Neon Generation

До самого вечера Лу вместе с Кеем торчали в тире. За ними следил Гектор, сидя в углу помещения и хмуро буравя их взглядом. Не нужно было быть эмпатиком, чтобы издалека почувствовать его неприязнь и какое-то даже жалостливое, брезгливое презрение. Она старалась не обращать внимания, сосредоточившись на том, как в её руке удобно лежит каркас пистолета, и забивала пулю за пулей в мишень. От напряжения у неё дрожали руки, но она не останавливалась — монотонное, требующее концентрации и сил занятие помогало ей превратить кашу из мыслей в мало-мальски понятную форму. Рассказ Робера Фримана многое объяснил. Псионики существовали всегда. Они способны рожать детей, как чистых, так и псиоников, имеют такое же право на жизнь, как чистые и нестабильные, и вообще человечество до сих пор живо именно благодаря пси-гену, против которого идёт яростная борьба. Действительно, муж Карен был прав: люди пытаются изничтожить то, чего не понимают, потому что боятся этого. Ведь до Шторма пси-ген находился в «спящем» состоянии, а значит, ни для кого не являлись хотя бы более или менее привычными телекинетики, способные силой мысли двигать или деформировать предметы, эмпатики, считывающие эмоции, хилеры, забирающие раны, криокинетики и пирокинетики, управляющие льдом и огнём, другие, более редкие псионики… Так же, как в Средневековье никто не считал естественным тягу женщин к образованию или сознательный отказ от религии и посещения церкви. Сколько столетий понадобилось обществу, чтобы это принять? Ну… условно говоря, к двадцать первому веку женщины могли свободно получать образование, но не везде. И далеко не всегда это поощрялось. С религией ещё хуже — фанатизм хоть и поумерился, перестал влиять на людей так сильно, но никуда не делся. И до самого Шторма всё это цвело. А теперь — многое ли изменилось? Мужской шовинизм по-прежнему распространён, взять того же Гюлера, пользующегося положением для того, чтобы при случае предложить сотруднице Корпуса Содействия интим, а в случае отказа пытаться отомстить. Религия… Церковь теперь имеет несколько иную форму, нежели раньше, и наиболее приближена к Средним векам — это образ жизни. Инквизиция, казни, постулаты, кардиналы, чины, иерархия… Впрочем, церковный образ жизни стал даже наиболее приемлемым, чем светский, ибо несмотря на свои огрехи и жестокость, Церковь защищала псиоников, старалась поддерживать общественный порядок, в то время как Совет купался во взятках, покупал людей (почти у каждого советника были одна и больше содержанок из бедных семей), открыто презирал псиоников и нестабильных. Конечно, золотой середины не было. Ничего даже близкого к этому. Но из двух зол выбирать стоило меньшее, и меньшим злом являлась как раз Церковь Единства. Лу зарядила пистолет и приготовилась снова стрелять. У неё устала рука, но под тяжёлым взглядом Баретти она продолжала тренировку. Для большего успеха она представила в качестве мишени голову Ганса Гюлера. Сработало на все сто — пуля впервые попала прямо в цель. Лу подумала о том, что будь у неё шанс, она бы выстрелила пресловутому дознавателю прямо промеж масляных сладких глаз. А потом ей вспомнился убитый мятежник. Она давно о нём не вспоминала: психика, глубоко травмированная произошедшим, упорно гнала от неё мысли о произошедшем той ночью, и она думала, что почти забыла об этом. Но теперь, когда пуля с хлопком вонзалась в плотную ткань мишени, Лу вспомнила звук, когда её усилиями лопнула человеческая голова — как мячик. Её палец соскользнул с крючка, и пуля едва не пролетела мимо цели в стену. — Рид! — прикрикнул Баретти. — Что это было? Лу раздражённо вздохнула. Кей рядом оторвался от своего занятия и посмотрел на начальника охраны тяжёлым взглядом. Тот рыкнул: — Я, Стоун, вроде бы не с вами говорю. Занимайтесь своим делом. Кей вздохнул. — Возможно, Лу стало плохо, — проговорил он размеренно. — Мне нужно убедиться, что всё в порядке, чтобы продолжить. — А в стрессовой ситуации вы как работать будете, сначала тоже убедитесь, что у всех всё в порядке? — проворчал Гектор, но обратился к Лу: — Вы в порядке? — Да, — слишком быстро ответила Лу. Гектор посмотрел на часы — почти восемь. Они упражнялись несколько часов кряду. Он сказал: — Ладно, на сегодня свободны. Оружие сдаёте. Идти можете куда хотите, но знайте, что у вас на телефонах, которые вы обязаны носить с собой, установлены трекеры. Разряженный и отключенный телефон будет приравниваться к грубому нарушению и не помешает в случае чего вас найти. Вы поняли? Оба обречённо кивнули. Гектор слегка смягчился и добавил: — Завтра приходите к десяти. Вы, Рид, пойдёте к мадам Мартен — она пожелала сама обучить вас искусству декоративного макияжа. — глядя на то, как поменялось лицо псионички, он пояснил: — Вам полезно на всякий случай уметь это делать, к тому же не только ведь вам стрелять и тренировать пси. А мадам Мартен скучно одной, будет наслаждаться вашей компанией. — говоря о Лорене, Гектор совсем смягчился и пришёл в хорошее настроение. Он говорил о ней тепло, как о дочери. — А