херни. — она отвернулась к барной стойке. — Так… с чего будем начинать наш недо-брудершафт? — С какого-нибудь сладенького коктейля, — Лара и Лу одновременно плюхнулись на высокие стулья и поставили сумки. Козетт понимающе кивнула и взяла с полки ярко-жёлтый сироп с надписью на древнем неизвестном языке. Лу стряхнула с себя ощущение усталости и тревоги и взялась за стакан, чувствуя, как под толстым холодным стеклом пузырится свежий алкогольный напиток. Их ждала настоящая вечеринка.