Патфайндер и его кошмарный друг

      Было бы банально говорить, что марвин открыл глаза… Вернее, включил… И даже не глаза, а оптику…? Ладно, все звучит не так уж клишировано, как могло бы показаться. В любом случае, Патфайндер очнулся — солнечные лучи, что пробивались из окна, скользили вдоль его металлического корпуса, искрясь. Роботизированный напарник обнаружил себя лежащим на спине, по всей видимости — на платформе для подзарядки, которая принадлежала Ревенанту. Перед взором — знакомый потолок, разве что подсветка под ним была выключена. Марвин повернул голову на 90 градусов влево, чтобы осмотреться получше. Он увидел сидящего к нему спиной симулякра, который слегка склонился над столом в легкой задумчивости. Ревенант, кажется, листал вкладки на устройстве, которое отдаленно напоминало планшет.       Бывает такое странное чувство, когда, даже пробуждаясь, ты не хочешь выдавать этого. Хочется почему-то тут же притвориться спящим, как только замечаешь чьи-то легкие шаги. Конечно, Ревенант не подошел к платформе — но он выглядел столь увлеченным, что Патфайндер побоялся лишний раз скрипнуть шарнирами. И откуда только берется это глупое чувство, или даже легкая боязнь кого-то потревожить своим пробуждением?       Марвин вновь повернул голову, устремляя взгляд в пустой потолок. В процессоре сбилась куча «мыслей», и в то же время, часть данных словно не успела отложиться в памяти. Патфайндер уверен — он что-то упускает, он чего-то явно не припоминает. Последний «файл» в его процессоре — это визит к симулякру. Но подробности этой встречи так и ускользали. Стоит ли расспросить Ревенанта об этом? Идея показалась марвину не очень заманчивой. Это же Ревенант! Он может вместо пересказа как-нибудь язвительно пошутить, а Патфайндер даже это примет за чистую монету. Внутри процессора сложилось самое настоящее противостояние идей — желание узнать детали было велико, но вот вероятность того, что Патфайндер все же узнает правду, была очень низкой.       В ходе всех своих утренних раздумий, марвин точно решил: он не будет спрашивать напрямую. Возможно, ответ всплывет сам. Часто бывает такое, что при низком заряде аккумулятора, системы — в том числе и процессор — работают в режиме энергосбережения, который зачастую не дает записать в память абсолютно все детали. И все же, это не значит, что Патфайндер ничего не помнит! Нет, в его корпусе так и засело странное чувство недосказанности, неудовлетворенности и даже легкое смущение.       Наконец, марвин решился. Он поднялся! Так резко оторвал свой корпус от платформы, что этим и привлек внимание Ревенанта. Тот оглянулся через плечо с такой же резкостью, едва не роняя из когтистых рук тонкое устройство. — Доброе утро, друг! Я чувствую себя таким отдохнувшим! — Еще бы, — саркастично отозвался Ревенант. Патфайндер тут же осекся: — Извини, что занял твою платформу, — роботизированный голос звучал все так же ровно и спокойно, как это и было всегда. — Повезло, что она может заряжать без прямого подключения. Достаточно было тебя просто положить… Долго, зато не придется копаться во всех твоих разъемах, — в голосе Ревенанта проскальзывала брезгливость. — Да, это весьма удобно! А сколько я проспал? — Ну, несколько часов. — Знаешь, а это ведь не так долго, особенно для такого способа подключения! — Лично мне хватило бы часа. — Да уж, — марвин принял сидящее положение. — Ты весьма занят, друг? Я хотел бы задать вопрос.       Ревенант одарил роботизированного напарника скептичным взглядом. Симулякр продолжал сидеть за столом и удерживал в руках планшет, где можно было заметить большое количество символов. Немного погодя, Ревенант ответил: — Что именно тебя интересует? — Я, это, ну, — марвин заметно смутился. Он, почему-то, рассчитывал на отказ! — Я хотел спросить, что это было вчера такое? Я никогда не видел, чтобы ты был настолько… — Да понял я, — Ревенант заметил, как неловко Патфайндер пытается подобрать слова, чтобы описать вчерашнюю бойню. — Тебе-то какое дело? — Мне интересно! — Твой интерес — это не повод, идиотское ты ведро с болтами. Ничего в этом мире не будет плясать под твою дудку. — Эй! — марвин решительно упер руки в бока. — Вообще-то, ты спросил меня, зачем мне это. И я ответил тебе! Как будто я настаиваю! — Ладно, — Ревенант опустил взгляд на открытую в планшете страницу. — Я был не в духе. — Почему? — Продолжал