вы, Стоун, сначала зайдёте в ателье, снимете мерки на новые костюмы, а потом ко мне, и я вас с Рид отправлю тренировать пси. — Хорошо, месье Баретти, — без особого энтузиазма кивнула Лу. — Хорошо, — Кей протянул Гектору пистолет дулом вперёд, и девушка мысленно приготовилась к тому, что эмпатик прострелит начальнику охраны живот, как только тот коснётся пальцем оружия. Ну что ж… Невелика потеря. Только Лару жалко. Они сдали оружие, проверили работу трекеров на телефонах и вышли из здания КС. Лу хотелось снять напряжение, оторваться, и ничего, что завтра рабочий день — раз Баретти сказал, что они могут идти куда угодно, почему бы им не наведаться в какой-нибудь термитниковский клуб? Это она и предложила Кею, и уже через несколько минут они ехали домой к Кею, а потом в магазин одежды. Они выглядели как настоящие обитатели Термитника. Лу — в ярко-красных штанах клёш с разрезами от колена, чёрно-белой кофте с ремешками под грудью и вставками из полупрозрачной ткани, ярко накрашенная, даже успела стянуть волосы в высокий хвост; Кей — в чёрных штанах карго, красной толстовке и кожаной куртке своего старшего брата, глаза подведены на манер Лары. Лу даже порадовалась, что её ждут курсы макияжа у Лорены Мартен, поскольку растушевать коричневые тени и положить на них сверху голографические блёстки оказалось гораздо труднее, чем это выглядело со стороны. Сама Лорена, впрочем, не красилась в обычной жизни, только на мероприятия, и девушка не знала точно, чему может та её научить, но решила подумать об этом завтра. Они пришли в «Реактор» — клуб в глубине Термитника. Оружия у них с собой не было, но Лу слишком хотелось оторваться, поэтому они выбрали относительно безопасное место. Последний раз Лу была в клубе после казни и надеялась, что в этот раз обойдётся без бывших. Впрочем, тот клуб, где они были с Ларой, всё-таки предназначался для относительно богатой публики, в то время как «Реактор» был чем-то сродни «Утконосу», разве что погромче и повеселее. Как и в любом подобном заведении, здесь было полутемно, сновали по помещению неоновые розовые, голубые и сиреневые прожекторы, задымлено, пахло сигаретами, грохотала музыка — доштормовая группа на английском языке, мужчина с красивым жутковато-зычным голосом под шикарную музыку пел на английском, а со сцены ему подпевала доморощенная банда с микрофонами, человек пять: два солиста, два гитариста и барабанщик. Точнее, барабанщик из него был посредственный — парень просто воодушевлённо лупил по барабанной установке, но в общей какофонии выходило неплохо. Пить пока не хотелось. Лу вытащила Кея на танцпол, и они пустились в горячую взмокшую толпу, прижимаясь друг к другу и двигаясь под музыку. — Что это за группа? — поинтересовалась Лу, крича Кею на ухо. — Не знаю! — крикнул он. — Но звучит классно! Они стали танцевать. Тесно прижавшись друг к другу телами, переплетались, извивались в такт красивой музыке и завлекающему голосу со старобританским акцентом. Лу положила голову Кею на плечо, чувствуя, что хочет отдать ему все свои чувства и ощущения не для того, чтобы загрузить его ими, а чтобы поделиться ими, обменяться. Она устала, но продолжала двигаться как заведённая, отбрасывая мысли, вслушиваясь в голос, поющий что-то на давно вымершем, но красивом английском языке. Они лавировали меж людей, крепко обнявшись, и она чувствовала себя одновременно близко к нему и далеко от него. Секунды, минуты сливались в одно мгновение, им было хорошо вдвоём. Крепкие ладони эмпатика скользнули по её телу, вверх-вниз, поглаживая изгибы. Они ни о чём не говорили, просто танцевали, на несколько минут сливаясь с тёмной жаркой массой толпы, погружаясь в бессмысленно-горячий, отдающий флёром эротики танец. Хотелось просто забыть, раствориться, стать частью кроваво-красного дыма от прожекторов, чем-то лёгким и бесплотным, неуловимым, как воздух. Если бы она могла просто раствориться в воздухе… Кей слегка отпрянул от неё, едва дышащий от жары. Лу глубоко вздохнула и почувствовала, что ей необходимо выйти из толпы, но решила дослушать песни. Минут через пятнадцать банда закончила играть. Барабанщик поднялся из-за установки, и внезапно его силуэт показался смутно Лу знакомым. Она проследила глазами за щуплой фигурой в мешковатой одежде из лоскутов, кислотно-зелёных подтяжек и кожи — он шмыгнул за кулисы, а потом вышел со стороны бара и сел за стойку рядом с девушкой в ярко-синем костюме. Теперь их обоих было хорошо видно, но Лу не было необходимости разглядывать, чтобы их узнать. Хватило одного взгляда на две совершенно одинаковые пепельно-блондинистые макушки. Девушкой в синем костюме была Эстер Фишерман, которую Лу видела буквально утром, а длинноволосым блондином — её парень. Как его там… Фокси, кажется. Программист или кто он был, она не помнила. Он сидел к Лу лицом, Эстер же была обращена к ней спиной, и они о чём-то заговорили. Фокси кривовато, но довольно улыбался, щурился, издалека казалось, что он очень пристально разглядывает Эстер; им принесли напитки, и они стали неторопливо их потягивать. Лу на мгновение отвернулась, ища Кея глазами в толпе, и повернулась как раз в тот момент, когда Фокси наклонился и поцеловал Эстер. Она обхватила его лицо ладонями. Лу досадливо вздохнула: она не знала, стоит ли подходить, и решила дождаться Кея. Когда он появился, она махнула рукой в сторону увлечённо целующейся парочки: — Смотри, кто там. Кей пригляделся. Удивлённо приподнял брови. — Вот это да. Совпадение? — Скорее всего. В Терминике не так много клубов, куда могут и местные сходить, и центральные зайти. Не думаю, что они следят за нами. — Да, наверняка просто развлекаются. Нам лучше подойти, мы так или иначе с ними столкнёмся. Словно почувствовав их присутствие (что вполне вероятно), Эстер оторвалась от увлекательного занятия и стала оглядываться; быстро нашла их глазами. Не особенно приветливо, но всё же помахала рукой, и они подошли. — Снова привет, — Лу поймала недружелюбный взгляд Фокси, но выдержала его. Эстер усмехнулась: — Следите за мной из личных целей? Или это мой отец постарался? — Ни то, ни другое, — миролюбиво возразил Кей. — Приехали развлечься. У нас даже оружия нет, так что можете не бояться. — В клуб в Термитнике и без оружия? Умно. — криво ухмыльнулся Фокси. Эстер посмотрела на него с лёгким укором. Кей пожал плечами: — Так получилось. Но рукопашную драку и удар бутылкой по голове никто не отменял, хотя хотелось бы, чтобы до этого не дошло. «Реактор» вообще один из самых безопасных здесь, поэтому мы его и выбрали. — Я могу использовать пси, — напомнила Лу. Фокси хмыкнул. — Ну да. Ладно. Но всё равно вы рискуете. — Кто не рискует, тот не ходит по клубам, — фыркнула Эстер и махнула им рукой. — Падайте, посидим. Они заказали по коктейлю. Опрокинув в себя треть стакана, Лу нашла, что напиток неплохой, с кислинкой натурального яблока, кисло-сладко-солёный. Кей пил медленно и вдумчиво, Эстер преодолевала стакан маленькими глотками и морщилась, Фокси сосредоточенно потягивал из трубочки какую-то чёрную жидкость. Они молчали. Первой заговорила дочь Марка. — Отец там не лопнул от злости, когда я ушла? — Почти лопнул, — ответил Кей. — Его жутко злил тот факт, что ты ушла, и, кажется, он злился, что ты ушла к своему… другу. — Жонсьер бешеный, — закатил глаза Фокси. — Он никак не может смириться с тем фактом, что его взрослая дочь живёт своей жизнью и не горит желанием прислушиваться к нему. А ещё у него со скоростью света прогрессирует уверенность, что я держу её в подвале, насилую, прижигаю о неё сигареты и отбираю деньги, чтобы спустить их на наркотики. Эстер захихикала. — Я так понимаю, ничего общего с реальностью параноидальные фантазии Марка не имеют, — изрекла Лу. Её не особенно удивляло то, что Жонсьер противится выбору дочери — где дочка инквизитора, близкого друга Приора, и где программист из Термитника (а может, и не программист вовсе, а хакер — такая профессия вне Центра была распространена больше, чем легальное программирование). Фокси скривился: — Я четыре раза за неделю посмотрел с ней «Титаник», позволил заплести себе косички и сделал за неё работу по информатике. Если кого тут и держат в заложниках и подвергают насилию, то только меня. — Ты знал, на что шёл, — совершенно не обидевшись, пихнула его локтем Эстер. — Теперь терпи. — «Титаник» четыре раза за неделю — это сильно, — ухмыльнулся Кей. — Я выдержал только два раза с дистанцией в месяц, но меня это заставляла смотреть не девушка, а сестра, так что отвертеться было легче. — Какие вы все несчастные, — посмеялась Лу. — Бедные хрупкие мужчины. — Точно, — кивнула Эстер. — Нежные и хрупкие мальчики. — Эй, — хотел было возмутиться Фокси, но Эстер быстро и смачно чмокнула его в щёку, и он успокоился. Они посидели ещё немного, ведя осторожный приязненный разговор. Эстер говорила много: рассказывала об учёбе, о матери, оставшейся в Умане, не затрагивая больше тему своего отца и не говоря о псиониках и прочем — небезопасно. Лу и Кей понемногу добавляли о себе, но тоже не затрагивали тему работы и Приора. Фокси по большей части молчал, не сообщал о себе новой информации и вообще, казалось, разговаривал только для видимости, чтобы не вызывать подозрений. Выходило у него плохо — Лу понимала, что житель Термитника открытым и жизнерадостным быть не должен, но всё же он казался слишком закрытым от внешнего воздействия, поэтому следила за ним краем глаза. Впрочем, никаких резких движений тот не совершал. За вторым по счёту коктейлем к ним подошла странная компания из троих мужиков — явно местных, неопрятных и очень поддатых. Остановились в паре метров от них и окликнули. Один из них, самый щуплый и обдолбанный на вид, подошёл ближе и позвал: — Эй, вы, там! Красотки и красавчики. Развлечься не хотите? Эстер мгновенно побледнела и испуганно сжалась. Фокси медленно обернулся к ним. Лу пожалела, что она безоружна, и на всякий случай воззвала изнутри к своим пси — закололо кончики пальцев. Кей как можно более благодушным тоном откликнулся: — Нет, спасибо, парни. Мы сами по себе. Но те не ушли. — Да ладно вам, — внушительного вида