любопытствовать Патфайндер. — У людей не всегда есть причина, чтобы их настроение менялось. Я не могу тебе так просто сказать, «что» и «почему». — А я знаю, что наоборот — на настроение человека влияет огромное число факторов! Их окружение, их тип нервной системы, их особенности характера… Чем выше влияние факторов, тем сильнее будет реакция. Так что же случилось? Вчера ты явно превысил все свои показатели, и это ведь все не просто так, да? — Какой дотошный, — Ревенант отложил планшет в сторону и облокотился спиной на спинку стула, потирая переносицу. — Прости, я просто правда беспокоюсь об этом. — Люди не… Ах, ну… — Да, Ревенант! — подхватил его марвин. — Я — не человек, я подберу все самые удачные алгоритмы, чтобы выслушать тебя. — В чем-то ты действительно прав, ведро с болтами, — в янтарной оптике словно промелькнуло озарение. — Раз уж ты всего лишь идиотская машина, тогда послушай…       И вдруг повисла тишина. Симулякр вдруг понял, что не может подобрать слов. Что он сам не до конца понимает, с какими чувствами столкнулся. Неожиданно даже для себя, Ревенант впал в легкую рассеянность. Патфайндер заметил это, но вмешиваться не стал — он лишь положил руки на колени, выжидая в этой смирной позе дальнейшей речи. Но симулякр продолжал пребывать в растерянности — он неосознанно приложил кончики пальцев к несуществующим губам, словно спрашивая себя, не наложил ли он немоты на свои же уста? Так часто затыкал других, но никогда прежде не было такого, чтобы у него самого слова словно встряли в горле. А ведь он даже не под действием кошмарных сфер… — Извини, мне не стоило спрашивать тебя обо всех этих… Причинах. Друг, расскажи мне просто, что ты чувствовал? — Хмм… А разве не было заметно? — Нет, нет, — марвин вдруг активно зажестикулировал руками в попытках объяснить. — Проговори это на словах! От себя, от своего лица! Ну, например, я начну: я чувствую себя очень хорошо, как будто бы я отдыхал целый год! Теперь — твоя очередь. — Я чувствую, — задумчиво протянул Ревенант. — Что мне очень неприятны мешки с костями. — Отлично, друг! — Патфайндер от радости захлопал в ладоши, чем сильно смутил симулякра. Он еще более отвернулся от марвина. — Прости, это всего лишь моя глупая привычка… Продолжай, пожалуйста! — Я чувствую, — продолжал говорить Ревенант более уверенно. — Что мне не нравится, когда ты проявляешь ко мне свое внимание. — Что, даже сейчас? — Усмехнулся Патфайндер. — Особенно — сейчас! — Симулякр скрестил руки на груди. — Извини, — прозвучал виноватый роботизированный голос. — Спасибо, что поделился. Может быть, тебе даже стало чуточку легче? — Не знаю, — отмахнулся Ревенант, хотя доля правды в чужом вопросе все же была. Действительно, почему-то, когда проговариваешь вслух все терзающие мысли, они вдруг перестают быть такими громоздкими. Когда ты можешь выразить свои переживания кому-нибудь еще, особенно тому, кто стал виновником этих эмоций — хороших или плохих — на душе почему-то становится немного легче. Как будто ты уже сбросил этот груз, и выразил все, что можно — и теперь твоему мозгу не нужно думать все дни напролет, что же сказать? Что же думать об этой ситуации в целом?       Подобно приливам и отливам, волны негативных мыслей вдруг захлестывали разум симулякра — они напрочь завладевали им, и хотя он выражал свою ненависть весьма в открытой форме, долгожданное облегчение так и не приходило. И долгое время были лишь сплошные «приливы» — по крайней мере, так чувствует симулякр. Что из раза в раз он все больше тонул в этой толще ненависти, как вдруг темные воды немного отступили от него. Быть может, Патфайндер — и есть та самая Луна, что своим притяжением оказывает такое странное воздействие? — Мне стало легче, — честно признался Ревенант, запрокидывая голову. Ну и что, что он вышел из своего привычного образа? Какая разница, если его мысли слышит, разве что, глупый марвин? Тот, к слову, успел подняться со своего места и аккуратно подойти к стулу, на котором все это время сидел симулякр. Марвин оказался со стороны спинки, и его тяжелые металлические руки легли на чужие плечи, укрытые красными тканями. Патфайндер все же рискнул осторожно взглянуть на знакомое лицо. — Спасибо, друг, — сказал марвин, нависая над фигурой симулякра, в чьем взгляде хотелось прочитать хотя бы одну эмоцию. Но, как ни странно, янтарная оптика сегодня была особенно ясна.