мужик с татуировками на лицо шагнул ближе и обратился к Фокси: — Ты не продаёшься, милашка? Я бы за твою жопу много дал. Хорошенький. Фокси ничего не ответил, но Лу увидела, как его рука скользнула под куртку. — Или вон девчонки ваши, — ввернул третий. — Что одна, что вторая. — они подошли уже совсем близко, так, что можно было ощутить вонь перегара от них. Кей крепко взялся за бутылку, и тут один из них резко схватил Эстер за рукав. Та взвизгнула, и в этот момент произошло сразу несколько вещей. Каменная половая плитка под ногами троих отморозков взорвалась, вынуждая их с воем отскочить и отпустить девушку. Треск, дым, летящие в стороны мелкие осколки натоптанного до гладкости камня; неприятная поддатая компания с рёвом отпрянула, и на пьяных лицах отразилась первобытно-дикая ненависть. На них стали оглядываться. В этот же момент Кей выскочил из-за стола с бутылкой наперевес, а Фокси соскользнул со стула, заслоняя Эстер собой. В руке у него враждебно сиял «ультиматум». — Ты охерел, говна кусок? — прорычал он. — Я тебе руки сейчас отстрелю на хер, будешь знать, как распускать. Пьяницы поднялись. У одного на лице чернела глубокая рана от осколка плитки. Налитые кровью глаза всех троих теперь были полны неприкрытой агрессии. — Что ж, мы хотели по-хорошему, — прошипел самый щуплый. — Хватай их, Родни! Они все были с оружием. Прежде, чем Лу успела это осознать, Родни, третий пьяница с ирокезом, выстрелил куда-то в воздух. Атмосфера в клубе мгновенно накалилась, совершая моментальный разгон от лёгкой настороженности до полной паники; тут же Фокси ответил обидчику выстрелом и выбил оружие из его рук; пистолет улетела куда-то под барную стойку. В это же мгновение Кей от души огрел щуплого ублюдка по голове бутылкой. Глухой треск стекла о череп, короткий вскрик, щуплый падает на пол; Лу, превозмогая лёгкую боль в глазах от применения пси, метнулась под барную стойку, оттолкнула обомлевшую от ужаса Эстер назад и выхватила оружие из-под стула — потрёпанный ПТ-2. Стоило ей разогнуться и выползти, как мимо её уха просвистела пуля. Родни и самый внушительный на вид мужик надвигались на них. — Кей! — крикнула Лу и перебросила эмпатику пистолет — ему он был нужен больше, чем ей. Кей поймал оружие, и теперь они с Фокси были вдвоём вооружены. Девушка напряглась, вызывая пси, и тут Родни выстрелил. Снова. Едва не задел Кея. Его едва успела оттянуть назад Эстер. — Бежим! — крикнула она и потянула их за собой. Они побежали, переворачивая за собой стулья, к выходу, лавируя между всполошившимися людьми, расталкивая их, уворачиваясь от неловко выпущенных Родни пуль. Один раз Фокси обернулся и тоже выстрелил, но промазал, только слегка задел одного из нападавших. Лу лихорадочно размышляла, как поступить дальше. Нужно было выскользнуть на улицу, а там, возможно, спрятаться за машинами или броситься врассыпную, чтобы отвлечь их внимание. Параллельно изнутри поднимались её пси… Они бежали друг за другом, нестройной змейкой, и под крики толпы и сквозь давку выскользнули за дверь, в полутёмный холл, собирались выбежать на улицу, но не успели: Родни со вторым ублюдком выскочили прямо за ними. Оба были настроены крайне агрессивно, и Родни не замедлил выстрелить — пуля пролетела наискосок в сторону Эстер и, задев плечо, вспорола ткань кофты и кожу; она схватилась за плечо, бледнея. Озверевший Фокси, не успевший прикрыть её, начал палить как бешеный, несколько раз промазал и всё же попал Родни прямо по колену, потом по руке; снаружи орали, кричали. Лу напряглась, вызывая пси, пока Кей как мог отбивался от второго мужчины, отошла чуть назад, искоса наблюдая за Эстер, синий костюм которой фонтаном заливала кровь. Когда они оказались рядом, девушка с огромными глазами закричала: — Балка! Обрушь на этих двоих балку! — Балку… — видимо, она имела в виду балку под потолком, расположенную прямо посередине. Мимо Лу пролетела пуля, но Кей закрыл её собой и выстрелил в противника; Фокси повалил полулежачего Родни за пол и остервенело бил его, но эта драка давалась ему с переменным успехом — щуплый и тонкий Фокси был явно слабее своего противника, и тот методично подминал его под себя. Лу заорала: — Брось его, отходи! Отходи! Я сейчас сброшу на них балку с потолка! Снова выстрелы, кричащая толпа снаружи. Люди ломились в холл, но, видимо, кто-то из нападающих успел заблокировать дверь. Кей и второй мужчина перестреливались, оба слабо ранили друг друга, раненый Фокси попытался отползти от Родни, но тот ухватил его за волосы и попытался свернуть тому шею; Фокси, к счастью, оказался ловчее и успел вывернуться и даже как следует пнуть Родни в живот. Потом отскочил назад и, хромая, пополз к такой же раненой, как и он сам, Эстер. Лу напряглась, представляя, как обваливается балка, как кренится и опадает тяжёлое тёмное железо, как сминается металлический лист и позволяет конструкции съехать со своего места и полететь вниз. Кончики пальцев закололо, мышцы напряглись, кровь взбурлила. Страх, ярость, воспоминания о покушении, когда ей пришлось впервые убить человека с помощью пси — всё собралось в одну гремучую смесь, готовясь вырваться, взорваться. Заскрежетал металл. Фокси и Эстер добрались друг до друга; Эстер была вся в крови, Фокси — побит и поломан; Кей выбил пистолет из рук мужчины, но тот ответил тем же самым и успел нанести эмпатику несколько мощных ударов. Лу зажмурилась, прислоняясь к стене, а потом вдруг схватила Кея за шиворот и потянула назад. Дверь в холл всё-таки распахнулась, запахло резиной и гарью, показались человеческие силуэты. Балка обрушилась на Родни и безымянного нападавшего со всей своей тяжестью. Глаза Лу пронзила резь, раздался страшный грохот, уродливые мученические вопли, премерзкий хруст; стены забрызгало кровью. Её отшатнуло назад; она едва не упала на спину, ослепнув от второй волны рези в веках и голове, врезалась во что-то мягкое. Потом её схватили за обе руки, и в голове помутилось, смешалось, внутри взорвалась боль, и на несколько секунд она потеряла сознание, чувствуя лишь то, как её тащат куда-то, и обожжённое болезненными ощущениями лицо мгновенно немеет под порывами холодного зимнего ветра. Лу рухнула лицом прямо в снег, чувствуя, как глаза неумолимо заливает кровь и стекает вниз. По всему телу бежала жуткая судорога, она никак не отпускала, тянула мышцы, скручивала их в жгуты, голова пылала огнём, желудок крутило так, что Лу пришлось собрать все усилия, чтобы поднять голову и проползти чуть дальше, дрожа, где её вырвало. Она ничего не видела — маслянистая кровь бежала из-под век, заволакивая поле зрения красными всполохами. При каждом движении спина отдавалась острой болью, будто ей чем-то вспороло или разрезало кожу там. Ушибленные колени ломило. Горло пересохло и страшно скребло. Вокруг кричали, плакали, её одежда промокла, в ушах звенело, и на мгновение псионичке показалось, что она близка к обмороку. Ослепшая, оглохшая, конвульсивно дёргающаяся, она была лишена любого ориентира и пыталась найти опору на снегу, но её руки неумолимо проваливались и замерзали. Мутило. Глаза разрывала противная резь. Она снова упала лицом в землю, так, чтобы снег немного остудил больные веки. Кровь текла чуть слабее, судорога тоже слегка отпустила, но ни то, ни другое не прошло до конца. Силы стремительно покидали её, тяжело было даже шевелиться. Лу отчаянно цеплялась за ускользающее сознание, пыталась сквозь звон в ушах прислушаться, узнать голоса Кея, Эстер или Фокси. Изнутри её всколыхнул ледяной страх: что с Кеем? А эти двое — вдруг их похоронило под той балкой, упавшей на них? Превозмогая боль, она открыла глаза и тут же зажмурилась обратно, выжимая новую порцию крови. Мигалки, скорая помощь, снующие люди… Нет, нужно вставать и искать остальных. Мысль о Кее заставила её собрать остатки сил и принять сидячее положение. Её тут же покачнуло и снова вырвало. Защипала остро спина, заболел желудок. Хотелось свалиться обратно лицом в снег и потерять сознание. Подняться на ноги не представлялось возможным — малейшее движение вызывало тошноту, глаза заливало кровью, голова раскалывалась. Лу вытерла их и огляделась, но видела она плохо, ибо ослабленные травмированные сетчатки глаз боялись света. Она повернулась на бок и закашлялась, чувствуя, как в горле бурлит желчь, но уже не рвало: просто нечем было. Медленными, осторожными движениями она всё-таки прочно села, проморгалась, крови стало меньше, и псионичка смогла немного разглядеть происходящее вокруг. Половина здания «Реактора» превратилась в горящие обломки, чёрно-красно-рыжие, похожие на открытую рану на человеческом теле. Вокруг лежали люди, сновали врачи, стояло несколько машин «скорой помощи». Лу стала судорожно оглядывать в поисках красной толстовки Кея, синего костюма Эстер или кислотно-зелёных подтяжек на штанах Фокси. В этот момент к ней подбежала молоденькая девушка-врач, села рядом: — Мадемуазель, как вы себя чувствуете? В темноте её лицо плыло перед глазами Лу белым пятном. Она зажмурилась. — Я… — Вам нужна помощь, — девушка ловко подхватила её под локоть. — Поднимайтесь, осторожно. Я помогу. Она помогла Лу встать и повела её к машине, выступая в роли трости. — Там ещё… — кровь попала в рот. — Там ещё были люди. Двое мужчин и девушка, девушка в синем костюме, блондинка, мужчины… — Ах, так это вас они искали! — воскликнула девушка-врач. — Пойдёмте, я вас к ним отведу. Залечим вас и отвезём всех в Центральную больницу. Она привела Лу к машине и помогла зайти внутрь. Кровь уже почти перестала течь, однако глаза по-прежнему ужасно резало, и, ввалившись в машину «скорой помощи», она на миг ослепла и только потом смогла увидеть Кея, Фокси и Эстер. Все трое смотрели на неё с безмолвным ужасом. Кей был бледен как смерть, его лицо залито кровью, нижняя губа разбита, красная толстовка потемнела от крови и стала коричневой. Фокси сидел с таким охреневшим видом, что из арсенала его травм не стоило исключать сотрясение мозга; по лбу у него текла кровь, штаны были разодраны, обнажая острые разбитые колени, одна рука неестественно вывихнута. Эстер сидела совсем зелёная, с таким же залитым кровью лицом, как у Кея, и такими же грязными от крови волосами, как у Фокси. Из правого плеча у неё зверски торчал обломок балки, образуя сквозную рану. Увидев Лу, Кей поднялся, но тут же рухнул обратно и зажал рот ладонью. — Твою-то мать, — только и пробормотал Фокси заплетающимся языком и прикрыл глаза. Эстер хотела что-то сказать, но, похоже, все её силы были брошены на то, чтобы не потерять сознание и не обблеваться, так что на слова их не хватило. Она ткнулась Фокси лбом в плечо. Девушка-врач помогла Лу сесть и сказала: — Сейчас придут врачи и окажут вам первичную помощь, а потом мы доедем до ЦЦБ. Не беспокойтесь. Она вышла и закрыла дверь машины. Лу опустилась рядом с Кеем, слабо стеная от боли и тошноты. — Что у вас? — спросила она. Кей качнул головой: — Перенапряжение от использования пси, гематома под рёбрами, ушиб мягких тканей по всему телу, но в целом жив. — У меня, походу, вывих руки и растяжение шейных мышц, — мрачно проговорил Фокси. — А ещё из спины торчит кусок балки, но поворачиваться я не буду, иначе вы тут всё заблюёте. Лу замутило от одного лишь представления торчащей из его тощей спины балки. Эстер оторвала голову от плеча Фокси и прошелестела: — Тоже перенапряглась. Плюс сквозная рана. Мне ещё до этого пуля туда попала. — из уголков глаз у неё бежали чёрные кровавые дорожки. Кей осторожно коснулся лица Лу; его пальцы немилосердно тряслись, скорее всего от слабости. Прикосновение родных пальцев ощущалось как заживляющий поцелуй. — Как глаза? — Херово. После такого напряжения я начинаю верить в байки о том, что они могут вытечь. — А они могут? — испугалась полуживая Эстер. Фокси цыкнул: — Не дёргайся, рану разбередишь. Не вытекут. Это миф. — Разбираешься? — спросил Кей. Фокси попытался ухмыльнуться, но вышло плохо. — Вопрос с подвохом? Тут пришли врачи и хилеры стали обрабатывать их прямо на месте. Лу что-то закапали в глаза, стащили с неё куртку, кто-то охнул и даже вскрикнул; что-то приложили к спине, по телу побежал жар, на глаза положили пропитанную непонятной субстанцией мокрую тряпку, ощупали руки и ноги, заставили открыть и вложили туда таблетку, попросили запить водой. У псионички не было ни сил, ни желания оказывать сопротивление, дёргаться или даже кричать — использование телекинеза вытянуло из неё все силы. Постепенно глаза переставали болеть, тошнота проходила, боль в спине утихала, но вместо этого стала наваливаться такая страшная усталость, что девушка была почти готова уснуть. Впрочем, сонливость слегка развеялась, когда с её глаз убрали тряпку, и она увидела, как из плеча Эстер и спины Фокси вытаскивают обломки балки. Зрелище ни много ни мало отвратительное. Фокси страшно побледнел и взмок, его вытянутое смазливое лицо превратилось в мученическую восковую маску, по спине стекала кровь. Эстер из зелёной стала трупно-серой, глаза из ярко-бирюзовых стали безжизненно-зелёными, как пожухлая мокрая трава под снегом, даже щёки запали. Они оба, похоже, потеряли приличное количество крови. Кей отделался легче всех, но и он выглядел плохо и жутковато, сидя в углу и сжимая в руках куртку Лиама, проверяя её на цельность. Увидев, что Лу приходит в себя, он отложил куртку и сел рядом. Они обнялись, криво и неловко — тело болело. — Мы в жопе, — изрекла Лу. — В полной, — согласился Кей. — Нападение не было случайным. Мы не настолько выделялись из толпы, чтобы прицепиться именно к нам. Мы с тобой, Эстер, — он скосился в сторону Фокси. — Может, в связи с ней и он кому-то перешёл дорогу. В любом случае цели оставлять нас в живых не было, а значит, ходить по клубам нам теперь заказано. И вообще, видимо, ходить куда-то помимо работы. — Ага, — мрачно сказала Лу. — Сходили в клуб, называется. Домой надо было ехать. — Кто знает, может, тогда нас пришибли бы у дома. И узнали адрес. Либо пришибли бы Эстер с Фокси там, в клубе. Это ведь ты их спасла. — Надо сказать, он неплохо управлялся с «ультиматумом». — Лу посмотрела на двоих пострадавших, которых закончили латать. Эстер протянула руку, переплетая свои пальцы с пальцами Фокси. Он посмотрел на неё тяжело и печально и, наклонившись к ней, коротко коснулся губами виска и что-то зашептал на ухо. Кей проследил за её взглядом. — Это правда. Подозреваю, «ультиматум» у парня из Термитника — дело обычное. Но после того, как нас подлатают в больнице, мы вчетвером попадём к Приору, и его отправят на проверку. Он же… программист, или кто там? Его захотят проверить. В принципе, резонно — вдруг под видом покушения он решил устранить нас, допустим. Лу выгнула бровь. Этот жест отдался болью в глаза. — Считаешь, он может быть одним из мятежников? Ты же его считывал. — Да. Подозрительного ничего не обнаружил, только он нервный больно, пугливый, а так… Но на всякий случай не помешает. Но сначала пусть нас всех вылечат, в таком состоянии никто из нас даже при большом желании не сообщит нужной информации. Тут разговоры пришлось прервать — зашли врачи, и они поехали в больницу. Как только они отъехали, Лу и Кей устроились на креслах рядом. Эстер с Фокси расположились на двух противоположных. Перед тем, как провалиться в болезненную полудрёму, псионичка подумала о том, были ли жертвы помимо тех отморозков, кто пострадал от её пси. Эта мысль обожгла её изнутри, и слабый сон Лу стал беспокойным, бредовым и жарким; смешались картинки, запахло кровью. Страх вязкой слизью заполнил её изнутри. Она очнулась уже в здании Центральной больницы. Тело ныло и болело так, будто её отпинали кастетами и ботинками на километровой подошве; сия ассоциация, впрочем, недалеко ушла от истины. Но у неё хотя бы больше не болела так остро спина, да и блевать не особенно тянуло, только когда вокруг сновали силуэты людей и вызывали тошноту. Сама она сидела, обмякнув, в кресле, и над ней наклонялось несколько человек. Лу потребовалось несколько секунд, чтобы узнать бледную как смерть Карен с огромными глазами, Лорену и Йонаса. Стоило ей открыть глаза, как лица этих троих сделались полными облегчения. Йонас прикрыл глаза и проговорил: — Проснулась наконец. Я уже боялся… — Йонас, — Лу давно не была так рада видеть друга. Сейчас ей больше всего хотелось оказаться с кем-то близким. Лорена и Карен, увы, на эту роль не совсем подходили. Она протянула ему руку, и он взял её. — Где остальные? Что с «Реактором»? Йонас посмотрел на Карен с опаской. Лорена успокаивающе погладила Лу по голове. Карен вздохнула. — На вас напали в «Реакторе». Ты обрушила на них балку. Двое мужчин, которые на вас нападали… — она сглотнула. — Их обоих убило сразу. Третий получил от Кея удар по голове, но выжил, его забрали на допрос. Вы все довольно сильно пострадали, но жить будете. Лу тупо посмотрела на них. — Убиты? Двое убиты? Только двое? — Да, больше жертв нет, — глядя на неё опасливо-жалостливо, проговорила Лорена. Лу, покачиваясь, резко встала с кресла и, не разбирая дороги, бросилась к ванной. Её вырвало. Снова остро заболела спина, закружилась голова, она прополоскала рот и сглотнула противную горечь. Кости заныли. Глаза резало. Она вышла из ванной, и тут же её подхватил Йонас. — Тихо, сядь. Сухое ощущение мерзости заполнило её изнутри. Лу вернулась к туалету, её снова вырвало, снова полоскала рот; вернулась и села. Снова убила, прямо как в прошлый раз. Двоих человек. Отморозков. Защищалась. И убила. Лу закрыла лицо ладонями. Она должна была быть к этому готова. Безопасный для Термитника клуб — ну и что? Как она могла так расслабиться? Расслабилась и заплатила за это. Двумя жизнями. Пусть это была самозащита, но мерзкое чувство никуда не девалось. Смерть мятежника, с которой она научилась жить… Корка была содрана, на свежую рану насыпана ещё гора соли. Больно. На её плечо легла маленькая холодная рука. Лу не отреагировала. Спросила глухо: — Как остальные? Кей? Эстер? Фокси? — Кей в порядке, легче всех обошёлся, — Карен поджала губы. — Эстер потеряла много крови, немного задет плечевой сустав, но хилеры забрали, тем не менее, ходить она из-за кровопотери следующие дни будет с трудом. Мальчик этот… — она поморщилась. — Фокси или как там его… Напридумывают себе имён… Ему больше всех досталось. Кусок балки в спине, вывихнутая рука и хлыстовая травма шеи лёгкой степени. Уже всё поправили, но вы все потеряли много крови и здорово перенапряглись. У тебя тоже была рана на спине, твой друг постарался, чтобы от неё ничего не осталось. Серьёзно больше никто не пострадал, ещё три человека получили ранения средней тяжести, но о них даже беспокоиться не стоит, уже всё поправили. Кей сейчас отдыхает, с ним Лара. Карен посмотрела на Лу с сочувствием. Йонас сжал её плечо. — Лу, ты не виновата. — Перестань, — попросила псионичка тихо. — Это не важно. Ей хотелось и одновременно не хотелось поговорить с Кеем, позвонить маме, Догану, Ирме, кому-нибудь, чтобы выговориться. Её переполняли жуть и горе, боль и отвращение, но не было сил углубиться в свои чувства настолько, чтобы хоть как-то их принять — она была слишком слаба и измотана. Хотелось пить, в душ, спать, кричать, даже стоящие вокруг люди, включая Йонаса, вызывали раздражение. Хотелось сбросить заботливую руку Лорены Мартен со своего плеча, хотелось вдарить Йонасу, прикрикнуть на Карен, чтобы перестала так старательно изображать сочувствие и понимание… Лу осознавала, что её здорово несёт. Йонас, Лорена, Карен — все они проявляли к ней заботу. Но она желала, чтобы её просто оставили в покое. Карен и Лорена отошли. Йонас опустился на колени перед Лу, беря её руки в свои. — Твоей вины тут нет. — Я знаю, — машинально ответила она. Но разве могла она надурить Йонаса? Он повторил: — Хоть я и… — он понизил голос, чтобы беседующие вполголоса Лорена и Карен не услышали, — вообще против всей этой церковной шайки-лейки, но в одном они все правы: ты не виновата. Ты сделала то, что должна была. Лу до боли прикусила нижнюю губу. Ей нечего было ответить Йонасу. — Ты со смены ушёл? — невпопад спросила она. Хилер нахмурился: — Ну да. — Возвращайся. Со мной всё будет хорошо. Она врала, и, чтобы это понять, не требовалось никакой эмпатии. — Лу… — Прошу, Йонас. Мне очень тяжело и мерзко, но сейчас меньше всего на свете я хочу это обсуждать. — она смягчилась, потрепав его по волосам. — Я хочу побыть одна. Я потом позвоню. Если хочешь, встретимся. Но не сейчас. Йонас мялся несколько секунд, но в итоге кивнул. Они поднялись. Он неловко клюнул её в лоб — исключительно дружеский жест, ничего романтического в этом не было и не могло быть. — Лу, ты уверена… — Да. Пожалуйста. Йонас в последний раз открыл рот, желая что-то сказать, но в итоге передумал, и Лу мягко выпроводила за дверь. Обернувшись, она наткнулась на взгляд Карен — жестковатый, подозрительный. Видимо, она подумала, что между ней и Йонасом что-то есть, но даже при всём желании Лу сейчас не готова была оправдываться. Она-то знала, что не изменяет Кею. Да и после произошедшего уделять время тому, чтобы успокоить Карен, она попросту не могла… Внезапно в коридоре раздался грохот. Раздался исполненный праведного гнева голос Марка Жонсьера, орущего: — Я тебя за патлы твои крашеные на люстру подвешу, щенок, а ну иди сюда! — Отвали, упиздок! — заорал в ответ Фокси. Что-то упало. Глаза Лорены выкатились так, что Лу испугалась, как бы они не вылезли, а Карен продемонстрировала максимальную снисходительность: прикрыла рот ладонью и попыталась задавить визгливый смех. Дверь в палату распахнулась. Первым ввалился Фокси, пятясь спиной и отмахиваясь какой-то книгой; за ним влетел Марк, едва не взрываясь от ярости и кроя бедного парня наиболее терпимыми для чистого ругательствами. Фокси выглядел полуживым — бледный, растрёпанный, глаза ввалились, и заметно прихрамывал. А вот Марк, совершенно здоровый и очень злой, пёр на него как танк и отказывался останавливаться. Он рычал: — Да я тебя в порошок сотру, сын шакала! Чтобы ещё хоть раз!.. Хоть раз!.. Моя дочь!.. Он замахнулся на Фокси, и тот едва не грохнулся назад, но в этот момент Марку помешала Лорена — она ловко шмыгнула между ними и встала, воинственно уперев руки в бока и не позволяя сцепиться. Жонсьер мгновенно остыл: при всём его бешеном характере поднять руку на жену Приора он бы не посмел. Искалеченный Фокси поморщился и зашипел, опираясь о стул, и даже взбледнул от боли. Лорена не терпящим возражений тоном приказала: — Прекратите, Марк. Что вы себе позволяете? Жонсьер казался почти пристыженным, но на Фокси по-прежнему смотрел волком. — Прошу прощения, — отчеканил от тем не менее весьма чётко. — Я счёл нужным преподать урок этому… молодому человеку, посмевшему подвергнуть мою дочь опасности. — Особенно удобно это делать, когда противник избит, покалечен и едва ли способен дать отпор, правда, месье Жонсьер? — подала голос Карен, едко улыбаясь. — Опустим то, какими трёхэтажными ругательствами вы тут друг друга крыли… Идите-ка отсюда, Марк. А ты, — она обратилась к Фокси, — пойдёшь со мной. Проверю, не разошлись ли швы и дам обезболивающее. Давай-давай, — подбодрила она, заметив, что Фокси поглядывает на неё с опаской. — Я, в отличие от месье Жонсьера, бешенством не болею и ртуть в шприце вместо обезболивающего не вкалываю. — Обнадёживает, — проворчал Фокси. Жонсьер кинул на Карен оскорблённый взгляд, но она самым бесцеремонным образом показала ему кулак, и он поспешил удалиться. Лорена с сочувствием посмотрела на Лу. — Не самое увлекательное зрелище, да? — Чё он так взъелся на парня-то? — сквозь наступающую головную боль спросила Лу. — Подозреваю, Марка не очень устраивает, что его дочь выбрала себе кавалера не по статусу, — пожала плечами Лорена. — А тут она пострадала, будучи с ним рядом. Вот он и решил… восстановить справедливость. Лу вздохнула. — Без комментариев. Лорена понимающе вздохнула. — Согласна. Она снова вздохнула и вышла за дверь. Лу сидела, чувствуя, как пульсирует голова, накатывает волнами тошнота, боль, отвращение, усталость. Внутренности сдавливало и переворачивало, кружилась голова. Девушка старалась гнать от себя смутные, страшные мысли, у неё не было сил и желания переосмысливать их, разжёвывать и мучить себя, но и избавиться от них не выходило. Она зарылась пальцами в волосы, не понимая, что делать дальше, как быть. Всё вокруг распадалось на обрывки, глаза болели, губы пересохли. Вдруг кто-то положил ладони ей на шею и аккуратно прижал их, массируя. Лу не потребовалось много времени, чтобы понять, что это Кей — его руки она узнала бы из миллиона в любом состоянии. Беда в том, что сил, чтобы ответить на тёплое прикосновение, старающееся вернуть её к жизни, у неё не было сил. Широкие тёплые ладони прошлись по шее, плечам, помассировали, потом замерли между шейным и грудным отделом, чуть надавливая на обтягивающую позвоночник кожу. Прошло несколько секунд, и девушка ощутила, как кровь под кожей теплеет, странным образом согревает тело изнутри, будто из её тела вытягивали рану, но не физическую, а… душевную. Стало немного легче, как если бы тяжёлый камень, лежащий на её груди, потерял часть своего веса. Это было странно и хорошо. Хорошо, пока Лу не вспомнила слова Эстер Фишерман о способности эмпатиков перетягивать эмоции на себя, и дёрнулась. Именно этим Кей и занимался.